Полная версия
Как спасать принцесс # 1. Волшебник Лагрикома
– Манебжи… – Он поднял лопату, поморщившись от боли в ободранных веревкой ладонях. – Манебжи, прости…
С тупым металлическим звуком клинок пробил кору, одновременно пронзая сердце садовника и раня дух Усьтенкъёльни. Тишину вспорол девичий крик, полный изумления и боли.
– Как ты мог? – Она задыхалась в слезах. – Как ты посмел??
– Прости…
– Это ничего не значит! Это не остановит меня. Надрез, ха! От такого только люди стонут, плачут и истекают кровью. Ты лишь разозлил меня еще больше!
– Прости…
– «Прости»? Ты думаешь, что достаточно сказать это слово?
Но Эпл извинялся не за то, что сделал, – он просил прощения за то, что собирался сделать. Он занес лопату – и опустил, затем еще, снова и снова, пока клинок не разлетелся на мелкие осколки – вместе с его сердцем. Протяжный крик незримого духа так и звенел у него в ушах, затихая, слабея…
Упала тишина. Только люди снова кричали и бегали, как шмутки без головы. Эпл надеялся, что успел.
За спиной капнул тихий плач. Он обернулся и увидел, как земля раскрывается и из нее вырастает девичья фигура. Это была совсем не та Манебжи, которую он видел раньше: высокая, гордая, с поднятым хвостом. Теперь хвост тащился за ней по земле, голова была опущена, волосы висели темным занавесом, как ветви ивы над ними. Она зажимала живот обеими руками, из-под которых вырывались снопы ослепительного света и струилась темно-зеленая кровь. Едва держась на ногах, она шагнула к дереву, и оно распахнуло объятия. Раненый дух исчез внутри раненого растения.
Эпл надеялся, что вместе они быстро поправятся. Но на сердце от этого не становилось легче. Со вздохом он повернулся – вдруг что-то схватило его за ноги и подбросило. Земля и небо поменялись местами, а потом откуда-то выпрыгнули пляшущие огни, и он упал прямо в них…
Вместо испепеляющего страдания он окунулся в холодное безмолвие воды. Паника выдернула его за горло на поверхность. Он бился с водой как сумасшедший и спустя вечность пузырей и брызг сам не зная как добрался до берега.
Жадно хватая ртом воздух и дрожа от холода, он сел на траву – и вдруг ощутил на себе взгляд. Ветерок играл ветвями плакучей ивы, и на несколько мгновений в них удивительным образом проявились очертания женского лица. Огромные глаза смотрели на садовника с грустью и болью.
– Ты ранил меня. Хорош садовник! Ты такой же, как все. Типичный человек. Знай же: у деревьев долгая память, а их ветви могут достать далеко. Дальше, чем ты думаешь.
Ветерок пробежался по листьям и смахнул черты лица, будто их и не было.
Даже без прощального напутствия Манебжи у Эпла ветки скребли на душе, а после ее слов и подавно. Ему было стыдно: за глупость свою, за слабость, за попытку совершить слишком большой поступок для такого человека, как он. Все свелось к развалинам и боли. Как вообще безобидное, в общем-то, желание спасти деревья могло привести к такому? Он чувствовал себя самым грязным негодяем.
В пруду тонули звезды и тускнели огни, дым застилал землю, луна выглядывала из-за облаков, замечала горе-спасителя и пряталась снова. Бронзовые светильники вокруг пруда, которые он притащил сюда в какой-то далекой, чужой жизни, напоминали ему погасшие свечи на прокисшем торте. Сэр Барни так хотел устроить нечто знаменательное – теперь-то уж его день рождения запомнит вся округа.
По-хорошему, ему бы стоило проведать хозяина, убедиться, что с ним все в порядке и там, где раньше была голова, все еще голова, а не дупло. В конце концов, ради него Эпл и поднял лопату на несчастную девушку. Но Эпл продолжал сидеть на берегу, понуро глядя в темную воду. Ведь если он пойдет к замку и увидит там не барона, стоящего в окружении слуг, а огромное дерево в кольце деревец поменьше, – то что тогда? Кто знает, может, пока он носился за лопатой и колошматил иву, дух Усьтенкъёльни уже успел превратить всех-всех жителей поместья в растения. Очень даже логично: они больше никогда бы не навредили природе. Но что делать Эплу, если он остался последним человеком в Клубничной Лавине?
Нет, глупости – он отмахнулся от этой мысли. Манебжи точила сук только на барона и не собиралась вредить никому больше. Но вот что сталось с бароном? Сходить посмотреть – или остаться сидеть тут? Пока Эпл не знал, что произошло, все было хорошо: барон был как бы в порядке, одновременно и жив, и нежив, одновременно и человек, и дерево. Оба варианта были равнозначны. Но вот стоило Эплу пойти туда и увидеть правду – как один из вариантов тут же испарится. И ведь штука была в том, что испариться мог вариант получше.
Хотя, если подумать, откуда ему, простому садовнику, знать, что будет лучше? Послушать Манебжи – так лучше будет, если барона не станет вовсе. Ну а ей откуда знать? И кому решать такие вопросы? Вот что, неужто есть та грань, ступишь за которую – и твои худые поступки безо всяких споров и сомнений перевесят все на свете хорошее, что сделал ты и мог бы еще сделать, и камнем утянут тебя к смерти? Или все же, несмотря ни на что, любой достоин права на жизнь и второго шанса?
Да. Эпл кивнул сам себе и всему вокруг, что как будто затаило дыхание и ждало его решения. Да, у каждого должен быть второй шанс. И, кто знает, если он опростоволосится с ним, ему можно дать и третий – если он наломает не слишком уж много дров.
Эпл прошел среди дымящихся развалин, шагнул за угол – и увидел, что все хорошо, барон жив-здоров, цел-невредим и из носа у него не торчат сучья. Он ходил туда-сюда, размахивал руками и говорил, а Студемур и еще пара слуг бегали за ним и кивали. Остальные убежали тушить замок.
Как же садовник обрадовался! С каким счастьем он услышал голос хозяина, в котором звучало его имя:
– Ну, попадись мне этот щенок Эпл, я его голыми руками!..
Счастье в груди юноши как-то вздрогнуло, споткнулось и перестало разливаться теплым молоком.
– Вот этими самыми руками его, слышишь! Сам, сам, понимаешь! Сам его вздерну, гаденыша!
У Эпла поднялся такой гул в ушах, что он не услышал всей фразы. Но он уловил слова «его» и «вздерну» в опасном соседстве со своим именем, и ему сделалось худо. Подогнувшиеся ноги качнули его обратно за угол, он привалился к стене и остался незамеченным.
Тут у развалин напротив он увидел лицо. Сначала он его не узнал из-за копоти и растрепанных волос, но потом понял: это была Лиси. Он показал пальцем себе за спину, за угол, и покачал головой: не выдавай меня.
Она кивнула. И сделала все наоборот: выбежала к барону с криком:
– Сэр, сэр, я знаю, где Эпл!
Сердце садовника подпрыгнуло, стукнулось о нёбо, встрепенулось, как ошалелая пташка, и свинцовой гирей грохнулось в самые пятки. Он вжался в дощатую стену спиной так сильно, что у него там что-то хрустнуло. Уши его навострились, как у зайца на пороге лисьей норы, и он услышал доклад Лиси:
– Сэр, я видела, как Эпл бежал к амбару. Уж не знаю, что ему взбрело в голову, но вам бы поспешить: вид у него был какой-то недобрый.
«К амбару? – удивился садовник. – К какому амбару, я же тут…»
В его навостренных, как натянутая тетива, ушах загремели шаги преследователей – но, удивительное дело, они не приближались, а отдалялись. Эпл выдохнул и отлип от стены.
Вдруг – другие шаги, легкие, одинокие. Он вмиг вернулся к прежнему распластанному состоянию – но это оказалась всего лишь Лиси.
– Что ты?.. – начал было он.
– Тебе нельзя здесь находиться! – выпалила она. – Везде тебя искала, переживала, что не успею, что схватят. Тебе надо бежать! Слава Восьми, пожар миновал конюшни. Забирай своего ослика и беги что есть мочи! – И чтобы подчеркнуть свои слова, она слегка толкнула его в грудь.
– Да постой ты, подожди! – Он положил руки ей на плечи. – Что тут происходит? Почему хозяин зол на меня? Почему мне надо бежать? Я всего-то отошел минут на пятнадцать, а пропустил столько, что и за неделю не разгрести!
Лиси кивнула, глубоко вдохнула, убрала прядь со лба и постаралась говорить спокойно:
– Всей истории не знаю, но слышала, что хозяина обокрали. А мистер Студемур убедил его, что это твоих рук дело. И что пожар тоже устроил ты. Говорит, застукал тебя у норы на задворках, куда ты стаскивал все наворованное.
– Да не так все было! Что за чушь-то! Ну, видел он меня у норы, но ведь…
Бим-бомммм! – прозвенел колокол у него в голове, знаменовавший, что до него кое-что дошло. Это был он, Студемур. Это был он! В пылу спасения из пожара легко было упустить связь: управитель знал о норе; управитель не хотел, чтобы о ней знали другие; управитель заведовал кошельком барона и, наверное, мог заглянуть в самое сокровенное – его ларец. Но главное – управитель знал о том, что все это известно Эплу и только ему.
– О-о-о-ой. – Эпл пощупал воздух у себя за спиной, наткнулся на какой-то обугленный обломок и сел. – Экую свинью мне подложили, Лиси. Клянусь, не я это, я даже…
– Понятно, что не ты! – Лиси махнула рукой. – Только толку-то?
– Как это?
– Сам же знаешь мистера Студемура: раскланивается он низко, поет сладко. Хозяин поверил, Эпл! Хозяин поверил.
Эпл сжимал кулаки от бессильного гнева и бегал глазами по сторонам, как будто пытаясь найти хоть какую-то знакомую опору среди обломков своего мира.
– Лиси, я в жизни не крал ничего, и пожар затеял не я. То есть да, призна́юсь, хотел я сжечь бочки, но все пошло не так…
– Это неважно, Эпл! – прервала она ласково. – Я тебе верю, ты же поверил в меня. – Она увидела недоумение в его глазах и пояснила: – Все считают меня жуткой сплетницей, но только ты меня разглядел.
У Эпла вспыхнули уши от стыда: он ведь тоже считал Лиси сплетницей.
Она продолжала:
– Со сплетнями я ношусь не от злости своей, а от одиночества. Просто мне так хочется внимания, так хочется, чтобы обо мне говорили и думали, чтобы меня… – Она вдруг замолчала на полуслове, опустила ресницы и отчего-то зарделась, как заря, что спешила сорвать полог ночи.
Наверное, Эплу нужно было что-то сказать, но он не мог подобрать слов.
Лиси вздохнула и продолжила, не поднимая на него глаз:
– Я тебе помогу. Пока все тушат пожар, ты сбежишь.
– Бежать? С чего бы это?
Она уперлась в него недовольным взглядом:
– У тебя есть идея получше?
– А то! Найду сэра Барни да растолкую ему, как все на самом деле.
– И он, конечно, тебе поверит. – Лиси с горькой усмешкой сложила на груди руки.
– Да, он мне поверит! А с чего бы ему не поверить? Я ж не вру.
– Не врешь, Эпл, не врешь. – Она погладила его по щеке. – Только твоя правда не так убедительна, как ложь других.
Эпл хотел что-то сказать, но Лиси поспешила продолжить:
– Ты здесь не так давно, я подольше буду, и ты мне поверь: наш хозяин не из тех, кого можно недооценивать. Да, он выглядит кем угодно, только не опасным противником, который может отравить тебе жизнь, но, поверь, он именно таков, когда случается его обидеть. А ты, как он думает, обидел его сильнее всех. Если увидит, слушать он тебя не станет.
– Ну ты же не думаешь, что он взаправду меня повесит. – Он отмахнулся с улыбкой. А когда Лиси не выказала того же оптимизма, спросил одними губами, потому что горло сжалось в комок: – Он меня повесит?
– Хозяин до жути обидчив и опасен. Человек с деньгами всегда опасен. Тебе надо бежать отсюда, да подальше. Только не горюй, не стоит. – Она обвела рукой дымящиеся руины поместья. – Это точно не предел мечтаний. У тебя большое сердце, Эпл. Слишком большое для этого захолустья. Такому сердцу впору гулять по паркам столицы, а не средь грядок клубники. Вот и отправляйся туда, ладно? Тебе все равно некуда идти – иди туда. Затеряйся в толпе, начни новую жизнь. И… береги себя. Кто знает, возможно, когда-нибудь мы встретимся снова. А пока – пускай твоя дорога будет проста, как восемь шагов.26
Она прильнула к нему, ее нежные губы прижались к его удивленным губам, пальцы скользнули по пальцам… Лишь на мгновенье. А потом эта невероятная девушка, которую он, оказывается, никогда не видел по-настоящему, отстранилась, и в глазах у нее сияли слезы. Она убежала не оглядываясь, унося в груди еще одно разбитое сердце.
Садовник смотрел, как ее фигурка тает в дыму. И, вот тебе странность, ни мрачная клятва барона, ни предстоящее бегство в неизвестность не тревожили его. Тяготило его другое: что на танцы с Лиси он уже не пойдет.
Часть 2
Интерлюдия 1
Вырезка из газеты «Око Урсамона» от 21 декабря 2017 года
Фейерверки под Новый год
Три месяца минуло с той трагической ночи, лишившей нас разом и королевы, и одной из принцесс. И вот настал день, который потряс Вераделл не меньше, – когда смерть подступилась к самому королю.
Ввиду частых покушений король в последнее время не покидал замок Дарсен. Однако вчера в десять часов утра был замечен его кортеж из четырех карет. У нас нет сведений о его полном маршруте и цели поездки, но с достаточной долей уверенности мы позволим себе предположить, что король направлялся к принцессе Анелин в Лагриком, чтобы отпраздновать с дочерью Новый год. По крайней мере, хочется в это верить, ведь бедняжка жила одна в этом далеком, зловещем замке уже три месяца и не виделась с отцом. Впрочем, и в этот раз им не суждено было встретиться.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Вот что писал о них знаменитый летописец Со́хо Ко́ркову: «Макасины – наемные убийцы высочайшего мастерства на службе тайного ордена. Говорят, всего за три удара самого быстрого сердца макасин способен бесшумно преодолеть сотню шагов, подкрасться к своей жертве со спины, пошутить несмешную шутку и, пока жертва пребывает в шоке от его дурного вкуса, перерезать ей горло. К счастью, для простого народа услуги макасинов слишком дороги, иначе у короля было бы намного меньше подданных».
2
Во введении к своему неоконченному труду «Восемь: мудрецы, герои, прародители» собиратель легенд и мифов Клус Му́нтасс писал: «В начале нашего мира были они, и было их восемь – оттого мы и зовем их и поныне почтительно этим словом. Однако же это лишь простое число. Почти ничего нам не говорят и другие их имена: Гаселье́ры, Мудрецы-Основатели. Кем же были эти любимейшие из героев, что отыскали нас во тьме, спасли нас и дали нам дом? Одни мифы приписывают им великанский рост и происхождение от звезд. Другие твердят, что они дети богов и родители духов къёльни. Кем они были на самом деле – быть может, мы не узнаем, но я приглашаю вас попытаться отыскать истину на страницах моих мифоописаний».
Если вам не стало понятнее, кто такие Мудрецы-Основатели, пробегитесь на досуге по шестнадцати томам этого труда.
3
Исаак Вальтерсо́н в своей книге «Жизни удивительных людей и героев» (читающей публике более известной как ЖУЛИГ) писал так: «Естествизика и алхимия, землелогия и экономия, учениелогия и составление циклопедий – все это просто немыслимо без того неоценимого вклада, который внес этот грандиозный человек. Титан зарождения науки – так запомнили его потомки». Ну а историю о том, как ему приснилась идея периодической таблицы после тяжелого дня переплетных работ, почитайте где-нибудь еще.
4
Буквально в двух словах. Кайламкау – один из Мудрецов-Основателей, по совместительству проводник душ умерших к незримой реке Алфалия. Ее белые воды протекают в толще океана, окольцовывая королевство. После смерти душа человека, влекомая восьмихвостым морским змеем Оротиата́мом, ныряет в эту реку и избавляется от оков жизни: памяти, страха и страсти. В своем вечном плавании душа познает истинное счастье безмерного спокойствия. Конечно, если человек при жизни не мучил кошек, не уводил жен у ближнего своего и следовал Восьми Канонам – иначе его ждет совсем другая история в Но́шготе.
5
Так звучит мифтечкуаты́нь – единственный в мире язык, на котором никто никогда не говорил. Ни одно слово здесь не имеет значения, ведь задача мифтечкуатыни, в отличие от других языков, не передать информацию, а создать необходимое для заклинания звучание. Почти все видные исследователи магии сходятся во мнении, что мифтечкуатынь придумал сам Та́йлиндэл, один из восьми Мудрецов-Основателей королевства.
6
Нет, это не опечатка, а самое верное написание этого слова. Если у вас возникают другие мысли, значит, вы что-то имеете против котов. Что? Почему? Есть над чем задуматься.
7
Такую временную величину вывел не кто иной, как Та́ймо Фе́рри, исследователь человеческих возможностей и фанатик, помешанный на играх со временем. Его труды пользуются успехом у тех, кто мечтает о лучшей жизни, но у кого уже сейчас есть достаточно денег на хорошую жизнь. После многочисленных опытов с собаками, которым Таймо Ферри нарочно давал стащить колбасу, тапочек, газету, шляпу и даже соленый огурец, исследователь установил, что собака бесследно скрывается с добычей ровно за шестьдесят секунд. Причем это на удивление постоянный интервал времени: вне зависимости от размера собаки, длины ее лап и веса утаскиваемой добычи у преследователя есть не больше минуты, чтобы догнать ее. Дальше собака пересекает черту невозврата, и все.
8
Да, вот так легко, неторопливо садовник разбил теорию знаменитого исследователя, сам того не подозревая. Ох уж эти неучи…
9
Бррр, от одного этого слова у меня встают дыбом усы! Страшилки о бабайже знает каждый ребенок Вераде́лла. «Будешь плохо себя вести – придет бабайжа и съест тебя. Будешь болтать без умолку – бабайжа откусит тебе язык. Не будешь помогать родителям – бабайжа утащит тебя к себе в лес». (Впрочем, последнее иногда могло бы показаться не угрозой, а обещанием хорошей жизни.) Никто доподлинно не знает, как выглядит бабайжа, – оттого, наверное, и страшно. Кто-то говорит о косматом черном теле, кто-то рассказывает, что чудище белесое, кожистое, как червина. Но все сходятся в одном: у него нет головы, только большой зубастый рот на том месте, где обыкновенно бывает шея, позади волочится чешуйчатый хвост, похожий на крысиный, а из-под мышек торчат кривые желтые рога. И снова бррр! Никогда не смогу понять, как можно пугать такими ужасами детей, а потом удивляться, что они вырастают и по-прежнему не гасят на ночь свечи.
10
Одно из самых полезных изобретений ученого и мага Тома Эдиксо́на. Не зря его считают гением и по сей день. Только его изощренный ум мог придумать наложить на обычные камни охлаждающее заклинание и полить их секретным зельем, которое продлевало действие заклинания на месяцы. Кто знает, может, он сам бы и не додумался, как применить полученную штуковину, но случай помог.
Однажды он забыл камень рядом с тарелкой супа. Когда на следующее утро жена нашла, то не бросилась ругать рассеянного мага, а несказанно обрадовалась: «О боги, больше не придется торчать за плитой и готовить тебе каждый день! Сварю котелок супа на несколько дней и поеду к маме. Наконец-то отдохну. Свободна!»
Так и появился на свет холодильник: деревянный ящик с двойными стенками, а между ними насыпаны заколдованные камни. Чтобы было приятно глазу, ящик покрывали белой краской.
После того как молва об изобретении Тома Эдиксона разлетелась по королевству, его жена смогла позволить себе не только съездить к маме, но и купить ей карету с собственным извозчиком, чтобы мама ездила к ним. Маг не мог и предполагать, что изобретение обернется такой котострофой.
11
В монументальном собрании интересностей «1001 прелюбопытный факт, достойный вашего знания» Сохо Коркову рассказывал: «Сейчас трудно представить, но раньше людям приходилось носить при себе особые сумки, в которые помещались личные документы: грамоты, паспорта и удостоверения. Открытие диплодокуме́рии в середине 1600-х произвело настоящий переворот в области берукра́дии. Корочки плода этого растения, просушенные сорок два дня, приобретают удивительную прочность: им не страшны ни непогода, ни потертости при ношении в кармане. Заметив это, маркиз Макиаве́л де Пута́т, который славился широтой мысли, страстью к письму и познаниями в делах государственных, предложил использовать диплодокумерию для производства личных документов подданных. Что растение оказалось несъедобным – большая удача: кто знает, соблазнись маркиз его вкусом, догадался бы он подыскать растению иное применение».
12
Королю Пангати́ну не повезло со всех сторон: покушение на гноммьего короля сорвалось, засланных в его подземное королевство воров поймали, а желанная формула ггро́гглунгга так и осталась желанной. Но больше всех не повезло рудокопам и кузнецам: их профессии стали на удивление опасными. Шахты обрушивались и взрывались, а если кто-то из самых отчаянных отваживался спускаться под землю, о нем больше не слышали. В кузницы гноммы вваливались средь бела дня, устраивая подкопы, уничтожали все металлы и утаскивали с собой мастеров, а вместе с ними и их рецепты. За несколько лет таких набегов в королевстве перевелись почти все кузнецы и рудокопы, и нас ждали бы доисторические дни с палками и камнями вместо современных орудий, если бы гноммы вдруг не затихли. Видимо, они решили, что уже хорошенько проучили Пангатина. Шахты больше не обрушивались, кузнецов никто не похищал, но гноммы наглухо закрыли все входы в свое королевство. Украшений с такими чистыми камнями, как раньше, больше не делали, а рецепты лучших металлов прошлого были утрачены навсегда.
13
Знаменитый исследователь природы Я́коб Орфогу́ст в своем многотомном труде «Все, что дышит и растет» так писал об этом зверьке: «Не стоит недооценивать камнекротку из-за малых размеров и безобидного названия. При неожиданной встрече это создание оказывается очень опасным. Вдобавок к острым, как пики тамарских рыцарей, когтям природа пожаловала ему маленькие, почти слепые глаза. Представьте, что случится с вами, окажись вы в темной комнате с незрячим безумцем, у которого отыщется нож. Близорукость и острые когти – сочетание поистине смертельное».
14
Мужской костюм из трех элементов: пиджак, короткий спереди и с длинными фалдами сзади; брюки клёш, какие часто встретишь на модниках и скальдах; маленький галстук-бабочка в горошек. С этим костюмом обычно носили туфли с длинным, острым, загнутым кверху носком. Знатоки моды также рекомендовали надевать под фрокель белую сорочку, но, как доказали многие писатели и художники, его можно было носить и так. Особенно когда сорочка продана или заложена за еду и ночлег.
15
Как учили древние философы в каменных скрижалях Фу Куси́н, от которых в наши дни осталась лишь пыль воспоминаний, все в мире подчинено восьми стихиям: вода, дерево, земля, огонь, воздух, металл, свет и тьма. Стихии воплощаются в духах къёльни – их детях и хранителях. Все стихии взаимосвязаны, и у каждой есть дружественные и враждебные ей. Например, всякому понятно, что огонь и дерево дружить не могут. Впрочем, родители Манебжи каким-то образом сладили, да еще как! В современном мире учение Фу Кусин практически забыто, люди предпочитают не вспоминать о духах стихий и вообще делают вид, что их не существует. Им неприятна мысль, что, куда бы ты ни пошел – в лес, в горы, в темный подвал или в туалет, – невидимые духи повсюду с тобой.
16
«Око Урсамона» – самая популярная (и единственная) газета королевства. Почему ее все так любят? Из нее можно запросто узнать о личной жизни вашего соседа, о секретах вашей жены или мужа и о том, что вы делали прошлым летом, даже если вы сами припоминаете это уже с трудом. На одиннадцати туго скрученных свитках хрустящей бумаги описываются в бесстыдных подробностях все напасти знаменитостей Вераделла – за исключением, правда, королевской семьи. А в целом нет такого события, которое всевидящее «Око» обойдет стороной в своих правдивых (хоть нередко и желтоватых) хрониках.
17
И снова нам поможет Сохо Коркову: «Ратп – зерновая культура, популярная в королевстве среди крестьян. Богатые люди, само собой, предпочитают что-то поизящнее и посветлее, вроде пшеницы. Из ратпа готовят похлебки, каши, пекут хлеб, а еще варят ратпур – хмельной напиток, который подают в любой уважающей себя таверне. Впрочем, и в не уважающей себя тоже».
18
Игги Хе́ллиш был человеком, замечательным во многом, но настоящую славу ему снискала не его игра на трубе, а изобретательность в делах. (Некоторые даже поговаривали, что такому редкостному везению он обязан своему партнеру не совсем из нашего мира, с которым он заключил очень любопытную сделку.) Спички придумал не он, не ему принадлежала честь отправить огниво в анналы истории. Но Игги Хеллиш решил прекратить выпуск вил для «крестьян, баронов и не только!», как кричали его рекламные плакаты, и приняться за производство спичек. Его небольшая тогда еще мануфактура быстро выросла в одну из самых крупных и успешных, а ее создатель остался единственным в королевстве производителем спичек. Как он этого добился? Опять же слухи, но говорят, что мануфактура победила в горячих битвах с конкурентами именно благодаря качеству своей продукции: спички Игги Хеллиша лучше прочих сжигали чужие спичечные лавки.