Грань реальности

Однако через несколько мгновений он почувствовал, что эффект ослабевает, краски расплывались перед ним и тускнели. Вся эта красота становилась прозрачной, как некогда северное сияние. Он почувствовал тревогу в своем сердце. Ему не хотелось прощаться с этим. Он не мог отпустить этого. Повернувшись к своим попутчикам, он увидел, что они теряют то же, что и он.

–Как это вернуть? – крикнул он.

Они молча смотрели на него в ответ, а потом также молча вернулись в автомобиль. Он последовал за ними. Внутри, он глянул на своего лысого приятеля, который в ответ лишь кивнул в сторону дороги, показывая, что пора ехать. Мысленно, он согласился с ним, и машина снова пришла в движение.

Тьма снова окутала все вокруг, лишь свет фар боролся, как белоснежный рыцарь отражал нападения сил зла. Свет от города вдали пропал, надежда на ночлег понемногу угасала в душе Ромы.

–Похоже мы заблудились, впереди должен был быть город, но я не вижу ни одного дорожного знака. – сказал он мрачным, понурым голосом.

Его попутчики молчали. Тогда он понял, что им тоже тяжело далось расставание с той красотой.

Если бы не звук колес, несущихся по асфальту, и прилетающие капли дождя на лобовое стекло, могло показаться, что они не ехали, а оставались на месте. Так минута тянулась за минутой, неимоверно медленно и мучительно, пока Рома наконец не увидел символ заправочной станции в пятистах метрах от их местоположения. Однако его насторожило, что повернуть им нужно было не на асфальтированную дорогу, а на пересученную местность с небольшой тропинкой, проезженной несколькими автомобилями. Тем не менее, они повернули. Добравшись до места, они действительно обнаружили станцию с одной бензоколонкой и небольшой пристройкой серого цвета, которую освещал высокий тусклый фонарный столб.

–Пойду спрошу дорогу до ближайшего места, где можно заночевать – кинул он в салон автомобиля. Ответа не поступило, но ему это было и не нужно.

Он вошел внутрь пристройки. Там располагался огромный стол, походивший на барную стойку и тянувшийся вдоль всего помещения, и несколько дверей, которые вели куда-то вглубь. В дальнем углы стояла кресло, в котором восседал мужчина пожилого возраста с весьма пышными темными волосами длинной касавшейся плеч. Его лицо омрачала тень, поэтому было тяжело разглядеть, куда он смотрит, но Рома чувствовал на себе его взгляд. Он показал мужчине ладонь в знак приветствия. Необъяснимый страх одолевал его сейчас. Мужчина ответил тем же.

–Здравствуйте – протянул Рома – я немного заблудился вместе со своими приятелями…

–Я знаю – бархатным басом сказал тот.

–Да… – мурашки побежали по его спине – и я очень хотел бы узнать, как добраться до ближайшего города.

–В этом ты можешь помочь только сам себе – ответил мужчина и приподнялся в кресле, его лицо озарилось светом, и Рома обнаружил, что откуда-то знал его, что очертания его лица были до боли знакомы ему. Точно это же Паша, но он так постарел… – Тебе не стоит доверять тем людям, что в твоей машине, они скоро угонят ее. – он указал на окно позади Ромы.

Он обернулся и увидел, что лысый парень сел за руль и завел автомобиль. Выбежав наружу, он понял, что ему уже не догнать их. Его авто скрылось во тьме. Паника охватила его. Мысль стрелой пронзила его голову – «Нужно звать на помощь». Он повернулся, чтобы вернуться на станцию, но она пропала, оставался один только тусклый фонарный столб. Паника сменилась отчаянием, все его нутро охватил холод неизбежности.

Он обхватил фонарь руками и повис на нем, затем медленно сполз на землю и свернулся лежа на земле, обхватив колени руками. Он лежал так долгое время, окруженный тьмой, под маленьким кругом света, защищавшим его от нее.

Обессиленный он наконец поднялся на ноги и, думая, что это конец, решил в последний раз взглянуть на ту самую красоту красок, что подарили ему воры. Он достал свою колбочку с синей лентой и откупорил ее. Внезапно его остановила чья-то рука, схватившая его за кисть. Он повернулся и снова увидел знакомы черты лица. На этот раз это была женщина. Это Маша стояла перед ним и жалобно смотрела на него. В ее блеске глаз играла грусть вперемешку с мольбой.

–Не делай этого, молю. – она отпустила его руку и отошла, скрывшись во тьме.

Рома посмотрел на свою ладонь, в ней все еще лежала колбочка. Он со злостью отшвырнул ее от себя, та упала на землю и разбилась.

Он запрокинул голову и снова увидел северное сияние. В его голове, как музыка, играла мысль «Ничего более настоящего и красивого не существует». В это же мгновение он услышал рев мотора, приближавшегося к нему. Повернувшись, он увидел свою машину, надвигавшуюся на него, а за рулем был лысый парень. Он закрыл глаза.

Когда он очнулся, то не мог еще долго разомкнуть их, но все еще мог слышать голоса вокруг. Так он услышал переговоры двух мужчин и женщины.

–Доктор, с ним все будет в порядке? – дрожащий голос женщины прошептал вопрос.

–Мария Сергеевна, Павел Дмитриевич, он сейчас в тяжелом состоянии, но он парень молодой, у него все шансы на выздоровление. Однако нам было бы гораздо проще, если бы он не употреблял.

–Теперь он никуда не денется и покончит с наркотиками навсегда – бархатный мужской голос строго заговорил – он вернется к настоящей жизни.

Затем голоса затихли, а через некоторое время появились вновь:

–Мария Сергеевна, пустите меня к нему! – другой женский голос жалобно просил.

–Ни за что, уходи! – кричала женщина – это все из-за тебя с Комаровым! Это все из-за вас!

С каждым разом Рома слышал, что голоса становились все четче и громче. Он часто слышал, как ему рассказывают новости или читают вслух. Спустя какое-то неизмеримое число времени, он понял, что может открыть глаза. Он собрался с силами и распростер свои веки. Жгучий свет вломился, обжигая его зрачки. Когда он привык к нему, то увидел перед собой того самого мужчину с длинными волосами и женщину, что держала его за руку у фонарного столба. Это были его мать и отец.

Снежная буря

Я несся сломя голову по серой окутанной сумраком улице, мои ноги отбивали такт по поверхности темного от влажности асфальта. Вокруг шумела сирена, которая доносилась с каждого второго фонарного столба, уши уже попривыкли к ней, поэтому мне не приходилось прикрывать их руками прямо на бегу, однако я находил этот оглушающий гул весьма неприятным. Меня вели мои глаза, ноги охотно их слушали, а разум молчал, в голове не было ни одной мысли, там воцарилась гробовая тишина. Так бы и продолжалось, если бы я не увидел знакомые очертания в полуночном свете, это было заведение, в котором я уже был, вероятно, мне уже было необходимо остановится, так как мышцы били тревогу в мозг о боли. Подбежав ближе, стало видно потухшую вывеску прямо над входом, она гласила «Отель Промежуток» и под буквами красовались три звезды. В голове словно что-то взорвалось при виде этого названия, отрывки воспоминаний начали прорезаться в памяти, я придавил ладонями виски в болевых потугах. Голова ощущалась как переспелый арбуз, который вот-вот взорвется. Однако пытка длилась недолго, меня словно отпустили после тщательного допроса, я совсем обессилил, все тело начало трясти, мне стало холодно. Это было необычно, с минуту назад было жарко, а сейчас будто бы градус на улице упал.

Впрочем, нужно гнать мысли от себя и идти внутрь, там мне будет теплее, не говоря уже о том, чтобы найти кого-нибудь живого. Войдя внутрь, я удивился тому, что было абсолютно пусто, ровным счетом ни души. Снова бросило в дрожь, теперь вовсе не от холода. Я подошел ближе к стойке регистрации и перевалился через неё, чтобы поискать что-либо полезное, но ничего не нашел и вернулся в исходную позицию. Адреналин спал, от чего мозг вместе с телом перешли в стандартный режим работы, это повлекло за собой голод, а что самое плохое еще вернулись мысли. И думал я совсем не о том, где раздобыть еды, хотя живот сигнализировал характерным урчанием, моя голова была занята вопросом о моем местонахождении и куда идти дальше.

Эти мысли, как река, стремящаяся разнести все на своем пути, даже дамбу в виде здравого смыла, неслись внутри моего серого вещества, заставляя его подавать ток во все нейроны, что там обитают. Цепная реакция, что следовала за всем этим, производила множество идей, которые по своей сути должны были привести меня к логическому ответу на мои вопросы, но все было в точности наоборот.

Обнаружив себя в скрюченной позе возле стойки регистрации, я понял, что топтание на месте и осмысление происходящего мне ничем не помогут, здесь нужно действовать. И первым делом я счел необходимым найти провизию этого отеля и утолить безустанно нападающий голод. Вывеска ресторана в отличии от той, что снаружи, горела ярким неоновым светом, меня это слегка приободрило. Я ринулся внутрь, дверь, в свою очередь, не поддалась, оглядевшись, мне ничего не пришло на ум, кроме того, чтобы выбить дверь. Для начала попробовав вломится с помощью толчка плечом, я отошел подальше для разгона, а затем влетел в створ двери со всей силы, однако это не увенчалось успехом, а помимо этого приобрел еще и больное плечо. Попытка вышибить ее ногой показалась мне теперь плохой. Мне вдруг подумалось, что ключи должны быть где-то здесь, я развернулся и пошел вглубь отеля, дойдя до лифтов, понял, что они не работают, однако было полезным обнаружить карту. На подписанной директором отеля карте было изображено здание с четырьмя этажами, снаружи мне казалось, что оно гораздо выше. Первый этаж был подписан как «фойе, регистрация, охрана, ресторан», второй, третий и четвертый выглядели более подробно, с расположением каждого номера, а внизу маленькими буквами было подписано «администрация отеля находится на последнем этаже здания». Мне показалось логичным заглянуть в охрану, там наверняка находятся ключи от всех дверей. Я пошел по направлению, куда указывала карта, и наткнулся на узенькую металлическую дверь, на которой красовалась заветная табличка с нужной мне надписью. Ручка охотно наклонилась и проход отворился, что весьма удивило меня. При входе мне на глаза попался пистолет и открытый коробок с патронами, которых было явно меньше положенного. Затем мой взгляд упал на остекленный щиток с ключами, внутри меня что-то ликовало. Я тут же дернул створку, которая с легкостью открылась, и начал рыскать в поисках ключа от ресторана и, найдя ключ, сразу рванул к его входу. «Ура!» – кричал я про себя, когда наконец вошел внутрь.

Ресторан выглядел великолепно; все столы были аккуратно, равномерно выставлены и накрыты белоснежными скатертями, по правую руку, у стены, была расположена барная стойка с блестящими бокалами, висевшими на сушке для фужеров. По левую руку, прямо напротив столиков, составлявших полукруг, была сцена с микрофоном на стойке посередине и музыкальными инструментами чуть поглубже. Стены были обклеены шикарными обоями благородного красного цвета. В противоположной от меня части зала находилась кухня, я, оглядев все вокруг еще раз, понял, что мне необходимо было проследовать туда.

На кухне я быстро нашел холодильник с продуктами, в нем я нашел все, что моей душе было угодно. Я первым делом схватил кусок сыра, хлеб и брикет копченого мяса. Меня переполняла радость, когда первый кусок оказался во рту. Однако я совсем не чувствовал вкуса еды. Я жевал ее как безвкусный воск, а затем проглатывал. Когда мне удалось наконец победить голод, я отрезал обкусанные края ножом, который лежал возле плиты, и было хотел положить еду обратно в холодильник, но подумал, что она мне еще может пригодиться потом. Положить провиант было некуда, и я вернулся с ним в обеденную зону, взял со стола скатерть и завернул все в нее. Обернувшись, я встретился взглядами с человеком, стоявшим у входа. Невысокий, субтильный мужчина, одетый в белую рубашку и синие брюки, пристально вглядывался в мою сторону, затем, поправив короткие черные волосы на голове, стал ко мне приближаться.

–Здравствуйте! У вас заказано? – вымолвил он, постепенно шагая ко мне.

–Мммм… – промычал я, однако это вовсе не то, что я хотел ответить – ммммм… – снова попробовал что-то сказать, до меня дошло, что я не могу ничего сказать.

Меня начал охватывать ужас, я лишь стоял, мычал и думать забыл о мужчине, который в свою очередь уже стоял прямо передо мной и что-то говорил. В потугах я начал пытаться хотя бы закричать, но и этого у меня не вышло, из моего рта доносились приглушенные, непонятные звуки, которых я сам не понимал.

–Что с вами? Вы больны? – мужчина пытался выяснить причину моего ужаса.

Наконец я обратил на него внимание и начал махать перед ним руками, в одной из которых висела скатерть с мясом, сыром и хлебом. На что он как раз и обратил внимание.

–Зачем вы взяли скатерть со стола? Как вы вообще сюда попали? – он схватил меня за руку и вырвал из нее скатерть, заглянув внутрь, он снова обратился ко мне – теперь понятно, что ты тут забыли. Ты вор, и ты идешь со мной!

Снова схватив меня за руку, он потянул меня за собой, в этот раз я начал сопротивляться, однако все тщетно, хоть он и выглядел маленьким, я был явно слабее его. Таким образом, почти волоча по полу, он дотащил меня до комнаты охраны, где я взял ключ от ресторана. Усадив меня на стул, он вскрикнул:

–И тебе не стыдно?! – он поднял указательный палец вверх – там воровство не в почете!

Я по-прежнему не мог издать никаких звуков, кроме мычания. В моей голове происходила снежная буря, которая заметала все мои мысли, я бродил словно в тумане, пытаясь прийти к верному решению. Однако мой разум вовсе начал исчезать, остался лишь первобытный страх, которому я не мог не подчиняться. Все вены набухли от прилившей крови, мышцы напряглись, а судя по выражению лица, что воспроизвел мужчина, мои глаза транслировали животную ярость.

–Немедленно сядь на место! – выкрикнул он последнюю фразу.

Затем я схватил пистолет, лежавший на столе, и направил на него. Он посмотрел на меня так, словно хотел проверить, из чего я сделан, посмотрел с вызовом, был уверен, что я не выстрелю. Его поведение ввергло меня еще в большую ярость, гнев переполнял меня. Пробилась мысль о том, чтобы не делать этого, но я будто бы отпихнул ее в сторону.

Раздался оглушающий хлопок. Мужчина мешком упал на землю. Сознание вернулось, я пробудился и понял, что натворил. Я стоял неподвижно, лишь вытянутая рука с дымящимся пистолетом тряслась. Лужа крови под мужчиной растекалась все дальше и дальше, уже подступая к моим ногам. «Боже, что я наделал?» – в голове крутился только этот вопрос. Я упал обратно на стул, обернув свое туловище руками и сидел, не шевелясь. Весь мой рассудок кричал о том, что только что произошло. «Неужели это было так необходимо? Что я наделал? Могло обойтись и без этого. Пускай я не мог объяснить ему, зачем взял еду, но мы же разумные люди и пришли бы к общему решению проблемы. Наконец он мне ничего не сделал, чтобы я так жестоко с ним обошелся. А ведь я действительно убил его, вот он лежит прямо передо мной…» – труп мужчины продолжал понемногу остывать, затем я продолжал таращиться в пустоту – «но он тоже виноват, схватил меня за руку, притащил сюда и начал отчитывать. Я взрослый человек, а он меня за руки хватает еще и указывает мне, что делать. И эта его ухмылка напоследок… что бы она значила? Сам виноват! Вот и пусть теперь лежит!».

Я резко вскочил со стула и, переступив труп, вышел обратно в фойе. Вдруг где-то неподалеку услышал характерный звон и пошел на него. Звон был монотонный с периодичностью в десяток секунд. Подойдя к стойке регистрации, я понял, что звук идет со стороны лифтов. За мной по всему отелю тянулся кровавый след от моей обуви. Я замер, когда увидел его, и с минуту стоял, с меня струился холодный пот, для меня было жутко все происходящее, учитывая, что я даже не знал, где нахожусь. Все что мне было нужно сейчас, так это чтобы звон прекратился, он начинал меня раздражать. Непонимание и ужас охватывали мою голову, она болела и стонала.

Лифт издавал этот звук по причине того, что не мог закрыть двери, каждый раз он пытался, но они останавливались в самом конце. Я нагнулся, чтобы осмотреть препятствие и оказалось, что это была скатерть из ресторана, завернутая в узел, и внутри все также лежали сыр, хлеб и мясо. Двери лифта закрылись. Меня снова бросило в дрожь. «Откуда это взялось. Не мог же тот мужчина принести?». Еще раз раздался тот же самый звон, двери отворились вновь, на этот раз не закрываясь вовсе. Я отшатнулся, затем подумал, что могу съездить к директору отеля, по какой-то причине мысль не покидала меня и казалась весьма уместной при данных обстоятельствах.

Внутри была лишь одна кнопка, которая гласила «Вверх». Ничего не оставалось, кроме как нажать ее. Лифт двинулся. Сверху светила яркая лампа дневного света, без прищура на нее невозможно было взглянуть. Движение прекратилось, и передо мной вырисовался проход. Помещение, в котором я оказался, было хорошо освещено, но не лампами, а светом, сочащимся из окна. У этого окна располагался огромный письменный стол с креслом, на столе стояли перо в держателе, чернильница и две книги, черная и белая. Посередине кабинета лежал белоснежный ворсистый ковер, покрывавший значительную часть комнаты. Я прошел чуть вглубь помещения.

–Проходи, я тебя ждал – из-за угла показался мужчина средних лет, гладко выбритый, с длинными седыми волосами, одетый в белоснежный костюм с телесного цвета мокасинами и голубой рубашкой – только вытри ноги при входе – он указал на коврик под моими ногами, который я не приметил, на нем было написано «каждому рад».

Кровь с моей обуви стерлась до того, как сюда поднялся, я вздохнул с облегчением.

–С чем пожаловал? Надеюсь, не на сервис жаловаться собрался? – он улыбался всеми своими белыми зубами мне.

Мне не хотелось мычать ему в ответ, поэтому стоял молча.

–Скажи же ты хоть что-нибудь?

Я продолжал молчать.

–Тогда говорить буду я – он сел в кресло за письменным столом и положил на него руки, сложенные друг с другом – ты весьма меня огорчил, мне уже рассказали о том, что было внизу.

«Когда этот тип успел все доложить? Он же не отходил от меня» – подумал я.

– Значит мало тебе краденой еды, так ты еще и человека из-за нее убил. – он нахмурился, улыбка сошла с его лица.

«Камеры, точно, он все видел на камерах»

–Почему ты даже не попытался искать хозяев заведения? – он смотрел пристально, словно хотел высверлить из меня ответ. – Отвечай мне. – он произнес эту фразу спокойно, но очень убедительно.

–Я искал людей внизу! – выкрикнул я от неожиданности, наконец снова мог разговаривать.

–Ты лишь глянул в фойе, а затем увидел, что можешь утолить свой голод, никого не спрашивая. – А зачем ты выстрелил в мужчину?

–Он мне угрожал. – я слегка попятился назад, мне было страшно отчитываться перед ним.

– Это ложь. Он хотел добиться справедливости.

–Но где здесь справедливость, когда голодному человеку отказывают в еде?

–Ты решил забрать остатки с собой, когда насытился, по-твоему, это правильно, брать больше, чем нужно?

–Они могли мне еще пригодиться. – я стоял на своем.

–Довольно, на этом мы закончим – он встал и указал на лифт позади меня.

–Вы меня отпускаете? Так просто?

–Тебе пора – он горько вздохнул. – Дорогу ты найдешь сам.

–И меня не накажут за содеянное? – мои глаза округлились, я не мог поверить в то, что происходит.

Но он не ответил на этот вопрос, лишь смотрел на меня сочувствующими, и в то же время строгими глазами, словно отец на провинившегося ребенка.

Войдя в лифт, я нажал все также на единственную кнопку, только на этот раз на ней было написано «Вниз». Двери разъехались и предо мной оказалась улица, покрытая снегом. Я вышел, а когда обернулся лифт уже исчез. Вокруг не было ничего, кроме огромного заснеженного простора. Мои ноги подкашивались в потугах идти по сугробу, но еще более усугубило ситуацию начавшаяся снежная буря. Эта снежная буря уронила меня на землю.

Я лежал неподвижно, мне было крайне холодно, я околел. Из сугроба было видно, как хаотично движутся снежинки взад и вперед. Они вращались вокруг моей поднятой руки, а я лежал и понемногу пропадал. Снежная буря смела все мои мысли.

Меня разбудил оглушительный гул. Этот ужасный гам издавали сирены, висевшие на каждом втором фонарном столбу. Я поднялся на ноги, огляделся, а затем побежал сломя голову по серой окутанной сумраком улице, пока не заметил знакомые очертания.

Черный кофе

Я сидел в своей маленькой, но уютной комнате с серьезным видом, углубившись в собственные мысли, и отстукивал по клавишам ноутбука, который расположил у себя на коленях, откинувшись на спинку мягкого и удобного кресла. Уверенно всматриваясь в клавиатуру из-за неумения печатать вслепую, я воспроизводил, можно сказать в материю свои мысли, которые считал правильными, а, возможно, даже важными. Вероятно, можно было сказать, что это я делал по своей прихоти или просто потому, что меня это успокаивало. Ведь никто так не стерпит всего, чего бы ты не изложил, как бумага, такая гибкая, белая и внимательная. Однако нравилось ли мне то, что я пишу? Точного ответа не могу дать на этот вопрос, учитывая тот факт, что каждый человек эгоист, и, непременно, мы будем всем вокруг говорить, что наше занятие важно. Никто ведь не хочет, чтобы люди увидели твою неуверенность в том, что ты делаешь.

Жизнь всегда идет своим чередом. Я никогда не умел обращаться со своими мыслями, а уж тем более приводить их во что-то материальное. Но тем не менее, хочу выразить их. И вот эта жизненная череда суматошных и неистовых событий подтолкнула меня писать слова, вовсе не сформированные даже в одно целое.

Наивно было бы полагать, что кто-то это вообще прочитает, поэтому я понимаю, что я сейчас как никогда нахожусь наедине с собой. Однако я не чувствую единения с собой, словно бы какой-то человек сейчас сидит рядом со мной, заглядывает в экран монитора и цокает при каждой попытке сформулировать одну из мыслей. Полное ощущение того, что все эти мысли я беру взаймы у него и этому незнакомцу совершенно не нравится, как я ими пользуюсь.

Он так и говорит мне, уже смотря на меня, – «Ты! Что ты делаешь? Ты действительно думаешь, что это кого-то заинтересует? Твои потуги ничтожны! Услышь меня и прекрати заниматься этим!». Что на такое я могу ответить? Я хочу писать, и пишу я для себя, а ты можешь сидеть и сколько угодно мне говорить об этом. Я не твой раб, человек, и раз уж на то пошло, ты находишься в одной голове со мной и не тебе судить меня. Я творю, пускай, как-то нелепо, но я буду производить свою нелепость в материю.

Так проводя бесценные минуты, тыкая по поверхности пластиковых кнопок, я привносил в этот мир что-то новое. Но в какой-то момент я отвлекся и потерял мысль, которую хотел написать, что тут поделаешь, значит нужно сделать перерыв и отвлечь себя окончательно, чтобы посмотреть на свое творение позже уже свежим взглядом. Так тому и быть, я встал и направился на кухню заварить себе чашку кофе, да, он должен быть обязательно черным и без сахара. Многие люди спросят, зачем же пить просто черный кофе, который горчит и не приносит удовольствие. С одной стороны, с такими людьми нельзя не согласиться, наша жизнь бывает не менее, а иногда и намного более горькой, чем черный кофе, однако, с другой стороны, люди привыкают к плохому и даже начинают это любить, даже наша голова приспособлена к принятию плохого. Тот же самый черный кофе, когда мы его пьем, наш, скажем, жизненный заряд увеличивается и нам менее хочется спать, и мозг воспринимает это, как пользу, а значит необычная горечь, которая характерна для кофе это знак пользы. И в этом есть своя правда, так же мы привыкаем к плохому и видим в этом пользу. Любой спортсмен, который продолжительное время испытывает физические нагрузки скажет, что не может без них, но, если посмотреть с другой точки зрения, человек заставляет себя проходить через свои возможности, чтобы стать еще сильнее и так до бесконечности.

Я начал бродить по комнате взад и вперед, нарезая круги и держа пресловутую чашку кофе в руках. Многие мысли посещали меня, они проносились, как поезда на перроне, я думал обо всем, кроме моего творения. Тем лучше, я смогу взглянуть на мое писание по-новому. Сразу увижу все свои ошибки. Хождение по комнате справлялось как нельзя лучше с моим отвлечением, но в какой-то момент я обнаружил, что задумался опять о том, что я занимаюсь бесполезным делом и тот человек за спиной все продолжал подливать масло в огонь.

–Ты же сам понимаешь, что без надобности тратишь свое драгоценное время. Очнись и пойди займись тем, что у тебя гораздо лучше получается.

–Прекрати- всполошился я- не тебе меня судить.

–А кому? Ты разговариваешь с самим собой, а кому лучше знать, что для тебя лучше, кроме тебя самого? Или ты и с этим не согласишься?

–Ты – это мои сомнения, а сомнения не приведут меня к знаменитости, да и вообще к чему-то хорошему.