Вакханки

Еврипид

Вакханки

Действующие лица

Дионис

Хор лидийских вакханок

Тиресий

Кадм

Пенфей

Слуга Пенфея

Вестник

Второй вестник

Агава

Действие происходит в Фивах перед дворцом Кадма.

Пролог

ДионисСын Зевса, Дионис, я – у фиванцев.Здесь некогда Семела, Кадма дочь,Меня на свет безвременно явила,Поражена Зевесовым огнем.Из бога став по виду человеком[1],Я подхожу к струям родимых рек.Вот матери-перунницы[2] могила:У самого дворца обломки домаЕще курятся[3], – в них еще живетОгонь небесный, Геры горделивойНа мать мою неугасимый гнев…Спасибо Кадму: сделал неприступнымОн дочери святилище; егоСо всех сторон я скрыл и виноградаКистями нежной зелени обвил.Покинув пашни Лидии златой,И Фригию, и Персии поля,Сожженные полдневными лучами,И стены Бактрии, и у мидя́нИзведав холод зимний, я арабовСчастливых посетил и обошелВсю Азию, что по прибрежью моряСоленого простерлась: в городахКрасиво высятся стенные башни,И вместе грек там с варваром живет.Всех закружил я в пляске вдохновеннойИ в таинства их посвятил свои,Чтоб быть мне явным божеством для смертных.А потому из городов ЭлладыВас первыми я, Фивы, огласилВосторга песнью, нарядил в небриды[4]И в руки дал плющом увитый тирс,Что сестры матери – кто б мог подумать? —Во мне Зевеса сына не призналиИ утверждали, будто, согрешивСо смертным, мать Завесу приписалаСвой женский грех; что ловко сочинилТу басню Кадм и что Зевес СемелуУбил за дерзко выдуманный брак.За это их я в бешенстве дома́Заставил бросить: потеряв рассудок,Они теперь ушли на КиферонВ вакхических одеждах, с жаждой оргийВ груди, и сколько в царстве Кадма естьНароду женского, – всех с ними вместеЗаставил я покинуть очаги,Теперь под сенью елей в исступленьеБездомные блуждают по скалам.Да, город, ты почувствуешь теперь,Что значит таинств Бромия[5] чуждаться.И матери я память освящу,Явившись людям тем могучим богом,Который ею Зевсу был рожден.Почет и власть царя здесь отдал КадмПенфею, сыну дочери Агавы.Он – богоборец, и ни разу мнеНе сделал возлиянья, и в молитвахУпоминать не хочет. Пусть же царьИ прочие фиванцы убедятся,Что точно бог я. А когда делаУстрою здесь, – пойду в другие земли.Но если с войском двинутся фиванцы,Чтоб женщин с Киферона возвратить,Я дам им бой, став во главе вакханок.Так вот зачем, обличье изменив,Из бога стал я с виду человеком.А вы, со мной покинувшие Тмол,Вы, Лидии питомицы, подругиВ пути и власти, – вы теперь, тимпанНад головой фригийский поднимая,Подарок Реи-матери и мой,Столпитесь около дворца Пенфея:Пусть громкие удары соберутСюда фиванцев. Я ж на КиферонПойду теперь, к моим вакханкам новым,И в хороводы легкие вплетусь.

Парод

Во время последних слов Диониса вступает на орхестру хор лидийских вакханок.

ХорЗемли Азии, где вы?Тмол священный, ты покинут! Сладок труд мой.Я истому в славу Бромия подъемлю,К богу Вакху я взываю: эвоэ!Прочь с дороги, с дороги!Скройтесь в домы, и уста благоговейноПусть сомкнутся: Диониса петь я буду,Как его везде я славлю и всегда.Строфа IО, как ты счастлив, смертный,Если, в мире с богами,Таинства их познаешь ты;Если, на высях ликуя,Вакха восторгов чистыхДушу исполнишь робкую.Счастлив, если приобщен тыОргий матери Кибелы;Если, тирсом потрясая,Плюща зеленью увенчан,В мире служишь Дионису.Вперед, вакханки, вперед!Вы, бога и божьего сына,Домой Диониса ведите!С гор фригийских на стогны ЭлладыОтведите вы Вакха домой.Антистрофа IГрянули громы Зевса —Муки родов приспели:Не доносив, извергнулаБромия мать из чреваИ под ударом молнийКончила жизнь безвременно.Но извергнутого принялЗевс в свое немедля лоно,И, тая от Геры сына,Он его в бедре искусноПряжкой застегнул златою.Когда же приспел ему срок,Рогоносного бога[6] родил он,Из змей он венок ему сделал:С той поры этой дикой добычейОбвивает менада чело.Строфа IIВы, колыбель Семелы,Фивы, плющом венчайтесь!Нежной листвой оденьтесь,Пурпуром ягод тиса!Вакха исполнись, город,С зеленью дуба и ели!И белорунных кистейБольше на пестрой небриде нашей!Игривый тирс тебя сподобит Вакху, —И вся страна запляшет за тобою,Где свои лики промчит Дионис…В гору он мчится, а женщин толпаЖдет его там не дождется.От станков и от ткацкой работыИх в восторге отбил Дионис.Антистрофа IIКрита юдоль святая,Мрачный приют куретов,Зрел ты рожденье Зевса.С гребнем тройным на шлемеТам корибанты обручКожей нашли одетый.Дико тимпан загудел:С сладкими звуками слиться хотелФригийских флейт; тимпан вручили Рее,Но стали петь под гул его вакханки.Сатирам Рея его отдала:Звонкая кожа с ума их свела.В триетериды[7] святыеЕго звон веселит хороводы,Их же любит наш царь Дионис.ЭподО, как мне любо в полянах,Когда я в неистовом беге,От легкой дружины отставши,В истоме на землю паду,Священной небридой одета.Стремясь ко фригийским горам,Я хищника жаждала снеди:За свежей козлиною кровьюГонялась по склону холма…Но, чу! Прозвучало: “О Вакх, эвоэ!”Млеком струится земля[8], и вином, и нектаром пчелиным,Смол благовонных дымом курится.Прянет тогда Дионис…И вот уже носится вихрем:Он нежные кудриПо ветру распустит.Вот факел горящий в горах замелькалНа тирсе священном,И с вакхической песнью слилисьПризывные клики:“Ко мне, мои вакханки,Ко мне, мои вакханки,Краса горы Пактола!Злаченые тимпаныПусть тяжко загудят!Воспойте Диониса,Ликующего бога,На свой, фригийский лад!Нежной флейты священные звукиПусть нагорный вам путь усладят!”И призыв еще не смолкнул,А вакханка в быстром бегеРядом с Вакхом уж несется:Точно в стаде жеребенокПодле матки скачет резвый.

Эписодий первый

Входит Тиресий.

ТиресийЭй, кто там у ворот? Поди скорейИ призови мне из покоев Кадма,Что башнями наш город укрепил,Придя из стран сидонских[9]. Доложи,Что ждет его Тиресий.

Один из стражников уходит во дворец.

А зачем —Ему известно самому. Условье —Я, старый, он, старейший, – заключили:Взять тирсы и, накинувши небриды,Плющом седые головы увить.Кадм(выходя из дворца)О друг любезный! Выйти не успел я,Уж мудрого по голосу признал.Иду, иду. Смотри, как обрядился!Да, сколько в силах наших, я хочуСегодня возвеличить Диониса:Явленный бог – по дочери мне внук.Ты человек умелый, мой Тиресий,И я, старик, вверяюсь старику:Не правда ль, ты укажешь, где плясать мнеИ где, остановившись, затрястиСедою головой? Я столько силыВ себе почувствовал, что день и ночьГотов стучать о землю тирсом Вакха:Веселье нам снимает годы с плеч.ТиресийСо мною то же, Кадм, – помолодел яИ в хоровод вакхический пойду.КадмНо до горы не лучше ль нам доехать?ТиресийА богу тем почет не уменьшим?КадмМне ль, старцу старца быть проводником?ТиресийСам бог, о Кадм, нам путь наш облегчит.КадмА мы одни на игрище из граждан?ТиресийУвы! Разумных больше не нашлось.КадмЧто ж медлить дале! Вот моя рука.ТиресийВот и моя, сплети ее с своей.КадмНет, презирать богов не мне – я смертен.ТиресийДа, перед богом тщетно нам мудрить.Предания отцов, как время, стары,И где те речи, что низвергнут их,Хотя бы в высях разума витал ты?Пожалуй, скажут мне: “И как не стыдно?Старик плясать собрался и плющомЧело обвил!” А разве где-нибудьНам обозначил бог, что пляшет юный,А не старик в честь Вакха? Нет, почетОт всех равно приятен богу Вакху:Поклонников не делит Дионис.КадмТиресий, солнце для тебя не светит;Мой ясный долг – предостеречь тебя.Вот царь Пенфей, трон от меня приявший,Сюда спешит. О, как взволнован он!Что-то нам скажет в гневной речи внук мой?

Входит Пенфей.

ПенфейУехал из страны я – праздный путь!Дурные вести слышу отовсюду.Нежданная постигла нас беда:Дома, детей фиванки побросали;В вакхическом безумии ониСкитаются в горах, поросших лесом,И бога Диониса – что за бог,Не знаю – буйной почитают пляской.Среди их роев полные виномСтоят кратеры, а вакханки нашиТайком, поодиночке, в чащу лесаБегут – с мужчиной ложе разделить!По виду – вдохновенные менады,Но Афродита им милей, чем Вакх.Иных я уж поймал: связавши руки,В тюрьме теперь их люди стерегут.А тех, что нам покуда не попались,На Кифероне всех переловлю:Ино, Агаву, что от ЭхионаМеня родила, Актеона мать[10] —Я разумею Автоною – крепкоВ железо их велю я заковать,Авось тогда пройдет их беснованье.Да, говорят, какой-то чародейПожаловал из Лидии к нам в Фивы…Вся в золотистых кудрях головаИ ароматных, сам с лица румяный,И нега Афродиты у негоВ глазах; обманщик этот дни и ночиС девицами проводит, – учит ихОн оргиям ликующего бога…Ну, попадись он мне, – тогда стучатьО землю тирсом, встряхивать кудрямиНе долго будет – голову сниму.Он смеет богом Вакха называть[11]!Он говорит, что в Зевсовом бедреОн был зашит – тот жалкий недоносок,Которого огнем небесным ЗевсИспепелил, а заодно и матерь,За лживую о браке похвальбу!Все это знают, и неужто дерзкий,Кто б ни был он, хулой не заслужилПозорной петли? Ба! Что вижу! Новость!Вот диво-то! Тиресий-чудодейИ матери отец, как будто на смех,В небридах пестрых, с тирсами в рукахСлужить собрались Вакху! Дед, могу лиЯ старость чтить, теряющую смысл?Да сбросишь ли ты плющ? От тирса рукуОсвободишь ли наконец, старик?(Тиресию.)Все ты, Тиресий? Видно, снова хочешь,Вводя к фиванцам бога, погадатьПо птицам и за жертвы взять деньжонок!О, если б не седая головаТебя спасала, посидел бы тыТеперь в оковах, там, среди вакханок,За оргии порочные твои!Нет, тот обряд, где женам подаютСок виноградный, чистым не признаю.КорифейБезумец! Ни богов, ни Кадма чтить,Посеявшего колос земнородный,Не хочешь ты и только род позоришь!ТиресийКогда умен вития и предметИскусно выбран им – пусть речью плавнойСердца пленяет. Ты ж, Пенфей, лишь словомЛегко владеешь, точно умный муж,Ума ж не видно в лоске слов твоих.А гражданин тот вреден, коль, речистыйИ властью смелый, смысла он лишен.Смеешься ты над нашим новым богом:О, если бы внушить тебе я мог,Как будет славен он по всей Элладе!Послушай, сын мой: два начала в миреСуть главные. Одно – Деметра-матерь(Она ж Земля; как хочешь, называй).Она сухой лишь пищею нас кормит;Ее дары дополнил сын Семелы:Он влажную нам пищу изобрел, —Тот винный сок, усладу всех скорбей.В нем он и сон нам даровал, забвеньеДневных забот – иного ж не найтиИм исцеленья. Он, вдобавок, людямСам бог, себя дозволил в возлияньеДругим богам преподносить[12] – и этимВсех благ он стал источником для них.Тебе смешно, затем что Вакх зашитВ бедре[13] у Зевса был. Вот смысл преданья:Когда его из горнего огняИсхитил Зевс и дивного младенцаВозвел в богов обитель, на Олимп, —Его согнать с него хотела Гера;Но Зевс ей воспротивился и мерой,Достойной бога, Диониса спас.Эфира надземельного частицуОн оторвал и дал ей образ сына;Тот призрак он “заложником” супругеРевнивой выдал. Люди же потом —Сказанье извратив, что бог богине“Заложником” младенца передал,И таинства слова переиначив,Слух распустили, будто ДионисВзаправду вскормлен был в бедре Зевеса.Он – и вещатель: в исступленье ВакхаПророческого духа скрыта мощь:Своим наитьем необорным бог нашЗавесу тайн с грядущего срывает.Он – и воитель: сколько раз в строюДоспехами сверкающее войско,Еще копья не зная супостата,Рассеялось! От Вакха этот страх.И ты увидишь: на горе двуглавой,Что высится над Дельфами, наш богПод пляски шум в дружине тирсоноснойОгнем лучин дубравы озаритИ будет всей Элладой возвеличен.И ты, Пенфей, послушайся меня:Не царь один повелевает людям, —И если ум твой поврежден, покиньУверенность, что непреложно судишь.Нет, бога нового в страну приняв,Почти его священным возлияньемИ таинств ты смиренно приобщись,Венком зеленым голову украсив.Конечно, женщин скромности учитьНе Диониса дело: это дарСамой природы. Чистая душоюИ в Вакховой не развратится пляске.Когда народ толпится у дворцаИ граждане Пенфея величают,Тебе приятно, да? И ДионисНеравнодушен к уваженью смертных.Итак, покрывши голову плющом,На смех тебе, плясать мы с Кадмом будем:В честь бога пляска и седым идет.И не склонишь меня ты спорить с богом:Безумец ты, и никакое зельеНе исцелит недуга твоего, —Скорее, мнится, зельем ты отравлен.КорифейПриносят Фебу честь твои слова,И, славя Вакха, старец, ты разумен.КадмДитя мое, Тиресий дал советТебе благой: о, не чуждайся веры[14]!Будь наш. Теперь не здраво судишь ты, —Ум затемнен в тебе пустым мечтаньем.Ну, хорошо, пусть он не бог, все ж богомПризнай его, Пенфей: ведь в этой лжиСемеле честь, в ней слава роду Кадма!Перед тобой – несчастный Актеон:Псы хищные, ты помнишь, растерзалиЕго в лесу, когда он утверждал,Что в ловле он искусней Артемиды.Пока ты цел еще, Пенфей, плющомДай увенчать тебя, восславим Вакха!ПенфейПрочь руки, дед! Сам бражничать ступай,Меня ж безумьем заражать не думай!А за болезнь твою мне даст ответНаставник твой.(Одному из слуг.)Эй, кто там, люди! ЖивоСтупай на вышку старого, где птицОн поджидает. Все разбей там ломом,Вверх дном поставь! Его повязки всеНа жертву кинь ветрам и вихрям буйным.Злей кары он не выдумал бы сам!А вы, другие, выследите в ФивахЛидийца женственного, что принесНедуг тот новый и пятнает браки;А изловив, сюда его в цепяхВедите: пусть он, камнями побитый,Умрет, на горьком опыте узнав,Как здесь справляют праздники в честь Вакха.ТиресийНесчастный! Сам не знаешь, что творишь:Твое безумье бешенством сменилось!(Кадму.)Пойдем, мой Кадм; умолим ДионисаИ за него, хоть и жестоким стал он,И за наш город, чтобы бог бедыНам не наслал. За мной, с плющом на тирсеСкорее в путь! А чтоб вам не упасть,Поддерживать мы, Кадм, друг друга будем:Два старика упавших – вид печальный…Но будь что будет, а должны служить

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Из бога став по виду человеком — о метаморфозах Диониса как одном из источников трагического искусства.

2

Матери-перунницы — т. е. пораженной молнией (перуном).

3

Еще курятся — сколько же лет может дымиться старое пожарище? Это, конечно же, символ неугасимого гнева богов.

4

Небрида — одеяние из шкуры, которое носили вернувшиеся к природе вакханки.

5

Бромий — культовое имя Диониса (добавлено переводчиком).

6

Рогоносного бога — рога в древности – символ святости и плодородия (Моисей изображался с рогами). Змеи – связь с землей, плодородием, культом умирающего и воскресающего бога.

7

Триетериды – справляемый раз в три года праздник Диониса.

8

Млеком струится земля – самородные мед, вино и молоко – признак Золотого века, “царства божьего”, провозвестник которого – Дионис. Но в этом царстве не будет прощения, и невинно веселящиеся вакханки жаждут “свежей козлиной крови”. Ягненок здесь если и ляжет рядом со львом, то мертвым – обоих разорвут в исступлении.

9

Придя из стран сидонских – Кадм был родом финикиец (сидонец). Уйдя на поиски своей сестры Европы, похищенной Зевсом, он не вернулся домой и основал Фивы, посеяв зубы убитого им дракона. Ему приписывается изобретение греческого алфавита на основании финикийского.

10

Ино, Агаву… Актеона мать – три сестры Семелы, дочери Кад-ма. Согласно другой версии мифа, Ино и ее детей уже не было в живых – Гера покарала ее безумием за то, что она взяла на воспитание младенца Диониса, и Ино, убив своих детей, бросилась в море (см. “Медея”). Актеон, превращенный Артемидой в оленя, был растерзан своими же собаками – вероятно, упоминание этого имени намекает на скорую участь Пенфея.

11

Он смеет богом Вакха называть – казалось бы, что за печаль Пенфею, если его родич прославится как бог? Но помимо естественной братской зависти, вероятно, царь боится, что божественный кузен будет претендовать на его престол.

12

Сам бог, себя дозволил в возлиянье другим богам преподносить – культовая параллель с христианством достаточно очевидна.

13

В подлиннике игра слова: Дионис был “заложником” (homeros), а людям послышалось “бедро” (ho meros).

14

Не чуждайся веры – буквально: “не оставайся вне законов”.