Чеченцы: быт, культура, нравы, обычаи, религия. Кавказская война. XIX век

Когда одна половина лишается чувств от жары в долинах и ярах, другая мерзла на горах, или отмораживала ноги и уши. Но солдат везде ставил чело врагу, что убегает в беспорядке огромными массами. Медленный Шамиль ставил сопротивление, собрал многочисленные толпы своего народа, но в так называемых волчьих воротах, ведущих связана дружина между стенами очень высоких скал, не мог сдержать сильного нашего наступления солдата. Войска российские получив волчьи ворота и заняв господствующее над немые скатые горы, вступали к земле народов Андии в той именно минуты, когда Шамиль зажегши Андийские аулы, забирал между собой жителей, готовых принять нас спокойно, byltśmy их оставили в мире, экономя собранные трудами их плоды каждодневной работе. На горах АндийскихШамиль собрав кучи камней, вызывающе нас ожидал. Князь Барятинский отосланный вперед с одним батальоном Кабардинского полка, чудеса доблести вытворял, wyparłszy Шамиля из него позиций и заняв наивысшую позицию, на которых он мог бы новое для себя очистить должности. С Андии войск российские взошли в лесистое Большой долины Чечни по пути ведущей к резиденции Шамиля – Дарго, называемой Красным аулом. Шамиль с горсточкой уже только своих мюридов обогнал наши отделы; зажег аул, вывезши вперед все что было можно. Уставший солдат маршами, видя пожары врага, которого преследовал, рукой распространяемое немного доброго по-прежнему себе вел переговоры. Дарго, то есть по-видимому остатки его было заняты без выстрела, что уже само через не имелось привлекательности для воинственного ума кавказского солдата. На дополнительное налогообложение неблагополучия в отделе Русских, недостаток продовольствия каждый раз более крепко давался и старый солдат им вложил сухарь ко рту вынутый из полотняной сумки, вперед несколько раз его смотрел. Отосланный с Анди сильный отряд к Темир-Хан-Шура по продовольствие, прошел по пути недавно через войска нашего отряда. А что то не малая дорога и трудности по ней к преодолению огромное, следовательно солдат, опытный хорошо, вычислялся с сухарями, которые еще имел в сумке и со временем стали негодными, на переход колонны там и опять. Чтобы дать солдату занятие пока отосланная колонна не вернется к главному отделу, также, чтобы маскироваться перед чуткостью врага, начато в Дарго будто строить крепость. Но опытный солдат знал хорошо свое положение и знал, что от многих обстоятельств, среди врагов, гор и лесов из всех его окружающих сторон, зависело благополучие экспедиции, о которой уже начинал сомневаться. Шамиль с горсточкой мюридов на горе занял должности и как жадный сип добычи, смотрел с высоты на лагерь русских. Нашлись его пушки. Нужно его было вытеснять из земли из этой позиции. Войска отосланные туда не испытали сопротивления, но возвращаясь к лагерю, на верхушках горы Asztelu, встречены были тысячей метких выстрелов винтовок.

Грохот вязал Шамильских был девизом к бою для чеченцев. Из тех пор массу этого народа кружили днем и ночью, подстерегая неошибочную добычу. Неблагоприятное известие об отряде, высланном на продовольствие, из неуверенных источников, потому что от татарских шпионов хоть в секрете полученная, вдруг напугала готовые войска, видеть больше чем было реально. Недолго ожидают и на более определенные вести от называемого, отдела экспедиция «сухарная», высланного по żyw Dość, выдублены к главному лагерю несколько добровольцев с донесениями больше чем неблагоприятному. Один из них юнкер Длитовский, переодетый за татара от других более счастливый, добрался до главного отряда с уведомлением, что колонна с продовольствием которая атакуется от врага в лесах полностью разбитая и остатки ей войск себе раненных из тел павших побратимов ожидая помощи от нас. Немедленно войска были высланы на помощь. Солдаты кабардинского полка едва штыками преодолели себе дорогу к указанному пределу. Но который же им ужасный представил, себя вид! Массу убитых высокими тел кучи лежали по лесу, делая из себя окопы для тех что при жизни остались. Целый лагерь разграбленный, или поразбрасыванный по пути, солдаты без начальников, которые легли в бое, или офицеры без солдат, среди общего уничтожения искали мест, более безопасных от врага. Другие пользуясь непорядком грабили остатки продовольствию и напитка поразбрасыванное в беспорядке по пути, пока меткий выстрел винтовки, кинжал или татарская шашка не положили конца их пути. Татарские банды по целому лесу рассыпанные каждой минуты распространяли смерть между боевыми рядами. Смерть на каждом шагу порой оставила свои жертвы» Из высоты деревьев, с при камнях, и взгорья град пуль сыпался на тех, что еще сопротивление оказывали. Здесь лег мужественный генерал Пассек, украшение кавказских войск, учитывающий в родословной между предками, автора Дневников. Но многих других его воспоминаний вечным сном отдохнуло. Умирающим и тяжелораненым не было кому подать помощи и тот только из них спасал, кто собственной силой мог еще жизнь себе спасать – другие остались на площади боя. Не было времени, ни возможности подать помощи раненным, или забрать хоть в части нужное продовольствие; все пропало, таща других много для экспедиции неблагополучия. К пограничным нашим крепостям хоть было не очень далеко, лечь? дорога через горы и леса была весьма опасную. Отступление через горы дорогой, по которой шли здесь отделы, было бы еще труднее. Враг в этой стороне ждал добычу в экспедиции собранного сухарной и чудесным успехом окрыленный, вызывающе стерег сдвиги наших войск. Нужно следовательно было не теряя времени первую дорогу выбирать. Тихо, осторожно наши войска опустили такое многоизвестное Дарго. Но враг на вся пристальный, немедленно обогнул наш отряд. Нужно было преодолеть все препятствия, предчувствовали голод, свирепо опустошительный нашу армию. Всевозможные военные запасы и лагерный вес случились врага. Солдат одинаково как офицер лишался чувств от голода и стремления. Дорога шла у реки Акташ и отдел иногда к ней приближался, но каждая капля воды, добытая, жизнью солдат окупалась. «Многих страданий, трудов и голода мы перенесли все в этой экспедиции. Жизнь Воронцова не один раз выставленной была на опасность. Его вынесли рост случился знакомым для татар. Уцелел свое солдатам всего лишь кабардинского и куринского полка был виноват. Мужественное эти войска, держа непрерывно охрану при нем, на собственных плечах выносило его со среди опасностей, делая все время жертву для него из своего числа. Новый наш отдел под командованием генерала Фрейтага прибыли на помощь главному отделу, быстро ведя себя вперед среди врагов, около юга встретил первые авангардные ряды «Воронежцев», как их солдаты звали. Возглас радости возвышался над войском подавленного под весом неудачи, которые испытали. Но должно разделять такие чувства не было времени. Туземцы, настаивая на ослабших солдат, распространяли морды в их рядах. Отбивая частые наступления, потерявший сознание солдат штыком только защищался, потому что его патронташ плоскости как сумка в которой сухари носил, от нескольких дней уже была пустой. Охватив местности через уставшие тронутые войска Воронцова, мы были свидетелями ужасных видов. Здесь лежат, голые тела свежо утрамбованных трупов; там умирающий просит помощи, а татары как сип обдирает из него одежду; Ужасно, потерявшие сознание трудом солдаты тянутся медленно в колонне, не думая защищать собственную жизнь. Здесь на нашей стороне возглас радостная весть и поданной помощи, нуждающейся, там дикий визг татаров резко на нас наседающих и их трудная ожесточенность к описанию. наконец ночь тишиной свою все покрыла. Уставшая дневную своей работой природа в ночнойпрохладе отдохнула. Величина очаровательной минуты, величество могущества Творца сладким чувством наполняющая сердце, в целом могуществе теперь здесь нам представилась. Ничтожество человеческой жизни, напрасные процедуры, труды, заботы, эти непрерывные взаимные морды, как же низкими есть в одной вечности, которая так величественно в делах Творца нам проявляется. В таких то очаровательных минутах, в того негаc серьезной картины усыпленной природы в целом ее величестве, человек что изменяется ее цветком, носясь душой свыше ее, упуская целое небытие напрасных своих процедур. «Прекрасную и очаровательную!!!!! сглазят тишину ночи прерывали только умирающих стоны, а дикие крики татаров, окружающих наш лагерь, плохим вещуном эхом отражались в сердцах солдат, удваивающих свою бдительность на подкарауливаниях. Следующего дня под вечер целый наш отдел прибыл наконец к крепости Герзель-аул. Нужно было видеть повсеместную радость тех, что уже потеряли надежду такого счастья, чтобы понять чувства, которые их тогда перенимали. Тысячи очагов в приблизительно крепости, пламенем своим бросали зарево на небеса, а группы солдат теперь ложками, около своих котелков, жадно питались кушаньем, от которого давно отвыкли. Баня, больным соответствующая поданная помощь, утоляя тяжелое их страдания, кормя надеждой возвращения здоровья и силы. Князья, графы, другая рождением знаменитая молодежь, привлекательностью хвалы и наград, часто незаслуженных, к этой экспедиции завлеченная, вынеся из нее грустные только воспоминания трудов и страданий, поспешно покидали наши ряды, вознося между собой хвалу В салонах и распространяя там для себя поудивление, которого невинно стали предметом насмешек. Дальнейший образ нашей солдатской жизни по трудам этой экспедиции шел обычной железной дорогой. Обычная наша работа в крепостях была возделывание овощных садов, непрерывные экскурсии по фуражи, так для полка как и жителей, которые там находятся, покосы для обеспечения в сено на зиму, оказия, то есть конвоирование к лесу по дерево, также оказия для содержания комуникаций между крепостями, непрерывные тревоги то есть тревоги и себя за татарами, которые делают набеги на села подчиненных нам жителей. С батальоном, к которому я был зачтен на службу, я находился в крепости «Таш-Кичу» у реки Акташ. По ту сторону реки находился татарский аул Таш-Кичу также называемый, учитывающий несколько тысяч жителей. Поселились он был издавна через кумыков, а в части через чеченцев, народ нам соседний, который остается, по большей части под властью Шамиля. Городов у тамошнего люда совсем нет; но их села, называемые аулами, бывают очень большими, всегда нечистыми, грязными, смрадными, хоть каждый дом отдельно, всегда чист, построенный и отбеленный акуратно. Те домики, татарские каменные, есть обычно из так называемого «кирпич», то есть негорелого кирпича. Есть это соединение глины, песка и проторенной на сечку соломы; что все сушится только на солнце и достаточно прочно, особенно если такое здание будет оштукатурено глиной с песком и коровьим удобрением. Улицы в аулах обычно узкие, по-разному покривящееся и позаваливаемое разного вида барахлом. Весной и в осени нет тяжело проехать средством такого аула. Тогда сельчане ходят обычно на высоких ходулях, в чем есть, очень сдалека их видно. Старшие ездят конный, или «арбами», к каким впряжены по пару волов. Арба есть то сорт транспорта о двоих очень высоких колесах; ось Арбы, помещенная по самому средству для равновесия, у посередине достаточно толстая, по концам же очень тонкая. Ступицы колес соответственно осям внутреннего, имеют конусовидными. Такие оси не мажутся никогда, через что скрипят беспощадно, под весом. Похожие арбы достаточно нагружены и к перевозке веса особенно по плохим дорогам кавказских очень удобное.

Дворы около домов, сакли обычно есть, всегда чисто в каждом времени года убранное, одинаково как внутренности поживаний. Сакли не имеют в себе покоев соединенных внутреннего проемами, но отдельные двери извне к каждой ведут комнаты и под общий выходят крыльцо. Обычно есть длинное. Фасад каждой сакли, украшенный крыльцом из-за целой ее длины. Малые окна, замыкаются досками; вместо оконных стекол перевязанного бумагой, или оболочками. Плоские крыши из земли сыпанные и затрамбованные, немного пологое на противоположную сторону фасадной, чтобы перед крыльцом грязи не было. Внешний вид жителей, совсем не отмечается особенной чистотой и ochędóstwem. Неряшливость, даже поразительная. Привычная одежда мужчин: поподмышка, то есть теплая баранья шапка зимой и летом, из молодой побольшей части баранов, с обостренным суконным верхом, черкеска с патронами для пуль и пороха по обеим сторонам груди, под низом бешмет и рубашка, выпущенная на шаровары; кожанный ременчатый пояс, крепко сжимающий бедра, на нем кинжал при стороне. За обувь сафьянового słnżą чувяки без отдельной подошвы, а другое другого цвета заменяют место szkarpetek, кроем которых шиты. Остальной наряд представляют пистолеты, шашка, винтовка; также отважный конь и седло на нем, обшитое вокруг серебряным галуном, таковым себя также черкеска и обычный бешмет обшивать.

Наряд женщин не меньше особенный. Платок шерстяной или шелковая, из небрежно заброшенная на голову или такая, что завязает около шеи, особенно во время зимы. Шелковый или ситцевый башмет на груди вышитое серебром пряжками скалываемый. Шея, украшенная мелкой серебряной монетой, надетой на нити нисходящей к груди. Цветная рубашка, шелковая или широкая perkalikowa, длинная, с długiemi и широкими рукавами. Шаровары до пола, земле около костей взыскиваемое. Чувяки из сафьяна без отдельных подошв шитого кроем szkarpetek и другое nakształt ботинков -острыми носиками и наконец ботинков на высоких тонких каблуках с задранными вверх и острыми носиками. Наряд девушек и замужних женщин одинаковый. Для украшения еще носят серебряные сережки в виде больших плоских кружков; на цепочке также серебрянные перстеньки простой и толстой работы. На расположение горцев к правительству, менее всего считать можно; всегда ненавистным глазом смотрят на войска русские и везде где могут вредят им и предъявляют ненависть. Ничто себя не скроет к ним скорым глазом, а имея взаимоотношения с самостоятельными горцами, обнаруживают этим последним каждые войска сдвиг и намерение. Редко татарин сдерживает с Русскими личной дружбы и связь, который наиболее дружит, то для какой-то выгоды и из воровства. Всегда готовый убить приятеля, или продать его в горы при выборе обстоятельств, особенно если ему ответственность за то не угрожает. Жадность серебра, такая повсеместная у восточных народов, здесь господствует страстью. Она также нам поставляла информацию. Ни один шаг Шамиля не был для нас потайным. За плату татарин вел наши войска на своих побратимов и не терпел упреков совести когда тебе погибали от меча, или в пламени* своих деяний. Вот есть главные признаки люда, с каким Россия такую длинную стачивает здесь борьбу. Причем народ под определенным взглядом состоит из отважных людей; натуральный его большой рассудок. Привязка его к стране и старикам своих обычаев и безграниченны, принадлежность национальности Во взаимоотношениях с Русскими ничего от них не перенял,, кроме того что ему видимую и представляло выгоду. Даже европейское образование совсем на него не действует, потому что практическую для себя выгоду ни одной, из нее не видит. Увлекается иногда искусства, но принять его на себя наименьшей не предъявляет желания. Их изделия, редкость весьма ограниченное. Защита (оружие) только секущий и горючая сталь отмечается своими свойствами. Но фабрик на больше скале никаких не имеют. Полеводство роли главным есть их первостепенное Обрабатывают в значительном количестве растение farbierską – марену. Их Handel, ограниченный. Кожи, хлебное зерно, яйцеклетки, масло, мед а по-видимому повидла из виноградин, рис и другие дела являются предметом мелкого их торговли. Полотен не изготовляют, простое сукно есть их рук единственным изделием; все другие ткани получают с Персии при посредничестве купчих русских, именно Армян через Астрахань, Ставрополь, Моздок и Кизляр.

Над познанием окружающего меня сообщества и полностью новых для меня обычаев, достаточно терпимо я провел первые месяцы в этой крепости, посвящая кроме того целый почти свое время на освоение с обязанностями военной службы. Небольшое при крепости предместье заключало в себе маленьких мазанок для женатых солдат постоянно проживающих там, а учитывающих тебя в своем батальоне. Кроме того дорогое немногочисленное общество офицеров, но достаточно соответствующий быт; а это все делало здешнюю жизнь менее однообразной. В поздней осени для украшения однообразия в жизни устраивается любительский театр, актерами которого были юнкера и младшие с между офицерами, выступающий так в мужских, как и женских ролях. Так мы отгоняли от себя скука всем нам чувствительное. Ни к одной экспедиции, которое обычно в зимней поре бывают такими, которые здесь начинаются, на. этот раз мы не должны были относиться и целую зиму в закрытые крепости побывать мы должны были почти бездеятельно. Раз только один мы сделали экскурсию на аулы и тем себя наши действия на ограничивали. Лишь с весной (в 1845 г.) открылась новая для нас жизнь, содержанием которой были непрерывные тревоги и беспокойства. Шамиль начал новое и малообычное какие-то движения, а дерзкие партии горцев врывались безустанно в наши линии. Наконец пришли известия о больших являющихся силах Шамиля в подготовке, к какому-то мероприятию. Воинам пришлось усилить бдительность в крепостях, и солдат ожидал только приказа до выступления. Подчиненные аулы угрожали неподчинением и в совокупности положение вещи на самом левом крыле становилось все каждый раз труднее. Неуверенность и опасение заменила вскоре реальность, случаем которой могли быть разрущительные для Кавказа последствия. Шамиль с огромной массой сил своих отправился из Большой Чечни, перейдя в горах Аргун, вступил до Малой Чечни, а откровенно идя между крепостями Воздвиженской и Грозной, минуя другого нашего поста, из которых высланные войска не смели ему пересечь дороги. Перешел реку Терек и уже по старой нашей линии свой марш осуществлял, таща в Кабарду, народа весьма отважного от несколько десятков лет подчиненного России. Намерением такой смелой Шамиля экскурсии было соединение в Kaбарде – с поколениями правого крыла, а потом общее действие против нашей линии начиная от Ставрополя. Счастьем жители гор правого крыла, неизвестный для какой причины не стали вооруженно участвовать месте. Кабардинцы не полагаясь на силы одного Шамиля также ему отказали своей помощи, и покинутый от союзников, должен был повернуть отступить. Триста верст перешло преследуемый через русские силы, умел, обходить, избегать опасности, счастливо вернувшись в свои границы. Teм закончилась большая весенняя экспедиция Шамиля, которая могла сразу уничтожить плоды многолетних трудов русских войск.

Не освоившись еще с климатом кавказским, при трудах для меня до тех пор неизвестных я поддался немного на здоровье. Внезапные переходы от жары к холоду а потом от холода к жаре, вредное на мне произвели последствия. В марте после нескольких дней жары, почти июльской, холодно и снег вдруг наступит. Такое внезапное изменение температуры возвело, ужасные лихорадки и блеск от снега породил ординарную здесь глазную болезнь. Одна и другая слабость вместе на мне ударили. Трудно через пару месяцев страдая от глаз я пролежал в местной больнице, а при вырастающей жаре признака Скорбута сильно начали во мне развиваться. Болезни против себя воспаление глаз и скорбут, требовали противоположных средств лечения. Чтобы одно из другого согласовать порекомендованы мне прогулки по свежему воздуху и по росе. Под самой крепостью тянулись овощные сады нашей экипажи, опоясанные для безопасности рвом.

(*) Знаменитое это возникновение Шамиля с, силой, в которой перед тем не видано распространенных горцев, потому что до 20000 войска выносящую, «было на определенные, что все черкесы правого крыла перейдут на сторону этого вождя. Тем временем. Кабардинцы, Шапсуги, Сваны и другой люд правого крыла что проживает по за Кубань, иначе смотрели на Шамиля, чем сам считал. Люд, то старо-рыцарский, аристократического нрава и правительства, привязанное к своим князьям от веков над ними господствуют. Неохотно следовательно перешли бы под сильную власть Шамиля, когда тем временем чеченцы, авары, лезгинцы и другие горцы левого крыла правили обычаями и законами чисто демократическое» мне, Шамиль поддавались из свободного выбора.

На приблизительно этих садов утром и в вечер я употреблял обычно прогулку на свежем воздухе, чтобы этим способом себя от влияния вредного солнечного света на мои глаза. Но из-за того, что я подвергся опасности, которой вскоре я стал жертвой. Татары нашего аула, видя меня каждодневно до самого обеда, который прогуливается достаточно, за крепостью, подсказали мысль знакомым своим кунакам в горах, пользования моей неосмотрительности. Тебе выглядя удобную пору, подкрались ко мне с неожиданно и взяли меня в плен. Я не умею описать здесь моего удивления, когда переходя в приблизительно сада по обычной моей дороге, мгновенно я увидел двух оборвышей, которые с обнаженными кинжалами, прыгнув ко мне, создали угрозу мне смертью, когда я буду делать им сопротивление. В одно мгновение скрылись со мной к рву, откуда нас никто уже из крепости видеть не мог. А когда лучи солнца за горами исчезать начали и густые туманы протянулись по над долиной, связав мне руки ремнем, повлекли меня засобой по пути в горы ведущей. Сколько я перетерпел в этой несчастной моему путешествию, трудно мне сегодня то рассказать.

Похожие случаи неоднократно происходили в той эпохе, к которой относится этот рассказ. Достаточно было высунуться за ворота крепости, или находиться самому на поле под самой крепостью, обычно обрабатываемых, чтобы найтись в когтях чеченца, который жадно подстерегал похожую добычу.

Кумыкская плоскость, на которой по крепостям наши войска сосредоточены, лежит между реками Сунжа, Тереком и Сулаком к Каспийскому морю по смыканию впадающими, от южной стороны же закрытая пасмом гор Кавказских. От крепости Таш-Кичу к подножию гор будет верст свыше двадцать. Это пространство на протяжении ночи, по грязям, кустам и высокой траве, ослабший болезнью, я должен был побывать без отдыха и только в горах, войдя внутрь лесов, мои проводники минутку отдохнули. Перед первым рассветом утренней зари с гор мы взошли на долину и стали у реки глубоким яром называемую Мичик, который тек, из какой в ладони что-либо вода, я освежил обгоревший рот и опрыснул болеющие мне глаза. Снова войдя на горы, я созерцал прекрасный вид долины, венком лесистых гор отовсюду окруженной. Многочисленные аулы, среди тенистых лещиновых рощ и плодородных нив здесь себя, пестрились по целому пространству колличества своих дымоходов похожих на уланские шапки. Большая Чечня, к которой противоположная моя судьба меня завела, является, наипрекраснейшей страной среди гор Кавказских. На восток граничит с Салатавией, недоступную по поводу весьма лесистых гор и яров. Лес Ичкеринский, значимый памятный по местному «Кожильги», есть для русских поражением здесь через них понесенную в». 1842, когда наиб Шамиля, «Шуаиб-Мулла» до основания войско Ессена, коварством проводника но введенный. На юг горы предандийские отделяют Чечню от гор Тавлин (то есть гористой częsoi).

С западной стороны река Аргун отмежевывает Большой Чечня от Малой. От севера же тянется кумыкская плоскость, отделенная только пасмом гор качкалыковских. Длина целой этой долины вместе с гористой ей частью имеет к 60 верст, ширина же в разных местах разнообразна, не переходит ведь же 40 верст, речка Мичик от юго- восточной стороны гор до влияющая Чечни, текши на запад к Тереку, весьма глубоким и обрывистым корытом, под Качкалыковским пасмом лесистых гор, отделительных Чечня от кумыков была сильным препятствием атакована с этой стороны чеченцев. Другие реки, прерывающие эту плоскость, есть: Граншан, Гумс, Джалка, Гудермес и будет уменьшать называемая Шавдони. Чрезвычайное плодородие этой земли, избыток лесов, воды и пастбищ, представляют настоящее счастье жителей. Обширные нивы, здоровые умеренные, воздух и охота природы есть привлекательность, для которой, кроме других реальных удобству жизни, жители любили, так очень местопребывания в стороне этой. Малая Чечня есть в некоторой степени в отдалении от Большой Чечни, отделенная из востока от этой последней вымолвили Аргуном. На юг имеет также сами горы; на север я вымолвил Сунжа, а на запад Галашки, землю к народу принадлежащей кабардинцам. Так же прекрасна, речки, луга и леса, с этим самим плодородием почвы, как первая. В нынешнем времени, оба Чеченские стороны через наши экспедиции. Население в части поддалась, в части выселилась в горы в меньше доступное места. Чеченцы считаются за благородный народ, делятся, по-видимому род свой выводят из благородных легенд своих предков, и дорогой не имеют никаких грамотных доказательств, но изустных представлений, тщательным образом в народе присматриваемых знают хорошо, кто из какого благородного семейства, ежели «тайпы», род свой выходит. Уважение происхождения своего так много здесь выдающееся, что самый бедный чеченец не выдаст замуж свою дочку, ни сам вступит в брак хоть бы с самой богатой, если не из благородной чеченского тайпа, или если ее тайпа запачкана, неблагородным каким поступком, или в связи с другим не имеющим рода тайпом?. Чеченца легкий и веселый характер, как весеннее утро этой живописной стороны, в которой он родился. Имея достаточно хлеба без больших трудов собранного, не заботится о будущем, когда сегодня ему есть хорошо. Его стихия свобода, тяжелой работы и всего, что могло его смущать, не терпит. Власть Шамиля, одинаково как и власть России неохотно над собой признает. Одинаково не терпит россиян, как и других горцев не чеченской крови. Кабардинцев одних, держат при своих побратимах и не презирают их. Чеченка ее рост высокий, тонкая и стройная фигура, пружинистая и гибкая талия, сухое лицо, орлиный нос, черный глаз, быстрое как молния и проницательное. Чеченцы утверждают, что ум его есть в глазу. Жадный до грабежей и воинственной похвалы резкие, но скрытые делает нападения. Чеченец, славный фехтовальщик с врагом, вежливый со своими, беспрепятственный в числе побратимов «борз» (волк) зовется. Прекрасную чеченку же, веселую, «дзюда» () зовут. Такое повсеместный отношения, в поколении интерес возбуждают. Большое Гостеприимство чеченца, но за дружбу его считать нельзя. Убийств человека для дела не много значит, Жадный блеск, денег, прекрасного оружия и отважного коня, готовый все то отнять у приятеля, когда возможность будет после того. Месть только за кровь (канты) сдерживает этот народ от грабежа и разбоев. Внезапный в своем характере, в первый момент на все готовый. Жестокая мстительность в нем. Чеченец позора никогда не снесет – и хоть времена пройдут, он месть свою сделает. Но то самое именно сдерживает, каждого от недоразумений и связывает. Отец в числе семьи серьезный и рассудительный. Жену свою любит, уважает, достаточно даже потакает в меньших обстоятельствах, навсегда господин своей воли. Закон для женщин у них повсеместный. Юноша не осмелеет обидеть девушек даже словцом неоднозначным, в чьем-либо сознании, потому что немедленно встретит его недружелюбие от брата девушки либо от родственникаов наказание. В шутках осторожный и приличный, хоть повсеместная веселость всех будет участием. Юноша мое осмелеет девушек взять за руку, или украдкой сорвать поцелуй, но не больше.