Полукровка

– Что?

– Ничего. Ты готова?

– Полагаю, да. – Я еще раз взглянула на него, когда он выходил из комнаты.

Темно-каштановые волнистые пряди постоянно падали ему на лоб. Форма его лица была почти идеальной, подбородок – волевым, а губы – самыми выразительными из всех, что я видела в жизни. Его глаза цвета грозового облака были прекрасны. Ни у кого не было таких глаз.

Тогда, в поле, когда он обездвижил меня, прижавшись всем своим телом, я поняла, какой он потрясающий. Жаль, что он был чистокровным.

Предположительно, несколько эонов назад запрещенные отношения между полукровками и чистокровными все же возникали. Но страх испортить чистоту крови…

Я нахмурилась, глядя на спину Эйдена.

Кто в итоге родился бы? Циклоп?

Я точно не знала, но понимала: случилось бы что-то плохое. Мы были достаточно взрослыми, чтобы понимать, откуда берутся дети, и нас, полукровок, учили смотреть на чистокровных исключительно с уважением и восхищением, даже не помышляя о возможности отношений с ними. Чистокровных же учили никогда не портить родословную связями с полукровками, но были времена, когда такое все-таки происходило. Выяснилось это довольно скоро, и наказание понесли в основном полукровки. Нечестно, но таков закон. Чистокровные были на вершине пищевой цепи. Они устанавливали правила, контролировали Совет и даже руководили Ковенантом.

Эйден посмотрел на меня через плечо.

– Сколько даймонов ты убила?

– Двоих. – Я ускорила шаг, чтобы не отставать от него.

– Только двоих?

– Ты понимаешь, что для недоучившейся полукровки убить даже одного даймона – успех, не говоря уже о двоих?

– Полагаю, что да.

Я замолчала, чувствуя, как внутри закипает гнев.

Когда даймон увидел меня, стоящую в дверях маминой комнаты, он бросился ко мне… и угодил прямо на лопату, которую я держала. Идиот. Другой даймон не был таким тупым.

– Я бы убила еще одного, в Майами. Но я просто… Я не знаю… Я должна была пойти за ним, но запаниковала.

Эйден остановился и повернулся ко мне.

– Алекс, то, что ты убила одного даймона, не завершив обучения, уже хорошо. Это было смело, но глупо.

– Ну что ж, спасибо.

– Тебя не научили этому. Даймон мог легко тебя убить. А тот, которого ты сбила на заводе? Еще один бесстрашный, но глупый поступок.

Я нахмурилась.

– Я думала, ты меня похвалишь за это.

– Да, но тебя могли убить.

Он шел впереди, а я изо всех сил пыталась не отставать.

– Почему тебя волнует, что меня могут убить? Почему беспокоится Маркус? Я даже не знаю этого человека, и если он не позволит мне возобновить тренировки, это будет то же самое, что смерть.

– Это было бы позором. – Эйден ласково посмотрел на меня. – У тебя огромный потенциал.

Я вперилась взглядом в его спину. Внезапно у меня возникло сильное желание толкнуть Эйдена. Больше мы не разговаривали.

На улице было достаточно тепло, пахло морем. Ветерок лениво трепал мои волосы. Эйден привел меня в главное здание школы. Мы поднялись по лестнице, ведущей к кабинету директора, и остановились перед тяжелыми двойными дверями. Выглядели они устрашающе, я с трудом сглотнула. Я проводила много времени по ту сторону этих дверей, когда Нассо руководил Ковенантом.

В последний раз я была в этом кабинете в четырнадцать лет. От скуки я убедила одного чистокровного устроить потоп, используя стихию воды. Разумеется, тот чистокровный меня сдал. Директор Нассо был недоволен.

Помещение было таким, каким я его запомнила: чистым и со вкусом обставленным. Несколько кожаных стульев стояли перед большим столом из вишневого дуба. Странная рыба сновала вперед-назад в аквариуме размером в стену.

Внезапно появился дядя, и я оцепенела. Прошло так много времени с тех пор, как я его видела. У него были такие же глаза, как у мамы – глаза-хамелеоны.

Сейчас они были изумрудными. В груди кольнуло. Я шагнула вперед.

– Александрия. – Его глубокий голос вывел меня из воспоминаний. – Столько лет прошло, и вот я вижу тебя снова… – Его тон был холоден, а глаза не выражали ничего: ни радости, ни облегчения от того, что он видит свою единственную племянницу живой и невредимой. Полное безразличие.

Что-то в углу кабинета привлекло мое внимание. Мы были не одни.

Мистер Стероид стоял рядом с чистокровной женщиной. Она была высокой и стройной, ее волосы цвета воронова крыла ниспадали на плечи. Я решила, что она инструктор.

Только чистокровные, не имеющие стремлений к политическим играм, преподавали в Ковенанте или становились Стражами, как Эйден, у которого были на то личные причины. Когда он был ребенком, даймоны убили его родителей прямо у него на глазах. Поэтому он и решил стать Стражем, чтобы отомстить. У нас с ним было что-то общее.

– Садись. – Маркус указал на стул. – Нам есть, что обсудить.

Я послушалась. Присутствие тех двоих вселяло надежду. Они здесь явно для того, чтобы поговорить о моей недостаточной подготовке и о том, как это исправить.

Маркус сел, скрестил руки на груди и посмотрел на меня. Стало неловко.

– Я правда не знаю, с чего начать… Этот беспорядок, который устроила Рашель…

Я не ответила, потому что не была уверена, что правильно расслышала.

– Во-первых, она чуть не погубила Люциана. Дважды. – Маркус говорил так, будто имел к этому личное отношение. – Разразился жуткий скандал, когда она встретила твоего отца, опустошила счет Люциана и сбежала вместе с тобой. Полагаю, ты представляешь последствия такого поступка.

Ах, Люциан. Совершенный чистокровный муж моей мамы, мой отчим. Не знаю, любила она его или моего смертного отца, с которым у нее случился роман. Как бы то ни было, Люциан был настоящей находкой для нас.

Маркус продолжал говорить, как ее поступки ранили Люциана. Я почти отключилась. Последнее, что помню: Люциан намеревался занять место в Совете чистокровных. В него входило двенадцать руководителей, двое из которых были министрами. Министры обладали наибольшей силой. Они, подобно Зевсу и Гере на Олимпе, контролировали жизни полукровок и чистокровных. Стоит ли говорить, что у министров было чересчур раздутое эго?

В каждом Ковенанте был свой Совет: в Северной Каролине, Теннесси, Нью-Йорке и в университете для чистокровных в Южной Дакоте.

Советом руководили восемь министров.

– Ты слышишь меня, Александрия? – Маркус нахмурился.

Я дернулась.

– Да, вы говорите о том, как ужасно все обернулось для Люциана. Мне очень жаль. Принесу ему свои извинения лично. Но, по-моему, это ничто, по сравнению с тем, когда тебя лишают жизни.

Маркус изменился в лице.

– Ты говоришь о своей матери?

– Вы говорите о своей сестре?

Наши взгляды встретились. На его лице по-прежнему читалось безразличие.

– Рашель сама решила свою судьбу, когда сбежала. Случившееся с ней трагично, но я не могу сказать, что слишком расстроен. Выкрав тебя из Ковенанта, она доказала, что ей плевать на Люциана и вашу безопасность. Она была эгоистичной и безответственной.

– Она была всем для меня! – Я вскочила. – Она думала только обо мне! То, что с ней случилось, чудовищно! «Трагично» – это о тех, кто погибает в автокатастрофах.

Брови Маркуса изогнулись.

– Она думала только о тебе? Странно. Она сбежала из Ковенанта и подвергла вас обеих опасности. Это так она о тебе думала?

Я прикусила внутреннюю сторону щеки.

– Да. – Его взгляд похолодел. – Садись, Александрия.

Разъяренная, я села и заставила себя заткнуться.

– Она сказала тебе, зачем бежит из Ковенанта? Назови мне хотя бы одну причину, чтобы решиться на столь безрассудные вещи.

Я посмотрела на чистокровных в углу. Там же стоял Эйден. Все трое наблюдали за этой мыльной оперой с каменными лицами.

– Александрия, я задал вопрос.

Я вцепилась в подлокотники кресла.

– Слышу. Нет, она мне этого не сказала.

Маркус стиснул зубы.

– Стыд и позор.

Я не знала, что ответить, и молча наблюдала, как он открывает папку и раскладывает на столе бумаги. Наклонившись вперед, я попыталась разглядеть, что там.

Он взял один из листов.

– Я не могу винить тебя в том, что сделала Рашель. Видят боги, она страдает от последствий своего поступка…

– Думаю, Александрия в курсе, как пострадала ее мать, – перебила его чистокровная. – Нужно двигаться дальше.

Взгляд Маркуса стал ледяным.

– Да, полагаю, вы правы, Лаадан. – Он повернулся ко мне. – Когда мне сообщили, где ты находишься, я запросил о тебе отчет.

Я заерзала.

– Все инструкторы были в восторге от тебя.

На моих губах промелькнула улыбка.

– Я была чертовски хороша.

– Тем не менее, – он поднял глаза, встретившись со мной взглядом, – когда дело дошло до записей о твоем поведении, я был ошеломлен.

Мне стало не по себе.

– Несколько замечаний о неуважительном отношении к учителям и другим ученикам, – продолжил он. – Например, инструктор Бэнкс пишет, что это происходило постоянно.

– У него не было чувства юмора.

Маркус поднял бровь.

– А инструктор Ричардс? А Октавиан? Они написали, что ты неуправляемая и недисциплинированная.

Я ничего не сказала, хотя хотелось.

– Это еще не все. – Он взял в руки следующий листок. – Тебя много раз наказывали за прогулы, драки, срыв занятий и нарушение правил. Ну и мое любимое – многократное нарушение комендантского часа и вылазки в мужское общежитие.

Стало неловко.

– И все до четырнадцати лет! – Его губы сжались. – Ты должна гордиться.

Мои глаза расширились, и я уставилась на его стол.

– Не скажу, что горжусь этим.

– Учитывая такое твое поведение, боюсь, способа возобновить твое обучение нет.

– Как? – Мой голос дрогнул. – Тогда почему я здесь?

Маркус сложил бумаги обратно в папку и закрыл ее.

– Наше общество нуждается в слугах. Этим утром я разговаривал с Люцианом. Он предложил тебе место в своем доме. Это честь для тебя.

– Нет! – Я снова поднялась на ноги. Меня охватили паника и ярость. – Я никогда не стану слугой в его доме или в чьем-либо другом!

– И что тогда? – Маркус посмотрел на меня. – Будешь жить на улице? Я этого не допущу. Решение уже принято. Ты не будешь вновь посещать занятия.

Глава 3

Эти слова шокировали меня. Мои мечты на глазах превращались в пыль. Я смотрела на дядю, ненавидя его так же, как даймонов.

Мистер Стероид нарушил тишину.

– Могу я кое-что сказать?

Мы повернулись к нему. Оказывается, он умеет разговаривать. Не знала.

Маркус одобрительно помахал ему рукой, велев продолжать.

– Она убила двух даймонов.

– Я знаю об этом, Леон.

Человек, который собирался разрушить всю мою жизнь, оставался безразличным.

– Когда мы нашли ее в Джорджии, она сражалась одна против еще двух даймонов, – продолжал Леон. – Если ее обучить, то ее возможности станут безграничными.

Потрясенная тем, что этот чистокровный меня защищает, я осела в кресло.

Изумрудные глаза Маркуса все еще не выражали никакого интереса.

– Я понимаю, но я не могу закрыть глаза на ее поведение до инцидента с матерью. Это школа, а не детский сад. У меня нет ни времени, ни энергии следить за ней. Я не могу допустить, чтобы она бегала по школьным коридорам и втягивала в авантюры других учеников.

Я закатила глаза. Он выставлял меня преступницей, которая собиралась уничтожить весь Ковенант.

– Тогда назначьте кого-нибудь, – сказал Леон. – Летом здесь есть инструкторы, которые могут присмотреть за ней.

– Мне не нужна нянька. Я не собираюсь сжигать школу.

Меня проигнорировали.

Маркус вздохнул.

– Даже если мы кого-то назначим, она уже слишком сильно отстала в обучении. Она не догонит остальных учеников в классе.

В этот раз заговорил Эйден:

– У нас впереди все лето, чтобы ее подготовить. Это вполне возможно.

– Кто будет этим заниматься? – нахмурился Маркус. – Эйден, ты Страж, а не инструктор. И Леон тоже. А Лаадан скоро возвращается в Нью-Йорк. У других инструкторов есть свои дела, им некогда заниматься с полукровкой.

Выражение лица Эйдена было непроницаемым, и я, черт побери, не знаю, что заставило его произнести следующее:

– Я могу заниматься с ней. Это не помешает моим обязанностям.

– Ты один из лучших Стражей. – Маркус покачал головой. – Незачем распылять свои силы.

Они спорили о том, что со мной делать. Я попробовала вмешаться, но Эйден и Леон посмотрели на меня так выразительно, что я заткнулась.

Маркус продолжал настаивать на том, что я безнадежна, а Стражи – утверждать, что это можно исправить. Дядя был готов передать меня Люциану, и тогда мне пришлось бы распрощаться со своим будущим. Все это знали. Ходили ужасные слухи о том, как чистокровные обращаются со своими слугами, особенно с женщинами.

Когда у Леона и Эйдена не осталось аргументов, вступилась Лаадан:

– Как насчет сделки, директор Андрос? Если Эйден утверждает, что может ее тренировать и при этом выполнять свои обязанности, вам нечего терять. Скажем так, если ее не подготовят до конца лета, она просто вылетит из Ковенанта.

Я повернулась к Маркусу.

– Хорошо, – он откинулся на спинку кресла, – но это на тебе, Эйден. Понимаешь? Все, что она натворит, отразится на тебе. А она, поверь мне, натворит. Она такая же, как ее мать.

Эйден осторожно посмотрел на меня.

– Да, я понимаю.

Я расплылась в широкой улыбке, и Эйден, очевидно, насторожился. Я вновь повернулась к Маркусу. Он смерил меня холодным взглядом.

– У меня нет столько терпения, как у твоего старого директора, Александрия. Не заставляй меня сожалеть об этом решении.

Я кивнула, не будучи уверенной, что стоит что-то говорить. Это могло все испортить. Маркус махнул рукой, и я вышла из его кабинета. Лаадан и Леон остались, а Эйден последовал за мной. Я посмотрела на него.

– Спасибо.

– Пока не благодари.

Я пожала плечами.

– Уверена, Маркус отправил бы меня к Люциану, если бы не вы трое.

– Разумеется. Он твой отчим и законный опекун.

Я вздрогнула.

– Это обнадеживает.

– Что такого сделал Люциан, что заставило вас с матерью сбежать?

– Ничего, но Люциан… не особенно меня жаловал. Знаешь, я любимая дочка, а он просто Люциан. В конце концов, кого это волнует?

Эйден поднял брови.

– Министра.

Мой рот открылся.

– Что? Ты прикалываешься?

– А смысл? Вообще, ты могла бы воздержаться от того, чтобы публично издеваться над ним. Сомневаюсь, что это поможет делу.

От новости о том, что Люциан теперь министр, живот скрутило, особенно если учесть, какое «место» он выделил для меня в своем доме. Я покачала головой и отбросила эту мысль: хватало и других забот.

– Тебе нужно отдохнуть. Завтра начнем тренировки.

– Хорошо.

Эйден внимательно меня осмотрел. Казалось, будто он изучал все мои порезы и синяки.

– Уверена?

Я кивнула:

– С чего начнем? Я никогда не начинаю с наступательной тактики или боевых искусств.

Он покачал головой.

– Не хочу тебя разочаровывать, но начнем мы именно с боевых искусств.

Это не радовало. Мне нравились кинжалы – вообще все, что имело лезвие, – и мне очень хотелось узнать, как всем этим эффективно пользоваться.

Я уже двинулась в сторону общежития, как Эйден сказал:

– Алекс… Не подведи. Все, что ты сделаешь, отразится на мне. Понимаешь?

– Да, не волнуйся. Я не так страшна, как малюет Маркус.

Эйден сомневался.

– «Вылазки в мужское общежитие»?

Я покраснела.

– Я ходила в гости к друзьям. Я ни с кем из них не встречалась. Мне было всего четырнадцать. И я не шлюха.

– Ну хорошо.

Он ушел.

Я вернулась в комнату сильно уставшей, но волнение от того, что мне дали еще один шанс, не покидало меня. Я долго пялилась на свою кровать, а затем отправилась гулять по пустым коридорам женского общежития. Чистокровные и полукровки делили комнаты только в Ковенанте. В любом другом месте они жили отдельно. Я попыталась вспомнить, каково это – быть здесь. Строгие графики тренировок, изучение до слез надоевших мне вещей, социальные игры чистокровных и полукровок.

Что может сравниться с кучкой злобных подростков, которые могут по дороге надрать тебе задницу или просто так поджечь? Кто-то с кем-то дрался, кто-то с кем-то дружил. В конце концов, нелишним было иметь в своем заднем кармане разжигатель.

У каждого была своя роль. По меркам полукровок я была крутой, но сейчас я совсем не представляла, какой буду осенью.

Пройдя мимо комнат общего пользования, я вышла из общежития и направилась к одному из небольших зданий рядом с болотами. В одноэтажном квадратном строении располагались кафетерий и комнаты отдыха. Я замедлилась, проходя мимо одной из них. Изнутри доносились смех и грохот. Это означало, что кто-то из детей остался здесь на летние каникулы.

Во мне что-то перевернулось. Примут ли меня обратно? Будут ли со мной общаться? Глубоко вздохнув, я толкнула дверь. Никто, казалось, меня не заметил. Все подбадривали чистокровку, которая удерживала в воздухе несколько предметов мебели. Девочка явно только училась обращаться со стихией воздуха. Мама тоже отдавала предпочтение воздуху – самому распространенному элементу. Чистокровные могли управлять только одной стихией. Иногда двумя, если были действительно могущественными.

Я изучала девочку. У нее были рыжие кудри и огромные голубые глаза. Выглядела она лет на двенадцать, не больше. Она поджала губы, когда один из стульев грохнулся на пол и все зрители засмеялись. Все, кроме одного. Калеб Николо. Высокий блондин с очаровательной улыбкой, Калеб был моим сообщником в шалостях, когда я училась в Ковенанте. Впрочем, ничего удивительного, что он здесь летом. Его смертная мать не желала иметь ничего общего со своим «странным» ребенком, а его чистокровный отец и вовсе не принимал в воспитании сына никакого участия.

Калеб уставился на меня полными удивления глазами.

– Святые угодники…

Все повернулись ко мне, даже чистокровная. Она отвлеклась, и все предметы, которые она удерживала в воздухе, упали на пол. Несколько полукровок перепугались.

Я помахала рукой.

– Давненько не виделись, а?

Калеб сорвался с места и заключил меня в крепкие объятия.

– Где, черт возьми, тебя носило? Три года, Алекс? Какого черта?! Ты хоть знаешь, что говорили про вас с матерью? Мы думали, вы мертвы! Надо хорошенечко тебе врезать прямо сейчас.

Я едва сдерживала улыбку.

– Я тоже по тебе скучала.

Он продолжал смотреть на меня так, будто я была миражом.

– Поверить не могу, что ты здесь. У тебя должна быть дикая история, которую ты мне расскажешь.

Я засмеялась.

– Например?

– Родила ребенка, кого-нибудь убила или переспала с чистокровным. Есть только три варианта. Все, что меньше, абсолютно не котируется.

– Ты будешь разочарован…

Калеб положил мне руки на плечи и усадил на один из диванов.

– Ты должна мне рассказать, какого черта ты исчезла и как вернулась сюда. Почему ты не позвонила кому-нибудь из нас? В мире нет мест, где не было бы сотовой связи.

Я заметила в группе полукровок Джексона Маноса. За три года он похорошел еще больше: темные волосы стали роскошнее, взгляд таких же темных глаз – более томным, а тело, от которого у девушек текут слюни, – еще сексуальней. Я лучезарно ему улыбнулась. Джексон кивнул и подошел к нам.

– Помнишь, как на занятии ты уронила Ника так, что он повредил шею? Ты чуть не убила его. Хорошо, что мы быстро восстанавливаемся, иначе бы он еще долго не смог тренироваться.

Мы засмеялись. После того инцидента бедняга Ник неделю провел на больничной койке.

Дружелюбная атмосфера привлекала любопытных. Я понимала, что придется ответить на кучу вопросов, в том числе не очень приятных, и мысленно настроилась.

Калеб странно на меня смотрел.

– Что, черт возьми, на тебе надето? Похоже на мужскую тренировочную форму. – Он дернул меня за рукав.

– Это все, что у меня есть. – Я тяжело вздохнула. – Сомневаюсь, что скоро отсюда свалю, и у меня абсолютно нет денег.

Он улыбнулся.

– Я знаю, где они хранят тренировочную одежду. Завтра я смогу кое-что раздобыть тебе в городе.

– Не стоит. Мне не хочется, чтобы ты покупал мне вещи. Я же буду выглядеть как стриптизерша.

Калеб рассмеялся, у его голубых глаз появились морщинки.

– Не беспокойся. Несколько недель назад отец прислал мне целое состояние. А еще я попрошу кого-нибудь из девчонок сходить со мной.

Чистокровная – ее звали Тея – наконец присоединилась к нам. Она оказалась приятной собеседницей и искренне заинтересовалась моей историей. И именно она задала вопрос, которого я боялась:

– Твоя мать… помирилась с Люцианом? – спросила она тихим детским голосом.

Я с трудом не выдала эмоций.

– Нет.

Все удивились.

– Но… они не могут развестись, – сказал Калеб. – Они планируют разъехаться?

Чистокровные никогда не разводятся. Они считают, что партнера им посылают боги. Я всегда считала это чушью, а «неразведенность» объясняла тем, что у многих из них были интрижки на стороне.

– Ээээ… нет, – сказала я. – Мама… не добралась сюда.

Калеб открыл рот.

– О, подруга, прости.

Я заставила себя пожать плечами.

– Все в порядке.

– Что с ней случилось? – как всегда бестактно спросил Джексон.

Глубоко вздохнув, я призналась:

– Ее забрал даймон.

Следующие несколько минут я рассказывала о том, как убила двух даймонов. Все слушали меня, затаив дыхание. Казалось, даже Джексон был впечатлен. Ведь никто из них в реальной жизни не встречал даймонов.

Я не вдавалась в подробности о своей встрече с Маркусом, но сказала, что этим летом у меня не будет веселья и игр. Когда я упомянула, что буду тренироваться с Эйденом, все застонали.

– Что? – поинтересовалась я.

– Эйден – один из самых крутых. – Калеб поднялся на ноги.

– И грубых, – торжественно добавил Джексон.

– И злобных, – присоединилась девушка-полукровка с короткими каштановыми волосами. По-моему, ее звали Елена.

Я разволновалась. Во что я ввязалась? Ребята не унимались.

– Сильнейший, – сказал кто-то.

Елена оглядела комнату, ее губы изогнулись.

– Сексуальнейший.

Девушки вздохнули, Калеб нахмурился.

– Дело не в этом. Он не человек, а зверь. Он даже не инструктор. Он Страж до мозга костей.

– В этом году некоторых выпускников прикрепили к его территории. – Джексон покачал головой. – Он даже не гид, но отсеял половину, отправив их обратно в качестве Охранников.

Я пожала плечами. Звучит не так уж и плохо.

– Смотрите-ка, кто вернулся. Недоучка, вылетевшая из школы?

Только не это. Ли Самос нарисовалась. Я закрыла глаза и сосчитала до десяти.

– Ты потерялась, Ли? Здесь не раздают тесты на беременность.

– Сейчас что-то будет. – Калеб встал позади дивана.

У нас с Ли давняя история. В отчетах, которые зачитывал Маркус, часто фигурировало ее имя.

Она засмеялась хорошо знакомым, хриплым смехом. Я посмотрела на нее. Она не сильно изменилась. Хотя нет, вру. За это время Ли похорошела. Ее волосы отливали медью, глаза светились как аметисты, а кожа была загорелой. Она выглядела как модель. Да, я не была такой красоткой. Меня, конечно, часто обсуждали, но в основном из-за моей репутации, а вот о красоте Ли говорили всегда.

Она осмотрела мою одежду.

– Разве ты сегодня не превосходно выглядишь?

Конечно же, она была одета в самую узкую и короткую юбку известную человечеству.

– А на тебе разве не та самая юбка, которую ты носила в третьем классе? Она тебе слегка маловата. Советую приобрести размера на три побольше.

Ли ухмыльнулась и перекинула волосы через плечо. Она села на один из флуоресцентных стульев напротив меня.

– Что с твоим лицом?

– А с твоим? Ты выглядишь, как гребаный Умпа-Лумпа. Тебе стоит поменьше пользоваться автозагаром, Ли.

Раздалось несколько смешков, но Ли проигнорировала их. Она сосредоточилась на мне – своем заклятом враге. Мы враждовали с семи лет.

– Знаете, что я слышала этим утром?

– Что?

Джексон встал позади нее и коснулся ее волос.

– Ли, забей. Она же только вернулась.

Мои брови поднялись, когда она взяла Джексона за мизинец. Он поцеловал ее. Я медленно повернулась к Калебу. Тот пожал плечами.

Инструкторы не препятствовали интрижкам студентов. Но обычно никто не выставлял напоказ свои отношения.

Когда они закончили целоваться, Ли снова посмотрела на меня.

– Я слышала, директор Андрос не хотел твоего возвращения. Твой собственный дядя планировал сдать тебя в рабство. Разве не печально? Потребовалось трое чистокровных, чтобы убедить твоего дядюшку этого не делать.

Калеб фыркнул.

– Алекс – одна из лучших. Какие еще могут быть сомнения?

Ли открыла рот, но я не дала ей ничего сказать: