Разбойник

От этих слов сердце Фары дрогнуло, и она с трудом проглотила кусок.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила она, вспоминая слова Дориана Блэквелла о том, что тут она будет вне опасности. Или он сказал «в» опасности? Сейчас прошедшая ночь казалась ей сном, который быстро растаял. Если не считать вспышки в его глазах и того, как он к ней потянулся. Как человек в пустыне тянется к миражу.

– Это простой вопрос со сложным ответом, детка, так что оставим Блэквеллу возможность все тебе объяснить.

При мысли о том, что ей придется снова встретиться с Дорианом Блэквеллом, Фару слегка затошнило.

– Мистер Мердок… – начала было она.

– Просто Мердок, – поправил ее он.

– Хорошо. Мердок. Не могли бы вы просто… дать мне представление о том, зачем меня сюда привезли? – взмолилась она. – Все, что я могу, это придумывать худшие возможные сценарии, а я хотела бы приготовиться к встрече с… вашим нанимателем.

– Прошу прощения, детка, но приказ есть приказ.

К чести Мердока, он, похоже, действительно искренне сочувствовал Фаре.

– Но я хочу, чтобы вы знали: ни один из обитателей замка Бен-Мор не поднимет руку, чтобы сделать вам что-нибудь, разве только вы его об этом попросите.

– До тех пор, пока я не попытаюсь сбежать, – заметила Фара, разрезая перепелиное яйцо.

Улыбка Мердока погасла.

– Верно. Да.

– И только если я буду вести себя как подобает заложнице.

Она отправила кусочек в рот и с удовлетворением заметила про себя, что яйцо было приготовлено на масле.

– Ну-у… это не… я хочу сказать… мы все были бы вам обязаны, если бы вы…

– И пока мои просьбы не будут противоречить приказам Блэквелла, – перебила его Фара.

– И это… тоже… – Чувствуя себя все более неуютно, Мердок попятился к двери. – Но ты в безопасности, вот что я хотел сказать, независимо от того, какими устрашающими на вид могут показаться здешние парни.

– Ну что ж, тогда я постараюсь быть лучшей узницей, какая только попадала в этот замок. – Фара сделала маленький глоток чаю, наслаждаясь неловкостью Мердока. Он заслужил это, подлец, несмотря на свою заботливость. Он приложил руку к ее похищению, и ей следует помнить об этом. И это поможет ей бороться с растущим желанием проникнуться к нему привязанностью.

– Ох, детка, я бы попросил тебя не смотреть на вещи в таком свете, – серьезно проговорил он, хмурясь от беспокойства. – Дай Блэквеллу шанс разъяснить тебе ситуацию, и тогда, может, ты немного иначе воспримешь происходящее. – Взявшись за ручку двери, Мердок смотрел, как Фара ест, и словно ждал ее ответа.

– Очень хорошо, Мердок, – промолвила Фара, надеясь, что ее голос звучит достаточно убедительно.

Мердок явно испытал облегчение.

– Кстати, на чердаке есть дамская одежда, – сказал он. – Хочешь, я пойду поищу что-нибудь, пока ты допиваешь чай, а потом вернусь и заберу твое платье постирать? Хочешь, чтобы приготовили ванну?

Фара кивнула, жуя тост, и хриплый шотландец, шаркая ногами, вышел из комнаты. Дождавшись, пока стук его сапог утихнет, она сунула в рот последний кусок тоста и запила его обжигающим чаем. Он не запер за собой дверь. Это могло быть ее единственным шансом. Если Фара что и знала наверняка, так это то, что пропавших женщин находят очень редко, и хотя искать ее будут лучшие и самые талантливые сыщики, никто и никогда не догадается, что ее увезли в замок Бен-Мор. Ей самой придется позаботиться о своем освобождении, и она намеревалась рискнуть, а не ждать своей участи в шелковой роскоши замковых покоев. Свою сумочку, шаль и туфельки она обнаружила на мягком синем бархатном стуле. Фара заглянула в атласную сумочку, чтобы убедиться, что в ней достаточно денег, чтобы выбраться с острова. Потом она попробует найти местного констебля и посмотрит, не удастся ли ей вернуться в Лондон, воспользовавшись небольшим кредитом и профессиональной любезностью.

После безуспешной проверки белого деревянного шкафа, Фара отчаялась найти плащ с капюшоном или ротонду и взмолилась, чтобы солнце светило еще несколько часов. Подойдя к большим окнам, она оглядела территорию замка. Открывшееся ее взору ослепительное зрелище заставило ее вздохнуть.

Замок Бен-Мор раскинулся на широком полуострове на фундаменте из скалистых серых и черных камней. Фара провела взглядом по пологому склону холма, по изумрудной траве, ползущей к берегу, рядом с которым в спокойных серо-голубых водах пролива отражалось солнце. Эту пастораль дополняли пасущиеся овцы, и ее красота отвлекала Фару от неотложных дел. По другую сторону узкого пролива виднелись горы на основной территории Шотландии – близкие, но недосягаемые. Окна выходили на восток, то есть земля находится к северо-западу отсюда.

Возле замков всегда прячутся деревушки, и если у нее есть шанс найти кого-то, кто поможет ей пересечь канал, она найдет этого человека среди рыбаков или грузчиков, которые, без сомнения, там живут.

По пути к двери Фара накинула на растрепанные волосы шаль и надела туфли. Она лишь раз оглянулась назад, когда остановилась, чтобы обдумать варианты бегства. Несмотря на то что она рвалась бежать, ее охватило мучительное любопытство. Почему Черное Сердце привез ее сюда? Какую пользу она могла ему принести?

Темный страх нашептывал ей, что она, вероятно, не захочет задержаться тут достаточно долго, чтобы это выяснить. С колотящимся сердцем Фара осторожно приоткрыла дверь удивительно твердой рукой и прижалась глазом к щели, проверяя, нет ли охранника. Ничего не обнаружив, она проскользнула в приоткрытую дверь и тихо закрыла ее за собой.

Вместо холодного серого камня залы замка Бен-Мор были украшены роскошными бордовыми коврами и итальянскими мраморными полами. Фара молча шла по коридору вдоль темных деревянных панелей к большой лестнице с открытой галереей. Ковры заглушали звук ее легких шагов, но если бы кто-то вздумал проследить за ней, его шагов тоже не было бы слышно, поэтому Фара внимательно посматривала, не крадется ли за ней Мердок или еще какой пугающий тип, который мог служить Блэквеллу. Передняя галерея, должно быть, представляла собой старое крыло постройки, потому что она могла быть большим залом любого средневекового замка. Ледяной камень был согрет роскошными ткаными гобеленами, а над широкой лестницей висела кованая люстра. Едва замечая роскошное окружение, Фара спряталась за каменными резными перилами, когда под изогнутой каменной лестницей открылась боковая дверь и два гулких мужских голоса эхом разнеслись по залу. Лакеи, догадалась Фара, когда они пересекли фойе в своих тяжелых ботинках и вышли через великолепные, изысканно украшенные парадные двери.

Что ж, она ведь не думала, что сбежит, просто выйдя из замка через парадные двери, не так ли? Фара вспомнила еще одну попытку к бегству… Через кухню. Кухни располагались на первом этаже или ниже, и там были уголки, в которых при необходимости можно спрятаться. И если ее поймают на пути туда, она может сказать, что ищет еду. Затаив дыхание, Фара на цыпочках спустилась по каменной лестнице и бросилась к широкому каменному проходу. Если этот замок походит на другие замки в Англии, кухня должна быть расположена в задней части постройки и, к счастью, именно в северо-западной части.

Чувствуя себя так, словно провидение на ее стороне, Фара пробиралась по лабиринту коридоров первого этажа мимо манящей к себе библиотеки, заброшенного жилища священника и бесчисленных гостиных. Оказавшись в столовой комнате, она поняла, что идет в правильном направлении. Кроме тех двух лакеев, она не встретила ни одной живой души.

В кухне на плите в большой кастрюле тушилось аппетитное мясо, а на посыпанном мукой столе аккуратными рядами лежали восхитительные, дымящиеся тарталетки с фруктами. У Фары слюнки потекли от их аромата, а пальцы так и потянулись к ним, но она сдержала себя, понимая, что шансов на бегство меньше с каждой секундой. Мердок в конце концов вернется в ее комнату и обнаружит, что ее нет, а ей к этому мгновению надо быть по крайней мере в миле от замка.

Дверь в другом конце большой, хорошо оборудованной кухни была приоткрыта – как и дверь расположенной рядом кладовки. Возможно, повар был там или в подвале. Лучшего момента для побега и представить нельзя. Едва касаясь пальцами ног пола, Фара промчалась мимо стола и плит с дымящейся едой, прижимая к подбородку шаль и приподнимая пышные юбки.

Солнечный свет разливался по камням и на одно восхитительное мгновение коснулся ее лица, когда она приоткрыла тяжелую дверь настолько, чтобы выскользнуть из замка.

Плечо Фары едва не вывернулось из сустава, когда ее единственная надежда на спасение была уничтожена мясистой рукой.

– Нет, – сказал гигант с терновыми глазами, грозя ей пальцем, словно ругая плохо воспитанную собаку. – Уйти нельзя.

Фара отскочила назад и ударилась об острый край стола. Сдерживая проклятье и крик, она схватилась за бедро и попыталась не отшатнуться с перепугу от неуклюжего, плохо сложенного лысого мужчины, похожего на чудовище Франкенштейна, со шрамами, отметинами, но очень нежными карими глазами.

– Пожалуйста, – отчаянно взмолилась она. – Пожалуйста, отпустите меня! Меня удерживают здесь против моей воли. Никто не узнает, что вы позволили мне уйти. Сжальтесь надо мной!

В ответ на ее слова великан захлопнул дверь кладовки и встал перед кухонной дверью, как безмолвный часовой, предотвращающий ее побег.

– У меня есть деньги, – попыталась Фара, выкладывая монетки из своей сумочки на стол. – Они ваши, если вы позволите мне пройти.

Франкенштейн молчал, сложив руки на животе и по-прежнему глядя на нее с терпением и жалостью.

Заметив столовые приборы, Фара схватила самый большой нож и замахнулась на гиганта.

– Вы позволите мне уйти! Немедленно!

Судя по его кривой ухмылке, она просто позабавила его.

– Я… я серьезно… Я не хочу причинять вам боль. – При мысли о том, что она применит к кому-то силу, Фаре сделалось нехорошо, но она постаралась придать своему лицу самое решительное выражение, на какое была способна.

Веселье гиганта превратилось в обезоруживающую улыбку, обнажившую его острые зубы, расположенные пугающе широко друг от друга.

– Да вы и не сделаете этого, – произнес он медлительным тоном простофили. Английского простофили. Странно это.

– Я точно это сделаю, если вы не отойдете в сторону и…

Молниеносным движением, слишком быстрым для такого медленно говорящего зверя, он избавил Фару от ножа, даже не прикоснувшись к ней, и положил его на стол подальше от нее.

Что он сделает дальше? Фара почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, но глаза мужчины сверкнули, как будто она неведомым образом сделала ему что-то приятное.

– Вы ему нужны, – добродушно сообщил Франкенштейн. – Идите к нему.

– Да я скорее пойду к дьяволу! – выплюнула Фара. Ей опять не понадобилось уточнение относительно того, о ком шла речь.

Отвернувшись от гиганта, она устремила взгляд на кухонный стол позади себя, кипя от негодования, но не испытывая ни капли страха. У нее за спиной раздался тяжелый вздох, по которому можно было судить о медлительном характере этого человека со статью быка.

– Вы были Феей Дугана, – сказал он с оттенком благоговения в голосе.

Фара резко повернулась к нему.

– Что?! – вскричала она.

– Он мне так вас и описывал. Серебристые локоны, серебристые глаза и мелкие веснушки. – Он указал на волосы Фары, словно желая продемонстрировать ей их цвет.

Фара быстро заморгала, глядя на стоявшего перед ней гиганта, уголки ее глаз наполнились слезами.

– Вы знали Дугана Маккензи? – выдохнула она.

– Я был с ним в тюрьме. Мы все были. Очень давно.

– Расскажите мне! – взмолилась Фара. Все ее мысли о страхе и побеге растворились при упоминании имени Дугана. – Пожалуйста, сэр, можете рассказать мне, что он вам говорил? Скажите мне о…

– Сначала идите к нему. – Мясистая рука Франкенштейна почесала большой шрам у себя на голове. – В кабинете. Это даст мне время вспомнить его слова.

– Я могу остаться здесь, пока вы вспоминаете. – Фара медлила, гадая про себя, было ли слабоумие этого человека врожденным или оно развилось в результате многочисленных очевидных травм головы. В поисках хоть чего-нибудь, что могло бы отвлечь его, она заметила тарталетки.

– Это ведь вы готовили мне завтрак, не так ли?

Гигант кивнул.

– Завтрак был очень хороший, – честно сказала она. – Как вы думаете, может быть…

– Идите. Сейчас. Поговорим позже. – На лице повара появилось упрямое выражение, когда он ткнул пальцем в сторону двери.

– Я не хочу идти к Блэквеллу. Я хочу домой!

– Вы нужны ему, Фея! – Подмигнув, он ободряюще кивнул ей.

– Никогда больше не называйте меня этим именем! – Не осознавая, что делает, Фара угрожающе шагнула к повару, он попятился к двери, широко распахнув полные недоумения глаза. – Вы меня понимаете? У вас нет права так меня называть!

Фара понимала, что озадачила их обоих такой бурной реакцией, но ситуация приводила ее в ярость и, надо признать, интриговала. Так много вопросов о ее прошлом осталось без ответов, но, возможно, они ждали ее в этом загадочном замке. И все же, что, если ее здесь не ждет ничего, кроме опасности? Что, если за внимательным персоналом и роскошным убранством ее поджидает макиавеллианский хищник, который попросту играет с ней, перед тем как она станет его следующим блюдом? Она больше не могла этого выносить.

– Я пойду к нему! – рявкнула Фара. – Вы не оставляете мне выбора.

Как будто ее вспышки и не было, он удовлетворенно кивнул.

– Можете взять несколько тарталеток, – предложил он.

– Ни за что! – Фара ссыпала монетки назад в сумочку и понеслась к двери, так и кипя от негодования. Ну почему всякий раз, когда она приближалась к ответам на вопросы, к истине, у нее на пути вставали тупоголовые мужчины? Это невероятно раздражало. Остановившись, она оглянулась. – А с чем тарталетки?

– С клубникой. – Франкенштейн вытер руки о фартук и протянул ей поднос.

Проклиная свою неспособность отказаться от лакомства, Фара взяла одно из крохотных пирожных.

– Это не означает, что я прощаю вас за похищение человека.

– Нет, конечно, – согласился он. – Просто чтобы все разъяснилось.

Фара сунула пирожное в рот, и тут же масло, сахар и терпкость весенней клубники захватили ее вкус.

– Боже мой! – не в силах сдержаться, восхищенно простонала Фара.

Его зубы – или их отсутствие – обнажились вновь, а губы растянулись в приветливой улыбке. Жуя, Фара рассматривала стоявшего перед ней мужчину. Он казался абсолютно неуместным в этой кухне в парижском стиле, оборудованной самыми современными и дорогими инструментами и приборами, хотя куда больше ему бы подошла конюшня кузнеца или… ну-у… тюремная камера. Однако, несмотря на это, он был очень талантливым шеф-поваром.

– Как вас зовут? – не удержавшись, спросила Фара.

– Уолтерз.

– Уолтерз. – Она взяла еще одну тарталетку, а потом еще одну. – Это ваше имя или фамилия?

Он раздумывал над ответом больше времени, чем требовал вопрос.

– Честно говоря, не помню, – признался он. – Просто Уолтерз, хотя я хотел бы иметь и имя.

Фара задумалась на несколько секунд, прежде чем принять решение.

– А что скажете насчет Фрэнка? – предложила она, перекладывая третью тарталетку в другую руку, прежде чем потянуться за четвертой. – Фрэнк Уолтерз.

Он смаковал это имя так же, как она смаковала его пирожные.

– Подходящее, правильное имя, – заключила Фара. Под стать монстру Франкенштейна. – А теперь, с вашего позволения, у меня, кажется, назначена встреча с черносердечным криминальным гением.

Фара заблудилась в бесконечных поворотах извилистых коридоров, прежде чем нашла кабинет. Она на несколько минут задержалась в библиотеке, отвлекшись на книжные шкафы до потолка вышиной и железную винтовую лестницу, ведущую на второй этаж. Кабинет, как Фара и предполагала, находился в великолепной комнате рядом с парадным входом. Хотя, сунув голову в дверь – явно никто не запирал двери в этом чертовом замке, – Фара обнаружила красивую и массивную комнату пустой.

Нет, не пуста per se[8]. Пусть внутри никого не было, странное, почти физическое ощущение присутствия хозяина чувствовалось в каждом уголке этого мужского кабинета. Фара слышала его в едких нотах сигарного дыма, льнущего к мягкой темной кожаной мебели. Запах сигар смешивался с ароматом кедра и какого-то цитрусового масла, которым натирали огромный письменный стол, окруженный еще более темными деревянными шкафами. Ни единого солнечного луча не проникало сюда сквозь тяжелые бархатные портьеры цвета красного вина. Единственным источником света служили две лампы на аккуратном столе и очередной камин размером с жилье небольшой семьи с Чипсайда.

Словно манимая невидимыми руками, Фара сделала робкий шаг в кабинет, потом еще один. Лишь шелест ее юбок и хриплое дыхание нарушали царящую здесь тишину.

Удары ее сердца – громкие, как пушечные выстрелы, – эхом отдавались в ушах, когда она вошла в личное логово Дориана Блэквелла.

Фара попыталась представить в этой комнате такого человека, как Черное сердце из Бен-Мора, занимающегося чем-то прозаическим, вроде написания письма или просмотра бухгалтерских книг. Но, пробежав пальцами свободной руки по бронзовому пресс-папье в форме корабля, она поняла, что вообразить такую картину невозможно.

– Я вижу, вы уже пытались бежать.

Отдернув руку от пресс-папье, Фара прижала ее к вздымающейся груди и повернулась лицом к своему похитителю, стоящему в дверях.

Он был даже выше, чем она помнила.

Темнее.

Крупнее.

Холоднее.

Даже когда он стоял в солнечном свете, проникающем в кабинет через окна фойе, Фара ощущала, что Блэквелл неотъемлемая часть теней этой комнаты.

Словно для того, чтобы проиллюстрировать ее мысли, он вошел в комнату и захлопнул за собой дверь, успешно перекрыв все источники естественного освещения.

Повязка закрывала его поврежденный глаз, позволяя увидеть лишь край шрама, а в здоровом глазе, освещенном огнем, можно было прочесть мысли, для передачи которых двух глаз и не нужно.

«Теперь ты моя».

Как это было верно. Ее жизнь зависела от милосердия этого человека, печально известного отсутствием милосердия.

Черный сюртук, едва скрывавший его широкие плечи, растягивался в такт его движениям, но если что и привлекло внимание Фары, так это до боли знакомая черно-синяя с золотом клетка его килта. Плед Маккензи. Фара и не знала, что мужские колени могут быть такими мускулистыми или что покрытые черной порослью мощные ноги в больших черных ботинках могут быть такими привлекательными.

Фара попятилась назад, к столу, когда он сделал к ней шаг, вновь вызывая в ее памяти образ крадущегося ягуара. Отблеск огня играл на широких чертах его загадочного лица и отбрасывал тени на нос, сломанный так много раз, что его больше нельзя было назвать аристократическим. Разумеется, несмотря на дорогой галстук, сшитый на заказ костюм и эбеново-черные волосы, подстриженные по моде, больше ничто не выдавало джентльмена в Дориане Блэквелле. На его челюсти красовался исчезающий синяк, а на губе заживала рана. Вчера во время бури она этого не заметила, однако знала, что это Морли поранил его. Неужели с тех пор прошло так мало времени?

Что он только что ей сказал? Что-то о бегстве?

– Я… я не знаю, о чем вы говорите.

Взгляд его здорового глаза устремился на почти забытые Фарой тарталетки, которые она сжимала в руке.

– Полагаю, вы пытались убежать через кухню, но вас задержал Уолтерз.

«О черт!» Воздух в кабинете внезапно стал слишком плотным. Слишком густым, наполненным, изобилующим… Блэквеллом.

Решив не поддаваться страху, Фара вздернула подбородок и заставила себя посмотреть ему прямо в глаза… Точнее… в глаз.

– Ничего подобного, мистер Блэквелл, я проголодалась. И я не хотела встретиться с вами лицом к лицу, не подкрепившись.

Блэквелл приподнял бровь.

– Подкрепившись? – От его безучастного голоса волоски на затылке Фары встали дыбом. – Пирожными?

– Да, именно так, – стояла на своем Фара.

В доказательство своих слов она сунула одну тарталетку в рот и принялась яростно жевать, о чем тут же пожалела, потому что та оказалась суше сухаря. Проглотив комок, Фара постаралась сдержать гримасу, пока он медленно и очень неприятно продвигался к ее желудку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

У шотландцев плед с определенным рисунком служит основным признаком принадлежности к какому-то клану. – Здесь и далее примеч. пер.

2

Традиционная кельтская свадебная клятва.

3

Стих для церемонии дарения колец.

4

Морская отмель, населенная моллюсками.

5

Историческое место Лондона, где находились главные западные ворота.

6

Просторечный диалект английского языка, развившийся в восточной части Лондона, Ист-Энде, среди низших и средних слоев населения.

7

Английские поэты XIX века.

8

По существу (лат.).