Печать Карателя

– А-а-а! – взвизгнула я и инстинктивно отшатнулась.

Тяжеленный меч, который я продолжала удерживать в замахе над головой, перевесил, и я со звучным «шлеп!» плюхнулась в мокрую от росы траву. Меч выпал из рук. Начхав на положенный пиетет, оборотень вцепился в мою руку, обжегся о горящие печати и цапнул за голень.

– Нападение на Карателя! – проревел напарник фразу-доступ и ломанулся сквозь щит.

Пока я старательно отбрыкивалась от вцепившегося в подметку моего сапога волка, Бурый, став огромным медведем прямо в процессе движения, ударил когтистой лапой по серому боку Дариана. Тот отлетел в сторону, звучно впечатался в щит, после чего, издав короткое и злое «г-р!», сполз на землю. Запахло паленой шкурой.

Воинственно ревя, напарник кинулся добивать противника.

– Бурый, стой! – крикнула я, вскакивая с земли, схватила лохматую громадину за то, что под руку попалось, дернула, отрывая от земли, и откинула в сторону.

Упс! Кажется, перестаралась.

Вращаясь и матерясь, огромная туша медведя просвистела по воздуху и пробила окно на втором этаже. Обиженно тренькнуло стекло, сквозь прямоугольную дыру сквозняком выдуло полупрозрачный тюль, сад огласил еще один замысловатый пассаж, а затем все стихло.

Я вжала голову в плечи и покосилась на альфу. Тот стоял с таким скучающим выражением на лице, словно летающие медведи каждый вечер выбивали окна его логова. Где-то в деревне залаяла испуганная собака, несолидно взвизгнула и смущенно умолкла, но ее тут же поддержал хор остальных бобиков, здраво рассудив, что вместе оно как-то позначительнее и однозначно веселее.

В черном прямоугольнике оконного проема показался напарник. Весь из себя такой грозный. Пасть оскалена, в глазах праведный гнев, за спиной реет кружевная занавесочка. Картинка, а не патрульный! Хоть сейчас рисуй для обложки комикса.

– И что это было? – рявкнул он.

– Исполнение светлой детской мечты научиться летать? – неуверенно выдала я.

Напарник взревел. Псы захлебнулись лаем и разом умолкли. Деревенские, выбежавшие из домов, чтобы всыпать разбрехавшимся средь ночи псам по первое число, тоже перестали подавать признаки жизни. На «Хвосты» опустилась настороженная тишина, и в этой тишине я тихонько пропищала:

– Бурый, а волчонок не виноват… – То, что сморозила глупость, достойную стажеров, почувствовала сразу – сгрудившиеся на крыльце каннисы встрепенулись и с надеждой уставились на меня. – То есть он, конечно же, виновен, точнее, Дариан действительно не может контролировать своего взбесившегося волка, но тот не виноват. Точнее, виноват, потому что загрыз женщину, но не виноват.

И тут, вот словно мало мне было проблем, вышеупомянутый оборотень внезапно вскочил на лапы и дал деру!

– Куда! – обиженно крикнула я, протягивая вслед каннису руки, но тот только махнул на прощание хвостом и растворился среди теней сада.

Бурый замысловато выругался, грузно спрыгнул со второго этажа на клумбу и выругался еще разок, сообразив, что амортизатором падения выступили кусты шиповника.

– Некогда скулить! – рявкнула я, в два прыжка подбегая к коллеге и забираясь на его загривок.

Где-то на заднем плане уловила треск одежды поспешно трансформирующихся каннисов и короткий вой сорвавшегося с места в кусты альфы Лиама. Буркнув, что он не ездовой пони, напарник ломанулся следом. Несущийся впереди черный сгусток мрака, в котором с трудом угадывался глава стаи, играючи перемахнул двухметровый забор. Бурый на такие фокусы был не способен, поэтому, рыкнув: «Держись!», пошел на таран препятствия. Забор заскрежетал разом покосившимися опорами и не устоял перед натиском сердитого медведя.

За владениями стаи начиналось просторное поле с виднеющейся невдалеке темной полосой леса. Но волчонок, вопреки здравому смыслу, несся не по прямой, к лесу, а уходил по диагонали на юго-восток. Крупный и мощный альфа медленно нагонял сородича, но тот несся так, словно ему под хвост скипидара плеснули, а потом еще и подожгли.

Обгоняя нас, вперед метнулось пятеро волков: двое – красивого шоколадного оттенка, трое – стандартной серой расцветки. Рыжие ринулись к лесу, отсекая Дариана от чащи, где его сложнее было преследовать, серые неслись вдоль поля, помогая альфе взять пустившегося в бега волчонка в клешни.

Следующие пятнадцать минут волки носились по полю туда-сюда, пытаясь догнать и накостылять собрату. Бурый сперва тоже попытался включиться в народную забаву, но уже через сто метров выдохся, устроил мохнатый зад на холмике и принялся следить за происходящим. Я притулилась рядом и виновато молчала.

– Как! – прорычал напарник. – Нет, ты мне объясни. Как ты это допустила?

– Он мне руку прокусил, – шмыгнув носом, пожаловалась я. – Печати, отвечающие за сдерживание и связь, перестали гореть. Вот посмотри, зашивать придется!

– Дело не в печатях! Ты засомневалась! – обвинительно ткнул в меня длинным когтем медведь и высоким голоском пропищал: – «Волчонок не виноват, то есть виноват, но не виноват…» Трис, вот что это было?

– Бурый, – тихо позвала я напарника, – мне действительно кажется, что в этой истории что-то не так… Нет, погоди, не перебивай, слушай! Молодой волчонок убивает незнакомую женщину. Просто так, без причины и даже косвенного мотива, после чего сознается в содеянном и просит вызвать Карателя. С неподконтрольными оборотнями Каратели всегда поступают одинаково – их уничтожают, но я начинаю сомневаться в виновности Дариана, и тогда он нападает. По протоколу ты, как мой сопровождающий, обязан уничтожить того, кто попытается причинить мне вред. Но после того, как и тут расправа откладывается на неопределенный срок, волчонок веселым галопом мчится… – Я обозрела волчьи догонялки в чистом поле. – Короче, куда-то мчится! Бурый, мне одной кажется, что кто-то запрограммировал волчонка на смерть? Погоди! Есть еще кое-что непонятное – если для Дариана я пахну как самка, тогда почему же он напал? Я хочу сказать – это же каннисы! Самые повернутые на своих парах оборотни из всех представителей вашего вида. Я в хорошем смысле, не обижайтесь… – запоздало спохватилась я, кося в сторону застывшего рядом с нами волка.

– Каннис никогда не бросится на женщину, тем более на понравившуюся ему самку, – неожиданно поддержал тот. – Это инстинкты, через которые нельзя переступить.

– Кривые у паренька инстинкты, раз Карателя позвал, – отмахнулся Бурый, с нескрываемым азартом глядя за петляющими по полю волками.

– Вот! – Я даже подпрыгнула от возбуждения. – Зачем прибегать к суду Карателя? Дариан знает законы и оставленные в них лазейки, но не идет в участок, а просит вызвать Карателя, хотя все знают – шансов получить отсрочку или помилование у него ноль. И еще – Дариан жертву видел впервые, но почему-то напал. Не знаешь, с чего вдруг такая агрессия к незнакомому человеку?

– Дай подумать! Мм… Вожжа под хвост попала? Нет-нет! Блохи загрызли! – хохотнул медведь, игнорируя недовольное рычание сидящего рядом канниса. – Трис, волчонок спятил! Слетел с катушек! Помахал вслед уехавшей крыше! Какие еще тебе нужны объяснения?

– Ладно, – покорно кивнула я, – спишем все на бешенство и укус клеща, но…

В этот момент волчонок вспомнил, что он смертник, иначе зачем еще ему понадобилось красивой ласточкой сигануть вверх, перепрыгивая нагнавшего альфу, и рвануть к облюбованному нашими задами холмику.

– Ой, дурак… – простонал сидевший рядом волк, прикрывая лапой морду.

Напарник огласил округу диким ревом и рванул в атаку. Я, успевшая в последнюю секунду схватить напарника за холку, болталась где-то сбоку, напоминая голодного клеща, вцепившегося в шкуру домашнего барбоса.

– В мою смену никто не сбежит. Сам прибью этого хвостатого!

– Бурый! – заорала я, чувствуя, что соскальзываю. – Клянусь, если ты его хоть когтем тронешь, я выгребу все твои горячо любимые комиксы из ящика стола, выволоку все это графическое безобразие на улицу и устрою массовое сожжение прямо на крыльце участка! Ты меня знаешь, я могу!

Напарник действительно меня знал. Причем хорошо. Поэтому резко затормозил передними лапами и с размаху сел мохнатым задом во влажную траву. Меня подкинуло вверх и вперед, пролетев пару метров, я шмякнулась на спину идущего на таран Дариана. Волчонок становиться ездовым почему-то наотрез отказался, упал на бок и крутанулся, подминая под себя. Я сдавленно крякнула.

Нет, это не волк! Это кабан какой-то!

Словно решив коллективно раскатать меня в блин, сверху налетел не успевший затормозить альфа Лиам, а потом внушительной розочкой на этом праздничном пироге жизненных неурядиц оказался Бурый. Не знаю, как остальные, а у меня кости трещали даже сквозь силовые щиты Карателя. Тем не менее я с трудом просунула левую руку между двумя каннисами и сжала шею Дариана. Сила хлынула внутрь оборотня, полностью подчиняя тело. Волчонок дернул лапами, его глаза засветились белым светом, и он затих.

– Слезайте уже! – заорала я, неучтиво пихая вожака стаи кулаком в черное брюхо.

К тому моменту, как остальные волки, участвовавшие в догонялках, прискакали к нам, я уже сидела на траве, скрестив перед собой ноги, и сверлила недовольным взглядом лежащего в траве Дариана. Справа, подперев меня плечом, устроился перекинувшийся напарник. Форму для оборотней прошивали специальными нитями с восстанавливающейся структурой, поэтому все оборотни участка могли без проблем трансформироваться из животного в человеческий облик, будучи при полном параде, а вот Лиаму пришлось остаться в волчьей шкуре. Не то чтобы оборотни были стеснительными малыми, просто альфе по статусу не положено щеголять голым филеем.

– Проверила на ментальное воздействие? А остаточный фон? Что, и тактильной магией не фонит? М-да… – покачал головой напарник. – Трис, мы не можем привести волчонка в участок. Мы – простые патрульные, нас еще помнят как сопливых стажеров! К тому же для возобновления закрытого дела нужно что-то большее, чем подозрения и домыслы. Узнай лейтенант Пэрри о твоей самодеятельности, и…

Накаркал! На поясах завибрировали белые прямоугольники для связи, информируя, что упомянутый лейтенант Пэрри ждет объяснений о причинах нашей задержки.

Мы переглянулись, после чего я решительно встала.

– Тяни время.

– Трис, это Мэйсон Пэрри… – сделал большие глаза Бурый. – Он мое испуганное блеяние и слушать не станет!

В ответ хищно улыбнулась:

– На костер из твоих комиксов я созову всех желающих, и пока стажеры будут жарить зефирки, а Пэрри – разглагольствовать на тему никчемности патрульного, читающего нечто подобное, я начну медленно, с нескрываемым наслаждением рвать страничку за страничкой…

– Все, все! Хватит мотивации! – рыкнул напарник, дергая пластину связи.

Слушая далекое: «Да, сэр. Еще на вызове, сэр. Нет, златокудрочка пока не закончила… Лейтенант Пэрри, мне кажется, не стоит тревожить Карателя… Понял! Уже засунул свое личное мнение куда подальше…» я опустилась перед Дарианом на корточки.

Огромный косматый волк скользнул в траве и устроился рядом.

– Альфа Лиам, рисунок на его морде… – кивком указала на темные полосы поперек морды Дариана. – Так и должно быть?

– Нет. Раньше Дар был светлее, полосы появились пару месяцев назад. Такое бывает в период полового созревания… Дариан – молодой альфа, – с неохотой пояснил каннис, видя мое удивление. – Для нас созревание заканчивается после формирования промежуточной формы.

Мысленно присвистнула. Пометкой «угробила альфу» в личном деле может похвастаться не каждый Каратель, молчу про патрульного!

Раздражающе пища, на мой вспотевший лоб сел комар, я машинально подняла левую руку, рассчитывая прибить надоедливое насекомое, и замерла, когда в поле зрения попали странные полосы на морде волка и мои собственные тату.

Ну конечно! Есть только одно заклинание без ментального вмешательства, остаточной магии или отпечатка на ауре – магия чернил. Оборотни крайне щепетильно относились к татуировкам на своих телах, так как вводимая под кожу краска появлялась на шкуре и могла испортить природный окрас. При обращении в волка или обратно кто-то из членов стаи обязательно бы заметил на теле Дариана знак, оставленный неизвестным магом. Если только тот не был искусно спрятан!

– Альфа, заставь его перекинуться!

Дариан еще не до конца принял человеческий облик, а я уже копошилась среди длинных светлых волос на голове парня, одновременно желая и не желая, чтобы моя догадка подтвердилась.

– Что? Неужели все-таки блохи? – чуть криво улыбнулся подошедший напарник.

– Хуже… – прошептала я, разделяя волосы на затылке так, чтобы среди светлых прядей стала видна тонкая линия вбитых под кожу чернил. – Бурый, кажется, у него одна из печатей Карателя.

Глава 3

В участке нас ждали.

– Златокудрочка! – радостно воскликнул лейтенант Пэрри, заприметив нашу компанию в холле участка.

Бурый бочком-бочком попятился в сторону и нырнул за угол, проявив удивительные для такого массивного тела способности к незаметному исчезновению. Я к побегу друга отнеслась с философским пониманием – кому ж приятно попасть под гневную тираду Милмэна Пэрри! А в том, что она последует, не сомневался никто.

– Красавица моя! – Лейтенант подошел ближе. – Раз эволюционный скачок развития ушел вперед, забыв о тебе, маленькой лохматой неудачнице, то буду изъясняться доступными для твоего крохотного разума выражениями. Плохая! Плохая девочка! – Он пару раз шлепнул меня по голове скрученной газетой. – Когда папочка кидает папку в ящик «дело закрыто», это значит, что расследование закончено! Плохая! Плохая девочка! Сахарной косточки на ужин не жди!

– Лейтенант Пэрри, – я устала и была вымотана настолько, что даже не чувствовала обычного трепета перед жутким и язвительным Пэрри, – если бы вы не были так заняты придумыванием красочных метафор для своих ехидных речей и ознакомились с материалами дела, то уже знали бы, что расследование получило статус «особо важное» и возобновлено по приказу капитана Балбери. И еще, – решила я идти до конца, – лейтенант, будьте так добры не орать на меня в присутствии посторонних!

В просторном холле участка повисла напряженная тишина.

– Подождите минутку! – громкий шепот дежурной был хорошо различим. – Ничего страшного с вашим трупом уже не произойдет, пусть и дальше себе тихонечко лежит. Ну и что, что он в вашей постели. Спали же вы как-то до этого, значит, потерпите еще пару минут, – заявила женщина непререкаемым тоном, накрыла рукой крохотный микрофон у рта и выжидательно уставилась на лейтенанта Пэрри.

Глаза мужчины превратились в два колодца обжигающей ярости, желваки заходили ходуном, на виске запульсировала жилка. Ой, что сейчас будет…

– Вы только поглядите, – чеканя каждое слово, насмешливо начал мой начальник, – у златокудрочки наконец-то опустились яички и вырос кадык! Дай посмотрю, может, на щеках уже полезла жиденькая бороденка? Девочка моя, это железка в твоей спине сотворила такое или кто-то продал тебе капельку самоуважения? Ой, и не надо сверкать глазками, мне плевать, Каратель ты или баба на чайнике! Рассказывай, что у вас стряслось?

– Сэр, есть доказательства, что каннис Дариан…

Лейтенант Пэрри показательно широко зевнул и издевательски пропел:

– Ску-ка! Честно говоря, даже если сами создатели явят себя прямо здесь, на пороге участка, возьмутся за руки и начнут водить голые хороводы, то и тогда уровень моего интереса к этому делуне поднимется с отметки «скучища, скука скучная»…

Я скрестила руки на груди в защитной позе и приготовилась внимать желчной тираде.

– Недалекая моя, позволь напомнить тебе о прописных правилах участка 9–9, – лейтенант был явно в ударе. – Некоторые из них не лишены смысла, как, например, то, что, подходя к полицейскому кару, надо всегда проверять – не забыл ли какой-нибудь дебил из прошлой смены выгрузить задержанных, да, Дерек?

Патрульный смущенно опустил голову.

– Другие правила, откровенно говоря, странные. Я каждый год дарю капитану Балбери коробку импортного лубриканта и мазь от радикулита, сопровождая свой подарок словами: «Держи, дружище! Тебе ведь целый год прогибаться под начальство!» и мысленным посылом «Когда ты сдохнешь, мразь продажная?» А теперь внимание! – Мужчина пощелкал пальцами у кончика моего носа. – Главное правило участка: патрульные никогда не вмешиваются в расследования. Никогда-никогда-никогда! Распутывать дела – задача следователей, патруль – для быстрого реагирования и поддержания порядка на улицах, Каратели – для немедленного суда, стажеры – пустое место с бесплатной опцией «принеси-подай». Ты все уяснила?

– Да, сэр.

– Тогда проваливай с глаз моих, а то вид твоей кровоточащей руки вызывает у меня стойкое желание добить тебя поскорее! Волчонка вниз для оформления задержания и сдачи личных вещей… Чего застыли? Работаем-работаем!

Все скоренько разбежались по своим делам. В участке вообще все двигались так, словно жили в состоянии внезапно грянувшего аврала, и только капитан Балбери позволял себе такую роскошь, как неспешные прогулки от кабинета до кафетерия, но и он обретал невероятную прыткость, едва порог участка пересекал кто-то из начальства.

Перед посещением медиков я заглянула в лабораторию к Ларсу, чтобы предупредить приятеля о скором поступлении канниса. Магия чернил была сложной, уникальной и, честно говоря, давно забытой, а мне хотелось, чтобы Дариану помогли избавиться от этой заразы как можно скорее.

Молодой вундеркинд пришел в неописуемый восторг от новой загадки и полез под стол в поисках машинки для бритья. Ларс дневал и ночевал в своей лаборатории, поэтому наличию личных вещей на рабочем месте я не удивилась, а вот тот энтузиазм, с которым приятель покосился на столик с инструментами, откровенно говоря, испугал. Надеюсь, Ларс пощадит Дариана и не оставит волчонка с чем-то наподобие боевого хаера подгорных народов.

После посещения медиков, стянувших края раны фиксаторами и наложивших тугую повязку, я попробовала активировать печать для связи, разочарованно вздохнула и поплелась в диспетчерскую.

Девочки встретили меня сладковато-приторным певучим воплем «Привет, Беатрис!» вкупе с ядовито-убийственными взглядами. Я окинула равнодушным взглядом этот террариум подруг с табличкой «Диспетчерская» на входе и направилась к Кайре.

Кайра была тем самым диспетчером экстренной службы, с которым я общалась во время взрыва департамента. Ее перевели в наш участок где-то с месяц назад, и с тех пор мы стали лучшими подругами.

– Патрульный Клауд, – спокойным голосом выговаривала девушка, аккуратно подпиливая острые ноготки, – еще один сальный подкат, и я позвоню вашей матушкой, заявлю, что беременна, а вы отказываетесь на мне жениться. Потом объединю вызовы, и пущу этот разговор на открытой волне, чтобы каждый слышал, как мадам Клауд орет о своем страстном желание покачать внуков. Все ясно? – И уже мне: – Привет, Трис! Участок полон слухов…

Я громко вздохнула и устало привалилась на край стола. Порой казалось, что сплетни по участку передаются не от человека к человеку, а воздушно-капельным путем, как грипп! Узнать, насколько сильно переврали первоначальную версию событий, хотелось жутко, но было и кое-что поважнее.

– Кайра, пусти в Сферу, – тихо попросила я, демонстрируя перебинтованную руку. – Печать пострадала, а мне нужно срочно связаться со своими.

Сферой называли площадку метр на метр в дальнем конце зала, которая при работе излучала голубоватое призрачное поле, окружавшее голову и грудь человека. Это была портативная станция связи, покрывающая все Темные земли, причем этой штукой мог пользоваться даже тот, в ком магический дар отсутствовал. Сферой для связи с Карателями я воспользовалась впервые, поэтому слегка растерялась, увидев перед собой заспанного мужчину в бордовой шелковой пижаме.

– Трис? – Он был удивлен моему звонку не меньше, но после того, как я рассказала о случившемся, лицо мужчины окаменело и приобрело хищнические черты. – Ты уверена, что это наша печать? Точно? Хм… – связной задумался, а потом решительно хлопнул в ладони. – Ладно! Будь там, пока не приедут наши. Я попробую уговорить мастера Фоука посмотреть на канниса.

Закончив разговор, я с благодарной улыбкой приняла подсунутую Кайрой чашку с кофе и заторопилась в лабораторию. У распахнутых дверей, ведущих в вотчину науки, тихонько переругивались два лаборанта – темноволосый Бакстер и веснушчатый Рауди. Ларс дал парочке задание побрить волчонка, причем не только голову, но и пах, и теперь эти двое неудачников кидали жребий, решая, кому какую часть тела предстоит лишать естественного покрова.

Представив боевой ирокез в интимном месте, причем почему-то ярко-зеленого цвета, я тихонько фыркнула и решила зайти попозже. Мало ли чего? А вдруг Бакстер и Рауди вспомнят, кто приволок канниса в управление, и сделают меня крайней.

Решив переждать следующие пять минут на лестнице, потягивая приготовленный подругой кофе, я завернула за угол и уже начала спускаться вниз, как на меня налетел один из стажеров нового пополнения. Поднимающийся парень боднул меня головой в живот, я ойкнула от неожиданности, села на ступеньку и выпустила чашку из рук. Та с печальным «бряк!» плюхнулась на керамический бок, дала трещину и начала истекать кофе.

Лохматое несчастье, кажется, его звали Шоном, бросилось собирать выпавшие папки, попутно извиняясь передо мной, схватилось за голову, воскликнуло: «Забыл!» и умчалось прочь, оставив меня оплакивать чашку, разбитую на две неравные части, в гордом одиночестве.

И как теперь возвращать безвременно почившую посуду Кайре?

Вздохнув, я поднялась, отряхнула филей, заодно проверив его целостность, и обнаружила листок, сиротливо притулившийся на ступеньке в трех пролетах подо мной.

В участке была принята цветовая схема сортировки информации, поэтому за каждым отделом прикрепили свой цвет бумаги: лаборатория – лимонный, криминалисты – цвет мякоти арбуза, юристы – крем-брюле, бухгалтерия – фисташковый, для капитана Балбери – зеленый, как сочные листья салата…

Стоп! И с чего меня так на еде заклинило?

Желудок безрадостно булькнул, напоминая, что пончик и бурда, которую в круглосуточной кафешке выдавали за кофе, совсем не то, чем должен питаться добропорядочный Каратель. Напомнила себе, что «добропорядочный Каратель» из меня не выйдет, даже если за дело возьмутся все Ведущие разом, и посмотрела вниз. Лежащий на ступеньках листок был светло-голубым, что означало: стажер потерял отчет кого-то из патруля. Возможно, даже мой.

Прихватив осколки чашки, я спустилась вниз, подобрала бумажку и пришла в неописуемый восторг – у меня в руках оказался отчет патрульного Эрика Дабела. Высокий, темноволосый, с алебастровой кожей, полукровка из клана Охраняющих ночь славился на весь участок неповторимыми литературными перлами. Его перу принадлежало:

«Труп лежал ровно, руки, ноги вдоль тела, все твердое и невкусно пахнет. Голова разбита в хлам». Фразу цитировали весь прошлый месяц, а потом скинулись и подарили иностранцу сертификат на пять уроков у репетитора. Учитель не помог. Как я это поняла? Видела утренний отчет Дабела, где черным по голубому было выведено:

«Рядом обнаружилась лужа белесоватой жидкости, по вкусу и цвету напоминающей мужское семя…»

Предвкушая очередной перл, я вчиталась в кривые закорючки патрульного и замерла. Дабел был на месте гибели той самой женщины, что разорвал вышедший из-под контроля волк Дариана. Елка Юмай, так звали жертву, оказалась юристом по семейным спорам, причем защищала исключительно женщин. Год назад открыла с друзьями свою контору, дела шли неплохо. Одинокая, детей и постоянного парня не было…

Что тут у нас еще полезного? Девятнадцать процентов магии от общей площади? Хм… это уже интересно.

Существовало всего два способа определить магические способности: любительский подход – разозлить индивида и бежать, тот, в ком есть магия, начнет нагревать пространство вокруг себя, некоторые могут даже воспламенить что-то; научный подход – просканировать подопытного с помощью тепловизора. Тепловое изображение даст температурное представление и возможность подсчета «белых», самых горячих зон, отвечающих за магические способности.

Тех, у кого показатель превышал минимальный порог двадцать процентов от общей площади тела, брали на обучение в школы магии, остальным – увы и ах!

Убитой не хватило одного несчастного процента, чтобы стать магом. Представляю, как ей было обидно. С другой стороны, кое-что, наверное, она могла…

Озарение пришло спонтанно. Я вскочила и со всех ног кинулась в кабинет к лейтенанту Пэрри.

– Сэр! Можно вас на минуточку!

Сидящий за своим столом мужчина даже головы не поднял.

– Нет. Я занят!

Но я не собиралась отступать.

– Сэр, я по поводу канниса Дариана. Патрульные прибыли на место убийства в девять вечера, а через час с небольшим в участок позвонил альфа Лиам. За это время патрульные не успели бы провести качественный осмотр…