Больной ублюдок и «Черный интернет»

В последнее время развелось много свободных людей, тех, кто работает онлайн и много путешествует. Они тоже имеют зависимости. Заставь такого человека усомниться в его счетах, доступах к аккаунтам, документах, он сразу же занервничает. Он начнет думать: «Что же будет дальше? Как я буду жить?» Если человек нервничает или сомневается, это и ключ к нему и поводок. Не стоит просто обманывать людей, им нужно давать повод обмануть самих себя, тем более, что все уже и так изначально обмануты иллюзией существования «общего мнения».

Так размышлял Майкл. Это рассуждения человека имеющего всё и нечего, рассуждения человека, уверенного в своих мыслях, чтобы борт его устремлений не сходил с курса. Майкл никогда не сомневался. Для него не было границ, а был лишь вопрос «как?». И знаете что, ответы всегда находились.

Что же сейчас пошло не так? Нет, мычащий мужик в багажнике его не смущал, а напротив – стимулировал, прибавляя адреналина. Всё бы ничего, но этот чёртов «Maserati» слишком бросается в глаза, а все возможные варианты смены транспортного средства приведут к ещё большим проблемам, хотя стоп. Может просто припарковаться где-нибудь и дальше поехать на автобусе или такси? В багажнике у Майкла был целый «шпионский набор». Больше всего он хотел, наконец, опробовать японскую маску-лицо. Она была просто поразительно реалистичной. Даже с метра было тяжело понять, что такое лицо ненатуральное. Правда, вид его не был здоровым. О том, что с его обладателем что-то не так, с метра было понятно, однако это напоминало, опухлость, болезнь, странность, что угодно, но не маску.

Майкл неприметно припарковался на живописной улочке в черте города, да так, что все проходившие или проезжающие мимо не могли не обратить на него внимания. «Почему бы этим не воспользоваться? – размышлял Майкл. – Приметность – не подозрительность. В общем, решено! Нужно спокойно взять рюкзак за спину, надеть куртку попроще, что где-то там, в салоне, точно есть, затем отправиться в какое-нибудь кафе. Там открыть ноутбук, а самому втихаря поработать на планшете». Майкл всё-таки одел маску. Осталось решить одну проблему – рюкзак-то в багажнике. Выходит, теперь его «сторожит» случайный пленник. Майкла просто бесило, что всё вышло именно так, и он категорически продолжал отказываться воспринимать случившееся всерьёз. Он относился к мужику в багажнике, как к занозе.

«Мужик сам виноват, сейчас открою багажник, дам ему денег, скажу, проваливай – и всё. Стоп, так же не выйдет. Хотя… ладно, будь, что будет, нужно только развязать ему руки», – думал Майкл.

Будущее настигло Майкла быстрее, чем он был к этому готов. Мужик уже развязал себе руки. Он терпеливо ждал, когда машина остановится. Тут такое дело, в общем, из багажника можно опустить в салон спинку заднего сидения. Майкл сам заказывал такую комплектацию. Когда багажник был открыт, с боку в Майкла влетела вся масса обиженности выскользнувшего из салона дядьки. Впервые Майкл был застигнутым врасплох. Удивительно, но да, его никогда не грабили на улицах. Перехватить инициативу не удалось. Майклу врезали по голове, по ребрам, по почкам, по печени, даже по яйцам. Его взяли за волосы и били головой в маске о дорогу, затем засунули в его же собственный багажник и повезли. Знаете куда? На завод. Да, на тот самый завод, который так сейчас был ему интересен. Будьте осторожны со своими желаниями.

16

Дядька Живан Караджич был сербом средних лет, люто ненавидящим американцев. Это у них в семье ещё с войны так повелось. Ещё в юности он с друзьями ждал, когда войска Америки ступят на их берега, чтобы дать им достойный отпор. Но высадки десанта так и не случилось, Штаты предпочли бомбить тогдашнюю Югославию с воздуха. Чем бы ни занимался Живан, в какой бы стране не жил, он никогда не забывал, как ему хотелось бы с оружием в руках дать отпор американским войскам, лицом к лицу, и вот в его жизни произошла «высадка американского шпиона». Ну, кто как не американский шпион будет ездить на большом американском джипе цвета хаки. Даже если джип итальянский. Да ещё и эта маска. Ладно, ладно, не был он таким фанатиком, но после выстрела в плечо и погрузки в хаки-багажник, после английской речи – болтовни Майкла с самим собой, после американского флажка на плече рабочей куртки Майкла – после всего этого голова Живана кипела, как старой, так и новой болью. Теперь поганый «американский шпион» ответит за всё. Даже за то, что его «пилит и пилит» жена, от чего он и решил тогда развеяться, гуляя по обочине. У Живана было как минимум трое близких родственников, кто работал на заводе в Бендерах. Они там как раз изготавливают кабели, которыми можно крепко связать шпиона.

Джип загнали в ангарчик на территории завода и закрыли ворота. Сначала Майкл слышал словесную перепалку на плохо понятном ему языке, а затем его вытащили наружу замотанного изолентой, как мумию. Удивительно, как Живану удалось провернуть такое на улице. Видимо, ему помогла вся накопившаяся за жизнь боль и ярость. Майкла положили горизонтально на два стула и всё-таки обмотали проводами. Чтоб наверняка. Затем, все начали что-то наперебой орать и харкаться.

Когда Живан рассказал свою историю, все были в шоке. Было решено, что нужно вызвать полицию, но как это сделать, когда в разгаре не совсем плановые работы, о которых нельзя рассказывать, было не ясно. Капаться в вещах «шпиона» было даже противно. В обсуждении, кем же мог быть этот странный, замотанный парень, сошлись на мнении, что это какой-то богач переборщил с наркотой и, возможно, даже зря они его так грубо связали. За это им может влететь. Хотя как ещё дождаться, когда онстанет адекватным? Тут мнения начали расходиться, и разгорелся спор.

– Вывезти подальше и оставить, не найдёт он нас, он же тут ничего не знает?

– Зачем ты его сюда-то приволок?! Ты всех только подставил! Почему ты сразу не вызвал милицию!

Понеслось много болтовни и трёпа, что же делать и как же быть, и, вообще, сейчас сверхурочная смена, работа в разгаре, перекур уже давно окончен!

Вот сейчас, по идее, Майклу должны были расклеить рот, а он уже с горем пополам понял, что он – «богач-наркоман» и на этом фоне можно будет как-нибудь выкрутиться. Трюк наверняка сработает, вот только тяжело сдерживать эмоции, а с этим будет сложно. Майкл был предельно зол и понимал, что как только он откроет рот, из него польётся всё, что угодно, но только не извинения. Ну, собственно, всё так и вышло. Майкла решили усадить и привязать ещё и к стулу. Он озверел и орал, как одержимый. В этой неблагополучной обстановке из кармана Майкла вдруг спасительно выпадает визитка Виктора Михайловича. Такое не могло остаться незамеченным. Имя Виктора Михайловича было на слуху. Это его на днях тут с хлебом и солью встречали. Он партнёр и друг директора завода. Все были уверены, что это сверхурочное производство на самом деле его заказ.

– Вот это – влипли! – вздохнула безликая для нас масса заводчан.

Майклу жестами показали на визитку и, мол, мир-мир!

Затем заводчане посовещались.

– Придётся связаться с директором, вывалить ему всё, как есть – странный тип, напал на одного из наших друзей, похитил его, знаком с Антоновым. Директор как раз на месте, и можно будет всё ему доложить.

– Он сейчас не в духе!

– Он всегда не в духе!

– Сейчас он на нервах, все же понимают, что это сверхурочное производство – рисковое предприятие!

– Да. И что? У нас мощностей навалом. Что, первый раз сверхурочка?

– Кто пойдет? Мы должны это сделать, тут дело нечистое!

– Тянем жребий.

Заводчане потянули жребий. Все разошлись по рабочим местам. Живан остался охранять Майкла. Он отлепил флаг Америки с его куртки, поджёг зажигалкой и демонстративно показал, как тот горит.

Директор Василий Палыч появился уже спустя минут десять. Это был худощавый, лысоватый, жилистый человек лет сорока пяти. Он явно не любит шутки, шутить, смеяться. Он терпеть не может несерьезного отношения к тому, что случилось, или потенциально может случиться. Его кредо – «если вам что-то показалось – вам не показалось». Этим всем от него пёрло так же сильно, как и одеколоном Хьюго Босс. Десять минут ровно столько, сколько ему потребовалось, чтобы дойти до места из своего кабинета. Он не раз проворачивал разные махинации на своем заводе и знал, как действовать, если что-нибудь пойдёт не так. Тем более, в этот раз его очень напрягал финансовый вопрос и зависший аванс, и в этот раз он вообще был вынужден пойти на такую сделку по семейным обстоятельствам. Если бы не болезнь дочери, он бы не ввязался в работу без аванса. Палыч тут же принялся рыться в «Maserati», выпотрошив сумку Майкла. В ней были маски, коптеры, флешки, планшет, ноутбук, разные документы на разные имена. Этого было достаточно, чтобы понять, что Майкл наёмник. Ну, раз так, то можно будет продержать его сколько нужно. Есть задачи и поважнее.

И тут произошло следующее. На телефоне директора раздался звонок с неизвестного номера. Директор отклонил вызов, но сразу пришло смс. В нём говорилось: «На заводе готовится диверсия, примите звонок!».

– Ну, раз готовится диверсия, нужно принять, – сказал он и отошёл поговорить по телефону, в то время, как Майкл уже услышал, а, главное, смог разобрать два нужных ему молдавских слова: готовится – «a se pregăti» и диверсия – «diversion». От этого Майклу взгрустнулось. «Они видимо решили, что я – диверсант», – подумал он.

Майкл не знал, заказ на этот завод был сделан через группу координатора Джеральда, российскими рейдерами для удара по их цели – бизнесмене Михайлине. По задумке Джеральда никакое производство в реальности не требуется. Основная задача – получить доступ к оборудованию завода и устроить перегрузку. Однако, на этом заводе, по мнению звонивших, продукцию выпустить были обязаны. Обязаны потому, что группа, отвечающая за этот завод работала не только на Джеральда. В этой группе были люди, работающие на общество «Молящийся богомол». Им было необходимо выпустить нужные заготовки под дудочку чужого задания, а потом увести эти заготовки себе. Когда стало известно, что ничего произведено не будет, а перегрузку сделают ради диверсии и срыва производства, было решено, во что бы то ни стало довести изготовление заготовок до конца. Завод специализировался на производстве кабелей, проводов, а им нужно было сделать обмотки из нитинола – металла, возвращающего свою изначальную форму после любой деформации при соприкосновении с водой при температуре сорок пять градусов по Цельсию. Директора только что проинструктировали, как нужно действовать, чтобы предотвратить диверсию. Тогда же ему на счёт поступил аванс за производство.

И вот скрученного Майкла ведут в офис директора, рабочие разбредаются по местам. Нужно снять специальные заглушки с оборудования, установленные агентами В1. Не ставить Богомолы их не могли, не все в группе по направлению этого завода были их людьми. Зато как всё обезвредить они знали, и этого было достаточно. Майкл… Да, Майкл. Его не должно было здесь быть.

На следующий день позвонил Антонов. Василий Палыч назначил ему встречу за городом и привез туда Майкла. Общая диверсия Джеральда была назначена на вечер того же дня, но на заводе в Бендерах не о какой общей диверсии естественно не знали.

Антонов, Палыч, их люди, взяв с собой Майкла, которого к тому времени уже развязали, решили устроить, что бы вы думали? Правильно – пикник. Шашлыков решили пожарить. Денек-то вполне себе сносный, а небо-то, какое ясное!

Знакомство с Антоновым подняло за собой всю Кишиневскую легенду о Майкле, но она больше не работала. Требовалось раскрыть свои настоящие намерения. Антонов не был профаном. Взглянув на вещи из сумки Майкла, он сказал следующее:

– Ты не хило постарался, парень, молодец. Скажу сразу, жизнь твоя зависит от того, как ты себя сейчас поведёшь. Хотя, возможно, что-то, из того, что ты нам сейчас расскажешь, подведёт этой жизни итог. Собственно, если ты не станешь говорить, или мы заподозрим тебя во лжи, тебе конец. Однако, прежде чем ты начнёшь, я немного выручу тебя. Скажу, что знаю, что ты работал на В1, или же ты в этом чей-то посредник, наёмник. У тебя было задание, и это как-то связанно с диверсией. Рассказывай всё, что знаешь об этом.

– Я – энтузиаст, вычисляющий тех, кто работает на В1, – начал Майкл, – ждал, что в Кишинёве, возможно, должна начаться заварушка, но не был уверен, какая и где именно. Я полагаюсь больше не на факты, а на интуицию. Я заполучил взлом почты с перепиской директоров заводов по поводу сверхурочного производства и нашёл сходство в сроках. Решив, что это не случайные совпадения, а один из заводов как раз неподалёку, я захотел отправиться сюда и попробовать что-нибудь разузнать. Я не знаю, что должно там производиться и зачем, знаю только то, что сроки совпадают, и возможно производятся части чего-то целого. Что именно вы подразумеваете под словом диверсия, я не знаю. Диверсий я не готовил.

– Чем ты можешь доказать хоть что-то из сказанного тобой?

– У меня есть пара скриншотов переписки с моим информатором. На планшете. Остальное удаляется автоматически.

– Палыч, ты чё, левачка решил подрубить? Чё это за дела у тебя там с производством?

– А чё такого, Виктор Михайлыч, копейка рубль бережёт. Чё мощностям простаивать?

– Вот ты лукавый, мощности-то у тебя на пределе. Ты, поди, и без диверсии взлетишь на воздух.

Майкл, слушая их диалог, грустил. Они ничего не знают о тех, кто заказал диверсию и о китайской акции они нечего не знают. И вообще, что теперь? Он и его новые друзья, бывшие рекетиры, все вместе, весело будут искать некого агента из В1? Сон одолевал Майкла, очень странный сон. Сон, какой бывает от препаратов – скручивающий мозг и размазывающий тошнотой сознание. Майкл был напуган тем, что он не успеет сделать всего, что может быть и умеет. Может они решили, что он им уже все рассказал, и пора избавиться от лишнего свидетеля? Они бы могли его ещё немного порасспрашивать, и тогда он стал бы им полезен, да и пожил бы подольше. На это и был расчёт, который не оправдался. Засыпая, он запомнил лиш фамилию Михайлин.

17

После того, как Майкл не появлялся вторую неделю, качёк Стёпа окончательно отчаялся и решил, что раз платить ему больше некому, то и делать ему в доме Майкла больше нечего. На самом деле, ему было чем заняться, поскольку шесть нанятых им для компании девчонок и Бротхер жили в пентхаусе, как у себя дома: с удобствами и развлечениями, которых там у них было предостаточно. Девчонки вообще забыли, что где-то учатся, и занимались, чем душе угодно – заплетали друг другу новомодные косички, подпиливали и покрывали ногти, пили шампанское до утра и бесились. Спали они до полудня, а вечером опять начинали кутить. Им было, где развернуться. Тут вам и бассейн, и джакузи, и сауна, и бар, и плазмы с игровыми приставками, всяческие модные штучки и приколы. От кухонной интерактивной столешницы отделялся столик и следовал за ними по пятам с расставленной на нём едой. Запасов провизии было море. Проекторы создавали неповторимую атмосферу дополненной реальности. Забавные роботы-пылесосы позволяли не заботиться об уборке. «Трёшка», «двушка» и «однушка» на четвёртом и пятом этажах соединялись между собой лестницей на большой лоджии. По ней можно было попасть и на крышу в обзорную лаунж зону. Половина лаунж зоны была крытой застеклённой верандой – лаунж баром, а вторая – танцевальной площадкой. Девчонки орали, визжали, и первая неделя пронеслась, как один день. Напрасно Стёпа мечтал об интиме хотя бы с одной из них. Девчонкам было выгоднее использовать его в своих целях, а, значит, нельзя было сексуально сближаться. В такой ситуации иллюзия сближения – лучший мотиватор. Их целью было уговорить его, разрешить пустить гостей: друзей, местную молодежь – и устроить вечеринку. Стёпа в доме был за старшего, что подразумевало хранение у него карты-ключа.

Рыженькая Женя нравилась Стёпе не больше, чем остальные, но у неё был хваткий характер такой крутлявой, задастой, маленькой сучки, от каких у мужиков вечно неприятности. Если она чувствовала, что нравится парню, то это значило, что он на крючке, и шансов у него практически нет. Всё было иначе с теми, которым она пыталась понравиться сама. Стёпа был первым вариантом, а значит, шансов у него не было. Девчонки делали вид, будто бы они равнодушны к Стёпе, и основной причиной этого были его отношения с Женей. Никаких отношений, конечно же, не было, а было только то, что она его то поманит, то пошлёт. Поскольку Степа привык чувствовать себя плейбоем и играть мускулами, он упустил тот момент, что сейчас он – не парень-красавчик, культурист, а кость в горле, с желанным ключом от пентхауса в руках. Если бы он был хоть чуть-чуть психологом, он бы заметил, что девчонок бесит его позиция начальника. Даже чтобы войти-выйти им нужно было обращаться к нему. Нельзя было даже наводить беспорядок, и делать всякую хрень вроде битвы подушек. Ну как же нельзя, когда можно. Майкл на всё глаза закрывает уже вторую неделю, а до этого все видели его раза три, не больше. Его уже, поди, пришили где-нибудь, за часы с рубашкой.

Как-то вечером, слово за слово, и Стёпа с Женей оказываются в джакузи наедине друг с другом. Сидели они там друг напротив друга в атмосфере романтики и предвкушения. Женя хотела раздразнить Степу как следует, а потом сбежать. Горячий пар поднимался над лепестками роз, и когда Стёпа пошёл за клубникой, Женя углядела в его плавках очертания покрупневшего достоинства. Не сдержав себя, она начала хохотать и скандировать: «Большой шкафчик – маленький ключик!»

– Боже, я девушка без комплексов, и я люблю всё большое, как твои мускулы, поэтому ты мне и нравишься. Но это! Зачем продолжать, если когда всё начнётся, я даже ничего не почувствую? Не надо клубники, тащи полотенце.

Стёпа остолбенел.

– Ааххаа, да я шучу, нормальный у тебя коротыш, – затараторила Женя, надеясь, что он вот-вот психанет.

– Залезай скорей обратно, братюня, и не надо дуться. Я те расскажу, как у меня однажды был с таким ну, то есть с ещё меньшим. Да, нормальный у тебя, нормальный я же просто дурачусь.

Было ли что-то не так с достоинством Степы, мы не узнаем. Ясно лишь то, что оно было не настолько велико на фоне бицепсов и других частей тела, иначе бы Степа не повёлся. Может он просто был излишне ранимый?

Зато он не психанул, сдержался. Просто пошёл и покурил, допил «шампунь», ещё покурил, а он вообще-то не курит, и лёг спать. Проснувшись, вызвал такси, взял с собой приглянувшуюся плазму с игровой консолью в качестве отступных, отдал карточку-ключ Бротхеру, которого он всё это время держал в одной из комнат, и уехал. Навсегда.

Бротхер, первое, что сделал, так это тоже ушёл, захватив пустую сумку и гироскутер. К сожалению, дороги в городе были так себе, и гироскутер приходилось то и дело переставлять руками, не говоря уже о бесконечных падениях.

Девочки поняли, что к чему только к вечеру. С одной стороны они получили, что хотели, но осадок вышел каким-то странным. Особенно огорчало отсутствие ключа и невозможность запереть дверь. Посовещавшись, девчонки всё же решили заблокировать дверь подручными средствами и продолжить тусовку дальше.

Просмотр фильма, на который они сподобились, вышел напряжённым и неуютным. Когда был Стёпа, сохранялось ощущение некой законности происходящего, а теперь все думали о том, что хозяин реально куда-то пропал, может быть, погиб. Он просто испарился, ни весточки. Вряд ли он просто решил отдохнуть в другом месте. С таким поведением он явно плохо кончил, а ещё… Господи Боже! Бомжонок!

Девочкам было по девятнадцать, и поверьте, вам абсолютно ни о чём не скажут их имена, хотя, одно вы уже знаете. В момент, когда они вспомнили про Бротхера, страх был ощутим в воздухе. Пришлось взять себя в руки и обыскать дом, однако, поиск результатов не дал. Самое противное, что никто не мог вспомнить, как давно Майкла нет в доме. А вдруг он всё-таки где-то прячется? С хоромами расставаться не хотелось совершенно. Просто необходимо было провести там вечеринку, позвав друзей и подруг с местности, а может даже и из других городов. «Это будет самая улётная тусовка в истории!» – заключили они, и на этом сон их одолел.

Проснулись они в обед чуть раньше обычного от жуткой вони. Жаль, они привыкли так долго спать. Все полы были измазаны дерьмом или чем-то на него похожим. Находились они в комнате с большой кроватью и мягкой мебелью. На экране был Snoop Dogg без звука, на стеклянном столике было шампанское и закуски, а на полу было мягкое покрытие, которое теперь было безнадёжно испорчено. Когда девоньки гурьбой побежали в коридор и наткнулись там на какого-то бича, растерянно стоявшего посередине, это стало напоминать для них фильм ужасов.

Дело в том, что пока девчонки спали, Бротхер вернулся в пентхаус и не один, а с двумя мужиками-бомжами. Он не хотел их пускать, но, не сумев запереть дверь, просто побежал прятаться. Стали они рыскать по комнатам, и в какой-то момент один из них увидал на стеклянном столике белый порошок и карточку. Это девчонки натолкли всех подряд таблеток. Шутки ради, рассыпали их как наркоту, поделали фоток, а затем всё просто оставили, как есть. Бомжара уткнулся туда лицом и вдохнул, как в последний раз. Собственно это и оказался один из «крайних разов», поскольку после этого уже через пятнадцать минут он испражнился всеми возможными способами, прямо посреди коридора. Роботы-пылесосы, делая свои обходы, наткнулись на этот новый источник загрязнения и начали елозить всё это туда-сюда, в конце концов, размазав по всей квартире.

Девочки в перепуге разбежались, забыв даже некоторые свои вещи, и пентхаус остался всецело во власти местных бомжей.

Если вы думаете, что бомжи это те люди, которые остались без крова, документов, социального положения по иронии судьбы, то это далеко не всегда так. Во-первых, у многих людей, которых мы бы назвали бомжами по образу их жизни, есть квартиры или дома, в которых они не живут по своей воле. Во-вторых, документы у многих есть. В основном многие люди, которых мы считаем бродягами, нищими и алкашами сами осознано выбрали себе такой образ жизни и вполне им довольны. Порой даже счастливы. Живут они в своём социуме, в котором у них своя иерархия, своя система ценностей. Их жизни полны событий, переживаний, горестей и радостей, основанных на их бытовом укладе. Здесь вам все краски людских отношений: партнерства, дружбы и предательства, любви и ревности. Все эти события в их компании активно обсуждаются, особенно во время совместных посиделок. Ну, не знаю, как там и где, а вот в этой компании было именно так.

Славик Бротхер жил в частном доме, внутри и снаружи походившем на свалку. Не важно, что было раньше, и кто, когда, кому и кем приходился, однако, сейчас в доме вроде бы как хозяевами были его двоюродная тётя и всяческие её дяди, ну, а за компанию и весь сброд больных и нищих, объединенных любовью к неряшливости и антисанитарии, ой, то есть общим бытом. Сжигание проводов в костре с целью добычи металла, разборка старых теликов – было обычным каждодневным занятием, наравне с поглощением девяностопятипроцентных спиртовых лосьонов, разбавляемых водой. Да мало ли что у них там было, главное, что сейчас их новым штабом стал пентхаус Майкла. Небритые, обрыганые – они никогда бы не осмелились туда припереться, но ситуация со Славиком их просто вынудила там появиться. Дело в том, что Славик был обязан каждый день приносить выручку своей когорте в обмен на то, что его не поколотят и допустят к общим посиделкам. Если Славик косячил, то есть того, что он собрал, оказывалось мало, его шпыняли и били. Обычно получалось, что Славик становился последней надеждой для того, что бы начать или продолжить веселье. Вот и сейчас, приперевшись в своё старое логово за какой-то своей хероборой, он навёл на себя слежку своих предприимчивых друзей, которых он предусмотрительно намеривался избегать. Старая компания знала о его новом друге, но не успела разузнать, куда его увозят и, что с ним там происходит. Компания сошлась во мнении, что Славиком пользуются для сексуальных утех, расплачиваясь едой, потому, что он молод. Для их мировоззрения такая ситуация была такая обыденная, что вполне могла происходить до тех пор, пока Бротхер не постареет. Из всего легко догадаться, какая ещё у Бротхера была в этой компании роль. В этот раз критически не хватало закуски, а тут он, как нельзя, кстати, забренчал, споткнувшись о дырявые ведра. Вроде не заметили, подумал об этом он.

– Нас всех зарежут цыгане! А-А-А! Тихо… тихо… кажись, пронесло. «Это Бротхер!» – отреагировала компания.

Преследование продолжалось полтора часа и сильно измотало обе стороны. Обе стороны не блистали интеллектом, поэтому преследователи выдали себя ещё на полпути, а преследуемый не придумал ничего лучшего, чем сделать попытку оторваться, не меняя маршрута. Пару раз ему это даже удалось, что добавило веры в себя. Закончилось всё тем, что Славик, которого свояки называли ещё и Бройлером, в истерике, с криками «отстаньте!!!» и «Степа!!!» заполз в пентхауз Майкла и впустил за собой преследователей.