Иван-Царевич и С.Волк
Народ прославлял отважных вояк за победу над старым врагом, герцога Айса – за его военный гений, короля Шарлеманя – за то, что он король, и принца Сержио – просто так, на всякий случай.
Радости горожанам прибавило быстро облетевшее весь театральный мир известие, что вернулась беглянка Мальвина, и в полюбившихся спектаклях про стражу появилась новая героиня.
Всеобщее ликование не могла испортить даже безуспешная, ни на минуту не прекращающаяся охота – при которой весь город вверх дном переворачивался, вместе с фейерверками, маскарадами и бочками – за вором, убийцей, предателем и просто государственным преступником князем Ярославским из Лукоморья, который как в воду канул, назло королевским гвардейцам, дворцовой страже, городской страже и просто регулярным войскам.
Поговаривали также о предстоящей помолвке победоносного Айса и принцессы Валькирии – без особого апломба, правда – бедняжку в народе очень любили – но лишь в контексте очередных выкатываемых на площади бочек. Потому что любовь – любовью, а в королевские дела вмешиваться – себе дороже. Да и халявное вино оставалось халявным вином, за чье здоровье оно бы не выпивалось.
И чем огромней и бесшабашней был загул, тем внезапнее и горше стало похмелье: за день до предварительного принятия великого Айса в состав королевской семьи, одним далеко не прекрасным утром город проснулся и обнаружил, что вондерландская армия за ночь была вся перебита, а у стен появились лотранцы с требованием вернуть им принца Кевина Франка, злодейски удерживаемого против его воли в Мюхенвальде, и шантоньцы – с идеей реванша вообще, и жаждой получить кой-какие национальные сокровища, похищенные вондерландцами во время прошлой войны три года назад, в частности.
На все требования корона заносчиво ответила "Приди и возьми", но помолвку принцессы и полководца без армии отменила до лучших времен.
Началась осада.
* * *
– Браво!!!
– Бис!!!
– Мальвина, Мальвина!!!
– Буратино!!!
– Артемон!!!
– Браво!!!
Поклонившись уважаемой публике в последний, пятый раз, труппа старого сеньора Гарджуло наконец-то скрылась за занавесом.
Зрители стали неохотно расходиться по домам, актеры – вполне охотно – по гримерным. Мальчики налево, девочки – вернее, одна девочка – направо.
Устало опустившись перед зеркалом, девушка с голубыми волосами опытной рукой профессионала стерла помаду, тени, румяна, сняла накладные ресницы, закручивавшиеся чуть не до самого лба, вынула из прически заколки и шпильки. Через мгновение на туалетный столик рядом с гребнями упала шикарная копна бледно-голубых волос.
Дверь без стука отворилась, и в комнатку вошел Мур с громадным букетом в руках.
– Ты бы еще колечко принес.
– И принесу.
– Ах, не смейтесь над бедной девицей, ваше майорство!..
– Отдайся – озолочу.
В начальника стражи полетела туфля. Потом, после секундного раздумья – вторая.
– Горшок вон там. Вода в кувшине. Воткни. Завянут – жалко будет.
– А парик-то снимать лучше б не надо. Поклонники не поймут.
– Так ведь в нем – как в шапке, вся башка упрела, сил моих дамских никаких больше нет!!! – и Серый с ожесточением, обеими руками, взлохматил себя. – Издохну я скоро от этой жары, если раньше ноги на каблуках не переломаю.
– Зато и в голову никому не приходит, что государственный преступник и изменник и актриса Мальвина Барабас – на данный момент, по крайней мере – одно и то же лицо.
– Мне бы в голову такое тоже не пришло. Чья дурацкая идея это была?
– Угадай с трех раз.
– .....!!! Я этого черномазого, ей-Богу, когда-нибудь...
– Но ты бы все равно не смог выбраться из Мюхенвальда, – пожал бронированными плечами Мур.
– Я мог бы занять его место у Санчеса под лестницей. Или у Ерминка на чердаке. Или у мастера Вараса в винном погребе. И закрыться там.
Стражник покачал головой.
– Ты не представляешь, что делается в городе. Нет ни одной канавы, собачьей будки или бочки, куда бы не сунули свой нос гвардейцы в поисках тебя.
– Ну и как?
– Пока не нашли.
– За мою голову уже назначена награда?
– И за голову тоже.
– Гхм. М-да.
– Так что, если бы не идея Гарри, ты еще неделю назад переселился бы к Ивану-царевичу в подземелья дворца. В лучшем случае.
При упоминании об Иванушке Волк приуныл.
– Как он там? Ты его видел?
Мур покачал головой.
– Во дворец сейчас никого не допускают, тем более – нас, городскую стражу. Но мне удалось узнать, что он сидит в одиночной камере, что в соседней камере содержат лотранского принца, и что они между собой часто общаются.
– Как? Ходят в гости? – удивился Сергий.
Мур невесело хохотнул.
– Отнюдь. Ты, наверное, не знаешь, но через все камеры пробегает по маленькому желобу ручеек...
– Надеюсь, что и не узнаю, – хмуро заметил Волк.
– ...и, наклонившись достаточно низко над ним у стены соседней камеры, можно переговариваться с соседом. Или передать ему свой кусок хлеба перед казнью, чтоб не достался крысам. Или получить от него.
– Бр-р-р. Терпеть не могу крыс, – передернуло Серого. – Но хоть что-то у него там есть, кроме них? Стол, например, стул, кровать, свечка, наконец?
– Нет, – покачал гоолвой Мур. – Только гнилая солома на полу. И окошко с ладонь величиной под потолком. Но света от него немного – окна казематов выходят на двор, где тренируется в фехтовании стража, и они почти вровень с землей.
– Черти его задери, этого Шарлеманя. Надо что-то придумать!
– Попасть туда невозможно, – на корню пресек поползновения в эту сторону майор. – И тем более, вывести оттуда кого бы то ни было. Я уже об этом думал. Во дворце сейчас гвардейцев в десять раз больше, чем у меня ребят, и еще личная охрана герцога.
– Черт, черт, черт, черт!!! – Волк долбанул кулаком по столу. Пудра, помада и духи испуганно подпрыгнули.
"Если бы на моем месте был Иван, он бы обязательно попал по помаде," – подумалось вдруг ему, и стало так горько, так тоскливо...
– ...Нет, солому мы поджечь не сможем. Во-первых, потому что у нас нет огня, а во-вторых, потому что она сырая.
– М-да. Действительно. А план был хорош.
– Который? Когда мы хотели притвориться мертвыми, чтобы стражники вошли сюда, а потом вскочить и перебить их, или когда осколками кувшина мы планировали сделать подкоп?
– Нет, их мы отбросили еще в прошлый раз. А это тот план, когда ты предложил запрудить ручей, чтобы началось наводнение, и когда тюремщики спустятся сюда и откроют окошечко, их сбило бы с ног потоком воды, а я как раз вспомнил, как Роланд-завоеватель, когда оказался в казематах Черного Генриха, из подстилки сделал веревочную лестницу...
Военный совет собрался в полночь, на новой квартире мастера Гугенберга. Санчес и Гарри принесли с собой лютню и тамбурин, суровый майор – мандолину, папа Карло и Мальвина Серый – большой оплетенный кувшин тарабарского красного, мастер Варас – пакет с фруктами, а Ерминок – корзину пирожков с капустой – мясо во внезапно осажденном городе уже становилось роскошью.
Вино разлили по стабильно немытым стаканам Джека Гугенберга, музыканты ударили по струнам, Серый – по пирожкам, и совещание началось.
Но началось оно как-то само собой не с изложения планов спасения, или хотя бы установления связи с узником королевских казематов, а с жалоб старого трактирщика на трудные времена, постоянные войны, осады и просто неподъемные налоги.
– Разве так было при прежнем Шарлемане, да упокоит его Памфамир-Памфалон с миром в своем лоне! – ностальгически вздохнул он и опрокинул в себя стакан каберне. – Нет, конечно, так, кто же спорит, да все равно не так.
– Что-то все равно было по другому, – поддержал его Мур.
– Если он каждый выходной объявлял соседям войну, скажем, или приказывал отрубить кому-нибудь что-нибудь, или вводил налоги на количество шагов по земле, превышающее в месяц сто двадцать пять – это, конечно, ничем не лучше, но все-таки была большая разница, – подтвердил Гарри.
– Какая разница? – не понял папа Карло.
– Большая разница, – пояснил Санчес.
– Да, – продолжил мастер Варас. – Он это делал с душой. Сразу было видно, что он любил свой народ, и казнил и миловал не потому, что он должен был это делать, а исключительно по велению сердца.
– Но почему же он не воспитал своего сына в таком же духе, сеньор Варас? – полюбопытствовал старик.
– Нынешний Шарлемань – не сын ему, а двоюродный брат.
– Он никогда и не должен был править, он не был рожден для этого.
– Но как же тогда случилось, что он оказался на троне, сеньор Мур? Извините, наша труппа первый раз в вашей стране, и мы не знаем ее благородной истории...
– Я эту историю слышал, – вмешался Волк. – Ничего благородного в ней нет. Кроме происхождения ее участников. Если хотите – я ее расскажу.
По окончании повествования Серого, густо приправленного его собственными комментариями и рассуждениями, директор театра закивал головой.
– О, это очень печальная история, и она напомнила мне одну пьесу – она называлась "Сердце змеи", и была написана по событиям, произошедшим в Ардоре двести лет назад – мы уже давно не играли ее, к сожалению...
– "Сердце змеи"? – встрепенулся Гугенберг. – Альфонсо Кабучо? Я читал ее. Теперь, когда вы упомянули об этом, я вижу, что эти истории действительно в чем-то похожи. Но только там в конце выясняется, что наследник остался в живых, и все эти двадцать лет его воспитывала семья герцога Какего, главного врага его семьи, и он потом убивает свою мать и сестру...
– Нет, нет, нет. Боюсь, что вы ошибаетесь, сеньор Джейкоб, – погрозил ему костлявым пальцем Карло. – Я понял, что вы имеете ввиду – это не "Сердце змеи", а "Крест и стрела" – тоже пера непревзойденного кавалера Кабучо. В "Сердце змеи" инфанта узнает его старая нянюшка по медальону, и тогда весь народ поднимается в восстании и возводит настоящего принца на престол. А какой там монолог Сесилии! – тарабарец вскочил, поставил одну ногу на табурет и, схватив нож со стола и размахивая им над головой, как мечом, продекламировал: "Изменник низкий! Проклят будешь ты! Проклятие падет на кровь детей твоих, и предки в царстве снов забудут покоенье..." – сеньора Гарджуло понесло.
– Он что, серьезно? – толкнул тихонько в бок стражника Сергий.
– Что – серьезно?
– Ну, про все это. Про потерянных наследников престола там, про нянек, медальоны, восстания... Или это типа "Лукоморских витязей"?
– Чего?
– "Приключений лукоморских витязей" – любимой книжки нашего Иванушки. Со сказками.
– Да нет, – подумав, ответил Мур. – Если припомнить, поскольку уж зашла речь, то в истории любого государства кронпринц, или, на худой конец, пропавшая принцесса, объявляющиеся из ниоткуда и узнаваемые по родимому пятну, медальону, привычке закладывать руку за борт камзола или декольте платья – самое обычное дело. Скорее, если исчезнувший без следа при таинственных и опасных обстоятельствах царственный младенец НЕ объявляется по достижении им совершеннолетия – именно это считается странным. А почему ты спрашиваешь? Если ты имеешь в виду ту битву, когда погибли наш король и юный Шарлемань – то это явно не тот случай.
– Но ведь тела их так и не нашли.
– После пожаров это бывает – иногда труп может сгореть так, что от него остается только кучка золы.
– Или не сгореть. Потому что не труп, – загадочно изрек Сергий.
– Что ты хочешь сказать? – тут заинтересовался и первопечатник.
– И как это может помочь батюшке Ивану-царевичу?
– Не предлагаешь ли ты объявить его чудом выжившим кронпринцем? – снисходительно хмыкнул Гарри. – Это же полная чушь!
– Сам дурак, – любезно улыбнулся ему Волк, а остальным торжественно провозгласил:
– Есть тут у меня одна идейка...
– Итак, любезнейший полковник Ольсен, вы говорите, что до сих пор не нашли этого мерзкого ярославского князя? – прервав доклад начальника королевских гвардейцев, принц Сержио, покручивая черный ус, поднялся с трона.
Король-отец чувствовал себя немножко нездоровым сегодня вечером после целого дня, проведенного в душных задымленных подвалах, а от воплей пытаемых у него, ко всему прочему, еще и разболелась голова, и поэтому принять ежедневный доклад высших офицеров королевства он поручил своему сыну и наследнику. Пусть мальчик приучается, почувствует себя взрослым, не все ему по кабакам шляться и с прохожими задираться.
И мальчик, почувствовав себя взрослым, не только приучался, но и приучал других. Например, все давно уже запомнили, что если юный принц говорит кому-то "любезнейший", то он имеет ввиду далеко не "милый сердцу". Хуже могло быть только "милейший", потому что, как правило, очень скоро про "милейшего" говорили или хорошо, или ничего.
– Ваше высочество, мы ненадолго прекратили поиски этого преступника, так как людей у нас осталось немного, а в городе зреет недовольство правителем после вчерашнего обстрела южной части Мюхенвальда из катапульт, и мы считаем своим долгом...
– Мне плевать, что вы считаете своим долгом. Вы должны делать то, что я считаю вашим долгом, вы поняли меня?
– Так точно...
– И где ваши люди, позвольте узнать, полковник?
– Его величество по просьбе герцога Айса передал половину моих гв...
– Моих, полковник, моих.
– Да, конечно, ваших гвардейцев ему для укрепления обороноспособности гарнизона, и поэтому...
– Поэтому вы взяли на себя смелость ослушаться моих приказаний, и полное безделье было вашей реакцией на них...
– Никак нет, ваше высочество! – глаза полковника Ольсена встретились с глазам принца, и в них офицер прочел: "милейший". – Мы старались! Мы узнали адрес того красильщика, у которого лукоморцы проживали все это время, и завтра я самолично хотел пойти и арестовать его, чтобы ваше высочество могли собственноручно... собственнолично допросить его!..
– Так чего же ты молчал, болван?! – кронпринц вскочил с места и выхватил меч. – Едем к нему! Немедленно! Остальные все свободны!
– Коня!
– Коня!
– Коня кронпринцу!
– Первый караул – по коням!
– Факелы!
– Факелы!
– Ворота открывай!
– Открыть ворота его высочеству!
– Факелы зажигай!
– Пошел!!!
– Смотри, Гарри, там впереди что-то горит!
– Горит вос-сход во тьме кр-ромешной... Ик.
Вдали от главных улиц фонари не горели, и в ночи черного человека в черной туника, черной рубашке и черных лосинах видно не было, и только по голосу и сивушному амбре Санчес узнавал, что менестрель еще пока рядом.
– Какой восход, ты чего, времени сейчас от силы часа три.
– Ранний восход. Или п-поздний закат.
– Нет, Гарри, я серьезно тебе говорю! Там пожар, и это недалеко от нашей "Радуги", по-моему буквально через дом от нас! Похоже, что это гончарная мастерская кума Тойе. Или ателье матушки Лесли?
– Утром я напишу об этом песню. Ик. Может быть.
– Прибавим шагу. Может, им там нужна помощь.
– Сплясать вокруг к-костра? Фи, Санчес, это же й-язычество.
– Гарри!
– Я имел вв-вв-ввиду – посмотри, какой столб огня – там уже н-ничем н-не...
– Гарри!!!
– Ну ч-чт...
– Это "Радуга"!!!..
– Да нет...
– Да!!!
Ослепленный светом ревущего пламени, Санчес почти налетел на что-то большое, твердое и железное.
Рыцарь!
В свете пожарища колыхнулась отблескивающая металлом масса в черно-красно-желтых плащах.
Королевские гвардейцы...
Огромная рука в перчатке схватила его за плечо и развернула лицом к огню.
– А это кто еще такой?
Повинуясь скорее инстинкту, чем какой-то осознанной мысли, маленький красильщик рванулся, вывернулся из куртки и побежал.
– Это он!!!
– Вон он!!!
– Держи его!!!
– Кто упустит – разрежу на куски!!!
– По коням!!!
– Хватай!!!
С ревом, гиканьем и грохотом отряд понесся в погоню за ставшим в одну минуту бездомным и безработным Санчесом. Вот и сбылась его мечта.
Залаяли собаки. Захлопали ставни. Загудел набат на башне храма – то ли поднимая добровольцев на тушение пожара, то ли возвещая о штурме города, смене династий и конце света вместе взятых.
– Горим!
– Лотранцы!
– Шантоньцы!!!
– Спасайся!!!
– Бей!!!
– С дороги!
– Наводнение!!!
– Грабят!
– Вон он!!!
– Помогите!..
– Воды!!! Воды!!!
Санчес привалился к какой-то стене, не смог устоять на ногах и сполз по ней на землю.
За что-то зацепилась и звучно разорвалась туника на спине.
За сучок?..
Деревянная стена... Это Собачник. Склады и хранилища. Господи Боже наш, Памфамир-Памфалон непорочный... Это куда же меня занесло...
Казалось, что легкие он потерял где-то по дороге. Воздух попадал в трахею и, не находя дальнейшего пути, с раздраженным свистом вырывался обратно. Убивать будут – с места не сойду... Сам сейчас сдохну... Все...
А где же ОНИ? Неужели оторва...
– Кто-то юркнул куда-то туда!
– Кто?
– Кто-то!
– Он где-то здесь!
........................!
– Где – здесь?
– Где-то!
– Идиот! Я ничего не вижу!
– Так ведь ночь, ваше высочество!
– Кретин!
– Я видел – он свернул куда-то сюда!
– Куда – сюда?! И тот, кто ответит "куда-то" – покойник!
– Надо посветить...
– Все равно не видно...
– Еще факел...
Красильщик попытался вжаться в стену, пополз вдоль нее, мысленно благословляя все святое на свете, за то, что в городе поднялся такой бедлам, что его рваного дыхания и хрипов не слышно уже в пяти метрах.
– Ну, что?
– Ничего не видно, ваше высочество...
– А-а, болваны!..
Послышалась короткая возня – похоже, факел поменял владельца, резкий выдох – и ночное небо прочертила огненная дуга, закончившаяся на крыше ближайшего здания.
– Сейчас разглядим! Готовьтесь!
Санчес просочился сквозь дыру в заборе, через которую в мирное время не всякая кошка пролезла бы, и где вприпрыжку, где на четвереньках, раздирая о камни штаны и ладони, галопом бросился прочь.
Сухой просмоленный тес на крыше занялся в одно мгновение, как спичка. Новое зарево подпрыгнуло, озарило окрестности, метнулось направо, налево, вперед...
– Проклятье!
– Уходим!
– Всех сгною!
– Склады!
– Склады!!!
– Склады горят!!!
– СКЛАДЫ ГОРЯТ!!!!!
* * *
– Больше одной в руки не давать!
– Проходите, не задерживайтесь!
– Куды прешь!
– Я с утра тут за этим мальцом занимала!
– Не помню я тебя!
– Вас тут не стояло, гражданочка!
– Не надо ля-ля! Я свои права знаю!
– Ты свои права мужу на кухне качай!
– Убери руки! Руки убери, кому говорят!..
– Не трогай меня, мужланка!!!
Конечно, всякий мало-мальски цивилизованный человек уже понял, что эти звуки издает не кто иной, как многорукое, многоногое, многоголовое и, самое главное, многоротое существо, которое заводится в любом населенным пункте после того, как известие о том, что продовольственные склады намедни сгорели дотла, становится общественным достоянием – очередь за хлебом.
– Кто же поджег склады, не знаете? – тихий интеллигентный голос.
– Нет, не знаю. Но говорят...
– Тс-с-с!
– Говорят, что кронпринц Сержио имеет к этому отношение...
– Куда смотрит его величество!.. Он бы такого никогда себе не позволил!.. Наверное.
– Молод ты еще, сынок. Не помнишь его, пока он еще просто братом короля был... А я во как помню! – присоединился тщедушный дедок с всклокоченными седыми волосенками на затылке. – Еще вот таким я его помню.
– И что?
– А-а, – махнул сухонькой ручной старичок. – Яблоня от яблока недалеко падает.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
1
но только после клятвенного заверения хозяина, что они действительно изысканные. Мастер Варас не обманывал – они действительно были изысканы лично им всего полчаса назад на чердаке, там, где сейчас поселился граф де Рюгин
2
хотя на некоторых планетах стандарты прекрасного таковы, что все-таки с такими выражениями лучше было бы поостеречься. Во избежание необратимых сдвигов в психике.