Дороги Мертвых

Река Локоть получила свое имя от некоего Тиасы, который, увидев ее с вершины горы Черная Птица, вообразил, что она напоминает согнутую в локте руку, так как ее западное русло делает резкий поворот на юг, когда соединяется с другими речками, бегущими с горы, о которой мы только что имели честь упомянуть. Что касается самой горы Черная Птица, то, откровенно говоря, о ней мало что можно сказать, за исключением того, что на ней нет изобилия черных птиц; ее назвали так скорее по имени Лорда Черная-Птица, из Дома Ястреба, который первым открыл ее и назвал своим именем. Он также дал имя и речке, текущей с нее, реке, в которую впадет эта речка и которая впадает в реку Локоть как раз в районе локтя, и окружающей их области.

Впервые область была заселена во время Правления Креоты в Восьмом Цикле, и, когда в Девятое Правление Иссолы, здесь было основано герцогство, первый герцог, который, кстати, был Дзурлордом, естественно принял титул Герцог Черная-Птица. Еще более естественно, что Леди Черная-Птица из Дома Ястреба бурно запростестовала, следствием чего стала судебная битва под председательством Йоричей. Леди Черная-Птица наняла знаменитого адвоката Сэра Нивья, а Герцог Черная-Птица попросил помощи у блистательной Леди Джулатил, после чего битва между адвокатами длилась семьсот лет и породила несколько прецедентов, на которые часто ссылаются в делах такого рода. В конце коцов был достинут компромис: Леди Черная-Птица была признана единственной обладательницей своего титула, а имя герцогства была изменено с Черная-Птица на Река-Черная-Птица; вот почему единственная и огромная политическая структура географической области Харата названа, на самом деле, по имени крошечной речки, почти ручейка, которая течет через герцогство на расстояние не больше мили.

Читатель должен понимать, что для всей этой области Междуцарствие, во время которого прервалась торговля, было самой настоящей катастрофой; тем не менее необходимо сказать, что в графстве Ларкшпур, в котором находилась сама Герцогиня Река-Черная-Птица, дела была далеко не так плохи, как во многих других местах, в основном из-за сочетания низменности с горами, что, благодаря исключительно теплому лету и умеренной зиме, позволяло выращивать рис, который, вместе с бараниной, по меньшей мере давал возможность сопротивляться голоду, а это было намного больше, чем можно была сказать о большинстве тех мест, которые раньше были Империей.

Замок Ларкшпур был динным, низким сооружением, постоенным вместо старого, не сумевшего пережить землятресения, последовавшие за Катастрофой Андрона. Новое здание было не только низким, но и было выстроено надежно и прочно из камней, привезенных к реке Локоть с большими издержками и трудностями из-за разрыва в коммуникациях, о котором мы уже упоминали. В общем и целом это было удобный особняк, хотя и не такой впечатляющий, какого можно было ожидать от леди Дзур, к тому же Наследницы. Но учитывая ее переживания во время последних лет перед Междуцарствием – описание которых, мы надеемся, читатель разрешит нам пропустить – Сенния решила, что, вместо выставления напоказ гордости, обычной для Принцессы ее дома, он построит дом, в котором сможет вырастить свою дочь – а в настоящее время дочь была единственной целью и причиной ее жизни.

Это дочь, о которой мы уже несколько раз упоминали, был молоденькой девушкой, не достигшей и девяноста лет. Она обладала миндлевидными глазами и острыми ушками ее дома, но природа наделила ее и такими густыми длинными волосами, что, если бы она не стригла их, они опускались бы ей до пояса. Хотя она была невысока, но не производила впечатления хрупкости, скорее наоборот, от нее веяло силой и здоровьем, заключенными в маленький футляр, из которого они могли вырваться в любой момент; и, хотя она была слишком молода для тех особенностей характера, которые читались по чертам ее лица, тем не менее можно было, глядя на нее, угадать скрытую жестокость, пока спрятанную под задорной улыбкой, и острый ум, намного более острый, чем обычно ожидают от Дзура. На вид она была одной из тех, кто часто улыбается и громко смеется; и, во всяком случае по мнению ее матери, ей требовался только удобный случай, чтобы прославить свое имя, а заодно принести честь своему клану и своему Дому; действительно, ее колыбельной песней была «Танец Битвы Шести Флагов» Бид'на, которая не слишком помогала ей заснуть, зато, по меньшей мере по мнению Сеннии, исподволь внушала ей здоровый военный дух и стремление к победе и славе.

Мы глядим на нее в то самое мгновение, когда наша история требует, чтобы мы уделили определенное внимание ей и ее действиям, и видим, что она сидит перед окном своей комнаты. Мы должны добавить, что она довольно часто сидела таким образом, глядя в окно. Среди многих великолепных и поражающих воображение чудес этого мира, которые боги соизволили нам даровать, вид из окна комнаты Ибронки, должны мы признаться, не слишком впечатлял. Действительно, помимо плоских, ничем не украшенных травянистых степей, по которым бродили овцы, единственной заслуживающей упоминания особенностью местности была пара серых камней, каждый высотой в шесть или семь метров, которые остались здесь после постройки замка и не были увезены. Ибронка, как ребенок с необычайно богатым для Дзура воображением, решила, что эти камни были людьми, назвала одного из них Хергер, а другого Бергер, сочинила целую историю об этих воображемых людях, и таким образом приятно проводила многие часы. Читатель немедленно поймет, насколько такая умственная деятельность необычна для характера леди Дзур; и тем не менее она была неотъемлимой частью характера Ибронки, и поэтому мы чувствуем себя обязанными привлечь к ней внимание читателя.

Но как раз именно сейчас, когда она глядела из окна, ее мысли были связаны не с ее каменными друзьями, но, скорее, с живым человеческим сушеством – точнее с тем, кого, сидевшего на старой измученной лошади, цвет которой мы определим как смесь белого со странный оттенком рыжего, она увидела на дороге, ясно видной из ее окна. Когда всадник приблизился к замку, изгиб дороги скрыл его из вида, так как из ее комнаты, находящейся в задней части особняка, не была видна дорога к парадному входу в замок, а именно туда, судя по всему, и направлялся всадник.

Мы бы пренебрегли своим долгом историка, если бы упустили отметить, что в то время, в течении Междуцарствия, любой посетитель возбуждал тревогу и волнение; этот посетитель, вместе со своей лошадью – или, более точно, пони – которая брела опустив голову чуть ли не ниже колен, не стал исключением. Ибронка, на которой не было почти ничего, а это едва ли подходило для встречи с незнакомцем любого рода, бысто оделась, даже не дожидаясь своей служанки, после чего понеслась через весь замок к парадной двери, которую мгновенно распахнула только для того, чтобы к своему изумлению, если не сказать замешательству, обнаружить, что перед ней никого нет. И в самом деле, не только перед дверью не было никого, но и на дороге не было видно ни малейшего следа лошади или всадника, сколько бы она не всматривалась. Это, подумала она, настоящая загадка: каким образом могли лошадь и всадник исчезнуть за такой короткой промежуток времение в наше время, когда, как она была уверена, можно найди только самую малость волшебства, да и то самого ничтожного и мелкого сорта?

Вполне возможно, что она провела бы несколько минут или даже часов, обдумывая эту тайну, если бы ее не прервала служанка, которая подбежала к ней со следующими словами, – Миледи, к вам посетитель.

Ибронка повернулась и сказала, – Прошу прощения, Клари – Клари, если читатель не понял, было имя служанки, – но я никак не могу понять, каким образом у меня может быть посетитель, когда ясно, что здесь никого нет. И, тем не менее, я еще больше не мог понять, как у меня не может быть посетителя, когда я своими глазами видела мужчину на лошади, и видела его настолько отчетливо, что, на самом деле, могу подробно описать даже лошадь, на которой он ехал. Теперь ты видишь, Клари, что я совершенно растеряна.

– Ну, миледи, я думаю, что смогу избавить вас от растерянности при помощи трех слов.

– Как, ты можешь? Уверяю тебя, что я будут тебе вечно благодарна, если ты это сделаешь.

– Хорошо, я так и сделаю.

– Я слушаю Клари, но, прошу тебя, говори немедленно, так как я думаю, что умру, если не пойму этого как можно скорее.

– Тогда вот: Дверь для прислуги.

– Как, он у двери для прислуги?

– Точно.

– Но, если так, он Текла?

– В точности, миледи. Он Текла.

– Но почему Текла хочет видеть меня?

– Он утверждает, миледи, что он посланец.

– Посланец?

– Да, миледи.

– Тогда у него есть послание?

– Ваше Лордство совершенно точно поняло меня.

– Но от кого это послание?

– О, что до этого?

– Да?

– Я уверяю Ваше Лордство, что знаю об этом меньше всего на свете.

– Тогда, – сказала Ибронка, подавив свое разочарование и успев подумать о том, что лучше такой посетитель, чем никакого, и втайне надеясь, что, по меньшей мере, это послание от какого-нибудь экстравагантного принца, или от похитителя, требуюшего выкуп за пленика, или еще что-нибудь интересное, – приведи посланника ко мне и я выслушаю его послание.

– Как пожелает Ваше Лордство.

Клари вышла привести посланника, и Ибронка, как можно точнее вспомнив, как ее мать принимала послания, села в любимое кресло матери, положила руки на колени и, когда служанка вернулась с Теклой, величественно кивнула ему и сказала, – Ну, милейший, где же это знаменитое послание?

Текла, рыжеволосый человек примерно девятисот лет, поклонился ей и сказал, – Миледи, это от вашей матери, и она говорит-

– Как, от моей матери?

– Да, миледи,

– Очень хорошо. И что она говорит?

– Миледи, она сказала, чтобы вы собирали чемоданы и готовились к поездке.

– Как, к поездке? – воскликнула Ибронка, и ее сердце внезапно забилось быстрее.

Текла утвердительно поклонился.

– Но, поездке куда? И когда я должна уехать? И как в буду путешествовать?

– О, что до этого-

– Да?

– Уверяю Ваше Лордство, что знаю об этом меньше всех на свете.

– Что это? Ты не знаешь?

– Я невежествен как человек с Востока, уверяю вас.

– Но как я буду путешествовать, если не знаю всего этого.

– Если Ваше Лордство захочет узнать мое мнение-

– О, если тебе есть что сказать, говори, я с удовольствием выслушаю тебя.

– Тогда во, что я хотел сказать: Я считаю, что, возможно, ответы на некоторые из ваших вопросов находятся в письме, которое мне поручили вам вручить.

– Как, у тебя есть письмо?

– Точно.

– Тогда дай его мне.

– Я немедленно сделаю это, если вы захотите.

– Да, немедленно.

Текла поклонился, открыл свою дорожную сумку и вынул оттуда свиток пергамента, который был как запечатан, так и перевязан красной ленточкой. С поклоном он протянул его, а Ибронка выхватила его из руки Теклы, сорвала ленточку и сломала печать. Так как, согласно нашему обычаю, мы всегда стараемся, по возможности, приводить текст таких сообщений, мы не отступим от своего обычая и сейчас: «Моя дорогая дочь», – было написано там, – «вам необходимо немедленно отправляться в дорогу. Я хочу, чтобы вы взяли то, что требуется для достаточно долгой поездки, и ожидали караван Его Светлости Герцога Кана, который пройдет через Лоримель через один или два дня; Герцог согласился разрешить вам ехать с этим караваном. Вы должны оставаться с караваном, пока он не достигнет побережья, недалеко от Хартра, после чего вам придется найти другой караван и вместе с ним ехать на восток до города Адриланки, также расположенного на берегу. Там вы найдете нашего родственника, Лорда Шеллара, Барона Эльбона, который будет извещен о вашем приезде, и предоставит вам место, в которым вы будете жить до того времени, пока я не опять не свяжусь с вами.

Мы не в состоянии, как бы мы этого не хотели, заставить читателя полностью осознать, какой эффект это письмо произвела на Ибронку; тем не менее читатель должен помнить, что эта юная девушка родилась после Катастрофы Андрона, и что на всем протяжении ее короткой жизни ей внушали, что нет и никогда не будет возможности для того сорта приключений, о которых мечтают юные Дзурлорды и которыми наслаждаются взрослые Дзуры. Быть может это покажется странным читателю, живущему в наше счастливое время, который привык считать годы Междуцарствия переполненными такими приключениями; действительно, нам представляется, что конец Междуцарствия послужил концом любым опасностям и роматическим приключениям, которые питали мечты молодежи о действии и вдохновляли их; и тем не менее невозможно отрицать, что тому, кто жил в это время, казалось, что именно сама Империя обеспечивала структуру и фон, внутри которых можно было завоевать славу, и что опасности того времени, безусловно угрожавшие жизни и здоровью, были бедного и презренного сорта; к тому же не было Императора, перед которым можно было предстать и получить награду за рыцарство. Другими словами, опасности того времени считались обыденными и неинтересными, с которыми нельзя было ничего поделать; так что приходилось оставаться дома, чтобы избежать унизительной смерти, которая ничего не могла добавить к чести или престижу.

Для Ибронки, которой не только дали разрешение, но, на самом деле, приказали выйти из дома и окунуться в то, что была за его пределами, это было равнозначно утверждению, что она, возможно, неправа, и надежда на приключения еще не покинула этот мир.

Прошло несколько мгновений, в течении которых Ибронка не делала ничего, но только предавалась счастливым мыслям, в конце которых она сказала посланнику, – Передай моей матери, что я поняла ее инструкции и буквально последую им. А ты, Клари, сходи к мальчику-конюшему и скажи ему приготовить Трики для путешествия, после чего упакуй мой чемодан, так как я должна ехать в Лоримель и там ждать караван, о котором моя мать говорит в этом письме. Кстати, начисти мои сапоги.

– Как, начистить ваши сапоги, миледи?

– Да, точно.

– Перед началом поездки?

– Да, так как во всех историях, которые я читала, лакеям приказывают начистить сапоги их хозяев перед началом приключения, так что и мы сделаем, как они.

– Как желает миледи, – сказала Клари, придержав свое мнение при себе, как и должна действовать хорошая служанка.

Текла, имя которого, увы, не появилось ни в одной из летописей того времени, уехал, а Клари без единого слова жалобы бросилась выполнять возложенные на нее поручения. Ибронка, оставшись одна, отправилась в свой гардероб, нашла одежду, подходящую для леди Дзур, отправляющуюся в свое первое путешествие, взяла меч с ножнами, плащ путешественника из черной шерсти и шляпу с пером, после чего тщательно изучила себя в зеркале размером с нее саму, висевшем в комнате.

– Ну, Ибронка, – сказала она сама себе, – ты начинаешь свой путь, и, честно говоря, выглядишь весьма неплохо. – Все еще глядя в зеркало, она распустила свои волосы, которые волной упали на ее плечи и опустила руку на рукоятку меча тем жестом, который однажды видела у своей матери, когда та поспорила с соседом, который использовал то, что Сенния назвала «наподходящей лексикой» по поводу убийства какой-то овцы. Ибронка решила, что жест ей нравится и поэтому стоит использовать его; приняв решение, она отвернулась от зеркала и пошла посмотреть, приготовила ли Клари ее чемодан.

На самом деле Клари была более чем готова. Не только чемодан был упакован, ни и сама служанка переоделась в одежду, подходящую для путешествия, а также собрала небольшой мешок, на котором, как и на чемодане, были крючки и его можно было легко подвесить к седлу.

– Что это? – сказала Ибронка. – Ты оделась для путешествия, Клари?

– Да, миледи. Я оделась для путешествия.

– Да, но я хочу знать почему ты оделась для путешествия.

– Почему? Потому что я ожидаю, что буду путешествовать, миледи.

– Ты? Путешествовать? Куда?

– С Вашим Лордством, – просто сказала Клари.

– Как, ты хочешь путешествовать вместе со мной?

– Признаюсь, миледи, что это и есть моя мысль.

– То есть ты думаешь, что когда я уеду, ты поедешь со мной?

– Да, миледи.

– Но почему?

– Ваше Лордство делает мне честь и спрашивает меня, почему я считаю, что буду сопровождать вас в вашем путешествии?

– Да, это именно то, что я хочу знать.

– Ну, чтобы служить Вашему Лордству, как я это делала последние несколько лет.

– Да, но ты служанка, а не лакей!

– И что с того?

– То есть ты хочешь служить мне во время путешествия?

– Если Ваше Лордство будет так добро, я не хотела бы ничего лучшего.

– Но…что скажет Ее Высочество моя мать?

– Что она скажет? Ну, я думаю, что Ее Высочество будет очень довольна.

– Клянусь перьями Феникса! Ты так думаешь?

– Абсолютно.

Ибронка обдумала эту новую мысль, потом сказала, – Я согласна, что будет приятно видеть знакомое лицо во время путешествия, и, более того, будет очень хорошо получать помошь время от времени, но я не знаю, что ты будешь делать между приключениями. – Читатель должен понимать, что Ибронка имела о приключениях весьма смутное и неполное представление; тем не менее мы должны добавить, в ее защиту, что несмотря на то, что она хорошо понимала это, ее это не пугало ни в малейшей степени и не удерживало от стремления вперед.

Добрая Текла, Клари, поклонилась после слов Ибронки, резонно приняв их как знак, что она может идти; потом она сказала, – Я пойду и оседлаю пони. Я имею в виду гнедого, Корка.

Ибронка кивнула, соглашаясь с ее словами, и сказала, – Ну, если так, возьми мой чемодан и в дорогу.

– Как, даже не позавтракав, миледи? Подумайте сами: До Лоримели где-то три или четыре часа, и по дороге поесть негде. Более того, мне нужно приготовить запасы для путешествия, на случай, если еда в караване окажется неподходящей для нас.

Ибронка, хотя и всем сердцем рвущаяся в дорогу, не смогла найти изъянов в этом плане, так что она добродушно сказала, – Очень хорошо, но я прошу тебя поторопиться.

– Я буду как молния, миледи.

– Хорошо, Клари, так как если ты будешь медленной, я стану громом.

Клари улыбнулась шутке своей хозяйки, которая сделала ей честь, тоже засмеявшись, и умчалась заканчивать приготовления к путешествию.

Двадцать Третья Глава

Как Ибронка повстречала Рёаану, и как они обсуждали, кому и за кого можно разрешить сражаться

Пока достойная Клари готовится к путешествию, мы надеемся, что читатель разрешит нам сказать два слова об этой девушке, которая так неожиданно стала частью нашей истории. Она родилась примерно сто пятьдесят или сто шестьдесят лет назад, дальше на юге, в месте, которое до Катастрофы Андрона было портовым городом Хартр, который мы уже упоминали, но ныне было крошечной рубачьей деревушкой, и, более того, в котором каждый год становилось все труднее ловить рыбу, в основном из-за постоянного ухудшения состояния рыболовных судов, построенных еще до Катастрофы, и отсутствия техники для постройки новых. Когда жизнь в деревне стала совершенно невыносимой, вся семья Клари – то есть двадцати-однолетняя Клари, ее мать, отец, два старших брата и младшая сестра – двинулись на север, надеясь найти найти там средства к жизни. К тому времени, когда они добрались до герцогства Река-Черная-Птица, Клари было уже тридцать пять, а ее семья сократилась до матери и одного из старших братьев, Сенния обнаружила всех их, когда они ловили рыбу в реке Черная Птица. На самом дле их обнаружили благодаря аромату жарящейся рыбы, которую мама Клари готовила так, как это принято на Юге: отделяла кости, резала получившееся филе на тонкие полоски, обваливала их в муке и обжаривала на масле, после чего подавала с соусом из томатов, соли и черного перца, и добавляла немного свежих зеленых бобов.

Сенния, попробовав рыбу, на что она имела право, так как семья была схвачена в принадлежавшей ей области, немедленно наняла женщину своей кухаркой, а мальчика – конюшим.

Несколькими годами позже, единственный оставшийся брат Клари стал жертвой той самой вспышки Чумы, которая унесла и мужа Сеннии, а еще через несколько лет Клари предоставили ответственную должность служанки, что повлекло за собой и уход за юной Ибронкой, хотя это никогда не была сказано прямо.

Поскольку мы ввели ее в нашу историю, то, с разрешения читателя, мы быстро набросаем ее внешность. Начнем с того, что у нее было круглое лицо Дома Теклы; в ее случае очень приятной формы, с блестящими умными глазами, которые не были ни круглыми ни широко расставленными, высокий для Теклы лоб. И хотя у нее не было ни рук или ног аристократа, она была весьма привлекательной девушкой, для любого из ее Дома.

Пони был оседлан в кратчайшее время, и Клари приготовила запасы еды – для чего она должна была пойти на кухню, где воспользовалась случаем и обменялась прощальными слезами со своей матерью в ходе сцены, на которую мы накинем вуаль из уважения к чувствам, которых у Теклы ничуть не меньше, чем у кого-нибудь другого.

Когда все дела были закончены, путешественницы уселись на своих лошадей – Клари прямо в седло, а Ибронка воспользовалась помощью подставки – и отправились в путь. И только когда они, следуя дороге, обогнули особняк и проезжали мимо двух камней, Хергера и Бергера, Ибронке пришло в голову, что надо попрощаться со своим домом, так как она понимала – таким образом, как понимает юность, то есть умом, но не сердцем – что может никогда вновь не увидеть место, в котором выросла. Потом она нетерпеливо посмотрела вперед.

– Миледи, – сказала Клари.

Ибронка повернула голову. – Ну?

– Я прошу прошения, что говорю это, но если вы будете и дальше гнать вашу лошадь в таком темпе, она умрет прежде, чем мы сделаем полдороги до Лоримеля, не говоря уже об Адриланке, которая, я верю, намного дальше.

Ибронка вздохнула и натянула поводья своей лошади, после чего дальше они ехали с более разумной скоростью, и через несколько часов оказались в Лоримели, деревушке, которая могла похвастаться тремя или четыремя домами, причем один из них был трактиром, рынком и почтой, и которая, что было более важно, вытянулась вдоль Большой Северо-Западной Дороги, которая когда-то бежала не прерываясь от Гор Канефтали до Адриланки, все шестьсот лиг, и по которой все еще можно было проехать большую часть этого расстояния, хотя многие из мостов исчезли и уцелело так мало каменной мостовой, что поездка по ней в дождливый сезон была сопряжена с множеством трудностей.

Ибронка знала трактир, так как была в нем один или два раза вместе со своей матерью, но в первый раз она пришла в него с намерением снять комнату – на самом деле эта ночь должна была стать первой, которую она собиралась провести далеко от дома, за исключением нескольких случаев, когда она ночевала в горах под открытым небом. Хозяин немедленно узнал ее, и настоял на том, чтобы дать ей свою лучшую комнату, так как хотел похвастаться, но, увы, мы должны с сожалением заметить, что хвастаться было нечем. Тем не менее, Ибронка пришла от нее в восторг намного больший, чем заслуживали мокрые стены, набитые плохой соломой матрацы, съеденные молью покрывала и некоторое количество незваных насекомых. Одним словом Ибронка была очарована. Клари, не разделяя восторг своей хозяйки, тем не менее приняла ее с невысказанным желанием, чтобы караван пришел как можно раньше. Оглядев свою спальню, Ибронка поторопилась вниз в общий зал, так как она хорошо знала, что приключения чаще всего начинаются в общих залах трактиров, а она, как читатель без сомнения осознал, была больше чем обеспокоена, чтобы приключения наконец начались.

И тут ее постигло разочарование: общий зал был соверпенно пуст, за исключением одного Теклы, который негромко храпел в углу, и двух торговцев, по виду Креот, которые тихо обсуждали что-то в другом углу. Ибронка попросила для себя бокал вина, и за то время, что прикончила его, пришла к заключению, что здесь не произойдет ничего интересного, после чего отступила к комфорту, который могла произвести ее кровать, и присоединилась к достойной Клари, которая уже издавала тихие звуки, постелив себе на полу. Мы пренебрегли бы нашим долгом историка, если бы не указали, что, когда она уже улеглась в кровать, смесь из возбуждения и неудобства кровати мешала ей уснуть в течении нескольких часов, тем не менее, когда в конце концов она призвала сон, то спала глубоко и достаточно громко, вплоть до следующего утра, когда она проснулась от громких звуков, которые, насколько можно бы судить, шли из улицы прямо под ее окнами.

В одно мгновение она выпрыгнула из кровати и, выглянув в окно, увидела, что звуки были не большим, не меньшим, как звоном мечей, а два человека, по виду Драконлорды, кружили вокруг друг друга и с этузиазмом пытались разрезать на части своего противника достаточно длинными мечами, пока толпа, которая тоже состояла из Драконлордов, стояла так близко от поединка, насколько позволяла безопасность и узость улицы.