Дороги Мертвых

Продолжая наше исследование, мы находим Пиро, который как раз говорит, – Но, мой дорогой Китраан, вы должны были поучаствовать в приключениях.

– Возможно, – сказал в ответ на его слова достойный Дракон, – но их было не так много и не таких опасных, как вы, быть может, предполагаете. В первый раз в жизни воспользоваться мечом для того, чтобы продырявить чью-либо шкуру и не дать продырявить свою, можно описать как приключение, или чувствовать себя так, как будто это было приключение, даже если тот, кто напал на тебя – невинный и почти не опасный зверь.

– Да, я понимаю это, – сказал Пиро, внезапно подумав о Свиной Кочерге и почувствовав тоску по дому, хотя и на мгновение. – И?

– Да, но когда это случилось во второй или в третий раз, и угроза не стала больше, а цель твоей поездки более важной, ты уже воспринимаешь это как скучную помеху. Правда один или два раза я действительно повстречался с бандитами или разбойниками с большой дороги-

– Как, вам довелось?

– Я же сказал, один или два раза, и тем не менее-

– Да?

– Никогда во время этих встреч не было необходимости обнажать сталь, так как эта публика крайне редко рискует напасть на человека, который может дать сдачи.

– А, понимаю.

– Как только я спустился с Горы Дзур мне показалось, что я увидел дракона, но он был очень далеко и спал, так что на самом деле, возможно, это был странной формы камень, из тех, что обеспечивают материал для историй о Чародейке.

– То есть вы не верите рассказам о том, что Чародейка превращала людей в камни и животных?

– Я даже не знаю, верю или нет, – задумчиво сказал Китраан. – Я могу, возможно, поверить в какое-нибудь одно превращение, но не могу себе представить, что она превращает кого-нибудь сначала в одно, а потом в другое. Более того, я вообще не понимаю почему, если у нее есть сила, чтобы делать подобные вещи, тогда бы просто не убить незванного гостя.

– Да, есть что-то справедливое в том, что вы сказали, – согласился Пиро.

– Вы так думаете?

– Уверен.

– Хорошо, я удовлетворен.

– Но продолжайте. Вы говорили о приключениях.

– Ах да, действительно. Ну, чтобы закончить, я ожидал приключений на пути к вам, мой дорогой Пиро, но я вынужден признаться, что со мной ничего не случилось, за исключением того, что несколько раз я просыпался ночью, разбуженный незнакомым человеком или животным, которое немедленно исчезало, когда я добавлял еще одну ветку в костер, который, безусловно, является лучшим другом любого, странствующего по лесу.

– То есть вы говорите, что ожидали приключений, но тем не менее надеетесь, что они еще будут?

– О, что до этого, то-

– Ну?

– Я не сказал, что не хочу их.

– Если ваше путешествие в ту сторону, и одному, прошло без событий, – с сожалением сказал Пиро, – то теперь, когда нас двое, крайне маловероятно, что мы встретим что-нибудь волнующее кровь.

– Эти и мое мнение, – сказал Китраан. – Тем не менее подумайте о том, с чем связана наша поездка: разве маленькое приключение оказаться на Горе Дзур? Не забывайте и то, что вы едете туда ради некоторой миссии. Мой друг, лично я считаю, что если вы так рьяно стремитесь к приключению, то безусловно будете его иметь, и не пройдет много времени, как оно начнется.

– Да, это правда, – согласился Пиро. Потом он засмеялся и сказал, – Хотя я слышал, что те, кто желают больше всего, оказываются последними, когда приходит время получать.

– И я слышал то же самое. Но тем не менее-

– Ну?

– Вы знаете о друге вашего отца, Тазендре?

– Да, я слышал о ней. Но что с того, ведь она Дзур.

– Вы правы, Дзурлордам такие чувства не знакомы.

Пиро вздохнул. – Хотел бы я встретиться с ней, да и со всеми другими, о которых мой отец говорит с такой любовью о которых моя мать рассказывает столько историй.

– Как, ваш отец ничего не рассказывает вам?

– О себе? Крайне редко. Эти воспоминания, как мне кажется, очень болезнены для него.

– Очень и очень жаль, – сказал Китраан. – В те дни они были героями. И, как вы знаете-

– Ну?

– Девушки любят героев.

– Нет ничего более естественного, – согласился Пиро. – На самом деле одно это было бы вполне достаточной причиной для риска, даже если нет других.

– Вы выразили мои мысли так хорошо, что мне ничего не остается, как согласиться.

Пиро кивнул. – Тогда у меня есть план: сначала мы повстречаем приключения, а потом мы встретимся с девушками.

– Я полностью согласен с вашим планом, мой друг.

– О, вы назвали меня другом.

– Да, и если я это сделал?

– Я совершенно удовлетворен и надеюсь, что вы предоставите мне честь делать то же самое.

– О, безусловно, мой дорогой товарищ. Вот моя рука.

– А вот моя.

– Итак, мы друзья.

– Отлично. А теперь, кто будет сторожить первым?

– Наш достойный слуга, Лар.

– Лар, ты присматриваешь за окрестностями?

– Целиком и полностью, милорд, и даю слово, что ничто крупнее крутящегося жука не ускользнуло от моих глаз, а ничего громче звука от падения мокрого листа – от моих ушей. И дальше будет еще легче, так как я теперь в той области, которую хорошо знаю.

– Так ты уже бывал здесь? – спросил Пиро.

– С теми бандитами, о которых я рассказывал вам, милорд.

– О, тогда, получается, какие-нибудь бандиты тоже где-то здесь?

– О, конечно. Им нравится этот район, потому здесь проходит большое количество дорог, много перекрестков, и большинством из них пользуются до сих пор.

– Хорошо, итак ты разбудишь меня через три часа?

– Насколько я сумею отсчитать эти три часа. Понимаете ли, здесь по-соседству нет летающих крыс.

– Как, летающих крыс? – удивился Китраан.

– Я вам все объясню в другой раз, – ответил Пиро. – А сейчас пошли спать и, возможно, сон избавит мои мускулы от некоторой окоченелости, которая возникает у тех, кто слишком много времени проводит на спине лошади!

– Маловероятно, – заметил Китраан. – Вы забываете, что сон на земле не дает мышцам расслабиться. Тем не менее это пройдет. Очень скоро вы даже забудете об этом.

– Надеюсь, вы правы, – сказал Пиро и последнее слово даже не успело прозвучать, как он уже спал.

В течении следующих дней они продолжали свой путь по дорогам и тропинкам, прорезавшим джунгли, останавливаясь около ручьев, чтобы наполнить свои меха для воды, и с тоской глядели на то, что когда-то было деревнями вдоль более крупных рек, использовавшихся как водные пути, до тех пор пока с удивительной внезапностью джунгли не превратились в зеленую равнину: длинную, казавшуюся бесконечной, и не было никакого объяснения почему такое разительное изменение произошло почти без всяких предупреждений; тем не менее то, что когда-то было дорогой, все еще бежало вперед, и скорость их движения не изменилась. Прошли часы и дня, они проехали через одну или две деревни, которые не были совершенно пустынны, но так как им было мало что сказать удрученным жителям, и они не нашли ничего, что было похоже на гостиницу, они поехали дальше, пустив лошадей неторопливым шагом, и мало разговаривали даже между собой.

Как-то поздним вечером, когда они были в дороге не меньше двух недель и Пиро уже не обращал внимания на свои мышцы, они уже собирались разбить лагерь и вдруг в нескольких сотнях ярдах впереди заметили отблески пламени другого костра; обменявшись взглядами, они дружно повернули лошадей на этот свет. Они остановились как раз внутри круга света, и убедились, что это действительно лагерный костер, и зажжен он для того, чтобы те, кто в лагере, могли видеть своих посетителей, их число и лица.

Какое-то мгновение было абсолютно тихо; Пиро слышал только собственное дыхание, дыхание Китраана и звон колокольчиков на упряжи своей лошади, а надо добавить, что лошадь бросила на Пиро быстрый взгляд, как будто не понимая, зачем они остановились, затем внезапно резко качнула головой, ударила в землю правой передней ногой и фыркнула.

Эту тишину, или почти-тишину, решился прервать Китраан, который сказал, – Я желаю вам доброго вечера, незнакомец. Мы путешественники, и интересуемся, не сделаете ли вы нам честь, сегодня вечером разделив с нами огонь вашего костра. У нас есть вино, хлеб, сыр и определенное количество соленого мяса, которое мы проверили в последнее время и нашли хорошим, так что мы более чем желаем разделить все это с вами.

Ответ пришел в следующее мгновение. – Заходите, – сказал незнакомец, судя по голосу, женщина. – У меня на огне кипит кофе, есть сухие фрукты, соль, бисквиты и я, как и вы, хотела бы их разделить с вами.

Они слезли с лошадей, стреножили их и подошли к огню, рядом с которым сидела женщина, которой было около восемьсот или девятисот лет, хотя разбрать что-то в мерцании костра было очень трудно. И совершенно невозможно было угадать ее Дом, но у нее был, без всяких сомнений, благородный подбородок, а на данный момент этого было достаточно.

– Я Китраан э'Лания из Крепости Северного Соснового Леса. А это мой товарищ, Пиро, Виконт Адриланки.

– Я желаю вас самого доброго вечера. Меня зовут Орлаан и я не путешественница, а, скорее, местный житель.

– Как, вы живете здесь?

– Точно. Я пытаюсь изучать волшебство и контролировать некоторые силы, так что, как вы понимаете, такими вещами лучше всего заниматься там, где нет никого вокруг, на случай ошибки в рассчетах.

– Да, понимаю, – сказал Пиро. – И разрешите мне пожелать вам успеха в ваших занятиях.

– Вы очень вежливы, – сказала Орлаан, – и я в свою очередь желаю вам безопасного и приятного путешествия. Но, смотрите, ваш слуга почти закончил готовить еду; давайте поедим вместе, а после этого вы, без сомнения, захотите отдохнуть.

– Замечательный план, – сказал Китраан.

Так как все были согласны, они немедленно стали его выполнять, и какое-то время было мало слов, их рты были заняты исследованием таких вещей как козий сыр на хлебе вместе с полосками сушеных яблок, и чем он отличается от такого же сыра с соленой кетной на пикантном бисквите. Пиро воспользовался этим временем, чтобы изучить хозяйку; тем не менее он узнал не слишком много. Ее одежда была сделана из темной кожи, которую так любят опытные путешественники, а ее лицо, видимое только в мерцающем свете костра, открывало только узкие, хотя и блестящие глаза, благородные волосы и подбородок, а также несколько мелких шрамов, которые всегда можно ожидать у тех, кто живет в дикой природе. Пока они ели, Пиро начал ощушать легкий дискомфорт, так как ему показалось, что Орлаан украдкой бросает на него внимательные взгляды. Это, естественно, показалось ему любопытным, но он сдержал себя и не стал ничего спрашивать. Орлаан, однако, не пожелала сдерживаться, но, наоборот, доказала, что Пиро не сочинил ее интерес к нему, так как она спросила, – Виконт, вы сказали, что вы из Адриланки.

– Я имею такую честь, – ответил Пиро.

– Адриланка большой город на побережье, разве не так? Раньше он был портом, если я не ошибаюсь.

– Вы совершенно правы. Это графство Уайткрест.

– А. И тогда ваш отец, он Уайткрест?

– Моя мать, леди Даро.

– Даро, – повторила она, как если бы уже слушала это имя раньше, и пыталась вспомнить где. – А ваш отец еще жив?

– Да, – ответил Пиро. – Я, как вы понимаете, один из тех, кому повезло.

– Действительно, – сказала Орлаан. – Мой собственный отец был в Драгейре во время катастрофы.

– Прошу прошения.

– Цикл повернулся, – сказала Орлаан. – Или, во всяком случае, он попытался, – поправила она себя. – Все может вернуться обратно.

– Только боги знают, – согласился Пиро. – Но, кстати, а как ваши исследования? Я слышал, что некоторые пытаются узнать как можно больше о волшебстве, которое практиковали еще до начала истории, когда не было Орба. Разве это не опасно?

– Опасно? Да, опасно. И тем не менее у нас есть преимущество, которого не было у волшебников давно прошедших времен.

– И что это? Я, знаете ли, очень любопытен.

– Разве бывает не любопытный молодой человек? А вот и ответ на ваш вопрос: Наше преимущество в том, что мы знаем, что можно сделать, а что нет.

– А, верно. Мы знаем, например, что может быть создано устройство, которое управляет силой аморфии.

– Точно. И мы направили наши усилия именно в этом направлении.

– В надежде восстановить Империю?

– Однажды, возможно. Или создать новую. Или, чаще всего, чтобы просто научиться чему-нибудь новому.

– И тем не менее, иметь дело с аморфией без посредничества Орба, ну, одна мысль об этом пугает меня.

– И очень хорошо делает, молодой человек, так как это не тот предмет, с которым можно иметь дело необдуманно, без глубоких знаний. Я, из предосторожности, выбрала место своих занятий в тысячах милях от моря аморфии, так как я не так глупа и упряма, как некоторые.

– Как некоторые?

– Ну да. Были те, кто рисковал работать на самом берегу, и даже, как мне рассказали, некоторые из них вошли в море, чтобы поработать с самим хаосом.

– Как, вошли в море?

– Да, вошли в само море, хотя-

– Да?

– Я не слышала ни о ком, кто бы вышел обратно, закончив свою работу.

– Я желаю вам удачи в ваших исследования; мне представляется, что эти исследования могут иметь огромное значение для нас всех.

– И я на это надеюсь, молодой человек, – сказала Орлаан. На мгновение Пиро подумал, что видит странный блеск в ее взгляде, но потом он решил, что его обманул свет костра.

Этим вечером больше никто ни о чем не говорил, так как все отчаяно хотели спать, а когда на следующее утро они проснулись, то обнаружили, что та, кто ела с ними прошлой ночью, исчезла.

– Если вы спросите меня, – высказал свое мнение Лар, – то я очень рад. Обратили ли вы внимание на странный взгляд ее глаз. Хотел бы я как следует разглядеть ее.

Пиро только пожал плечами, и разрешил Лару помочь ему, а потом и Китраану, сесть на их лошадей. Сделав это, они повернули головы своих лошадей и, не произнеся ни единого слова, возобновили свое путешествие к Горе Дзур.

Тринадцатая Глава

Как к Кааврену заглянул неожиданный гость

Почти в то же самое время, когда Пиро и Китраан вскочили на своих лошадей, отец Пиро, то есть Кааврен, стоял в своей студии в Замке Уайкрест, где, не обращая внимание на холод, он распахнул окно в восточном конце комнаты и глядел на город Адриланку – а скорее сквозь город – как если бы его взгляд мог пронзить множесто лиг и увидеть своего сына, отдаленного от него пространством и расстоянием. Таким образом он стоял уже несколько часов, и мог бы стоять и дальше, если бы не Даро, догадавшись о его мыслях, пришла в студию и нашла его там, после чего встала рядом с ним и стояла так не меньше четверти часа, ничего не говоря, и только тогда он пошевелился и сказал, – Как вы думаете, мы почувствуем, если с ним что-либо случиться?

– Я думаю что мы почувствуем, – сказала Даро.

Кааврен кивнул, и в этот момент слабый шум, как если бы кто-то внизу позвонил в колокольчик главной двери. – Хммм, – сказал Кааврен. – Мы наняли слугу, и он немедленно уехал.

– Но ведь мы так и хотели, не правда ли?

– Да, – сказал Кааврен. – Это так.

– Возможно кухарка ответит ему.

– А возможно и нет, – сказал Кааврен. – И это главная дверь, отсюда мы заключаем, что наш посетитель претендует на то, чтобы быть дворянином; не нужно заставлять его ждать. Поэтому я лично попытаюсь посмотреть, кто пришел проведать нас, и заодно расшевелю себя. Я хочу двигаться больше, чем это делал в последние не помню сколько лет. – Его слова сопровождались улыбкой, из которой Даро поняла, что эта насмешка над самим собой не более чем шутка; она, однако, хорошо знала его, и поняла то, что находилось за словами и выражением лица. Кааврен спустился вниз по лестнице, он шел медленно и с трудом, но тем не менее его ходьба все еще напоминала его старую походку, и даже намекала на его прежний военный шаг.

Он был еще на ступеньках между первым и главным этажами, когда он повстречал кухарку, ответившую на стук в дверь; сделав это, теперь она поднималась вверх. Увидев Кааврена она оставилась и поклонилась. – Милорд, – сказала она.

– Да?

– Вас хочет видеть какой-то джентльмен.

– Джентльмен?

– Да.

– Ну, и у него есть имя?

– Действительно, милорд, оно у него есть. На самом деле у него даже два имени.

– Как, два имени?

– Точно. На всякий случай, сказал он, если окажется, что одного не достаточно, что идентифицировать его.

– Ну, и что это за знаменитые имена?

– Милорд, он сказал, что его зовут Гальстэн, и добавил, что, если этого не достаточно для идентификации, его также зовут-

– Пэл! – крикнул Кааврен, и, едва не сбив с ног бедную кухарку, с невероятной для него скоростью бросился вниз, чтобы как можно быстрее оказаться у подножия лестницы и немедленно увидеть своего друга.

– Пэл, – закончила кухарка, остолбенело стоя у края лестницы, которая, к ее счастью, была достаточно широкой.

– Пэл, – опять крикнул Кааврен, еще не добравшись до вестибюля, – входи, входи, как я рад вас видеть.

Пэл, повидимому услушав его, пошел вперед, и они встретились в коридоре перед гостиной, горячо обнялись и не говорили ничего, за исключением Кааврен, который прошептал, – Ах, Пэл, Пэл.

Наконец Гальстэн немного отступил назад, и сказал, – Да, мой друг, это я. Но скажите, в каком состоянии я вас нахожу?

– Не в слишком хорошем, мой старый друг, совсем не в хорошем. Но, однако, пойдемте внутрь. Мой винный погреб, благодарю богам вина, еще не полность опустошен, и вы получите самое лучшее, что есть в нем. Сюда. Вы помните Графиню, не правда ли? – Эта последняя, должны мы добавить, то есть Даро, давно спустилась из студии и ждала в приемной.

– Конечно, – сказал Пэл, кланяясь и целуя ее руку. – Мадам, я, как всегда, очарован вами.

– Удовольствие целиком мое, – сказал графиня, – и я надеюсь, что вы не обидитесь на это, так как я никогда так не эгоистична, как в моем желании иметь вокруг добрых друзей, поэтому я надеюсь, что вы сделаете нам честь оставшись с нами как можно дольше; я знаю, что говорю как от имени Графа, моего мужа, так и от себя, что чем дольше вы будете с нами, тем больше мы будем счастливы.

– Ба, – сказал Пэл с улыбкой. – На ком вы женились, мой дорогой Кааврен? Тиаса, которая выглядит как Лиорн и говорит как Иссола.

Пэл отдал свой плащ кухарке, которая, как должен был заметить читатель, также играла роль дворецкого; потом та же кухарка сходила в погреб за вином, открыла и налила его. – Ах, Пэл, – заметил Кааврен, – как хорошо видеть вас. Долго ли вы ехали сюда, к нам?

– Терпимо, – сказал Пэл. – Шесть дней назад я был в Горах Канефтали.

– Шесть дней! – изумленно крикнул Кааврен. – Невозможно! Как вы смогли приехать так быстро? Это же больше пятидесяти сотен лиг!

– Почта, – сказал Пэл.

– Почта? Ча! Уже двести пятьдесят лет нет никакой почты.

– И тем не менее, – сказал Пэл, – она существует снова, и вот доказательтво: я сижу здесь, перед вами, а еще неделю и день назад я на самом деле был больше чем в пятидесяти сотен лиг от вас, и именно так мы меряли лиги и города в прошедшие дни.

– Но, все-таки, кто же учредил почту, которая покрыла такое расстояние.

– О, вы хотите знать это, не так ли? – сказал Пэл, улыбаясь.

– Я более, чем хочу знать, – сказал Кааврен, – я готов даже спросить.

Пэл опять улыбнулся и сделал пренебрежительный жест рукой. – Мы поговорим об этом позже, в подходящее время. Но вначале я хочу воспользоваться своим правом гостя и задать вопрос вам.

– Вы желаете спросить меня? Мой дорогой друг, в этом вы весь. Всегда вопросы, всегда желание что-то узнать, всегда тот план или этот. Но в этот раз убейте меня, если я могу себе представить, что я могу знать такого, что заинтересует вас.

– Как, вы не можете угадать?

– Даже ради своей жизни.

– Тогда я скажу вам.

– Я не прошу ни о чем другом.

– Вот он: я хочу спросить вас, мой добрый, о вашем здоровье, о ваших делах, о вашем счастье и о том, что вас заботит; короче говоря обо всем, что друг может пожелать знать о другом друге, которого не видел больше двухсот пятидесяти лет.

– Ах, Пэл. Мне нечего сказать. Я существую, мой друг, и ничего больше. Я существую, и я удовлетворяюсь моей семьей, моим поместьем, моими книгами и моими воспоминаниями.

– Вашей семьей, – мой добрый Кааврен?

– Да, конечно. Графиню вы знаете, и у меня еще есть сын.

– А! Сын!

– Да, радость моего сердца. Он близок к своим первым ста годам, и настолько красивый и хороший мальчик, что я бы не мог пожелать ничего лучше.

– А вы сказали это ему? – с улыбкой поинтересовался Пэл.

Кааврен вздохнул. – Боюсь, Пэл, я так и сделал. Я стал любящим до безумия отцом и не смог скрыть от него своих чувств, хотя, кажется, это не повредило ему.

– Ну, ну. А когда я буду иметь честь встретиться с ним?

– О, что до этого-, – сказала Даро.

– Да?

– Я боюсь, что его сейчас нет дома.

– Как, нет? – сказал Пэл, переводя взгяд с одного хозяина дома на другого. – Хорошо, но когда он вернется?

– Не могу сказать, – сказал Кааврен. – Видите ли, он выполняет некоторую миссию.

– Как, миссию?

– Точно. Как в старое время, когда вы и я выполняли поручения Его Величества, приговоренного Лордами Судьбы, – Пэл быстро наклонил голову и прижал руку к сердцу, в то время, как Кааврен говорил эти слова, – и как, осмелюсь сказать, вы все еще делаете время от времени.

– Кто, я? Вы думаете, что я до сих пор езжу с поручениями?

Кааврен хихкнул. – Повесьте меня, мой старый друг, если я не думаю, что вы и сейчас поехали с какой-то миссией.

– О, а что вы сам, Кааврен? Уж вы-то определенно не выполняете ничьих поручений?

– Я? Целиком и полностью. Я как сломанная мельница, или как старый плащ, которого никто не носит, так что никто не предлагает мне миссий, да я и не взял бы ее на себя, даже если бы мне предложили.

Пока он говорил, по лицу Даро скользнула какая-то тень, но она решила не комментировать. Пэл, в свою очередь, решил прокомментировать, и в следующих словах, – Ба!

– Я говорю вам правду, Пэл, – сказал Кааврен. – Двести лет назад островитяне попытались вторгнуться с моря, и я бегал взад вперед по всей линии обороны, так что можно сказать собственными руками отбросил их назад; я думаю, что могу записать на свой счет шесть или семь из них.

– Девять, – вставила слово графиня.

Кааврен улыбнулся и продолжил свою речь. – И, – сказал он, – если бы сегодня Островитяне полезли снова, то-

– Да, если бы они напали?

– Тогда я должен был бы передать командование кому-нибудь другому, кто способен руководить, так как я нет. Или, в лучшем случае, я могу проконсультировать в вопросах тактики, если меня попросят, но ничего большего.

– Я не верю в это.

– Ча! Если бы видели, каких усилий стоит мне поднять мой меч, да, вы бы немедленно поверили мне. Так что когда появились миссии, они пришли к моему сыну.

– Хорошо, но что такое эта знаменитая миссия?

– А, что до этого, я не могу сказать, за исключением того, что-

– Да?

– Наш старый друг, Сетра, послала за ним.

– Ага! Но вы не знаете, что Чародейка хочет от него?

– Ни в малейшей степени, клянусь честью.

– Хммм, – сказал Пэл.

– Но скажите мне, – сказал Кааврен, – что с этой почтой, которая опять работает?

– О, вы хотите это знать?

– Да, да. В одном отношении я не изменился: мне по-прежнему все интересно. И вы говорите, что почта опять работает, когда ее не было двести пятьдесят лет, ну, и это похоже на внезапные волны, обрушившиеся на побережье, а это означает, что произошло что-то очень большое и сильное, которое мы, однако, не видим.

– Да, вы правы.

– И вы объясните нам?

– Был бы рад сделать это, и немедленно, если вы хотите.

– Я хочу этого, как ничто другого в мире.

– Тогда вот: один человек, по своей собственной инициативе, учредил почту.

– И для чего?

– Для чего?

– Да.

– Ну, чтобы помочь в путешествиях и связи.

– Да, теперь это ясно, вот только-

– Да?

– Кааврен нахмурился и заметил, – Вы не все мне сказали, Пэл.

Пэл рассмеялся. – Ах, как хорошо опять видеть ваш острый ум, мой друг. Да, конечно. Его имя Кана, он владеет достаточно большой территорией, а его амбиции безграничны.

– Кана, – сказала Даро, как если бы чувствуя, что это имя может стать очень важным, хотела сохранить его в памяти.

– Кана, – сказал Кааврен. – Да, это имя доходило до моих ушей.

– И?

– И я слышал достаточно мало, – сказал Кааврен. – А что вы можете сказать мне еще?

– Ничего, мой друг. Я и так сказал все, что мог.

– Должно быть много больше, чем это, если его почта проходит весь путь от Горы Кана до побережья, и вы в состоянии использовать ее.