Кладоискатель

Валерий Вычуб

Кладоискатель

Пролог

Поиск клада ради обогащения попросту невыгоден. Клад это романтика, романтика, доступная и взрослым и детям. Взрослые дуреют и лазают по лесам, да по развалинам. Дети копают, где надо, и где не надо. Находят и те, и другие, обычно совсем не там, где кладу вроде и положено быть. Легких кладов на земле уже не осталось, они или выкопаны, или, и не было их вовсе. Не ищи легких кладов. Лучше вообще никаких не ищи. Мне больше останется. Я сегодня поеду искать.

Мой верный металлоискатель прошел и проехал со мной сотни километров. Мы находили полтинники с мозолистыми пролетариями. Нам удавалось обрести серебряные монеты не трех, даже четырех царств. Медный крестик одна тысяча шестьсот неизвестно какого года, жемчужина моей коллекции.

Комары меня кушали, пару раз чуть не укусила змея. Я креп под дождями и солнцем моей необъятной родины. И мечтал о галионах с грузом золота и изумрудов. О кладах Колчака и Наполеона. И о прочих мелочах, типа наследства Леньки Пантелеева и Соньки Золотой Ручки.

Итак, я поехал за город. Рано утром в электричке не очень много народа. Грибы еще не пошли, ягод в этом году немного. Сезон у дачников успешно начался, они посадили все что надо, выпили то, что надо. Сейчас большей частью сидят по дачам, стерегут будущий урожай и туда-сюда в город и обратно не шатаются.

Благополучно просидев до моей станции, вылез на платформу и потопал в лес. Дорогу через поселок старался пройти незаметно. Мое оборудование не совсем стандартно, от честного грибника отличаюсь не в лучшую сторону.

Сворачиваю за поселком налево, ныряю в лес. Пусть враги ищут меня, таинственный кладоискатель скрылся в лесных дебрях и теперь все золото моё.

За лесом поле, там пасутся коровы. А там, где коровы, ищи и быка. Он здесь, он бдительно охраняет нравственность вверенного ему коллектива. И надо идти быстро и уверенно. Дескать, твоих коров мне не надо, дескать, я сам бык и очень крутой. Почти бегу, удалось прорваться и уйти в отрыв. За рекой в древности, в неописуемых десятых годах двадцатого еще дореволюционного века стояла усадьба графини Апраксиной. Род знатный, усадьба была, судя по снимку из альбома, богатая. Ничего не осталось. Что не сожгли в 17 м, разобрали по кирпичику в двадцатые годы. Следы фундамента заросли крапивой. Сик транзит глория мунди. Пороли нас мало. Имею в виду и себя, мои предки тоже из крепостных, судя по рассказам бабки.

Плащ и резиновые сапоги не вполне могли защитить меня от укусов крапивы. Но зато в зарослях кустов выросших вокруг фундамента можно было спокойно бродить с металлоискателем, не ожидая вопроса: а вы что тут делаете. Место, впрочем, посещали местные жители с хорошим пищеварением и со склонностью к сексу на лоне природы. Использованные презервативы, кучи позавчерашнего говна. Проза и еще раз проза. Те, кого баре пороли на конюшне, пришли всерьез и надолго. И крапивы уже не боялись. Ничего не звенит в моем устройстве, все золото найдено, кроме того, о котором я выше упомянул. Оно уже давнее и мне не мешает работать.

Здесь была когда-то прихожая, дальше зала для гостей. Определяю расположение помещений больше по интуиции. Нигде ничего. Ящерица промелькнула и скрылась под землей. Жужжит комар, питается моей бренной плотью. Звоном в ушах, комариным писком начинает доноситься до меня:

– Ваше Сиятельство! Радость-то какая. Уж мы ждали, ждали, надеяться перестали. Как выросли, возмужали то как! Графине-то радость, уж он об вас печалилась, вспоминала. Внучок, дескать, в чужих людях скитается, плохим манерам обучен. А вы ничего себе, барин как барин. Только сапоги эти. Не могли сапожники вам хорошие сшить?

Такое вот сообщение. Ну, я думаю, перегрелся на солнышке. Хотя какое тут к черту солнышко. Тут пока тенечек, до полудня еще целых два часа.

Человек невидимка, знай, пищит свое, о барине, об усадьбе, что его руки заждалась. О мужиках повозмущался. Что, дескать, разграбили. Семьи называет, которые больше других постарались. Аким то-то и то-то унес и спрятал, Евграшка, тот вообще пожег, стекла поразбивал, в барской опочивальне кучу навалил. Секли его, видишь ли. Мало его секли. Типичный донос какого-нибудь барского управляющего еще из крепостного режима. Аппаратуры никакой здесь не запрятано, чтобы меня разыгрывать. Да и кому это надо, простого инженера разыгрывать. Нет у меня таких друзей приятелей.

Набрался я смелости и вставил словечко.

– Извините любезнейший. Не знаю, как вас звать, величать. Вы меня с кем-то спутали. В роду у меня никаких сиятельств не было, и быть не могло. Из крепостных я. Из поротого поколения. Нас секли на конюшне, за дело ли, или не за дело. Что было, то было. Усадьбу вашу мои предки не грабили, мы вроде родом из средней полосы, где-то ближе к владимирщине.

– Ошибаетесь Ваше Сиятельство. Пищит все тот же комарик.

– Прадед ваш, Ваше Сиятельство, из детдомовских был, его бабка ваша Анна Павловна взяла в дом и усыновила. Сирота круглый. А по сути своей старший сын графа Валериана Григорьевича, наследник всех имений ваших в России и за границей. Их Сиятельства, когда все за рубеж бежали, опоздали бежать. Обоих проклятые комиссары в ЧЕКУ эту окаянную забрали и расстреляли. Ребеночек без родителей остался, в детдом забрали. Не выжил бы он там, спасибо бабке вашей Анне Павловне. Из простых, а святая была женщина. В голод, в разруху взяла дитя в дом, вырастила, выкормила. Образования, конечно, прадед ваш никакого не получил, да что уж. Не прервался род.

Заплакал комарик, запищал. А я стою, пытаюсь что-то понять и ни черта не понимаю. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Загробной жизни не существует. И прадед мой, если не врали предки, любил выпивать и ругался матом. Такой вот был граф.

– Ясно одно. Что я рехнулся, неведомо от чего и с какого перепугу. Слышится мне бред несусветный. Надо срочно бежать, ехать обратно домой на ближайшей электричке, и вызывать скорую.

– Постойте барин. Куда вам бежать. Вы домой прибыли, и мы вас никуда не отпустим. Зови дворню Герасим, батюшку барина надо в хоромы проводить и в нормальную одежу одеть. А то ишь нарядился, не то на охоту, не то еще неведомо куда. Не барская одежа, одно слово.

Я почуял беду и попытался бежать. Но ноги как приклеенные держали меня на месте. В голове кружилось все больше и больше.

– Теперь окончательно сошел с ума, успел еще подумать.

Глава 1

– Пора вставать Ваше Сиятельство. Завтрак на столе. Графиня спрашивать изволили, как вы почивали.

Если можно наслаждаться своим безумием, то я наслаждался. Мягкая перина нежила тело. Воздух за окном бодрил и звал: Выйди в сад граф, погляди, цветут цветы за окнами, где-то в глубине сада поют девушки. Ах, крепостное право еще живо живехонько. И крепостные крестьянки красивы, назло измышлениям всяких квазиученых. Стройны и ласково улыбаются своему барину. Еще бы, такой красавец, щеголь, и щедрый такой. За один поцелуй дает полтинник, а Таньке вообще повезло. В малиннике встретил, говорит, целовал, руки куда не надо совал. Еле выпуталась. Дал рубль и пригласил еще раз за ягодами пойти погулять. Ой, девки! А может и вправду кому из нас повезет?

Измышления дворовых девок у них на лицах были написаны. Местные мужики беспокоились о своем, о насущном. Выпросить у доброго барина леса на ремонт избы. Стишки Некрасова, которыми нас мучили в школе, теперь звучали в реале. И, поди разбери, кому дать, а кого гнать и пригрозить выпороть за наглость. Бабушка Наталья Николаевна каждый раз склонялась ко второму варианту и пеняла внучку на его доверчивость.

– Как подменили тебя Боренька. Приехал из Петербурга сам не свой. Родную бабку не узнаешь, с соседями не желаешь общаться. Положим, не ахти какая публика, наши соседи. Но нельзя же совсем их не узнавать. На миру живем, общества дворян нельзя чураться. И не надо мужичью благодетельствовать. Хам должен свое место знать. Девки эти тоже….

Тут бабушка умолкала, очевидно, понимая, что молодому человеку хочется жить и пока не женился, можно многое себе позволить.

Я всего третий день жил в новом мире. Заснул под писк комара, очнулся в постели, в чужой комнате, в чужом и таком милом мире. Здесь все мое. Любящая старуха бабушка. Моя-то бабка была не сказать, чтобы очень ласкова к внуку. Слуги только что пушинки с меня не сдували. Я, оказывается, только что приехал из столицы, из тогдашнего Санкт-Петербурга. Выгнали юного графа Апраксина из полка. Со скандалом выгнали. Нет, не за какую-нибудь тёмную историю. В третий раз за год участвовал в дуэли. Пару раз в качестве секунданта, а в этот раз сам стрелялся. Да не с кем-нибудь, а с самим Великим Князем, не из детей, а из внуков покойного императора. Но тоже очень скандальная дуэль. Обошлось легкой царапинкой у князиньки и вылилось в большой пребольшой скандал.

Сидел я теперь у бабушки в деревне, отставной поручик с нехорошей репутацией. Бабушка утешила, что уездные дамы прямо горят желанием познакомиться со столичным хулиганом. Но надо мне того? Девушки Тани в малиннике мне вполне хватило и сложности мне сейчас ни к чему.

Понять со мной происшедшее я даже и не пытаюсь. Тот, кто напищал мне этот переход, комарик стервозный, замолк и в ушах больше не звенит. Поглядываю на слугу, в глазах только почтение и ожидание приказа. Есть тут такой Герасим, спрашиваю его, кто ему приказы отдает? Улыбается как баран: Вы барин, да барыня, кому ж еще?

Старший камердинер Осип, лицо вне подозрений. Голос как из пушки, никакого комарика не изобразит, даже если постарается. Управляющий на селе живет, в барский дом только раз в неделю наведывается. Дворецкий Егор Кузьмич, личность солидная, но вот беда, недавно голос потерял, выпил квасу после бани, простыл. Сейчас лечится, и барыня собирается его на отдых отправить. Остальные, чины не важные, а экономка и вообще женщина. Никого подозревать не могу. Не иначе как меня осчастливил кто-то из загробного царства. Там я и вовсе, до поры до времени не ориентируюсь.

Живи и радуйся жизни граф. Потренируйся в стрельбе на пистолетах. В армии чему-то учили, но нынешнее оружие, это нечто. Такими уродами только Пушкиных убивать. Кстати, жив наш Александр Сергеевич, жив Пушкин. На дворе год 1828 от Рождества Христова. Александра Сергеевича Грибоедова назначили послом в Иран. Лев Николаевич Толстой еще не родился. Господи, боже ты мой!

Итак, поспела малина. Значит, был июль. Что делать было совершенно непонятно. Если я здесь на всю жизнь, надо наслаждаться жизнью. В девятнадцатом веке жизнь коротка, не успеешь оглянуться, уже старость и никаких тебе развлечений, ни интернета, ни телевизора.

Приехал я домой с пустым кошельком. Бабушка сразу помогла мне в этой недостаче. Пересматривая монеты в кошельке, обнаружил раритет. Не бог весть какой, я в этом деле не специалист, но полуполтинник 1808 года даже такой полузнайка как я знал и уважал. Миллиончик швейцарских франков, вот он у меня на ладони. Достаточно вернуться домой, в родной двадцать первый и гуляй парень, ты миллионер. А сейчас монетка сия мне годна только для коллекции. Можно подарить той же шалаве Таньке, за усердную все возрастающую любовь к барину. Надо же, сегодня мне в малиннике даже минет сделала. Растет провинция, набирается знаний деревня. Поинтересовался у Осипа, нет, насчет французской болезни в здешних краях еще не слыхивали. И, слава богу.

Разглядывая монету, додумался, наконец, что с нею делать. Попаду я обратно в родной мир или нет, неизвестно. Но уж если попаду, то вряд ли с кошельком, набитым коллекционными монетами. Значит, надо монеточку спрятать. Так спрятать, чтобы долежала до моих будущих времен. В надежном месте спрятать, куда никто не сунется, в приметном месте, которое время не тронет. Прогулки по берегу реки, в то время, когда сельские девушки выходили купаться и, зная, что барин подглядывают, визжали от этого еще веселее. Приятные сии прогулки запомнились мне одним любопытным местом. В кустах над рекою торчал валун. Занес его ледник в незапамятные времена. Мне этот валун хорошо был известен, под ним костерок разводил в одну памятную ночь. Стоит камешек и в двадцать первом стоит, где стоял. Он и будет местом моей первой захоронки.

Как задумал, так и сделал. Буду считать это первым, но не последним шагом, обеспечивающим мне правильное отступление. Как заманили меня сюда, в прошлое, так могут и обратно выпроводить. Чтоб потом дома не было мне мучиться больно о бесцельно прожитых часах и минутах. Буду жить и готовить себе пути отступления.

– Боренька. К нам приехал твой приятель из Санкт-Петербурга. И друга с собой привез. Говорит, что ты ему очень обрадуешься.

Я, безусловно, обрадовался, я был просто счастлив. Великий Князь Константин Романов, тот самый Романов, которому я едва ухо не отстрелил на дуэли, теперь приехал ко мне в глушь деревенскую. Зачем интересно? Продолжить нашу сорвавшуюся дуэль? Тут у меня были два варианта. Я стреляюсь с ним, он меня убивает, бабушка умирает с горя, имение уходит дальним родственникам, род Апраксиных исчезает с лица земли. Второй вариант, я убиваю наконец этого паршивца, меня судят, ссылают в Сибирь . Я заболеваю там чахоткой и бабушка хоронит внука и затем… смотри первый вариант.

Пока я обсуждал различные варианты, князек бросился мне в объятия и со слезами попросил прощения. Государь Император сделал ему соответствующее внушение и велел мириться со своим подданным. Ему и самому, плакал Константин, стыдно, что стрелял он в такого славного парня, как Борис Апраксин.

Вымочив меня слезами и дав себя заподозрить в нетрадиционных пристрастиях, Великий Князь стал меня расспрашивать о местных развлечениях. Какие в окрестностях балы и красавицы. Мне то, как местному жителю, должно быть сие известно. Кого соблазнять можно, кто под охраной родителей и жениха завзятого дуэлянта. А кого обходи стороной князь.

– Ваша Светлость, говорю, зазорно князю императорских кровей с провинциальными барышнями игры вести. Уроните не только свое реноме, но и честь семьи Романовых может пострадать.

Во как сказал! Даже сам от себя не ожидал таких речей. Где наслушался, в каком фильме или сериале таких слов нахватался. Кто-то мне ворожит, подсказывает, словно из-под подсознания то одно, то другое.

Князь кислую рожу скорчил, сказать нечего, во всем его хозяин прав.

– Так хоть девки местные тут охочи до барских пряников? Смеется.

Тут и я не выдержал.

– Девы местные, говорю, вольных нравов и к даровым угощениям весьма склонны. Но предпочитают живую монету. Презренное серебро ценят. Но и вежливость, и ласку не след забывать.

– Вы уж не обделяйте меня Князь, всех-то дев от меня, хозяина, не уводите. Ограничьтесь десятком, другим.

Ржет мой гость, как жеребец с моей конюшни. Ясно, почему погибло царское самодержавие. Жеребятина его погубила, жеребятина в особо крупных формах.

Потянулись дни пьяного веселья. Сам не ожидал от себя дореволюционного таких способностей. Выпей я так в двадцать первом веке, острое отравление со смертельным исходом мне было бы гарантировано. А так ограничивалось выговорами от бабушки и укоризненными взглядами прислуги. Мой гость быстро разочаровал графиню Апраксину.

– Романовы они все такие были, шептала она мне украдкой. Что Государь Петр Алексеевич, что безвременно почивший Петр третий. Что-то будет с государством?!

И я и не рисковал ей сказать, что будет вскоре у России и Государь Александр Третий и допьется он до чертиков в самое короткое время.

Друг Великого Князя оказался совсем не любителем горячительных напитков. Прибыл с князем в надежде на хорошую охоту в нашей глуши. Привез отличные ружья и все подговаривал меня отправиться пострелять в местных лесах какого-никакого медведя, на худой конец лося.

Придя в совершенное отчаяние от княжеских шалостей, я, наконец, согласился.

Глава 2

Егерь служил еще при покойном дедушке. Немало медведей погибло от его руки. Приносил в барский дом дичину, порой баловал мясом лося или оленя. Но за последние годы бабушка практически перешла на продукцию домашнего производства. Куры, утки, гуси, парная говядина от своих коров. Редко когда закажет Карпу куропатку или рябчика. Старый егерь грустил и порой крепко пил. Поход с нами за крупным зверем Карп воспринял как праздник.

– Не извольте беспокоиться, Ваше Сиятельство, с дичинкой будем. Рябчик там или куропаточка, места знаем. Насчет лося, не могу с уверенностью сказать. Но знаем и их места, постараюсь вывести. Медведь? А зачем вам летом медведь? Медведь летом гуляет, жир набирает, мирный летом медведь. Его надо зимой брать, в берлоге брать.

Мой спутник хотел непременно идти на медведя, сразиться с ним, победить и жарить на костре вкусные медвежьи лапки. Егерь понимающе ухмылялся в густую бороду, но барской блажи не перечил.

Договорились выйти с раннего утра. Князь после вечернего возлияния должен был дрыхнуть как минимум до полудня.

– Не знаю уж Боренька, вздыхала вчера вечером графиня. В погребе у меня еще много наливок и настоек. Но что касательно заморских вин, боюсь, что такими темпами гость наш скоренько их выпьет. Придется в город посылать.

Вводить бабушку в лишние расходы мне страшно не хотелось. Я уже испытывал к ней самые родственные чувства. Все ж таки я её пусть дальний, но потомок. Но как оградить добрую старуху от пропойных ухваток высокого гостя? В голову пока ничего не лезло. Пойду на охоту, сражусь с медведем. Быть съеденным медведем за сто пятьдесят лет до своего рождения, такой оригинальной смерти не испытал еще никто на планете. Я буду первым!

Вышли, едва стало светать. Оружие у питерского гостя самых лучших зарубежных фирм. Из английского ружья убить русского медведя, не об этом ли мечтал наш заклятый враг Дизраэли. У барона из прибалтийских немцев сегодня такое может получиться.

Топали по сонному селу. Спят еще сельские девки, совсем не обрадованные притязаниями Великого Князя Константина. Уже получил от одной затрещину, другая попыталась лягнуть кобелька в самое интересное место. Не совсем получилось, но получилось. Князь залечивает травмы, готовится к новым победам.

За селом болотце, уже поспела болотная морошка, ягода привлекательная и чрезвычайно полезная. Бабушка любит с морошковым вареньем чай пить. Сказал ей, что и британская королева не прочь попить чаек с нашей морошкой. Не очень поверила. Вспугнули на болотце пару зазевавшихся птиц. Барон стрелял дважды и оба раза промазал. Я воздержался. Все еще неуверенно чувствую себя с оружием прошлого. Нужна тренировка и еще раз тренировка.

Сравнивая лес моего времени и нынешний, земля и небо. Тот прошел через бои великой войны, нашпигован местами ржавым железом и взрывоопасной дрянью. Этот красуется могучими соснами и зарослями можжевельника. Порубками местные крестьяне не грешат. Им щедро дается на ремонт избенок, а за без разрешения срубленное дерево секут на конюшне, говорят больно секут. Хорошая традиция. Россия, которую мы потеряли, умела сечь и была строга, но справедлива.

Заяц выскочил прямо из-под моих ног. Нет, сегодня не мой день.

– Это зайчиха, барин. Уводит от зайчат, они где-то поблизости прячутся.

Хорошо, что я не убил кормящую мать. Мой напарник смотрит на меня неодобрительно. Вот уже и первый час прогуляли. Лес становится гуще, будет сегодня жара. Пока утренняя прохлада будем гулять и отстреливать местную живность. Пока наши сумки пусты. А вот егерь уже подстрелил пару рябчиков. Отличная дичь, я, честно говоря, только здесь в прошлом впервые её попробовал. Вкусна, слегка горчит рябчик, это благородная горечь. Блюдо для аристократов. Одновременно ощущаю себя аристократом и Хлестаковым в исполнении Андрея Миронова. Но… вот он миг удачи. Мелькнула за деревьями тень быстроногой косули. Стоило ей только на миг помедлить. Я вовремя сорвал ружье с плеча и выстрелил на взлет. Попал, ей богу попал. Бедную косулю мы подняли и освежевали.

– Теперь поедим, ликовал барон.

– Здесь недалеко барин у речки есть мельница. Если хотите, можем остановиться передохнуть. Только я бы не советовал.

– А что нам мешает? Хозяин колдун? Заколдует нас и заставит на мельнице по ночам работать?

– Барин так шутит.

– Да хозяин то ничего. Примет, обиходит. Хороший хозяин. Дочка у него чудачка…

Запахло русалками, волшебницами, вспомнилось, что нынче полнолуние. Мне, лично, после сумасшедшего переселения в мир иной, не захотелось опять рисковать. Но барон настоял на своем.

– После удачной охоты желаю русалок, волшебников и распить бутылочку Шато д‘Икема в безопасной обстановке. Мельник же ваш крепостной, он не подведет?

– Мельнику покойный батюшка барин вольную дал. Самостоятельный мужик.

Мы решили идти к самостоятельному мужику и познакомиться с его чудаковатой, но, по словам егеря, хорошенькой дочкой. День незаметно перевалил за полдень. В хвойном лесу всякая лесная кровососная тварь кусалась меньше. И все же. Когда мы вышли к берегу речки, барон весь исчесался. Я проклинал отсталую химию девятнадцатого века и вспоминал Раптор БИО.

Журчание воды под старой мельницей мы услышали издалека.

– Принимай гостей Егор! Крикнул егерь. Барин со своим другом в гости пожаловал.

– Какой я мельник?! Я ворон здешних мест.

Бессмертная фразочка Александра Сергеевича еще не прозвучала, да, наверное, еще и не написана. Мельник очень приличный, в чистой белой рубашке, борода аккуратно подстрижена. На нашем фоне, распухших от укусов насекомых потных физиономий, мельник смотрелся как вполне интеллигентная личность.

– Пожалуйте гости дорогие. Аринушка, гостям молочка свеженького. Сейчас корову подоила. Вы как барин, парное пьете? Некоторые брезгуют, а зря.

– А кваску у тебя? Сипит охрипшим от усталости голосом барон. Он уже не хочет охотиться на медведя, ему вполне хватило пяти часов мотания по лесу.

Мы пьем квас, мы знакомимся с дочкой мельника. Действительно, интересная девица. Совсем не похожа на моих деревенских знакомиц, с такой не поиграешь. Пожалуй, и затрещину схлопочешь. Нет, телосложение хрупкое, лицо бледное. Глаза… Вот глаза, пожалуй, глаза у неё нечто. Зеленые яркие глаза. Русалочьи? Но я русалок не видел, ничего тут сказать не могу. Исключительно выразительные глаза.

– Что ты смотришь на меня, морда крокодилия?

Какое счастье, что в школе и в институте изучал французский язык. Здесь без французского я бы пропал. И то бабушка пару раз удивлялась, что ты Боренька странно так начал на французском изъясняться? Само собой, французский двадцать первого века и девятнадцатого чуть-чуть, самую малость различаются. Сколько новых ругательств появилось! Сколько интересных тем, особенно в области секса. Старательно клею юную пейзанку. Но дщерь мельника только слегка улыбается на мои шутки. И на попытки приобнять и по-дружески поцеловать, в щечку Анечка, в щечку. В щечку и получил, тоже вроде и шутя, однако вышло весомо. Рука у юной мельничихи как у спортсменки каратистки. Напившийся квасом выше ушей барон ехидно хохочет.

– Так не доставайся же ты никому.

Наконец и мясо поспело. С охотничьим голодом не сравнится никакой голод на свете. А еще если приготовлено хорошо. А еще, если у хозяина брага припасена. И хороша та брага и подносит её за столом лучшая девушка в мире, Аня, дочка мельника.