Ego venit

Его смелая откровенность меня смутила. Граф Орлов был не настолько прямолинеен. Опального генерала тоже понять можно из-за мягкости примененного к нему наказания, а свою судьбу усугублять было совсем ни к чему. Могу сказать совсем простую истину, – Василий Петрович посмотрел мимо меня. – Наступила эпоха возможных катастроф. Все, кто так или иначе наращивает военную мощь, не только другие страны подвергает опасности, но сам рискует взлететь на воздух. Граждане любой страны всегда могут договориться без военной силы, им бы хватило своих ресурсов. Только правящие классы не могут отделаться от собственных уродливых амбиций – их безмерные аппетиты ничто не удовлетворит. Как известно, любящий серебро серебром не насытится. Впрочем, что я говорю! Милый Александр Сергеевич в пример указал на глупую старуху с ее желанием получить золотую рыбку для посылок.

– Вы правы! – теперь уже я не сдержался от замечания. – А во всем виноват старик – проявил малодушие и не постеснялся пойти к золотой рыбке. Так что же, теперь воевать?

Не обязательно, – грустно улыбнулся он. – Достаточно отстранить от власти людей безнравственных. Во все времена, как ни странно, существует закономерность, когда к руководству страной приходят далеко не порядочные люди, соответственно вокруг них аккумулируются единомышленники. При отсутствии цементирующего лидера весь этот отвратительный сброд рассыплется.

– Надо иметь право на кровопролитие, – пытаюсь я хоть как-то сопротивляться собственным намерениям. – Существуют общепринятые законы, без которых любое государство развалится.

Эх, молодой человек! Любой закон, если он опускается сверху, – это палка о двух концах. Правомочным законом может являться только воля народа. Если правитель будет очень упорствовать в принятии народного волеизъявления, рано или позже «на обломках самовластья напишут» имена народных героев. У вас появилась редчайшая возможность оставить в истории свой след как пример беззаветного служения вечным ценностям.

– Можно с ума сойти! – горько усмехнулся я. – Кажется, глава государства считает свою деятельность очень важной для утверждения именно вечных ценностей. И я давно не сомневаюсь, жажда власти и безмерная алчность никогда не покинут первых лиц в любой стране.

Весьма закономерно. Конечно, он сказал, что люди, по своей примитивности, не способны смириться с чьим-то быстрым обогащением, и психология у них завистливая. Не станет же он соглашаться с ненавистью народа к незаконному присвоению их достояния и признавать себя соучастником, поэтому уходит от прямых вопросов. Вот и получается, что один параноик с помощью продажных политологов пытается вдолбить народу мысль о его глупости и собственной безошибочной политике. И много делать не надо, достаточно белое назвать черным и наоборот. Все! Это как же получается… мошенническое присвоение общенародного достояния считать вечной ценностью? Тут, братец, даже не цинизм, а явная умственная деградация.

– Но как быть с людьми, у них уже сложилась психология. Эгоизм и жажда наживы стали основной движущей силой.

Что-ж, на то воля божья, чтобы научить нравственным ориентирам, – Василий Петрович повернул взор в сторону своей оградки, показал на три сосны внутри. – Одна еще зеленеет, а другие две засохли. Так и с народной памятью. Люди больше всего склонны подвергаться всякого рода унижениям, а бороться за их права приходится наиболее стойким и живучим.

Он коснулся ладошкой мрамора и стал терять очертания. Только что говорил, придерживая рукой гибкий стан жены, а теперь передо мной чугунная плита с печальной надписью на мраморном обелиске. Я еще походил вокруг в поисках непонятно чего. Или Ивашев сказал все, надо только осмыслить его слова. Недвусмысленно указал на засохшие сосны, хотя на отсутствие внимания к месту захоронения своей семьи не жаловался. И действительно, люди всегда о нем помнили. Не случайно рядом похоронена девочка семи лет от роду, имя ей – Камилла. И почему так рано умерла?.. С трудом сдерживая слезы, я направился к единственной грунтовой дороге, раскисшей после утреннего дождя. По бокам буйная зелень, а только что я видел красочную осень. Мне еще предстоит вернуться к заветному месту, но это будет очень не скоро – это я знал точно, разве что не представлял, в каком качестве. Надо сразу признать, не появилось у меня удовлетворения от свершившейся встречи, передо мной только приоткрылись врата в особый мир человеческого восприятия и безошибочного понимания происходящих явлений. Я как бы заглянул в узкую щелку, но войти мне так и не удалось. Было завораживающее магическое притяжение, как бывает притягательным своей загадочностью потусторонний мир. Наверное, также представлялись Данте все круги ада, позже описанные им в «Божественной комедии».

Не мог я в подавленном состоянии покинуть родной город, необходимо развеяться и восстановить душевное равновесие. Василий Петрович доверил мне самому найти ответы на мои же вопросы. То есть я не вправе возлагать ответственность за собственные поступки на какие-то сторонние силы и тем самым уподобляться малодушным людям самых различных мастей. До ночного поезда времени более чем достаточно – хватит, чтобы пообщаться со всеми предками, сдобрившими своими останками, пусть и малюсенький, но все же, кусочек для всех родной планеты. Возможно, в их судьбах я открою закономерность, способную определить и мое будущее. Сейчас я в старой части кладбища, здесь же захоронены деды и прадеды, а мои родители, брат и сестра как раз перед старой объездной дорогой, за которой начинается новая часть захоронений. Очень символично – проезд транспорта и в то же время знаковая рана от октябрьской революции и великой войны с фашизмом. С грязными лужами и мятыми пластиковыми бутылками? Жаль, вершители судеб целых народов в своих бронированных и комфортабельных лимузинах не появляются на провинциальных дорогах. Их затуманенные от великих дум глаза смотрят в недоступные для простых смертных дали. Раздувают армию и вооружение, пыжатся друг перед другом властными полномочиями и личным богатством, грозят крохотными кулачками, оставляя народы своих стран без средств для достойной жизни. Их цинизм не знает границ. В голове не укладывается, каким образом смеет кучка политиков противопоставить свое, пусть даже роскошное, существование всему человечеству с его интеллектуальными и творческими исканиями.

Так вот, в задумчивости, ходил я между холмиками среди зарослей и покосившихся оградок, иногда вчитывался в немудреные эпитафии, с печалью отмечал повсеместную запущенность старых могил и выборочное внимание к современным захоронениям. Чем дольше вживался в атмосферу кладбища, тем больше чувствовал зыбкость собственной жизни, понимал ее зависимость от социальных и природных потрясений. Всегда странным представляется недалекость правителей всех времен, изжеванных в зловонное месиво невозмутимой колесницей истории. Понять бы закономерность связи объективной истории, на которую пытаются повлиять наивные люди, облеченные властью, с доступными средствами для уничтожения себе подобных. Оглядываясь на былые события, особенно остро воспринимается тандем самодурства и гордыни. Только глупости под силу разрушать духовную связь правителя с управляемым им народом, окружать себя ненасытными проходимцами, без конца жаждущими власти, женщин и зрелищ. Наверное, с тем же чувством бесконечной тоски король Лир рассматривал человеческий череп, а мудрый Екклесиаст утверждал что нет ничего лучшего, как веселиться и делать доброе в жизни своей, остальное – ничто иное как суета сует.

Можно по-разному относиться к происходящим событиям. Завидовать, или нет, успехам процветающих дельцов – дело сугубо личное. Если нет болезненных амбиций, то каждому человеку под силу удовлетворить скромные потребности, но вся беда в конкуренции и хищнической сущности всех параноиков без исключения. Из-за больной психики и отсутствия мудрой практичности они готовы весь мир подчинить собственным интересам, часто граничащим с сумасшествием и откровенной пошлостью. При всем миролюбии народов становится невозможным сохранить нейтралитет. Именно в таком драматическом состоянии находился и я. Соответственно назревает вопрос, возможно ли меня считать законопослушным гражданином. И если нет, то означает ли это мою умственную деградацию. Или наоборот, репрессии против демократического волеизъявления людей являются самым отвратительным проявлением любой власти, обязанной прислушиваться к своему народу и максимально придерживаться справедливой объективности. Основным показателем власти и могущества является позволение посылать людей на смертоносную войну или на виселицу, то есть – по своему усмотрению распоряжаться чужой жизнью. В итоге в разных частях планеты появляются сумасшедшие убийцы, спешащие без всяких умственных усилий сравняться известностью с первым лицом страны. Какой-то восемнадцатилетний парень расстрелял десятки несчастных соучеников в политехническом колледже в городе Керчь, но перечислять обезумевших стрелков и террористов можно бесконечно.

С какой бы позиции я не рассматривал возникающие вопросы, количество их только возрастало, и соответственно не представляется возможности выйти за пределы кладбищенского забора. На какое-то мгновение даже возникла мысль об убийственности вообще каких-либо социально значимых вопросов. Только поэтому власть боится открытых дискуссий, появляется в окружении специально подготовленных людей, с заранее выученными вопросами. Любое выступление в гуще народных масс проходит под пристальным прицелом нанятых снайперов. И всякая власть знает о собственной несправедливости, и пришла она к власти благодаря чудовищным нарушениям принципам справедливости. В распоряжении непорядочных людей всегда есть престижные должности, государственные награды, высочайшие звания. И даже банальные деньги имеют значение для привлечения сторонников и обращения в свою веру самых нищих слоев населения. Социальный статус не имеет значения при подсчете голосов. Впрочем, деньги, в какой бы валюте они не были, всегда являлись ненадежным инструментом для достижения цели, часто подвергаются инфляции, легко похищаются или гибнут во время стихийных бедствий. Зато однажды полученная государственная должность дает удовлетворение от ощущения власти, а в виде взяток постоянно приносит материальные и другие блага.

Наконец-то мне пришла в голову здравая мысль, и я получил ответ сразу на все вопросы. Я, ввиду моих необычных способностей, обречен на духовное одиночество, вполне закономерным является интуитивный поиск единомышленников. Поскольку здравствующие люди подвержены ошибкам и многочисленным слабостям, то я обратился к общепризнанной вечности. Не случайно о покойниках говорят либо хорошо или вообще их не упоминают. Уже ничто не заставит меня сойти с намеченного пути, я чувствовал моральную поддержку представителей всех поколений, унесших свой печальный опыт в мир иной. Или я ошибаюсь? Добрая история не может уйти бесследно, народ из поколения в поколение будет по крупицам передавать историческую правду о своих героях. Как бы не старались извратить истину не слишком разборчивые в средствах политические авантюристы и карьеристы, она будет всегда существовать сама по себе и, по мере необходимости, давать о себе знать. И вот он миг величайшего счастья, когда мне дозволено заглянуть в сферу, недоступную для простых смертных. В то же время немало научных работников бездарно глотают архивную пыль, перелистывая пожелтевшие страницы многочисленных мемуаров, не имеющих ничего общего с объективной оценкой важнейших событий.

Для меня открылся некий интеллектуальный шлюз, когда я могу безошибочно отвечать на любой социально значимый вопрос. Прошли сомнения, связанные с недостатком соответствующих знаний. Если глава государства в своих решениях опирается на бесчисленное количество высокооплачиваемых, плохо осведомленных, советников, то моя уверенность проистекает из огромного опыта многочисленных поколений. Можно подумать, кровавый поток никогда не прекращался, а в современных условиях может резко оборваться апокалипсисом. Объять невозможно трагедию и ужас людей, на своей шкуре испытавших бесчеловечную сущность правителей всех времен и народов. Даже в «Розе Мира» Даниила Андреева, этой святой и по-своему честной книге, тиран рассматривается как воплощение сатаны, несущего горе и страдания достойным людям. Гонениям и страданиям всегда подвергаются именно порядочные люди, другие, испугавшись за собственное здравие, легко соглашаются с предательством и собственным унижением. Только бессовестные и циничные политологи продолжают твердить, что народ достоин своего правителя, допущенного им до власти. На самом деле граждане любой страны в основном заняты созиданием, а мнительные и озлобленные параноики, в своем стремлении к власти, всегда обманывают народ и безжалостно растаптывают очаги культуры.

Все же я пришел к неутешительному выводу, что мое мышление отчаянно буксует на ненависти ко всем правителям без разбора. Получается, я настроен вообще против единоличной власти, хотя не против личности, способной аккумулировать в своем сознании самые передовые и прогрессивные идеи. И еще мне пришла в голову мысль отказаться от карательной функции и перейти к более щадящим способам исправления существующего политического устройства. То есть я против смертной казни? Конечно, нет речи о необходимости какой-то толерантности, затрагивающей интересы целых народов, или пресловутом благодушии. Я вынужден проводить твердую политику – без учета семейственности и деловых связей. Справедливость не терпит избирательности, из-за которой страна погрязла в коррупции и пришла к социальному расколу и правовой анархии. Есть прямая, всем известная, обратно пропорциональная зависимость добра и зла. Вот как! Именно лояльность к жуликоватым чиновникам и укрывательство преступников из правящей элиты привели страну к социальной катастрофе.

Вывод напрашивается сам собой. Никакое правительство не станет начисто истреблять преступность, потому что само является частью этой сферы деятельности. То есть за государством, в лице госслужащих, всегда должно сохраняться монопольное право на преступления, как и случилось с приватизацией природных недр и значимых государственных объектов. Как сказал гендиректор радио «Голос Москвы», преступники получили амнистию, еще и у власти. Пусть бы получили свободу, так нет – сохранили награбленное и власть. Эта память всегда будет с народом, но Первому лицу хоть кол на голове чеши: караван идет. Получается все по закону. Общая преступность в стране необходима для отвлечения внимания самой активной части населения. Размышляю над фразой одного очень уважаемого ученого: Ушли от строительства социализма, не пришли к капитализму, остановились на криминализме. Это и есть золотая середина? Я бы мог тоже успокоиться, если бы за такое спокойствие не расплачивались невинные дети и самые светлые поэтические души. Наконец-то я пришел к однозначному ответу на все социально значимые вопросы. Чтобы весь народ, без исключения, процветал, надо искоренить зло только в самом руководстве страны. Истина, что рыба гниет с головы, никогда не теряла своего значения. И как бы власть не пыталась ее дискредитировать, моя задача еще больше конкретизировалась, обрела видимые формы.

Мне удалось преодолеть психологический барьер, я оказался за пределами кладбищенской территории. Оглянулся назад, окинул взглядом бархатные верхушки сосен, отметил дряхлость забора и покосившейся дощатой уборной. Запущенность и заброшенность становятся естественными отличиями всякой провинции. Не привлекают внимание даже захоронения выдающихся людей, когда во всех сферах жизнедеятельности лидирует зло. Из-за него, проклятого, разворовываются деньги, выделенные на благоустройство, а немытые бомжи рыщут между кладбищенскими оградками, собирают с могилок конфетки и размокшее печенье. На периферии участились попытки самоубийства, зато в столичных городах продолжается бесконечный праздник разбогатевших дельцов. Вся страна превратилась в такой же перекошенный общественный сортир с персональным золотым унитазом для Первого лица.

Должно быть, я крепко опечалился, если перестал что-нибудь вокруг замечать. На перекрестке переходил проспект Ленина, а за мной из кустов наблюдали двое полицейских, чуть в стороне – служебная машина. Надо им выполнять план по выявлению правонарушений. Остановили, потребовали паспорт, выписали административное предупреждение. Вроде как пешеходный переход находился в поле моей видимости, и, несмотря даже на безлюдность, ничто не мешало мне дополнительно пройти сотню-другую шагов. Не появилось намерения ссориться или наказывать молодых ребят, но я подумал о бездумной работе высокооплачиваемых силовых структур и нищенских зарплатах учителей, по-настоящему увлеченных воспитанием и обучением детей. Да что же это за страна такая! Государство прилагает огромные усилия для выработки ненависти к институтам власти и, соответственно, их представителям.

Нечего сказать, милая получилась у меня прогулка, впору самому застрелиться от отчаяния. Да, при такой впечатлительности, как у меня, лучше было бы не смотреть на убогие жилища, избегать любых кровавых зрелищ. Мои детские друзья частенько посещали скотобойню в поисках острых ощущений, а я не испытывал удовольствия даже от хрустящих свиных шкварок. Нищета и душевные муки в моем сознании всегда соседствовали, а для власти они являются естественной и необходимой формой существования определенной части населения. Пусть будет все, но чего-то должно не хватать – иначе народ избалуется и станет неуправляемым. Широкий и наглядный пример проявления немилости – именно доведение до нищеты. Мне слабо представляется психологическое состояние попавших в опалу истинных гениев, но они всегда должны быть готовы к собственному падению и временному забвению. Пророки есть в своем Отечестве, но власть не любит успешных конкурентов. Мне проще, потому что я, как личность, недосягаем для любой власти, но могу вообразить страх какого-нибудь монарха перед возможной утратой короны. Пока существует бессовестная драка за высшую власть, народу, ввиду его благодушия, никогда не реализовать своих прав на достойную жизнь. Так уж повелось, что порядочные люди уступают место хамам, а к руководству страной приходят и вовсе изворотливые мерзавцы.

Когда я садился в общий вагон поезда, то обратил внимание на большое скопление студентов. Вспомнил свою учебу в областном центре, проблемы с покупкой билета и крыши вагонов. Тогда о свободных полках приходилось только мечтать, а теперь мне пришла мысль о необходимости кругосветного путешествия на велосипеде. Сказалась прогулка по кладбищу с последующими размышлениями. Мне совсем не обязательно просиживать единственное кресло в квартире, будет лучше общаться со всем человечеством. Что бы ни говорили об опасности одиночных поездок в неизведанные края, я могу полагаться на самый надежный транспорт и личные духовные резервы, способные подчинить даже самого отъявленного бандита. Не появлялось вопроса, зачем это нужно, как будто решение вытекало само собой из поставленной задачи. В моих поступках ничто не должно быть случайным и мелочным, и моя воля должна исходить из осознания собственной необходимости во славу всего человечества. На моем примере можно будет убедиться, что истинный борец за справедливость принадлежит всему цивилизованному миру, его место не за тонированными стеклами лимузинов, а в общении с простым народом. Так вот, нечаянно, высветилась моя исключительность, хотя во все века немало гениев погибало безымянными.

Со времени моей учебы прошло достаточно много времени, теперь поезда понемногу разгрузились, а в общих вагонах стало легче дышать и передвигаться. Я без труда отыскал свободную третью полку, обтер ее бумажной салфеткой и тут же, не обращая внимания на окружающую сутолоку, устроился под сводчатым потолком. Несомненно, все, что я делал, было символично. Я уже чувствовал себя свободным и гордым орлом, парящим высоко в небесах. Зорко осматривал бескрайние российские просторы и всюду подмечал какой-нибудь непорядок, связанный с варварским отношением к природе. Или видел пустые, искусственно раздутые, конфликты, связанные со сферами влияния между различными криминальными группировками и семейными кланами. С высоты моего полета люди представлялись чуть ли не насекомыми. Смехотворными выглядели их крошечные фигурки при неуемной жажде власти и богатства. У этих ничтожеств было все как у людей, то есть они жили семьями, воспитывали таких же ненормальных отпрысков, прививали им чувство собственного превосходства. Более непонятной показалась привязанность женщин к роскоши. Из-за бесполезных побрякушек и никчемного удовольствия прокатиться в дорогом лимузине смазливые девчушки наперегонки ломятся в постель к олигархам, терпят унизительные насмешки, становятся бессловесными содержанками.

На миг воссоздалась трогательная сцена общения Василия Петровича со своей милой женой. Мне тоже хотелось нежности, и я ему позавидовал. Должно быть, он понял мое состояние, печально улыбнулся, и, кажется, его голос прозвучал: Вы совсем молодой человек, вам недостает опыта для глубокого понимания трагизма человеческого одиночества. Без всеобъемлющей любви невозможно адекватно оценивать действительность. И потом… вам самому не безразлично присутствие рядом свеженькой обольстительной дамы. Вы не станете отрицать наличие желания согреться в объятиях трогательного, преданного душой и телом, близкого существа. Я уже свыкся с мыслью, что мне никогда не остаться наедине с собой. И винить некого, сам обратился за духовной поддержкой не к каким-нибудь неопределенным духам или придуманным призракам, а реально существовавшим людям. Видимо, Василий Петрович кое в чем лукавит, говоря о моем одиночестве, его присутствие в моем сознании уж точно нельзя отрицать. Хотя мысли о милом создании меня часто посещают, вызывают неподдельную тревогу. Нереализованная энергия ищет выход, но я вынужден довольствоваться эротическими сновидениями и тешить мужское самолюбие несомненной полезностью приносимой мной жертвы. Современный мир не настолько привередлив, чтобы акцентировать внимание на духовной стороне общения с женщиной, часто хватает примитивного секса. Надо согласиться, интимная близость без душевного слияния имеет неприятный оттенок, имеющий схожесть с проституцией. Или животное совокупление? Легко понять порядочного человека и затруднительно говорить о любви в современном обществе, в котором любая жизнь оценивается в деньгах.

Наверное, я не лишен особой привлекательности, связанной с потусторонним миром, мое гипнотическое влияние сказывается на поведении абсолютно всех девушек в моем окружении, где бы я ни появлялся. Даже те женщины, которые стояли ко мне спиной, чувствовали мое присутствие и заинтриговано оборачивались. Я могу соблазнить как юную девушку, так и покорить любую многоопытную женщину, избалованную мужским вниманием. Да, в моих силах подавить и подчинить волю даже самых мужественных людей, но я понимал моральную ответственность перед человечеством, строго оценивал собственные поступки. Даже с учетом недосягаемости нельзя рисковать благополучием близкого человека, поэтому в моем случае придется всегда оставаться одиноким добрым гением. Пусть меня утешает мысль, что самые прекрасные женщины не прочь стать дамой сердца такого непостижимого рыцаря, как я. В таком вот полусонном состоянии я осмысливал свое место в мире.

Очень возможно, я и не ездил в свой родной город, не общался с Василием Петровичем и своими родителями. Нет ощущения реальности или каких-нибудь физических нагрузок при поездке. Для оценки реалистичности восприятия можно, конечно, попытаться осмыслить место моего проживания и окружающую городскую застройку, сопоставить их с восприятием окружающих людей, но я сознательно не хотел конкретизировать свое существование. Мне выпал жребий мысленно пребывать вне поля внимания всех граждан без исключения. Я явился на свет, чтобы обозначить миру единственный правильный путь развития и стать тем агнцем, чья жизнь положена на алтарь общечеловеческих ценностей. Уже ничего нельзя изменить, но мне предоставлена свобода выражать свои эмоции через слезы, и я плакал. Вынужден признаться, у вечности могут быть простые человеческие слабости.

У всякого человека свое понимание общечеловеческих ценностей. Возможно, Умцов был искренен, когда сравнивал себя с рабом на галерах – все во имя величайшего блага людей. Похвалился почетным рабством, так ведь множество людей, можно сказать, в рабстве у олигархов – терпят унижение и получают мизерную зарплату, только бы прокормить семью. Он очень хорошо говорит о назначении искусства, снижении уровня культуры и духовной нищете. И, как всякий человек, находится в заблуждении относительно объективности своего мышления. Просто диву даешься, когда слышишь суждения о культуре со стороны невоспитанных солдафонов и просто невежественных людей. У них, как существ с низким интеллектом, нет шансов противостоять веянию времени и духовным запросам всего народа, закономерный процесс развития общества обязательно раздавит их. Природа закономерно выстроит защиту, например, против зарвавшегося правителя. Уже в моем лице построила барьер на пути политической вакханалии и моральной деградации. Я не имею права ошибаться, поэтому обязан четко понимать цели, а потом выбирать средства для их достижения.