Город моего сердца

Раньше думала, что это совершенно безобидное чувство. Ну да, кажется, что такое уже было. И что? А оказалось, это жутковато. Как будто ты забыл клочок из своей жизни, но помнишь, что он был. И усиленно начинаешь искать – когда. Может, держала швейные принадлежности в столе, когда училась в школе? Не помню такого. Может, видела, как так делает кто-то другой? Но кто?

Эти вопросы почему-то пугают меня. Теперь понимаю, что действительно боюсь не помнить чего-то. Потому что это значит, что последствия аварии могут быть серьезнее, чем казались. А еще – что я могу потерять и те немногие воспоминания, которые у меня есть.

Подхожу к платью, и начинаю обшивать подол. Пришлось его немного укоротить, чтобы выглядело более современно. И обрезать рукава. Мне нравится легкий струящийся материал и глубокий изумрудный цвет – в таком идеально идти в театр, музей или ресторан. Очень светское платье. Благородное, но смелое.

Стараюсь, чтобы стежки выходили как можно аккуратнее. Все же отсутствие практики сказывается. Приходится смотреть онлайн курс на Youtube, чтобы вспомнить нюансы. Но видимо, это как с велосипедом или плаванием – окончательно разучиться невозможно. Постепенно чувствую себя все более уверенно.

Звонит телефон. Вызов через мессенджер. Анна. Вспоминаю, что давно не общались.

– Салют! – по привычке, здороваюсь на французском.

– Здравствуй, – слышу в ответ. Понимаю, что больше месяца практически не говорила на родном языке. Да и речь не слышала. Только писала или читала.

– Я знаю, нам не стоит так общаться с клиентами, но я хотела узнать, все ли у тебя хорошо.

– Да, спасибо, – на самом деле, много чего можно обсудить. Эмоциональные качели. Постоянные дежавю. Страх от слишком резких перемен. Вернувшийся жар в груди. Но я не могу. Я должна справиться сама.

– Рада за тебя, – секунд десять только треск в динамике. Наконец, она продолжает. – Хотела узнать, нужны ли мои услуги. Оставляла на всякий случай окошко под тебя. Но сейчас клиентов много, и вот звоню узнать…

– Можно ли взять другого в это окошко? – чувствую, что Анне неловко это делать. Видимо, психологи тоже люди. – Да, конечно.

– Спасибо. Но если что-то понадобится, звони.

И тут я решаюсь. Это страшно, но именно она училась меня быть честной. Значит, нужно действовать.

– Анна, – пару секунд подбираю слова. Оказывается, с непривычки сложно думать на русском. – Спасибо тебе за все. Но если понадобится помощь, я попробую найти специалиста здесь. Все-таки мне комфортнее в живом формате. Плюс – погружение в языковую среду. Судя по нашему разговору, я и думаю уже на французском.

– Конечно, – отзывается она. Пытается добавить голосу теплоты и вроде улыбается. – Я счастлива, что у тебя все получилось.

– Не без твое помощи.

– Нет, ты все сделала сама. Я просто немного побыла рядом, – она правда верит в то, что говорит. Что эти безумные перемены, этот переезд за несколько месяцев, смена работы и стиля жизни – все моих и только моих рук дело. И впервые мне кажется, что она права.

– Спасибо тебе за это, – и тут добавляю то, чего говорить не хотелось. – Ты была единственным настоящим человеком в моей прежней жизни. Ты единственная, с кем мне хочется попрощаться по-настоящему.

– Значит, не так хорошо делаю свою работу, – смеется Анна. – Иначе ты бы и не вспомнила обо мне. Нужно обсудить с супервизором.

Тоже смеюсь. Она больше не позвонит. И я тоже. Это расставание. Но такое, каким должно быть – икреннее, честное и с благодарностью за все, что было. Без ниток в будущее и обид. Видимо, это еще один сеанс. Бонусный, так сказать.

– Теперь у меня есть опыт экологичного расставания, – смеюсь в ответ.

– Тоже важная вещь, – соглашается она. Прощаемся. Уже собираюсь отключиться, но слышу ее голос:

– Адель?

– Да?

– У тебя акцент.

– Я работаю над ним, – действительно, сейчас он почти незаметный, но я все равно слышу, что речь местных едва уловимо отличается от моей. Только как она это поняла?

– Не этот. На русском.

– Что?

– Французский акцент. Когда говоришь по-русски. Мне просто показалось, что тебе важно будет это услышать.

– Да, конечно. Спасибо.

– Вот теперь прощай.

– Прощай, – и нажимаю отбой.

Сажусь на диван. Почему Оливия решила, что гостям удобнее будет спать на диване, а не кровати? Глупая мысль сейчас. Просто не хочу думать о том, что происходит. Не понимаю этого. Нельзя же забыть родной язык за месяц? Да хоть за полгода! Нельзя приобрести акцент за такой короткий срок. Или можно? Это слишком странно.

Но ясно понимаю одно – через Анну судьба снова дает мне зацепку, с помощью которой смогу понять себя. У меня акцент. Видимо, назад дороги нет. Вчера еще была, теперь – нет. И это нужно принять.

Возвращаюсь к шитью.

Глава 10

– Адель, прекрасно выглядишь, – обнимает Сибилл.

– И ты тоже, – изображаем поцелуи в щеки, стараясь не испачкать друг друга помадой. Садимся за барную стойку.

– А где Марк? – спрашивает она Люси, которая как раз убирает посуду после очередной группы туристов.

– В банке. Не волнуйся, к вечеру вернется, – отвечает она. – Капучино и буше?

– Да, каждой, – соглашаюсь я. И возвращаюсь к Сибилл. – А что будет вечером?

– Ты что делаешь в соцсетях? – не очень понимаю, как это относится к делу.

– Отвечаю на сообщения, иногда проверяю страницы клиентов перед сделками. А что?

– А то, что я пишу у себя обо всех выступлениях своих и знакомых, которые здесь проходят. И анонсы тоже.

– Читаешь сегодня?

– Да. Обещаю, тебя трогать не буду, – смеется она. – Чем занимаешься?

– Вчера закончила пару проектов, чуть не проспала дедлайны. Видимо, нужно привыкать к новому темпу. Раньше могла сделать такой объем за пару дней – а сейчас так и подмывает прогуляться, выпить кофе, подняться к холму.

– А что с платьем?

– Я надеялась, что ты забыла, – признаюсь, пододвигая к себе чашку кофе и пирожное. – Закончила сегодня утром.

– Придешь сегодня в нем?

В этот момент делаю глоток. Кофе идет не в то горло. Хватаю салфетку и кашляю, кашляю, кашляю…

– Стукнуть?

Старательно качаю головой. Нет, вроде, проходит. Минуту сижу молча, просто дышу.

– Адель, все в порядке?

– Ага, – киваю, снова кашляю.

– Я вижу, – некоторое время сидим молча. – И все-таки, придешь сегодня в нем?

– Я не знаю, честно. Оно очень красивое. Но цвет, фасон – все такое непривычное. И не знаю, как получилось перешить. Вдруг оно выглядит ужасно?

– Хозяйка его видела?

– Оливия? Да, говорит, все отлично. Но все равно беспокоюсь.

– Давай так, – Сибилл буквально подпрыгивает на стуле от удовольствия. Видимо, в восторге от своей идеи. – Море все еще в силе?

– А как же! – о да, на следующих выходных мы собираемся к морю, праздновать день рождения Сибилл вместе с Марком и еще парой их друзей. Небольшой кемпинг, костры и гитары.

– Если придешь в платье – пока будем там, выполню любое желание. Если нет – ты мое. Идет?

– Сибилл, нам давно не пятнадцать.

– У тебя все желания закончились в пятнадцать? Серьезно? Как ты вообще живешь?

– Я не об этом, что за споры?

– Да брось ты! Это весело. Я придумаю какое-нибудь ну очень сложное задание, – пытается изобразить зловещую улыбку. Поднимаю руки.

– Ладно-ладно, сдаюсь, – протягиваю ладонь. – Значит, если приду сегодня в платье – любое желание? Готовься!

– Смелости не хватит, – подзадоривает Сибилл. Мы доедаем пирожные и, видя, как в дверь входит очередная группа туристов, быстро прощаемся с Люси. На улице какое-то время стоим на тротуаре, обсуждая приготовления к грядущей поездке. После чего расходимся, каждая в свою сторону.

Я стою перед зеркалом в том самом платье. Слишком насыщенный цвет. И с фасоном наверняка ошиблась. Зачем нужно было так перекраивать лиф? Поднимаю руки и застегиваю пуговичку сзади на шее. Ткань идеально прилегает к коже – плотно, но не удушающе. Немного экстравагантный верх компенсирует струящийся шелк юбки, чуть прикрывающий колени. Сюда нужны особые туфли. Оглядываю шкаф и понимаю, что ничего подходящего нет. Но Сибилл раззадорила меня. Сдаваться теперь только из-за того, что оказывается, я стесняюсь неприкрытых плеч или у меня не нашлось подходящих туфель, точно не стану.

Забираю волосы в пучок, уже собираюсь найти подходящие серьги, и понимаю – нет. Это не я. Элегантная, будто из фильмов с Одри Хепберн, но не я. Распускаю волосы обратно. Так гораздо лучше! Уже выглядит гораздо более расслабленно и естественно.

И тут понимаю – в этом моя ошибка. Мне настолько хочется выглядеть красиво, что невольно забываю, каково это – быть самой собой. Свободной и простой. Это просто очередной вечер в кафе, не нужно производить ни на кого впечатление. Да, это особое платье! Но этот день достаточно хорош, чтобы его надеть. Не нужно искусственно придавать значимость ни себе, ни образу, ни этому вечеру – для того, чтобы его надеть, не нужно ничего особенного. Нужно просто его надеть.

Возвращаюсь в спальню, открываю шкатулку – любимые тоненькие кольца, массивные золотистые серьги причудливой формы, ярко-алая помада и тушь. В прихожей надеваю бежевые босоножки на плоском ходу – с ними мы за это лето уже прошли столько, сколько ни с одними из их предшественников. И беру в пару сумку – круглую, из искусственной кожи, светло-бежевую с крупными золотыми пряжками по бокам.

Вот теперь в зеркале – я. Не незнакомка, а все та же девушка, с которой сегодня встречалась в кафе Сибилл, просто в другом платье. С минуту кручусь перед зеркалом, внимательно разглядывая себя со всех сторон. На мгновение проскакивает мысль, что чего-то не хватает. Буквально последнего штриха. Не для завершенности образа, а именно, чтобы образ окончательно соответствовал моему внутреннему видению. Но, в целом, все ярко и просто. И ни капли не стесняет. Оказывается, если не пытаться делать нечто только потому, что представляешь это правильным, получается именно правильно. Так, как должно быть. Лучшим образом.

Еще раз взбиваю волосы руками и спускаюсь к Оливии. Стучу в дверь.

– Открыто! – прохожу внутрь. – Буквально две минуты, и я готова.

– Хорошо, – отвечаю и прохожу внутрь. Здесь зеркало гораздо больше моего, неосознанно подхожу ближе и продолжаю себя рассматривать.

– Ты уверена, что это мое платье? – хозяйка выходит из спальни в своем любимом костюме цвета кофе с молоком.

– Да, оно самое. Думаете, стоит поменять? – начинаю беспокоиться и отхожу, показывая образ целиком.

– Определенно, – делает паузу, пока берет сумочку и обувает мюли. – Но не платье, а стиль мышления. Выглядишь потрясающе.

– Правда?

– Правда. А теперь идем, – Оливия слегка касается моих лопаток, будто подталкивая к выходу. Послушно иду следом.

На улице она рассказывает, что хотела бы представить меня своим друзьям. Удаленная работа – это чудесная вещь. Но из-за нее у меня здесь нет тех, кто мог бы помочь при необходимости. Да и вообще круг знакомств не сильно широкий. А поскольку отказываться я от нее не собираюсь, нужно использовать другие каналы.

– Понимаешь, – объясняет Оливия, уже за столиком в кафе, после того, как мы пообщались с некоторыми ее знакомыми, – у человека есть несколько типов устойчивости – физическая, социальная и психологическая. Это как табуретка на трех ножках – не будет одной, и уже не усидишь. Ты можешь не замечать одни ножки, думать о других, но должны быть все три.

– Кажется, понимаю. С Анной мы говорили о чем-то подобном. Сначала обеспечиваешь физическую устойчивость, потом разбираешься со своей головой, параллельно формируешь поддерживающее окружение.

– Ну вот видишь, значит, все говорю верно. Но я с первых дней вижу в тебе одну особенность – ты забываешь об этом самом окружении. Просто не вспоминаешь, что этому нужно уделять время и внимание, особенно на новом месте.

– Может, я просто интроверт, – чувствую, как внутри поднимается знакомый жар. Начинаю закипать. Хочется взять и рассказать все. О том, что можно общаться с сотнями людей и не иметь этой дурацкой третьей ножки. О том, что потраченное время того не стоит. Глаза жгут слезы.

– Может, – соглашается она. Я удивляюсь победе. Напрасно. – А может, ты просто испуганный экстраверт.

– Я не хочу продолжать этот разговор, – резко обрываю ее я. Нельзя ткнуть человека в толпу и сказать «все, общайся, сближайся». Мне нужно время. Просто время. Больше, чем пара месяцев. И того, что есть сейчас – достаточно.

– Чудесно выглядишь, – поднимаю голову. Парень принес салат и бокал вина.

– Спасибо, Марк, – улыбаюсь в ответ. Но тут до меня доходит. – А где моя порция?

– Понимаете, – он наклоняется скорее к Оливии, чем ко мне, – Сибилл попросила спрятать Адель подальше на время выступления. Она просто не будет смотреть в ту сторону, чтобы не повторилось то же, что в прошлый раз.

– А что было в прошлый раз?

– Оливия, – вмешиваюсь я, – все в порядке. Просто ее слова произвели на меня слишком большое впечатление. Раз она так сказала, будет лучше, если мы послушаем ее совет. Вы не в обиде?

– Чего только не придумают, лишь бы не сидеть со старухой, – с улыбкой кивает хозяйка.

– Оливия, как можно? – отзывается Марк и добавляет уже мне. – Иди за тот же столик. Сегодня моя очередь дежурить, буду весь вечер у стойки. Оставь место для Люси.

– Как скажете, месье, – открыто издеваюсь над его привычкой инструктировать меня. Он ничего не отвечает, но эта улыбка мне почему-то не нравится. Встаю с места – понимаю, что Сибилл права, мы зря выбрали центральный столик. Выглядит это бегство тоже как-то неловко.

– Ты все-таки его надела, – оборачиваюсь, к нам подходит поэтесса. Здоровается с Оливией, и предлагает отойти поболтать. Отходим к моему столику в углу.

– Оно потрясающее. И ты в нем просто волшебная, – в полголоса шепчет Сибилл. Затем добавляет. – Не думала, что все-таки решишься.

– То есть я решилась бросить все, и разом переехать в чужую страну, но не решусь надеть платье? Ты серьезно? – мне самой становится смешно. Понимаю, насколько нелепо то, что она действительно была близка к правде. После всех безумств, которые я натворила за этот год, бояться сходить в кафе в новом наряде!

– Серьезно? Ты чуть не умерла, когда я тебе это предложила! – мы обе смеемся, вспоминая инцидент с кофе.

– Ладно, мне пора идти готовиться. Поговорим потом, – Сибилл уходит к сцене, а я – за свой столик. Там уже стоят два пустых бокала и тарелки с салатами. Сажусь. Через минуту присоединяется Люси с бутылкой вина. Мы болтаем о том, как прошел день, о туристах, для которых наш город – лишь приятная и от чего-то обязательная остановка в путешествии по более значимым и популярным местам. Она рассказывает о том, как они с парнем планируют съездить к его родителям в Тулузу на этих выходных.

В какой-то момент замолкаем на полуслове – как в прошлый раз, Сибилл подходит к микрофону в абсолютной тишине. Скользит взглядом по присутствующим. Начинает говорить. Единственное отличие – в этот раз она не смотрит в нашу сторону. И будто магия ее голоса не действует в этом укромном уголке – можно видеть, как она цепляет и держит остальной зал, как люди слегка наклоняются вперед или, наоборот, отстраняются, под ее взглядом. И со стороны это увлекательное зрелище – сеанс магии и гипноза.

Когда вечер заканчивается, я подхожу попрощаться с Оливией – решила еще немного посидеть здесь.

– Как хочешь, – улыбается Оливия. В этот момент к нам подходят попрощаться завсегдатаи этого места – та самая пожилая пара. Они прощаются с хозяйкой, затем со мной, и тут женщина обращает внимание на мой вид.

– Красивое платье. У Оливии раньше было похожего цвета. Только гораздо скромнее. Но сейчас другие нравы. Тебе идет, – я благодарю, а сама, как только они отходят, спрашиваю у хозяйки:

– Это точно был комплемент?

– Да. Токсичная особа. Но если даже она сказала, что хорошо, значит, тебе и правда хорошо.

– Мне показалось это странным, – продолжила я, забирала пустой поднос у Люси и начинаю складывать на него посуду. – Она помнит все твои наряды?

– Не удивлюсь, если так, – глаза Оливии блестят, и мне почему-то не хочется продолжать этот разговор, который наверняка станет неловким.

Еще около получаса мы приводим в порядок кафе и болтаем. Марк снова провожает меня до дома – в этот раз мы решаем не петлять, у обоих был насыщенный день.

Глава 11

Солнце сияет ровно над головой. Вокруг – зеленые холмы и полоса шоссе перед глазами. Вдалеке виднеется яркий красно-белый домик. Будто игрушечный. Магазин. Можно будет наконец передохнуть. Оказалось, выдержать несколько часов в автомобиле не так просто. После аварии я не ездила на большие расстояния, а если и приходилось – накачивалась снотворным и предупреждала попутчиков, что устала. Да и по городу передвигаться проще, можно разглядывать здания и людей. А здесь чувствуешь свою крошечность по сравнению с миром. И почему-то это вызывает у меня тревогу.

Подъезжаем на стоянку у магазина. Через пару минут к нам присоединяется вторая часть компании. Открываю дверцу и вот она – долгожданная свобода.

– Замерзла? – отрицательно мотаю головой. Почему она спрашивает? Договариваемся, что я останусь здесь, а Сибилл возьмет и мне сэндвич и кофе. Ветрено. Шелестят деревья. Свистят птицы. Интересно, какие здесь птицы? В городе я видела только голубей. На море наверняка будут чайки.

Зубы болят. Чуть сжимаю двумя пальцами нижнюю челюсть – боль немного отпускает. Значит, это скулы сводит от того, как я их стискиваю. Пытаюсь расслабиться, но напряжение сковывает шею, плечи. На спине будто натягивается каждая мышца. До слез. Делаю пару шагов от машины, медленно вдыхаю. Выдыхаю. Стараюсь не думать ни о чем, кроме дыхания. Все в порядке. Марк – хороший водитель, трасса ровная и пустая. Мы только подъезжаем к серпантину. И тоннелей не было. Со мной все в порядке. Я в безопасности.

Но внушение не работает – эти слова должны были быть убедительными, но вместо уверенности и спокойствия я чувствую только растерянность и тревогу. Ну почему именно сейчас, когда все так хорошо? Почему?

Пара парней из второй машины вышли из магазина, достали пачку сигарет на всех, затянулись.

– Иди сюда, – машет один из них.

– Я не курю, – качаю головой я. Он не отстает и зовет подойти к ним. Что я должна сказать? Что у меня паническая атака и ноги просто не слушают мозг и не переставляются? Это? Он выбрасывает сигарету и подходит ко мне.

– Совсем хреново?

– Не то слово, – спорить бесполезно.

– Давно такая?

– Раньше так сильно не было. Но я на авто не путешествовала – электрички, поезда, самолеты.

– А с чего началось?

– Авария, пять лет назад.

Какое-то время он просто стоит рядом. Затем открывает бутылку минералки и протягивает мне. Отказываюсь. Лучше дождусь кофе. Пьет сам, закрывает бутылку. Но от одного его присутствия мне становится спокойно. Будто то, что рядом есть другой человек, возвращает меня к жизни. В реальность. Где светит солнце, дует ветер, я еду на лучший кемпинг в своей жизни в удивительной компании.

Смех подкатывает резко, волной. Секунду назад не было, сейчас не могу сдержать фырканье, а уже через пару минут – хохочу в голос. Истерически, повизгивая. Он все так же спокойно стоит рядом. Затем подходит, слегка приобнимает за плечи и доводит до машины. Облокачиваюсь на нее. Смех потихоньку начинает стихать. Продолжаю хихикать, но скорее по инерции.

– Чем ты ее так насмешил? – Сибилл подает стаканчик с кофе. Открываю клапан на пластиковой крышке. Делаю глоток. Горячий.

– Видимо, бутылкой минералки, – усмехается новый знакомый.

– А если серьезно?

– А если серьезно, она у вас полуживая. Не заметили?

Марк останавливается рядом. В отличие от Сибилл, он знает о том, что со мной произошло. Но, видимо, тоже не подумал, что это может иметь хоть какое-то значение.

– Ну мне показалось, что она замерзла, – отзывается подруга. Подходит и кладет руку мне на лоб.

– У нее нервный тремор, Сиб, – обрывает ее парень. И обращается уже ко мне, – Успокоительное нужно?

– Сколько потом спать буду?

– Ты права, много. И с кофе мешать – идея так себе.

– Все равно спасибо. Если начнется опять, попрошу.

– Окей, если что, Сиб наберет, – он уходит к своей машине. Мы садимся в свою. Сибилл отдает мне сэндвич и просит объяснить, что происходит. Делать мне это не приходится – вместо меня отвечает Марк.

– Я вот только одного не могу понять, – выруливает он обратно на дорогу. – Ты могла раньше сказать?

– Если бы я знала, что это начнется, просто бы никуда не ехала.

– Я не об этом. Можешь открыть сэндвич? – беру его порцию, разворачиваю и протягиваю ему. – Спасибо. Нужно было сказать сейчас, когда началось.

– И что бы вы сделали?

– Не знаю, – пожимает плечами. – По крайней мере были бы готовы, что можешь закатить истерику.

– Я не закатывала истерик.

– Но могла. И та сцена на стоянке была впечатляющей.

– Кстати, кто это был?

– Амеди, – отвечает с заднего сидения Сибилл. – Он фотограф. Видит людей насквозь, так что снимки получаются просто потрясающие.

– Что насквозь, я заметила, – соглашаюсь с ней. Внимательно смотрю на дорогу. Как будто в случай чего смогу все исправить.

– Расслабься, я правда не слепой. И реакция нормальная, – в шутку толкает локтем Марк. – Хочешь, пустим Сибилл?

– За руль? Нет, веди ты.

– Тогда не забывай дышать, – соглашается он. Некоторое время едем в тишине. Жужжание мотора достает. Первой не выдерживает подруга:

– Мы можем о чем-нибудь поговорить?

– Например, о тебе. Рассказывай, – оборачиваюсь к ней.

– Что рассказывай?

– Все, начиная с детства, – подначивает Марк.

– Я серьезно вообще-то, – дуется Сибилл.

– Мы тоже, – киваю ей. – Когда ты начала писать стихи?

– Лет в пятнадцать, не раньше. Всегда удивлялась, когда слушала о поэтах, которые с детства что-то рифмуют. Только это была проза.

– Серьезно?

– Да, что-то вроде зарисовок в прозе на разные темы. Рассуждения, буквально на пару абзацев. Или эпизоды из жизни. Только никому не говори, я тогда зачитывалась О. Генри, хотела создавать нечто похожее – короткое, но с пронзительным и неожиданным сюжетом.

– И что же?

– Ничего не вышло. Я не сильна в изобретении сюжета. Зато уже в лицее выяснила, что неплохо управляюсь с рифмами. Потом увидела в сети курсы по трансовым техникам, меня они зацепили, а там уже открылась способность читать стихи чужих душ. Пафосно, да?

– Немного. А как пришла идея с концертами?

– Хотелось зарабатывать на жизнь тем, что люблю делать. Тем более, с общим бакалавриатом нужно было или продолжать образование, или брать жизнь в свои руки. Как видишь, я выбрала второй вариант. Начала гуглить, как заработать на стихах. Там и начиталась про творческие вечера и все такое, осталось найти подходящую площадку и организовать людей, чтобы было, что показывать, кроме моих стихов.

– Здорово, – улыбнулась я. – То есть, рулишь всем ты?

– Скорее, все рулят мной, – отмахнулась она. – Я у них что-то вроде администратора – организуй, отсними, привези, доставь…

– Бедная! – не удержался Марк.

– Отстань! Попробовал бы ты выстроить график двум десяткам «свободных художников».

– Вас двадцать?

– Больше. Двадцать – это те, кто зарабатывает преимущественно творчеством, ну и еще блогингом и фрилансом. Есть те, у кого нормальная работа, а по выходным они занимаются чем-то еще. У нас целая рок-группа офисных клерков есть!

– Вот это да!

– Ага, – отозвался Марк, взяв стакан кофе из подставки. – Особенно, когда они отменяют шоу в кафе. А ты два часа собирал эти стойки с инструментами.

– Я уже извинилась за тот случай, – пробубнила Сибилл.

– Это была ее первая неудача с концертами, – громким шепотом начал парень, делая вид, что рассказывает мне секрет. – Она тогда выступила сама, раз публика все равно собралась. А потом мы сидели до полуночи, пили и обсуждали, какой она никудышный организатор. Вот после этого и подружились.

– Ага. А я назло ему решила сделать все, чтобы наше сообщество работало.

– И справилась, – согласился он.

Всю поездку они развлекают меня рассказами о своей жизни, общих знакомых и местных легендах. В какой-то момент ловлю себя на мысли, что страх и напряжение растаяли – мне спокойно и весело с ними, и дорога больше не пугает. Как в том странном, изменившемся сне – я точно знаю, что все будет хорошо.

Мы подъезжаем к нужному месту ближе к вечеру. Мне не верится. Кажется, это все сон. Это шале с видом на море. Небольшой кемпинг? Мы все семеро разместились в нем одном! Сияющее голубизной небо. Сочная зелень деревьев.

– Парни пошли узнать, как тут дела с мангалом, – внесла чемодан Сибилл и села на свою кровать. – Я ночую с тобой, а они пусть сами распределяются, как хотят.