Наш пустой мир

Только когда я покинула отдел спортивных товаров, я поняла, что забыла взять рюкзак. Забегав по этажам, я наткнулась на рюкзаки в отделе гламурной женской одежды. Рюкзак был отвратительного розового оттенка – а-ля "вырви глаз" – с розовым же мультяшным котиком. Но зато он не был тяжёлым и обладал достаточным объёмом. Поэтому я его и схватила. В рюкзак, в том же отделе, я запихнула несколько кофточек, джинсы – спасибо, хоть нашлись не розовые и не обтягивающие – а также ещё одни кроссовки, ярко-красные, словно тревожный сигнал светофора. Ещё я запихнула внутрь пару маек и трусиков, стараясь выбирать не сверх сексуальное бельё. Не хотелось зомби лишний раз очаровывать.

Затем, пользуясь почти полным отсутствием людей, я решила отправиться в какое-нибудь кафе, чтобы разжиться припасами. Конечно, я могла пойти в продуктовый отдел супермаркета, но боялась, что там уже шарятся такие же «умники», как и я.

В кафе, расположенном на третьем этаже, находилась только одна девушка. Это была довольно привлекательная длинноногая шатенка с растерянным взглядом серо-синих глаз. Она стояла на месте и постоянно оглядывалась, явно не понимая, что ей делать и вздрагивая от любого резкого звука.

Кое-кто из самых «умных» принялся мародёрствовать. Такое впечатление, что большинство взрослых людей, не говоря уже о горячей молодёжи, всё жизнь мечтало о таком значимом событии, чтобы приняться за разбивание витрин, окон и посуды.

"Да, молодцы, давайте! Привлекайте больше зомби! И поорите погромче, чтобы они вас точно услышали".

Её открытый ноутбук стоял на столике, было ясно, что в первую очередь, когда началась вся это свистопляска, она залезла в Интернет, чтобы узнать новости.

"Едой поделишься?" – поинтересовалась я.

"Что вообще происходит?! Эти дикие объявления, статьи в сети, все убежали, даже мой начальник!" – начала кричать она, словно бы в ней что-то умерло, или, наоборот, возродилось. Подох здравый смысл, появилось безумие. По крайней мере, мне так показалось.

"Зомби апокалипсис, детка! Давай, не тупи, где тут чай, кофе, какая-то еда", – я подтолкнула её к стойке, за которую тут же и забралась. "Или я возьму всё сама".

Под моим контролем девушка запихнула в свою не слишком большую сумку какую-то еду и пакет сока. Я не слишком приглядывалась, занятая выбором продуктов для себя. Я взяла с собой несколько упаковок суши и пару пакетов сока. Кроме того, запахнула в рюкзак немного чая и кофе, а также маленькую упаковку рафинированного сахара.

"Бывай", – с этими словами я направилась к выходу.

"Я пойду домой… наверное", – девушка потащилась за мной, словно овца за пастушьей собакой. Я почти не обращала на неё внимания, раздумывая о том, стоит ли попытаться найти хоть какой-то нож, но я не верила, что он мне особенно пригодится. Насколько я знала о зомби – из фильмов, игр и книг – тех нельзя было подпускать слишком близко. А нож – это всё-таки не меч и не шпага, а оружие ближнего боя. И с ним ещё нужно уметь обращаться, а не то тебя им же и прирежут.

Пока я шла к выходу, я подумала о том, что и эти зомби могут заражать через кровь, ведь и ВИЧ передаётся таким путём.

Когда мы оказались возле выхода, я с ужасом заметила трёх зомби. Они кидались на людей, а те мешали друг другу, отталкивали один другого и даже буквально затаптывали. Моя невольная спутница кинулась помогать отцу, который попытался взгромоздить истерично вопящего и сопротивляющегося ребёнка лет четырёх на тележку с колёсами. Она помогла мужчине в этом нелёгком деле, а потом тот помчался, разогнав тележку до почти космической скорости. Моя спутница же оказалась мишенью двух зомби – мужчины и женщины. Те погнались за ней, а я рванула в сторону, решив, что каждый должен отвечать за свою глупость.

Когда я завернула за угол, то наткнулась на не менее жуткую картину: двое парней срывали одежду с беспомощно валяющейся на земле девушки. Та даже не сопротивлялась, я подумала, что она уже мёртвая. Впрочем, насильников это не остановило. В самый интересный момент девушка внезапно открыла глаза, зарычала и кинулась на них. Парни тот час же начали плакать и умолять их отпустить. Один даже обгадился. Девушка была сильнее, чем обычный человек. Я подумала, что её сила оказалась следствием господства низших инстинктов над угасшим интеллектом. Мне вспомнились фильмы про шизофреников или других психов, которых не могли удержать несколько санитаров, когда те бились в припадках.

Я поспешила удрать, пока внимание девушки не переключилось на меня. Мне пришло в голову осмотреть те магазины, в которые, по моему мнению, мог зайти Артур, а потом снова попытаться добраться до дома. Что я ещё могла сделать в этом обезумевшем мире?

* * *

Я с трудом встала, стараясь справиться с водопадом воспоминаний. Они были такими яркими, словно бы я одновременно жила в прошлом и настоящем, в двух параллельных мирах.

Я нашла пластиковый таз на кухне, с помощью кружки кое-как набрала в него воды и помылась, корчась, словно в судорогах, от холодной воды.

Затем натянула одежду, выбрав в грязном до безобразия рюкзаке более-менее чистое бельё. Мне показалось разумным снова обыскать помещение, и я была вознаграждена пакетом сухого собачьего корма с рисунком жизнерадостного коричневого пса, вывалившего язык. Не став привередничать, я его распечатала, часть пересыпала в кулёк и положила в рюкзак, который уже почти ничем не напоминал ту самую гламурную хрень, которая когда-то так действовала мне на нервы.

Накладной розовый котик, к которому я уже почти привыкла, уже давно отвалился, а ярко-розовый цвет превратился в блекло-серо-розоватый.

Набрав воды в кружку, я уселась на кровать и позавтракала сухим кормом для собак. Кстати, довольно вкусно. Если очень голодная, то тебе всё вкусно.

После импровизированного завтрака я застыла на месте, ощущая безумную усталость. Воспоминания снова вращались в мозгу, словно медленные карусели на какой-нибудь ярмарке.

Эти воспоминания были дороги для меня, так как позволяли хотя бы мысленно вернуться в то время, когда я ещё надеялась на то, что Артур жив. Конечно, я и сейчас не собираюсь верить в его смерть, так как иначе у меня просто не останется цели в жизни.

Возвращаться к родным я не хочу, даже если они остались живы. Моей семьёй стал Артур с первого мгновения, когда я увидела его в Интернете. И больше всего на свете я хочу снова быть с ним, держать его в объятиях, целовать и говорить о своих чувствах, даже если он в этот момент будет спать. Лишь бы он был жив!

Прокручивая в голове воспоминания прошлого, я словно бы делаю шаги к любимому человеку, приближаюсь к нему, могу даже мысленно до него дотронуться, утешить, поддержать.

И я снова погрузилась в прошлое, словно нырнула в тёмную, мутную воду грязного озера.

Тот первый день наступления Конца Света, как мне казалось, длился и длился, превращаясь в изощрённую пытку. Я вспоминаю обрывки самых ярких моментов, которые ослепляют, словно свет фонаря, направленный в лицо.

В непонятно по какой причине работающем магазине компьютерной техники, я попросила у продавца дать мне мобильный и какой-нибудь пакет для связи.

Когда он потребовал деньги, я рассмеялась ему в лицо и предложила придумать хотя бы одну возможность использовать деньги во время зомби апокалипсиса. Кроме глубокомысленного нахождения в кустах по естественной надобности, конечно.

Медленно кивнув, молодой парень позволил мне выбрать мобилку, а сам не спеша положил перед собой самый крутой – я так думаю – ноутбук, а также сумку к нему. Он предложил и мне взять ноут, но я отказалась.

Для меня было важно запихнуть в рюкзак немного одежды и как можно больше припасов, а ноутбук бы только напрасно занимал место, даже нетбук. Кроме того, если бы я где-то увлеклась компьютерными играми или чтением электронных книг, то точно могла бы стать лёгкой добычей зомби.

Да уж, я считаю, что многие люди смогли выжить благодаря тому, что их электронные гаджеты быстро разрядились, а подзарядить их было негде. Иначе они так и попадали бы в лапы зомби, со своей привычкой ходить в наушниках, в которых играла громкая музыка, и шпилить в телефонах, планшетах и нетбуках.

Молодая женщина тянула домой капризничающую девочку с перевязанной рукой, а какой-то мужчина прицепился к ним, требуя показать рану, чтобы он мог убедиться, что девочка не станет зомби. "А то я её убью прямо сейчас!" – угрожал он матери. Я не стала ждать окончания этого эпизода и привычно смылась, радуясь тому, что всю жизнь занималась бегом. Я так и не стала профессиональной спортсменкой, так как бесплатные спортивные секции совдепа остались в далёком прошлом, а лишних денег у моих родителей никогда не было. Поэтому мне оставалось бегать для своего удовольствия и сохранения фигуры.

Слепой престарелый мужчина тыкался в стены, зовя свою жену и пытаясь узнать у прохожих, что происходит, но те только отталкивали его или, в лучшем случае, не обращали внимания. Я взяла камень поувесистее и изо всех сил ударила мужчину сзади по голове. Нет, не из жестокости, из жалости. Потом я помню, как села рядом с трупом на корточки и впервые горько зарыдала, стараясь не издавать лишних звуков, задыхаясь от боли и в лёгких, и в душе. В тот момент мне тоже хотелось, чтобы кто-то подарил мне мгновенную смерть.

Ещё один эпизод тревожит душу и пробуждается в памяти, словно ярко раскрашенная картина. Я вспоминаю, как иду мимо детского сада, на территории которого за совсем маленькими детьми гоняется трое зомбарей, а воспитательница валяется на земле мёртвой куклой, уставившись в пространство полным укоризны и боли взглядом. Тогда я не выдержала, схватила какую-то палку – не знаю, откуда она взялась, явно кто-то нёс с собой, а потом потерял или выбросил, когда обзавёлся более крутым оружием – и от души вдарила ближайшего зомби по спине.

Затем била ещё и ещё, не давая им к себе приблизиться, стараясь, чтобы они меня не окружили. Потом я попыталась как-то донести до малышей информацию о том, что происходит, посоветовала им запереться в какой-нибудь комнате, а ещё лучше, на кухне, где есть еда и вода.

Не знаю, что с ними стало дальше, так как я продолжила проверять магазины техники, надеясь в каком-нибудь из них встретиться с Артуром.

Новый мобильный, как ни странно, работал, но до самого главного человека в своей жизни, я так и не смогла дозвониться. Я позвонила на свою старую квартиру, и сестра рассказала, что их куда-то эвакуируют, на какую-то военную базу. Больше я с ними не общалась и дозвониться не могла.

* * *

Меня начало буквально колотить от озноба. Каждый раз, когда я заболевала за последние три года жалкого существования, я начинала бояться, что меня укусили. И в этот раз я снова скинула одежду и начала осматривать своё тело с болезненной, почти параноидальной внимательностью. Потом я оделась, когда точно убедилась, что никаких следов укусов нет – и быть не может.

Несмотря на то, что зомби действительно вроде как сильнее обычных людей, двигаются они не слишком быстро: путаются в ногах, начинают застревать во всём, в чём только можно застревать – например, в стенах и в дверных проёмах. Прямо как примитивные боты в компьютерных играх жанра хоррор. Поэтому даже спринт через кустарники и между деревьями может здорово их задержать и озадачить, чем я и научилась пользоваться. По этой причине, а не из-за своего супергероизма, я никому из них ещё не попалась на зуб.

Одевшись, я легла в постель, которую уже почти могла называть своей, ощущая, как усталость сковывает мышцы, как всё тело начинает болеть. Я погрузилась в мрачный кошмар, в котором убегала от толп зомби, которые выскакивали на меня буквально изо всех щелей. Эта воображаемая погоня выматывала меня почти как настоящая.

В полубреду я встала и достала из рюкзака пакетики с лекарством от простуды. Воду я пошла набирать в ванной комнате. Набрать воды в чашку я смогла, но мыться в страшной даже на вид ванне было совершенно невозможно, так как даже с порога я заметила, что трубы поржавели, а некоторые так вообще то ли отвалились сами, то ли были кем-то выдернуты "с корнем".

Через пару минут, когда я выпила лекарство от простуды, мне приснилось, что я снова отправилась в ванную комнату, но там, в сидячей ванной, с видом коронованного повелителя, восседал труп, залитый вместо воды кровью.

Из-под кровавой пелены доносился едва слышный шёпот, под водой кто-то или что-то шевелилось. Я резко дёрнулась, чтобы отскочить – и проснулась. Приподняв слишком тяжёлую и горячую голову, я осмотрелась. Ничего страшного вроде бы не происходило, но дверь в ванную была приоткрыта. Я не могла вспомнить, закрывала я её или нет, но остановилась на мысли, что просто забыла прикрыть.

Несмотря на лекарство, срок годности которого я так и не посмотрела, мне стало так плохо, что я подумала о том, что сдохну тут, как выброшенная на улицу домашняя собака, совершенно не приспособленная к жизни.

Я снова погрузилась в кошмарные сны, словно в глубокую воду без акваланга. Во сне я блуждала в каких-то подземельях, хлюпая по колено в воде, лихо отстреливая зомби с помощью удивительно мощного оружия.

Неожиданно сон изменился, стал не таким тревожным. Во сне я снова отправилась с Артуром на очередную вечеринку-презентацию, куда его регулярно приглашали в качестве журналиста. Часто он использовал эти встречи, чтобы поднять популярность своего блога, но его начальство не возражало, так как на своём веб-сайте он поставил ссылку на Интернет-журнал, в котором плодотворно трудился.

На этой вечеринке смуглые восточные девы в ярко сверкающих розовых нарядах и с конусообразными головными уборами танцевали, улыбались, завлекая гостей в зал. Сперва я подумала, что они тайки, но Артур сообщил, что эти девушки из Вьетнама. В этот вечер нас пригласил на презентацию ведущий новой программы, готовый на всё ради поднятия рейтинга. Арендованный зал размещался возле кинотеатра в новеньком торговом центре, обширном, словно целый мир.

Я с лёгкой улыбкой наблюдала как люди, которые пришли в этот торговый центр посмотреть кино, постепенно стекаются в этот зал и даже без всякого стеснения лакомятся закусками, выставленными на столиках. Я показала глазами Артуру на парочку таких "вольных птиц", и он рассмеялся.

"Обязательно упомяну об этом в блоге, пусть Гриша не обижается", – заметил он и подвёл меня к тому самому Григорию – молодому вихрастому парню, который и являлся гвоздём и главным героем мероприятия.

Гриша, который, как оказалось, был шапочно знаком с моим любимым, охотно дал ему интервью на камеру, а затем отправился покорять других журналистов, стараясь успеть засветиться в как можно большем количестве изданий и телепрограмм, пока прекрасные нимфы из Вьетнама развлекали гостей танцами на импровизированной сцене.

Затем нас пригласили в кинозал, где продемонстрировали одну из передач Григория, в которой тот смело покорял Вьетнам, участвовал в местных петушиных боях (естественно, не в качестве петуха), а потом ловил ночью с каким-то полубандитом змей с помощью специального электрошокера, пробовал запрещённый из-за птичьего гриппа суп из утиной крови, учился переходить оживлённую трассу с полным отсутствием правил дорожного движения и огромным количеством хаотично передвигающихся мотобайков и т. д.

Когда Григорий снова появился перед зрителями на фоне потухшего экрана и пригласил в то самое кафе угоститься фуршетом с шампанским, я ощутила нарастающее беспокойство.

"Артур, может пойдём сразу домой? Мне не хочется идти в то кафе. У меня дурное предчувствие", – зашептала я ему на ухо.

"Боишься появления моих фанаток?" – поддразнил он меня, поцеловав в мочку уха. "Не бойся, я не дам тебя в обиду", – с этими словами он потянул меня к выходу.

Когда мы приблизились к залу, я отметила, что у девушек в розовом, стоявших возле входа, атласные платья залиты кровью, а их лица – одновременно застывшие и хищные. Мы прошли мимо них, причём, Артур улыбался, явно ничего не заметив. В зале играла зажигательная музыка, а представители телевидения и прессы танцевали с бокалами и тарелками в руках. Точнее, они нелепо дёргались, словно марионетки на оборванных ниточках, так как были мертвы.

В зале плясали зомби, и я чувствовала, что они вот-вот кинутся на нас.

Я снова проснулась с беззвучным криком на сухих губах.

* * *

Я провалялась в постели ещё несколько дней. Когда температура поднималась в заоблачные выси, я, кажется, жалким шёпотом звала Артура и маму, а ещё спорила с сестрой, доказывая, что она должна бросить "этого идиота" и найти себе миллионера на белом Мерседесе. Ванную комнату убежища в своих снах я упорно населяла различными монстрами и жутко орущими зомби. Дошло до того, что, даже когда я не спала, мне было страшно туда зайти. Собственно говоря, делать мне там было нечего, вот я и не заходила. А помыться всегда можно было в пластиковом тазу на кухне. Когда набранная в него холодная вода становилась комнатной температуры.

Когда я пришла в себя, то опять помылась, используя тот же самый тазик и кружку, которая пригодилась мне не один раз, для самых разных надобностей. В рюкзаке у меня лежал пластмассовый стаканчик, который можно было собирать и разбирать. Неплохая вещь, занимает совсем немного места, но с течением времени начинает протекать.

Забрав с собой остатки собачьего корма, я направилась прочь из убежища, не забыв про палку, которая много раз спасала мою жизнь. Да, это был мой единственный рыцарь в сверкающих доспехах. Несмотря на то, что иногда я даже пыталась её помыть, она была почти чёрной от крови.

Всегда так тяжело покидать очередное более-менее безопасное место! Сразу накатывает слабость, появляется страх, особенно остро ощущаешь собственную беспомощность. Возможно, подобные ощущения испытывает младенец, когда рождается. Не знаю, я себя не помню в этом возрасте.

Окружающий мир враждебно смыкается вокруг меня, и мне отовсюду чудится неясный шёпот, чьи-то шаги и даже звуки выстрелов. Впрочем, наваждение через некоторое время проходит. Я закрываю дверь на замок и вешаю ключ на тот же самый гвоздик. Делаю первые неуверенные шаги, словно ребёнок, который только-только научился ходить. Руки и ноги дрожат, окружающий мир плывёт перед глазами.

Наверное, если бы не мои чувства к Артуру, я бы, скорее всего, забилась в какое-нибудь "тайное место", забаррикадировалась там, а потом и сдохла от жажды и голода. Но зато до самого конца сохраняла бы иллюзию безопасности.

Или попыталась отсидеться в метро, а потом станция обвалилась бы мне на голову. Или крысы сожрали бы. Или те, кто спустился туда раньше. Я всегда знала, что метро – это страшное место. Особенно, если там находится либо взрывчатка на пару с террористом-смертником, либо зомби.

Я и сама не знала, куда иду. Конечно, если бы я могла просто взять мобильный и позвонить Артуру, как я это обычно делала, всё было бы иначе, но, увы, мобильной связи не было. Также за три года я успела побывать в почти всех квартирах и домах наших общих знакомых, но на месте оказалась только одна семья. Они закрылись в квартире на две бронедвери, а также заставили окна шкафами, выходили на улицу очень редко, чтобы добыть еды и воды. Припасами, разумеется, делиться не стали, но сообщили, что Артура ни разу не видели "с тех самых пор". Других идей, где он может скрываться, у меня не было.

Однако в моей памяти все эти годы время от времени всплывало воспоминание о фильме, который одинаково нравился и мне, и Артуру. В этой киноленте главная героиня положила письмо в страницы книги, которая потом курсировала по всему городу, пока случайно не оказалась в руках мужчины, который её любил. Таким образом, героиня убедилась, что они действительно предназначены друг для друга самой судьбой. И я верила, отчаянно верила, что однажды мы с Артуром просто «случайно» встретимся и останемся вместе навсегда. На что я ещё могла надеяться?

Ну, да, была ещё надежда, что когда-нибудь этот кошмар закончится, и тогда, когда нормальная, обыденная жизнь будет восстановлена, я смогу его найти по официальным каналам. В любом случае, я должна жить дальше, жить, чтобы не случилось, переступать через других людей или использовать их, чтобы только иметь возможность однажды снова увидеть такое красивое лицо Артура… Его светлую улыбку и лучистые голубые глаза.

Кроме того, я хочу соответствовать своему имени – Надежда.

А надежда умирает последней.

Стоявший посреди улицы парень выглядел необычно. Сперва я даже приняла его за какой-нибудь манекен, который поставил выживший с чёрным чувством юмора. Кажется, я видела подобную ситуацию в фильме "Я – легенда". Интересно, что в отличие от темнокожего доктора в этой киноленте, я вовсе не скучала по другим людям, только по Артуру, и, иногда, по своей семье.

Время от времени в моих снах, кроме кошмаров, я видела идеальное воплощение моей семьи, те картинки, которые можно лицезреть только в кино или на страничках глянцевых журналов.

В некоторые моменты этих страшных и странных трёх лет, я думала о том, что моё детство и юность могли быть куда более счастливыми, если бы члены моей семьи действительно любили друг друга, уделяли немного больше внимания, были немного более тактичными и заботливыми.

Дело ведь даже не в деньгах, так как я видела и такие семьи, в которых не имелось больших доходов, но которые больше трудились и рационально тратили свои средства, ориентируясь на нужды каждого в этой семье.

Казалось бы, так просто… Но иногда даже такие изменения могли бы кардинально повлиять на судьбу. Много подобных знакомых, которые жили куда более счастливо, чем, я уверена, даже миллионеры, было у Артура.

Сам он не любил откладывать деньги на будущее, а также даже думать о том, что будет через десять или двадцать лет, но умело распоряжался теми средствами, которые у него были. Я по своей инициативе стала его пресс-секретарём – или кем-то вроде этого. Причём, я очень серьёзно отнеслась к своим обязанностям и даже закончила курсы секретарей, которые смогла бесплатно «выцепить» в службе занятости.

Сначала Артур весело смеялся, когда я впервые приступила к своей «работе», но потом даже поблагодарил меня и подарил золотую подвеску на цепочку в виде изящного золотого ключика. Я до сих пор ношу это украшение и в особенно тяжёлые моменты дотрагиваюсь до него.

"Это ключ от самого сложного в мире устройства, моего загадочного мозга", – пафосно и весело заметил Артур, когда вручал подарок на День Святого Валентина.

Этот подарок имел для меня такое же значение, какое для многих имеет только обручальное кольцо. Пусть он говорил про мозг, а не сердце, я поняла скрытый смысл его слов.

Мы ведь действительно были с ним обручены, хотя Артур не заговаривал о женитьбе. Но я никогда не клянчила, не пыталась тайком забеременеть или как-то иначе на него надавить, хотя мама с сестрой в один голос твердили, когда я им изредка звонила, что я должна "хватать и тащить!".

Для меня любовь – это как огромная бабочка, которую нельзя вот так вот взять и схватить грубыми пальцами, иначе она больше никогда не сможет летать, а на пальцах останется лишь сверкающая пыль – пыльца разорванных крылышек.

В реальность я вернулась мгновенно, когда парень, которого я приняла за манекен, сделал ко мне несколько осторожных шагов.

– Привет! – радостно воскликнул он, приблизившись. – Хочешь, сходим в кино?

Мне это предложение напомнило о многочисленных преступлениях по отношению к представительницам слабого пола, начинающихся с такого рода предложений: сесть в машину, пойти к нему домой, чтобы посмотреть телек, отправиться в гости к друзьям и т. д.

Естественно, что я отнеслась к его словам с настороженностью. Впрочем, несмотря на обманчиво хрупкую фигуру, я с детства приучилась больно бить парней. Родители, занятые выяснением отношений друг с другом, даже и не подумали внушить мне обычного рода комплексы, что, де, "настоящей леди" нельзя бить мальчиков! Это мальчики могут бить тебя, а ты должна лишь молчать и плакать. А ещё верить, что эти избиения и таскания за волосы являются очень приятным знаком внимания, которым ты должна гордиться.

За эти три года я и побила, и даже убила некоторое количество существ мужского пола – и мёртвых, и живых. По этой причине я не так уж сильно испугалась парня-манекена.

– Что, неужели у тебя дома работает телевизор? – издевательски заметила я. Говорила я привычно тихо.

– Нет, – он мотнул головой. – Здесь кинотеатр недалеко, я там когда-то подрабатывал, могу поставить тебе интересный фильм. Там хранится парочка кассет и нет зомби. Хочешь?

Подумав, я кивнула. Я ему не доверяла, конечно, но пока что он вёл себя спокойно, не пытался сразу на меня наброситься. Немного нервировали только его странно блестящие серые глаза и отсутствующее выражение лица. Создавалось впечатление, что он, как и я, существует сразу в нескольких мирах.

* * *

Парень радостно затрусил по улице, словно пёс, нашедшей хозяйку. Разве что хвостом не вилял, и то, только потому, что у юноши его не было.