Коварство потаённых

Алиса Макарова

Коварство потаённых

Проклятие Прибрежной

Глава 1. Болото

Дышать было тяжело. Болотные испарения поднимались над чернильной гладью воды и зловонным маревом нависали над пустошью. Едкий запах пропитывал рубашку, проникал в нос, глаза, уши, протекал во все поры. Временами Гарву казалось, что даже во рту он ощущает тошнотворный гнилостный привкус.

«Повезло же этому отбросу!» – пронеслось в голове, и он злобно поглядел в спину весело шлепавшему впереди ивашке.

Созданные Первыми Колдунами на Заре Времен с единственной целью охотиться на людей, ивашки чуяли только запах Прибрежных. Их обоняние, пропитанное черными чарами, отсекало все остальные ароматы как несущественные, и только ненасытная жажда крови гнала их вперед. Хоть ивашки и считались примитивными существами, ведомыми лишь животными инстинктами, в эту минуту Гарв завидовал им.

Шел уже третий час, как они пробирались сквозь Топь, а до рассвета оставалось пройти еще столько же. Единственным, хотя и слабым, утешением для Гарва была предстоящая охота. Если бы еще он мог хоть как-то притупить этот запах!

Совершенно нечувствительный к смраду, ивашка быстро перебирал своими длинными тростинками ног. Он знал эти места и уверенно выбирал дорогу посуше меж пушистых зеленых кочек.

Покрытые ковром изо мха и усыпанные флуоресцентными грибами, они светились в темноте, испуская по-домашнему уютное оранжевое сияние. Прислушавшись, можно было даже различить негромкое потрескивание, как в камине у домашнего очага. Но эта приветливость была обманчива. Стоило лишь оступиться и угодить подошвой на податливую мшистую поверхность, как сперва ощущалось приятное тепло, а потом нога начинала гореть, будто в огне. Кожа краснела и вспучивалась пузырями, которые надувались все больше и больше, достигая размеров налитой сливы, и через несколько дней лопались, извергая сочащуюся зеленоватую гнойную жижу со спорами и оставляя после себя глубокие багровые рубцы. Так размножались дьявольские грибы.

Поэтому-то Гарву и нужен был ивашка. Похожий со стороны на огромную косиножку, не делая ни одного неверного шага, он вел Гарва к той самой деревне, где, как он утверждал, на днях и видел Прибрежную. Конечно, верить его словам было последним делом. Коварство и хитрость ивашек не знали границ. Движимые неутолимой жаждой, они в любой момент могли предать и воткнуть нож ему в спину, чтобы потом сдать пленного Гарва какой-нибудь окрестной ведьме в обмен на склянку Прибрежной крови.

Будь его воля, Гарв в жизни бы не связался с таким отребьем, но сейчас выбора не было. Месяц Полной Луны близился к концу, и через четыре дня отпущенное ему время истекало. В голове вновь зазвучал визгливый голос, сквозь гул и треск огня выкрикивавший слова проклятия: «Лишь та принесет тебе дитя, в чьих вена течет кровь Первой Прибрежной, и Полная Луна соединит вас, а иначе род твой прервется навеки!»

Ровно через четыре ночи Полная Луна пересекала Рубеж, уступая место на небе Пяти Месяцам. Это означало, что следующий шанс зачать наследника откладывался еще на полсотни лет. На самом деле Гарв никогда до конца не верил в правдивость предсказания. На протяжении всех этих лет он лишь посмеивался над решимостью отца, уважаемого всеми старосты в их деревне. Каждого путника, кто проходил через те места, отец неизменно тащил к себе в дом, где усаживал за стол, предлагая отобедать, и подробно расспрашивал, не слыхал ли тот о появлении Прибрежных. Такое маниакальное упорство во что бы то ни стало снять проклятие и отыскать ту, что спасет весь его род от угасания, вызывало у Гарва улыбку, которая с годами переросла в раздражение. Сам он уже давно смирился с тем, что станет последним из рода. Та ведьма, которую они загнали в пещерах и сожгли на костре, оказалась права. Если бы Гарв составил в ряд всех юных дев, зрелых селянок и почтенных деревенских матрон, которых он перебрал, пытаясь получить долгожданного наследника, их можно было бы использовать как частокол, окружив всю долину. Вот и в этот поход он отправился, лишь когда отец заставил его дать клятву на крови, что Гарв сделает все возможное, чтобы проверить слух и привести в дом Прибрежную.

Он не признался бы в этом и самому себе, но в самом отдаленном уголке его сознания теплился огонек томящейся надежды, тоненьким голоском звеневший: «А вдруг?»

Та ведьма и впрямь была сильна. Они выследили логово и гнали ее три дня, а когда зажали в кольцо у горной пещеры, она дралась за жизнь как дикая кошка, насквозь проткнув острой железной спицей его брата и чуть не выцарапав острыми когтями глаза самому Гарву. Уже стоя на костре, она не молила о пощаде, не заклинала небеса помочь ей, а, впившись бездонными черными глазами прямо в окровавленное лицо Гарва, сквозь пляшущие на ветру всполохи пламени сверлила его взглядом и хохотала.

Глава 2. Прибрежная

Деревня лежала на краю пропасти. Аккуратные хижины располагались одна за другой строго вдоль кромки обрыва. Освещенная солнцем, вдали шумела река, бурлящим водопадом низвергаясь в то самое ущелье, на дно которого с высоты спускались вырубленные в скалах каменные ступени. Прибрежные всегда селились у воды. Быстрый поток в случае внезапного нападения позволял им за считанные минуты запрыгнуть на плоты и умчаться прочь от смертельной опасности.

Для остальных селян Прибрежные были кем-то вроде жрецов. Они жили в согласии с природой, занимались сбором трав и наблюдением за звездами, и отрицали всякое насилие. Ходили слухи, что на Заре Времен они получили силы целительства, взамен лишившись возможности причинять физический вред. Даже в случае непосредственной угрозы жизни, стоя с оружием в руках, Прибрежные не могли воспользоваться им, чтобы хотя бы ранить врага. Руки не слушались их, и они становилась легкой добычей для окрестных общин.

В былые времена набеги были обычным делом. Используя ивашек, чтобы выследить поселение Прибрежных, селяне не стеснялись нападать даже днем. Мужчин уводили, чтобы они работали на полях, а женщин – чтобы смотрели за детьми и делали всю грязную работу по дому. За каждого такого работника на ярмарке можно было выручить целый золотой. Но больше всего ценились девушки. Прибрежные всегда славились красивыми дочерьми, которых охотно брали в плен, чтобы потом за мешок золотых монет продать на той же ярмарке колдунам-чернокнижникам. Будучи знатоками темной магии, те опаивали их зельем, подавляющим всякое сопротивление воли, и преподносили в дар местным князьям.

Скрываясь от набегов, Прибрежные уходили все дальше, отыскивая укромные уголки в горах, куда было трудно добраться. Здесь же спасением им служила сама пропасть. В самом узком месте через нее была перекинута доска, достаточно широкая для того, чтобы быстро перебежать по ней на ту сторону, и достаточно легкая, чтобы, оказавшись в безопасности на другом краю, одним движением столкнуть ее вниз.

Скрытый в расщелине меж двух гигантских камней, Гарв наблюдал за деревней, высматривая какую-нибудь девушку, как вдруг что-то просвистело мимо него и воткнулось в крышу ближайшей хижины. Послышалось непонятное шуршание, раздался хлопок, и соломенная крыша занялась огнем. За ней вспыхнула соседняя хижина, еще две поодаль, загорелось и сено в телеге, оставленной посреди двора. Испуганные люди начали выбегать из дверей, ища убежище под градом пылающих стрел. Многие бросились навстречу Гарву. Справа от него послышался разрозненный топот сотен ног и бессвязные крики. Высунувшись из-за камня и глянув в ту сторону, он увидел бегущую толпу ивашек, машущих кривыми мечами и на ходу ловко стреляющих из лука. Выругавшись про себя, Гарв проклял предателя ивашку. Напав вчера на след одинокого Прибрежного, который и привел их в эту деревню, он видимо решил, что вознаграждение, заплаченное Гарвом, недостаточно велико, и кинул клич своим сородичам, чтобы те подоспели на помощь. Ясно было одно: ивашки хотели разорить деревню, пленив и продав всех ее жителей.

Медлить было нельзя. Убедившись, что его никто не видит, Гарв покинул укрытие и, пригнувшись, размашистыми шагами побежал к ближайшей хижине. Крепко сжимая в руке меч, он завернул за угол, как вдруг в него внезапно врезалось какое-то тело. На секунду отпрянув от неожиданности, он быстро схватил чужую руку, дернул к себе и окаменел. Пара испуганных девичьих глаз смотрела на него из-под накинутого капюшона, а рука елозила, пытаясь вырваться из цепкого захвата. Это была Прибрежная. Сообразив, что его миссия выполнена, и ему пора уносить ноги, а то не хватало еще подраться с целым отрядом ивашек, он выудил из кармана штанов веревку и принялся обматывать руку девушки. По-видимому, осознав, что противостоять одному налетчику выгоднее, чем целой сваре, она не издала ни звука, но, внезапно присев, бросилась ему под ноги, и они клубком покатились по траве. Прижав его плечо к земле, девушка рывком дернула запястья так, чтобы лезвие меча скользнуло по натянутой веревке. Острая сталь вмиг рассекла сдерживавшие ее путы, и Прибрежная, не дав Гарву опомниться, пригоршней зачерпнула дорожную пыль и сыпанула ему прямо в глаза. Скользнув мимо захваченного врасплох Гарва, она ринулась к видневшейся неподалеку одинокой скале. Полуослепший, он кинулся за ней, но глаза жгло адским огнем, и, пару раз запнувшись, он приотстал от незнакомки. Она же, домчавшись до подножия скалы, без колебаний перебросила доску через ущелье и в мгновение ока уже оказалась на той стороне. Глядя прямо в глаза подбежавшему Гарву, одной ногой она столкнула в пропасть край доски, на секунду разомкнув губы, будто пытаясь что-то произнести. Но вместо этого развернулась и легко скользнула меж больших валунов, скрывшись из виду на той стороне.

Глава 3. Пиршество

Она и вправду была очень красива, Гарв не мог не признать это. Он немного успел рассмотреть, но дымчатые глаза, янтарные крапинки в которых пылали раскаленным золотом от ярости, и мягкие рыжие пряди, скользнувшие по его руке, вновь и вновь всплывали перед его глазами. Главным же было то, что он ощутил, когда пытался удержать рвущуюся на свободу девушку. Это незнакомое доселе чувство собственничества. Ему хотелось поймать ускользнувшую из его рук незнакомку, и сделать так, чтобы она больше не покидала его. Новое чувство было сродни обладанию мастерски выкованным мечом, один вид которого заставлял сердце биться в неумолимом желании не выпускать его из рук. Гарв инстинктивно сжал кулак, и тонкая ветка, которой он машинально чертил бессмысленные знаки на песчаной отмели, хрустнула, раздавленная напополам под его напором. Однако рассиживаться было нечего.

Будь его воля, Гарв пошел бы напролом, и, устроив засаду на заболоченной пойме, лениво поджидал бы свою жертву, словно паук, раскинувший сети и замерший в предвкушении добычи. Но все карты спутали ивашки. Переправившись через ущелье с помощью веревки, прежде чем затеряться в нагромождении останков скал, он оглянулся и кинул последний взгляд на догорающую деревню. Его вдруг поразила повисшая тишина. Не было слышно ни криков женщин, ни стонов раненых, ни одного свидетельства сопротивления Прибрежных. Первое, что он заметил – ивашки наводили переправу. С десяток долговязых созданий тащили на себе куски от разломанных хижин, бросая их на самом краю пропасти, где прочие, вооружившись трофейными топорами, уже готовились сколачивать подобие моста. Плененные Прибрежные были выстроены в ряд, а самый первый из них стоял на коленях. Руки каждого из них были связаны за спиной. Охраняющий их часовой расхаживал чуть поодаль, подпрыгивая от нетерпения и поигрывая серповидным мечом. Из-за дальней хижины показалась пара ивашек. Они несли что-то громоздкое, напоминающее формой ящик или сундук. Подойдя к пленным, они поставили чудной предмет на землю. Это оказалось большое корыто. Его установили перед первым пленником так, чтобы упав ниц с перерезанным горлом, Прибрежный угодил лицом и шеей прямо внутрь. Сталь блеснула на солнце, кривой меч со свистом рассек воздух, и Гарв отвернулся. Ивашки готовились к пиршеству.

Глава 4. Древняя Чаща

По всей видимости, это не было рядовым набегом. Обычно ивашки избегали уничтожения пленных на месте, предпочитая скопом перегнать тех на ближайшую ярмарку и выручить за них приличную сумму. То, что они решились на кровавую трапезу, могло означать только одно – деньги им были не нужны. Вероятно, они были наемниками, получившими заказ от какого-то чернокнижника. Рассчитанные по фазам Пяти Месяцев, такие заказы поступали нечасто, но темные колдуны были готовы платить утроенную сумму за Прибрежных, которых они использовали в своих зловещих ритуалах. Сделка завершалась распитием зелья из ядовитого кубка, и у ивашек просто не оставалось выбора, кроме как преследовать свою жертву до конца, чтобы скорей доставить ее заказчику, иначе через несколько дней яд начинал действовать, их кровь чернела и запекалась изнутри.

Все указывало на то, что в деревне ивашки не нашли требуемое, а наведённый мост наводил на мысль, что его беглянка и была их желанной добычей. Ночью со скал Гарв видел, как, успешно преодолев преграду, ивашки группами прочесывали лес. Теперь ситуация осложнялась. Рассчитывать на засаду он больше не мог, опасаясь, что ивашки найдут Прибрежную первыми. Приходилось быть вдвойне осторожным, прокрадываясь по следу беглянки и избегая столкновения с ивашками. Но самым коварным противником был сам лес.

За свои тридцать лет, Гарв был немало наслышан про Древнюю Чащу: жуткие истории о пропавших охотниках, зашедших слишком глубоко в дебри, леденящие душу байки о злобных тварях, таящихся в сплетении ветвей, зловещие стенания сожжённых ведьм о восставшей тьме, что низвергнет кару на голову всех человекорожденных. Нет, Гарв не боялся. Однако такой лес он видел впервые. Здесь не было ни живых деревьев, шелестящих на ветру зеленой листвой, ни мягкой травяной подстилки под ногами, ни щебечущих пташек, порхающих с ветки на ветку. Лес был мертв. Древняя Чаща представляла собой кладбище деревьев. Черные стволы вздымались ввысь, голые и безрадостные, их толстые узловатые ветви вились над головой и изогнутыми змеями сплетались в невообразимый клубок настолько плотно, что в лесу всегда царил полумрак. То тут, то там через тропу перекидывались огромные корни, покрытые корявой бугристой корой, местами настолько острой, что запнувшись о такую, легко можно было располосовать себе стопу. Ни одной травинки не пробивалось сквозь утрамбованный ковер из трухи и полусгнивших вековечных листьев, должно быть опавших еще на заре эпохи.

Гарв продвигался бесшумно, непрерывно скользя острым взглядом по сторонам и внимательно прислушиваясь. По правую руку он слышал отрывистое карканье воронов, которые гнездились на скалах у реки. Река была единственным, что хоть как-то оживляло это царство мертвых. Бурля и пенясь на перекатах, быстрый поток, берущий начало у водопада, без труда находил дорогу сквозь каменные валуны и нес свои воды дальше, до самой Болотной Пустоши. Туда-то и направлялась беглянка.

Глава 5. По следу

Едва первый луч Рассветного Месяца озарил острые зубцы скал, превратив их в обагренные наконечники копий, Гарв был уже на ногах. Еще с вечера он напал на след Прибрежной. Рожденная быть частью природы, она умело сливалась с вероломным лесом, кружа потайными тропами Древней Чащи и избегая открытых полян. Но Гарв был слишком опытным охотником, чтобы попасться на ее уловки. Цепочки следов на податливой после дождя почве, надломанные ветки, чуть примятая лесная подстилка – все это интуитивно складывалось в его голове в цельную картину. Чутье не обмануло его – девушка отходила на восток, к болотам.

Где-то в глубине Древней Чащи, скрытая в полумраке хитросплетения недружелюбно настроенных ветвей, крадучись, аккуратно ступала ее нога.

Гарв выругался. Погруженный в свои мысли, он неловко поставил пятку и угодил в едва заметную расщелину между скрученными корнями. Он дернулся раз, другой. Шершавые отростки намертво впились в кожу, сомкнувшись на голени, как зубья коварного капкана. Сделав еще несколько энергичных, но тщетных попыток освободиться, Гарв собрал волю в кулак и, упираясь свободной ногой в землю, что есть силы откинулся назад. Раздался вызывающий мурашки скрежет раздираемой плоти, и его стопа выскочила из ловушки, вспаханная глубокими свежими бороздами, на которых крошечными бусинками уже быстро начинали алеть капельки крови.

Чертыхнувшись еще раз, он оторвал от края штанины лоскут ткани и, туго обмотав разодранную ногу, сделал пару пробных шагов. Ступать было больно, но терпимо.

Остановившись, чтобы затянуть узлами концы обмотки, Гарв вдруг услышал слева за деревьями легкий хруст. «Ивашки!» – пронеслось у него в голове. Мигом выпрямившись, он замер как был, стоя на одной ноге, рукой крепко сжимая рукоять меча и стараясь не издавать ни звука.

Треск больше не повторялся. Вокруг все было тихо, лишь в отдалении слышался шум бегущего потока. Решив рискнуть, Гарв мысленно призвал на помощь богинь Пяти Месяцев и ринулся сквозь чащу напролом в направлении звука, не разбирая дороги. Обмотанная стопа тут же зацепилась за какую-то корягу, повязка слетела, но он не стал задерживаться, чтобы поправить ее, а в три прыжка пролетел под раскидистыми ветвями и выскочил к подножию исполинского кедра. Черный как смоль гладкий ствол тянулся в вышину, насколько хватало взгляда, а ветви были натыканы так густо и были настолько длинными, что их переплетение образовало шатер почти идеальной окружности, держа все остальные стволы вокруг на почтительном расстоянии. Здесь никого не было, но Гарв потянул носом вправо-влево и вдруг почуял едва уловимый запах – аромат свежих листьев после дождя. Повинуясь своему нюху, он кинулся влево, за кедр, и дальше через терновый кустарник. Колючие шипы продрали ему щеку, но он уже видел свою цель и, с силой пробиваясь сквозь так и норовившие скрутить и опутать его прутья, рвался вперед. Еще пара мгновений, и он выскочил на открытый участок.

Еле приметная тропа выныривала из-под дальнего бурелома и пряталась за большим поросшим мхом валуном. Обогнув валун, Гарв остановился. Тропа вывела его на берег реки и здесь обрывалась. Впереди шумно бурлила стремнина, слишком бешеная, чтобы пытаться ее переплыть, и слишком глубокая, чтобы перейти вброд. Чуть дальше за валуном вверх вздымалась отвесная скала, нависая над горным потоком, словно зверь, припавший к водопою.

«Да где же она?» – в нетерпении подумал Гарв. Он точно знал, что почти догнал ее, и ясно видел, что прятаться здесь было негде. Что-то прошуршало за его спиной, и сверху посыпались каменные крошки. Резко вздернув вверх свой меч, он развернулся лицом к валуну и едва не вонзил острое лезвие ей в колено. Прильнув спиной к каменной стене, девушка пыталась удержаться на узеньком карнизе, будто желая вжаться в скалу, на которой и зацепиться то было не за что. Вновь доставая уже знакомый моток, Гарв улыбнулся впервые за много дней. Богини Пяти Месяцев не подвели его и в этот раз.

Глава 6. Пленница

Теперь они пробирались через болото вместе. Впереди уже не было несуразно ступающего ивашки, и Гарв напрягал всю свою память, внимательно выбирая дорогу и пытаясь ставить ногу лишь на те клочки суши, которые казались ему наименее коварными. Он был настолько сосредоточен, что даже зловонные запахи, едва успевшие выветриться из его одежды, больше не докучали ему. Не желая выпускать пленницу из виду, он пустил Прибрежную вперед. Мало ли что гласили древние легенды, пойманная, она могла оказаться не такой уж и покорной, хоть он и затянул веревки как можно туже, скрутив ее такими узлами, что, пожалуй, и лучший конокрад не смог бы их распутать.

Сейчас Гарв предпочитал не рисковать. Второй день был на исходе, и ему оставалось всего двое суток, чтобы разрушить проклятие. Глядя Прибрежной в спину, на которой под тонким летним платьем проступали худенькие лопатки, он думал о том, что все складывалось более чем удачно. Это и было странно.

Припертая к стене, она почти не сопротивлялась, когда он стащил ее с карниза и, приставив меч к горлу, заставил опуститься на колени. Обматывая веревкой хрупкие запястья, он действовал быстро, каждую секунду ожидая подвоха: поднятого с земли камня, рывка в сторону тропы или прыжка в спасительные воды. Но нет, она молча дала связать себе руки, а потом также молча зашагала впереди него обратно по той самой тропе. Конечно, весомым аргументом в его пользу стало ощущение холодного металла, приставленного к ее спине. Гарв всегда говорил, что меч – лучшее средство убеждения в спорах, и все же расслабляться не стоило. Впереди был долгий ночной переход, но сначала нужно было пересечь топь.

Девушка ступала мягко, почти беззвучно погружая босую стопу в пузырящуюся мутную жижу. Казалось, Болотная Пустошь не пугала ее. Ни смрад гнилостных испарений, ни противное склизкое ощущение под ногами не вызывали в ней никаких эмоций.

Держа острие меча вплотную к тому месту, где сходились обе лопатки, Гарв изучал ее затылок. Ласковые рыжие пряди теперь были собраны в подобие пучка высоко на макушке, лишь пара выбившихся локонов спускалась на нежную шею, которая выглядела одновременно соблазнительно и невинно.

«Готов хоть сейчас поставить целый мешок золотых, чтобы узнать, сбудется ли предсказание старой ведьмы», – подумал он.

Внезапно девушка вскрикнула и повалилась на бок. Гарв едва успел отдернуть свой меч, чтобы не проткнуть ее насквозь. Она ухватилась за ногу, и, бросившись на колени, он увидел, как прямо на глазах кожа на её щиколотке розовеет. Наливаясь пунцовым цветом, прежде белая гладь будто бы растянулась и стала лосниться. Прямо в середине надувался волдырь. Только этого им не хватало! Должно быть, она наступила мимо кочки и угодила ногой прямо на рассадник ядовитых грибов. Прижимая к себе изувеченную ногу, девушка не произносила ни звука, но Гарв видел, как у нее на глазах навернулись слезы, и она изо всех сил пытается сдержать крик. «Погоди», – торопливо бросил он ей и, запустив руку в карман, выудил оттуда что-то наподобие яйца. Строго говоря, это и было столь любимое ведьмами яйцо золотой стрекозы – незаменимое средство при любых повреждениях. Требовалось всего лишь счистить скорлупу и размазать студенистую массу по всей поверхности раны. В один миг Гарв соскреб шершавую оболочку, и, протянув руку, поближе придвинул к себе стопу девушки. Нога подалась, но вдруг что-то тяжелое со всей силы обрушилось ему на голову и, потеряв равновесие, он полетел лицом вниз, прямо в болотную жижу. Выплевывая изо рта остатки мха и куски грибов, он уже успел понять, что это Прибрежная, молниеносно привстав, всем весом обрушилась ему на плечи. Лицо начинало жечь огнем, и только тут Гарв разгадал ее хитрый план. Он даже успел удивиться стойкости этой беззащитной с виду девушки, готовой добровольно сунуть ногу в ядовитую грибницу, лишь бы разыграть свой маленький спектакль. Ну, ничего, он и не такое переживал. Покачиваясь, Гарв нащупал рукой меч, но было уже поздно. Метнувшись в сторону, Прибрежная уже мчалась вперед через топь, не разбирая дороги, словно испуганная лань. Он кинулся было за ней, но его веки уже взбухли, горя адским пламенем, кожу будто облили кипятком, губы онемели от яда и, заливаясь слезами, он как подкошенный, рухнул обратно в топь.

Глава 7. Находка

Гарв был зол. Его лицо все еще позуживало от проклятых грибов, но опухоль уже спадала, и он мог отчетливо видеть. Ему повезло, что падая, он не выпустил из рук яйцо. Только мгновенно размазанная по коже слизь спасла его от слепоты. Ну, теперь-то он поквитается с ней. Провалявшись в тине остаток вечерней зари, Гарв окончательно пришел в себя и в ночи сумел кое-как продолжить свой путь. Благодаря чудодейственной силе золотой стрекозы, пузыри больше не сочились гноем, а к утру и вовсе сошли, оставив после себя уродливые красные рубцы.

Решив не рвать напролом, а для начала выбраться из осточертевшего ему болота, Гарв проследовал по тропе до самого конца, пока она не вывела его на твердую почву. Здесь он уже мог ориентироваться. Прямо за топью начинался Бесконечный Луг, зеленой пелериной мягкого разнотравья раскинувшийся на много километров. То тут, то там пестрели островки ярких цветов. Можно было шагать и день, и два и не встретить ни единого деревца.

По эту сторону Пустоши дул легкий ветерок, дышалось легко, и воздух был наполнен гудением шмелей и жужжанием прочих оживленных букашек. Уповая на то, что Прибрежная сумела успешно выбраться из болота, и прикинув примерное направление, Гарв зашагал туда, с наслаждением скользя босыми ногами по шелковистой глади травяного моря. Отсутствие деревьев также означало отсутствие всякого укрытия, и теперь он точно знал, где ее найдет. Тот самый поток, что протекал под сумрачными сводами Древней Чащи, оживляя ее тысячелетнее безмолвие, огибал топь чуть дальше к востоку и продолжал свой путь в небольшом овраге, сокрытый от посторонних глаз. Несведущий путник никогда не догадался бы, что в середине этой ровной, словно сковорода, благодатной долины, есть спрятанный лог.