Линия жизни. Книга первая

– Офицер, к Вам обращается графиня Ксения Разумовская, жена известного в губернии банкира и мецената, графа Всеволода Андреевича Разумовского, который вхож к Его Сиятельству Губернатору Бессарабии. Я требую, я прошу Вас, в конце концов, проявите благоразумие – нету на свете таких ценностей, которые бы стоили человеческих жизней! Я умоляю вас, вы уже с честью выполнили приказ и теперь, в силу обстоятельств, вы просто обязаны отступить под воздействием непреодолимой силы! Я обещаю за вас заступиться перед властями и свидетельствовать в вашу пользу!!!

Сказав эти слова, гордая женщина зарыдала во весь голос, а за нею, словно заразившись, заревели барышни в соседнем вагоне. Подтвердилось мнение, что звукоизоляция составов в то время была так себе.

Григорию Ивановичу, истерика было на руку. Он стремился усилить панические настроения и воздействовать на волю офицера. В специальной литературе это называют психическим воздействием. Это был тот случай. Под жалобный женский рев в ночи, Григорий Иванович крикнул:

– Офицер, через секунду я нажму на курок и ты, уже не сможешь отменить смерть. Я жду!

Капитан, даже под действием просьб, женских слёз и угроз ещё не сдался. Он единственный из всех присутствующих знал, что за груз они везут и именно поэтому, ему было трудно решиться. Кроме денег казначейства, долговых расписок, они везли особый, секретный пакет. Тут только офицер вспомнил про арестанта: «Давненько я его не видел».

Капитан по быстрому осмотрелся. Место, где совсем недавно спал арестант, было пусто. На полу, среди охапки сена, остались лежать напоминанием длинная ржавая цепь с прикреплёнными к ней наручниками. Офицер поднял глаза к окну разбитому окну: «Ушёл через окно гад, этого ещё не хватало!»

Рядом тихонько вздохнул, отдавая Богу душу, один из раненых солдат. Глядя на его широко открытые голубые глаза, капитан почувствовал всю тяжесть командира ответственного за своих солдат: «Второй». Тяжесть ответственности навалилась, мешая дышать. Капитана стошнило. И вдруг, наступила минута безразличия. Она то и помогла принять решение. Хрипло, но достаточно чётко, крикнул:

– Стойте. Я хочу говорить со старшим, с другими переговоры я вести не буду!

Пока капитану не ответили, он достал секретный пакет и, стараясь не шуметь, протиснул его через небольшую щель между неплотно сбитыми досками вагона наружу. Железный лист отбило пулями и он угловато свисал, внося беспорядок во внешнем порядке вагонов. Этой части вагона №4 досталось большинство пуль налётчиков и местами, он напоминал крупное сито. Просунув пакет наружу, капитан надеялся, что ночью никто из посторонних не заметит, а как только бандиты уйдут, он даст Бог сможет его подобрать.

– Офицер, – Григорий Иванович, терял терпение, – у нас тут времени в обрез, выходи уже, иначе…

Котовский не договорил. Внезапно в дальнем конце ярко вспыхнула керосиновая лампа. В её свете возникла во весь рост фигура боевого, со шрамом на лице офицера. Это был капитан. Огромный при дрожащем свете, он надвигался уверенно, помогая раненому в плечо бойцу передвигаться. Оба были безоружны. Стало ясно: охрана перестала сопротивляться.

Бандиты акт бравурный не оценили, ринулись мстить за своих погибших и раненых подельников.

– Назад. Солдат не трогать! – резко рявкнул Григорий Иванович, расталкивая своих подопечных, которые было, замахнулись кулаками на военных.

Его приказ был исполнен, но капитан до того успел схлопотать кулаком по больному месту. По треснувшим от жара и удара губам, заструилась красная, солёная кровь. Вместе с нею, изо рта вывалился проклятый зуб.

– Нет худа без добра, – криво усмехнулся капитан; более он не мог влиять на ситуацию и ожидал милости победителя.

Котовский, подошёл и стал внимательно рассматривать военного. Пока из вагона выносили всё ценное, Григорий Иванович хищно, с усмешкой, покружил, словно коршун вокруг своей добычи. Он перестал сверлить глазами офицера только тогда, когда мимо потащили тяжёлый сундук с казначейскими билетами.

– Ну, господа, извините – мне пора спешить, вы меня и так порядочно задержали, 6 поспешил вдруг Григорий Иванович.

Он засобирался, не выпуская из-под наблюдения поверженного врага, отошёл к узковатой двери вагона. На выходе, ему подали отличного вороного скакуна. Не прошло и десяти минут, как бандиты, по разбойничьи свистя и куражась и как обещали – никого не тронув, ускакали в ночь. Впереди, выгодно отличаясь от серой массы, скакал тот, которому было предначертано в будущем стать легендарным комкором красных отрядов.

Некоторое время ещё улюлюкала ночь эхом, постепенно успокаиваясь. Как только воцарилась тишина, капитан, оставив раненого на попечение пассажирки, спрыгнул наружу. Ему нужно было поскорее найти пакет. Спотыкаясь о гранитную насыпь, капитан слепо побежал туда, где он должен был упасть. Луна светила тускло, экономно, и в тот момент, когда он подошёл к нужному месту, вообще скрылась за тучи.

Южная ночь ехидно съела все краски. Стояла такая темень, что капитану минуты через пять остановился. Он достал из кармана зажигалку. При её слабом свечении приступил к поискам. Рука скользила по шершавым шпалам, нащупывала зернистый мелкий гранит, гладила железную колею, травинки. Пальцы нащупали даже несколько смятых тупоносых пуль, отрикошетивших от вагона. Но пакета нигде не было, он, словно в воздухе растворился.

«Нужно было его сжечь! Поздно, взял бы с собою керосинку», – запоздало подумал офицер. Стал искать дальше. Но пакета не было, он исчез, как в воду канул.

«Видимо кто-то из бандитов, стоящих снаружи увидел упавший из вагона предмет. Ветра-то нету и я уверен, что ищу в нужном месте! Плохо. Всё сложилось очень и очень плохо – пакет с секретной информацией утерян, а это трибунал…»

Капитан понял: его ждут крупные неприятности…

Глава четвёртая: Война

Первая мировая, плинианским вулканом, высвободила взрывную энергию, копившуюся за десятилетия предвоенного периода. Война, подчинила людей своей прихоти и поменяла не только их жизни, но и их самих.

Старые империи, обладающие многочисленными колониями, в какой-то момент из ревности, цинично объединились в стремлении сдержать аппетиты окрепшей Германии и поддерживающих её государств. Они так поступали в надежде сохранить навязанный миру порядок. Будь Германия и её союзники на месте старых империй, они поступили бы также. Будущие противники не сильно друг от друга отличались, скорее наоборот.

Экономическое давление: санкции, эмбарго, запреты. Все инструменты для развязывания войны к 19146-му году были опробованы. Делалось буквально всё то, что противоречило здравому смыслу и доброй воле. Именно по этой причине, к 1914-му году ситуация накаляется до предела и нужен был только толчок, искра, чтобы мир рухнул в тартарары. Ситуация усугубляется тем, что старые империи, обуреваемые внутренними страстями и центральные правительства, умышленно ищут возможность выпустить пар. Старые, опробованные репрессивные методы сдерживания народа уже не помогают, нужны новые варианты. Дело идёт к войне.

Первая мировая, видимо была, как её позже окрестили Советы, в первую очередь войной империалистической: за мировое политическое и экономическое господство. Старый мир лихорадило. По крайней мере, две империи, Австро-Венгерская и Российская, страдали хроническими болячками.

Их проблемы были разного характера: Австро-Венгерскую империю сотрясали конфликты, связанные с освободительным движением народов, которые хоть и входили в её состав, не принадлежали к титульным нациям и откровенно угнетались. К этим народам в первую очередь нужно отнести сербов, искренне враждующих с ненавистными, чуждым им по духу австрийцами и венграми.

Российская же империя, хоть и многонациональная, столкнулась с проблемами совсем другого характера. Классовое общество, на крови насажденная в России, до такой степени несправедливо, а пропасть между богатыми и бедными такое большое, что даже при помощи самых жёстких методов, Правительство не может полностью подавить в общественном сознании революционные идеи.

В Империи живут две России: одна, богатая, сытая, «элита» общества и другая, бедная, угнетённая и необученная. Вторая, то есть большая часть: бунтует, требует справедливости и реформ.

Первым серьёзным испытанием на прочность для государственного устройства становятся события 1905-го года. Отсутствие справедливого распределения богатств и действенных социальных реформ, приводят к всероссийской стачке 1905-го года, во время которой начинается прямое вооружённое противостояние. Хотя это выступление подавленно и Правительство постаралось изолировать наиболее опасные элементы, одними репрессивными методами народ не удалось успокоить.

В Правительстве наконец-то понимают, что нужны другие, новаторские методы. Начинается трудный процесс поиска компромиссного решения по реформированию России.

К началу XX-го века Российская империя опаздывала с социальными реформами. Не стоит впадать в крайности и считать, что отставали по всем показателям. Капитализм, который породил новую буржуазию, стремительно истреблял пережитки старого мироустройства. В то же время, новый тип хозяйствования сохранял систему привилегий, деля общество на два лагеря: эксплуататоров и те, кого эксплуатируют. Такая ситуация была во всем мире. Но Россия, умудрилась сохранить всё худшее даже при наступлении капитала, который добавлял плохого к худшему.

На растущий запрос общества о переменах, Правительство, при одобрении монарха, возглавляет тот самый Столыпин, который предлагает глубоко реформировать дряхлую и подгнившую систему государственной машины.

Одной из первостепенных задач, становится решение проблемы крестьян. Российские крестьяне бедствуют и эта проблема не случайность, а скорее – закономерность, результат исторической несправедливости. Освобождение от крепостничества на Руси, было проведено таким образом, что крестьяне вроде бы стали свободными, но только формально, на бумаге чиновника.

На самом же деле, при отмене крепостничества, земля так и осталась под барином, которые сдают землю в аренду на драконовских условиях, не считаясь с особенностями земледелия в климатических условиях России. Отсутствуют рыночные отношения при формировании цены на аренду и куплю-продажу земли. Аппетиты собственников по большей части объясняются желанием жить на уровне европейских господ и даже лучше. В моде заграничные поездки, кутёж в Париже, отдых в Швейцарии. Едут потому, что модно, реже – лечить хандру. Из-за устаревших методов хозяйствования и низкой производительности труда доходы не покрывают расходы. Хозяева жизни начинают жить в долг. Земли заложены и перезаложены, а страдают в первую очередь крестьяне, которые возмещают проценты по закладным. К слову, хозяева заводов, яхт, пароходов, выручали лучше, выжимая все соки из рабочих и русских земель.

К 1906-му году, Правительство, лавируя между сторонниками и противниками, наконец-то даёт старт Земельной реформе. С самого начала продвигается она с трудом, так как с одной стороны – власть имущих, ставленники которой заседают в Правительстве, а с другой стороны – недовольный своим бедственным положением народ.

Может быть именно поэтому, как ни стараются реформаторы модернизировать страну, они не могут быстро дать достойный ответ на все возрастающий запрос общества на социальную справедливость. Косметический подход, только усугубляет ситуацию, скрыв от глаз Императорского двора те глубинные процессы, которому подвержено русское общество. Множатся количество революционных движений разного толка, от либерального до откровенно террористического. Все эти движения, со временем объединяются, поставив себе целью свержение государя и захват власти силой. Интересно то, что некоторые из этих организаций, получают субсидии от крупного капитала, который ищет свою эгоистичную выгоду в этом разрушительном процессе. Приверженцы старого мира настаивают, шепчут Императору, что внутреннюю проблему, можно решить за счёт действий на международной арене. По мнению консерваторов, нужно срочно отвлечь массы от внутренних проблем.

Силовые структуры, попавшие в омут политических страстей, становятся заложниками ситуации, противятся, пытаются по долгу службы сделать всё то, что в их силах. Отделения охранки по всей стране борются с инакомыслием, сигнализируют по своей линии о растущей вероятности всенародного бунта. Уже не редкость вооружённые столкновения между радикально настроенными членами ячеек и агентами охранки. В воздухе пахнет гарью, пусть и огонь ещё не вспыхнул… Боевики активизируются.

Развязанный оппозицией террор, приводит к многочисленным жертвам. Гибнут не только рядовые боевики и солдаты охранки, но и их руководители. Так 15 июля 1904-го года, от рук террориста гибнет министр внутренних дел Плеве. В 1911-ом году террористом смертельно ранен сам глава Правительства Столыпин. Что дальше?

Что касается рядовых служащих, то с 1902-го по 1911-й годы, ранены и убиты тысячи. От рук террористов, революционеров и просто уголовников, погибают и случайные люди: военные, государственные служащие, купцы. Такая ситуация требует введение чрезвычайного положения. Война становится всё более удобной причиной для принятия крайних мер по ограничению и до того скудных прав и свобод. Нужна причина, форс-мажорное обстоятельство. Словно по щучьему велению и по чьему-то хотению – оно возникает.

Когда молодой сербский офицер Гаврило Принцип, роковым выстрелом, прозвучавшем 28 июня 1914-го года в Сараеве, убивает наследника австро-венгерского престола, несчастного и не такого уж важного в политике эрцгерцога Франца Фердинанда и его жену, никто не хочет объективного разбирательства по делу. Наоборот, все монархии континента словно сговорившись, выставляют ультиматумы и способствуют развязыванию войны. Наконец-то появилась сакральная жертва и удобный предлог!

Первый ход на шахматной доске истории делает Австро-венгерская империя, которая, не дожидаясь ответа на свой ультиматум, 28 июля 1914-го года, ровно через месяц со дня рокового выстрела, объявляет войну Сербии и видимо боясь – предложений мира, немедля начинает боевые действия. В отличие от простых шахмат, в большой войне чёрные делают первый ход.

Союзник Австро-Венгрии, Германия, предварительно поинтересовавшись позицией Российского престола по данному вопросу, предупреждают: «В случая выступления России на стороне сербов, Германия вступит в войну на стороне Австро-Венгрии».

Россия всеми силами старается успокоить Германию, но безрезультатно: 1 августа 1914-го года, Германия объявляет войну России. В нарушение всех установленных правил, чёрные делают второй ход подряд. Мир скатывается в пропасть…

Временно, в шаге от пропасти, Бессарабская губерния живёт в сравнительном спокойствии. Боевые действия, ей пока ещё не угрожают. Немаловажным фактором по сохранению сравнительной стабильности в регионе, является пока ещё нейтральная позиция Румынии. Зажатая между Австро-венгерской империей и Болгарским царством, соседями, которые выступают союзниками по Союзу центральных государств, Румыния не спешит, пока она в рядах зрителей. Она наблюдает за большими игроками. Причины у неё для этого более чем серьёзные. Румыния слаба. Но у неё тоже есть имперские амбиции: претензии на принадлежащую Австро-Венгрии богатую полезными ископаемыми Трансильванию.

Румынские власти обеспокоены «бесправным положением румынского населения, которое хоть и составляет большинство, но всегда на вторых ролях». В регионе, накопился огромный конфликтный потенциал и Румыния ждёт своего часа, чтобы оторвать кусок.

С другой стороны, у Румынии есть претензии к Российской империи, которая по результатам войны 1812-го года, включила в свой состав Бессарабию. Также, у Румынии есть претензии по поводу Буковины, которая, также вошла в Российской империи. Поэтому румыны медлят с выбором стороны в конфликте, хотя из опыта русско-турецких войн, Румыния склоняется к союзу с Россией. Слабая, а с такими аппетитами, что тут уж говорить о сильных странах? Забегая вперёд уточним, что до 1916-го года, Румыния в войну так и не вступит. Возможно, она морально неправа, но лучше поздно, чем никогда. Пока русским не нужен ещё один фронт, у них и так дел невпроворот…

****

Где-то на просторах России, недалеко от западной границы в Ставке обсуждался план будущей кампании на Северо-Западном фронте. На заседании присутствовали: начальник Генштаба, генерал-лейтенант от инфантерии Николай Николаевич Янушкевич, главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта, генерал-губернатор Варшавы, генерал от кавалерии Яков Григорьевич Жилинский, командующий 1-ой армией генерал Павел Карлович фон Ренненкампф и командующий 2-ой армией генерал от кавалерии Александр Васильевич Самсонов.

– Николай Николаевич, даже если 1-я армия использует эффект неожиданности и удачно вклинится в оборону германских войск, в чём я лично сомневаюсь, то моя 2-я армия всё равно не сможет её достаточно эффективно поддержать. У нас на данный момент 50% личного составу и к началу боевых действий будет не более 75%, – настаивал на своём генерал Самсонов, – силёнок не хватит.

– Александр Васильевич, голубчик, поймите же наконец, решение наступать не случайно, политическая обстановка требует, – парировал начальник штаба – решение наверху принято.

– И всё равно Николай Николаевич, я настаиваю, как командующий 2-ой армией я не могу согласиться с таким подходом, – стоял на своём генерал. Только народ зря положим и всё равно не сможем помочь ударившей группировке, а это может быть чревато, германцы показали не раз, на что они способны. Я умалчиваю о политических последствиях таких действий.

– Извольте, но, – вступил в разговор генерал Ренненкампф, – если задержать вторжение, тогда Притвиц сможет подготовиться и сорвать наше наступление?! Фактор внезапности будет бесповоротно утерян. Германцы, у которых шпионы повсюду, наверняка прознают про приказ на вторжение и доложат в штаб 8-й армии, – закончил генерал.

В штабе установилось неловкое молчание. Невольно, без злого умысла, генерал затронул больной вопрос предательства. До вступления в войну у двух держав были неплохие отношения: некоторые генералы знали друг друга в лицо и даже были связанны родственными узами. Раньше никто не предполагал, что Россия будет воевать с Германией и-за не принадлежащей ей Сербии.

Фон Ренненкампф не назвал фамилий, но они и так были у всех на устах: Императрица, вторая по значимости после Императора лицо в государстве, была слабым звеном Отечества. Все без исключения знали, какую она слабость питала к исторической родине. Но более всего, настораживала военных то влияние, которая она имела на Николая 2. Тот часто безропотно подчинялся её прихотям и менял свои решения. Взять того же Распутина…

– Господа офицеры, прошу вас в этот важный для страны момент, проявить верность долгу и не впадать в ненужные домыслы! – громовым голосом, обращаясь в первую очередь к генералу Жилинскому, потребовал начальник Генштаба. – Яков Григорьевич, впредь прошу Вас не допускать таких высказываний со стороны ваших подчинённых.

Командующий фронтом, которому была адресована последняя фраза, вытянулся, покраснел и, сверля глазами провинившегося подчинённого, не терпящим возражений тоном выстрелил:

– Господа командующие, довольно пустых разговоров! Мы с честью достойной русского офицера выполним приказ и добудем победу! Как командующий вверенным фронтом, как ваш начальник и офицер, я приказываю прекратить полемику и впредь следовать полученным приказам! Наступление будет начато в срок!

Далее всё пошло как по маслу и никто уже более не решился возражать. Оговорили планы наступления и стратегические цели. Желательным успехом рассматривалась возможность окружения и полного уничтожения в Пруссии германской группировки под командованием генерала Притвица. Таким образом, вся Восточная Пруссия освобождалась от германских войск.

Открывала боевые действия 1-армия. Спустя неделю, в дело вступала 2-я, под командованием Самсонова. Единственным шагом навстречу Самсонову на той встрече со стороны Генштаба, можно считать принятое решение о пополнении 2-й армии личным составом.

Закончив работу с картами и планами боевых операций, генералы любезно пожелали друг другу воинской удачи и стали спускаться по длинным и извилистым коридорам Генерального штаба.

В здании царило оживление свойственное организациям, которые бездействуют во время мирной жизни и просыпаются из спячки только в случае войны. В многочисленных кабинетах теперь работали круглосуточно: в оперативном отделе прорабатывали детали операций, стучали машинки, строча многочисленные приказы и донесения. Целая когорта курьеров получала под роспись ценные пакеты и стремительным шагом сбегали с лестниц, чтобы доставить приказы в штабы фронтов. Коридоры и кулуары кишели военными.

В управлении было много офицеров старших званий, которые заканчивали последние приготовления к войне: проверялись свежие данные по поставкам оружия и провианта, готовность частей, состояние тыловых служб. Огромная военная машина не ограничивалась фронтами. От фронтов тянулись длинные цепочки в тыл, там, где: набирались новобранцы, работало снабжение и заполнялись военные эшелоны. Такая сумятица, не могла не вызвать некоторую тревогу у контрразведывательных служб, которые как могли, старались не допустить утечки информации. Как-никак, но штаб, канцелярии, отделы и управления были составляющие большой машиной, в которой работали не менее двух тысяч человек. Как уследить за каждым? А ведь есть ещё и штабы армий…

В правом крыле здания размещался штаб Северо-Западного фронта. Там же находилось отделение разведки и контрразведки. Начальником отделения был полковник Николай Степанович Батюшин, закалённый боевой офицер. Как только из Ставки в штаб фронта был доставлен приказ с планом операций, опытный офицер, приступил к разработке обширного плана контр шпионской борьбы. Николай Степанович, задумал обмануть германцев, а заодно и их союзника. Он предложил подсунуть противнику дезинформацию. Для реализации этой идеи, были привлечены самые проверенные сотрудники, которых не раз перепроверили перед тем, как отправить на задание.

– Господа, вас сегодня пригласили на встречу, так как дело государственной важности, – начал полковник беседу со своими сотрудниками. – Итак, Вы отлично знаете, что в Вене, Кошице и других известных вам местах, идёт подготовка к заброске в наш тыл австрийских шпионов. На днях, нам удалось отследить нескольких, которые пока мы не задержали. Пусть пока находятся под наблюдением наших людей. Ваша задача, подбросить им важную для них информацию. Только действовать надо наверняка, только так мы поможем действующим войскам.

Далее, разъяснив задание, полковник раздал кураторам управлений по конверту и те начали действовать. Идея была проста: когда невозможно уследить за каждым, кто имеет доступ к информации, то нужно процесс её распространения брать в свои руки. Дезинформация, одно из эффективных, действенных средств борьбы с разведкой противника, когда в потоке лжи, теряется и остаётся незамеченной врагом истинные намерения противника. Русская контрразведка спешила: война должна была начаться 4 августа 1914-го года, нужно было сыграть на опережение.

Несколькими днями позже началась операция. У одного контрразведчика в Барановичах был на примете подходящий кандидат на роль предателя. Уже несколько лет военный был на крючке и сейчас пришла пора его использовать. Через него агенту противника, который под видом купца давно работал в столице, должны были сообщить о дате и плане наступления русских войск. Тот, должен был в свою очередь эту информацию передать в штаб австрийских войск в Вене, а уже оттуда, через немецкие каналы тот должен был поступить в Кенигсберг. Немцы старались знать о планах врагов и союзников заранее.

Единственное, что контрразведчикам было неизвестно, так это то, что купец давно работал и на германскую разведку, но это в принципе, даже упрощало дело. Таким образом, путь дезинформации до адресата сокращался. Организатор операции как раз работал над проектом, когда в его дверь вежливо постучали.

– Войдите, – сухо ответил на стук полковник Батюшин.

Дверь мягко открылась, зашёл крепко сбитый военный, видом своим более похожий на строевого офицера, чем на контрразведчика.

– Ваше Высокоблагородие, господин полковник, вам срочная депеша из столицы.

Было странно, что депеша, при штабе работал телеграф, можно было им воспользоваться. Взяв пакет и отпустив посыльного, полковник не стал сразу его вскрывать. Николай Степанович, сначала внимательно изучил серый, из грубой бумаги конверт. Сургуч со знакомым оттиском был на месте. Казённая бумага согласно требованиям секретности была плотная, не просвечивалась; не наблюдалось никаких следов прорезов или лишнего клея.

– Пакет не вскрывали, – полковник осторожно вскрыл конверт и вытащил маленький белый лист простой бумаги. На листке можно было прочесть следующий текст: