Линия жизни. Книга первая

– Ничего, в следующий раз мы их обязательно одолеем, обязательно, – уверил Василий брата – вот увидишь!

Следующего раза не было – помешала Война.

На следующий день после матча, разбирая детали поединка, Василий неосторожно поделился новостью о восстании в столице с одним своим товарищем, Петром, который на своё и Василия несчастье, оказался слишком длинным на язык. Вечером, товарищ рассказал знакомому по учёбе Григорию, а тот Трифону. Так, новость о Кровавом Воскресенье стала гулять по селу: «В столице люди пошли к Государю, а он приказал стрелять. Были убиты много женщин и детей, солдаты никого не щадили…». Новость обрастала небылицами, страшилками и домыслами. В таком состоянии, она дошла до чутких на новости уши властей.

Через три дня настырный жандарм прознал, откуда тянется цепочка слухов. Он не стал медлить, решив дело обустроить по старому – то есть резать на корню. Василия, Петра и Трифона, со связанными за спинами руками словно преступников, доставили в жандармерию, где юноши были крепко биты «за распространение запрещённой и опасной информации». Только после этого их отпустили, да и то под родительское слово. Пока власти ограничились телесной и моральной поркой. Тем не менее, парней взяли на особый карандаш. У них появились личные дела с персональными номерами, в которых, стала накапливаться информация: такого-то числа, был там, встречался с тем, говорил то…

Время улетучивалось – дела пухли, обрастали фактами. Для Василия в частности прорисовывалась не очень-то радужная картина: «…слишком умён, интересуется политическими новостями, высказывается за всеобщее равенство, не признаёт сложившееся классовое общество…»

Родители, регулярно выслушивающие воскресные проповеди, ругали старшего за проступок, так неудачно поссоривший их семью с представителем власти. Родители недоумевали: « ну на кой чёрт понадобилось ему, будучи на рынке, слушать и тем более распространять какие-то сплетни? Вроде парень видный, серьёзный, и у сельчан на хорошем счету, а он такое вытворяет!

– Власть сынок, от Бога! – неустанно повторяла заплаканная мать. Отец молчал. Но молчание это было хуже морали.

«Лучше бы он меня порол, ей богу, а то молчит и молчит!», – думал ослушник.

Отец упорно молчал день, второй, а на третий вымолвил:

– Пошли-ка сынок на поле, там есть одна работёнка, нужно её бы доделать.

Василий обрадовался: «Ну, Слава Богу, пронесло». Собрались, взяли необходимое и потопали на поле. Лошадёнка захворала, вот и пришлось идти пешком. За ними увязался и Леонид, как-никак, почти взрослый в свои восемь лет. Прошли как обычно по нижней, хвостовой части села. Там царило оживление. Сотни пернатых: утки, гуси, разноголосо гоготали, делили территорию пруда и дрались за еду. Особо неистовствовали серые, большие, жирные гуси. Банда пернатых соперничали, сходились стенка на стенку, хлопали крыльями и кусались. Внезапно с горки показалась ещё одна стая, штук тридцать серошеек. Используя спуск как ускоритель, они разбежались и, набрав ход, раскрыли крылья и полетели.

Василий даже остановился, любуясь этим зрелищем. На минуту, одомашненные птицы вспомнили про то, что они когда-то были вольные и умели летать.

Грузно, птицы пролетели метров тридцать и бешено, гогоча, выставляя широко вперёд оранжевые лапы, стали опускаться. Приземление пернатых на водную гладь пруда, спровоцировало тысячи брызг, в которых, переливаясь всеми цветами – вспыхнула радуга.

Поскольку видимо шума и гама пернатых было мало, случилось вторжение. Сначала отара овец, а затем стадо коров, поднимая тучи пыли коричневатой густой пыли, стали спускаться с пастбища к пруду. Откормленные животные, страдая от жажды и насекомых, тараном прорубили дорогу через убегающих во все стороны скандалисток; с шумом зашли в прохладную жидкость. По пояс в воде, коровы стали пить много, жадно, до отвала. Над ними, кружили вечные спутники-паразиты, ожидая пока коровы, не напьются и не выйдут на берег. Самые злобные, садились на спины и получали хлёсткие удары кнутоватыми хвостами.

Оглушённые, мухи падали в воду, где сразу попадали в пасть вечно-голодных рыб. Вот такой круговорот в природе, цепочка при которой хищник выжидает жертву, сам становясь добычей.

Пернатые, представители семейства вегетарианцев изрядно всполошились, нервно защищая отвоёванную у людей территорию. Но силы были, слишком неравны – кому-то приходилось уступать. А тут ещё в придаток к парнокопытным, прибежали сторожевые псы: крупные, мохнатые, хорошо вскормленные старыми пастухами.

Птицы, гогоча и ругаясь, нехотя тактично отступили к центру пруда, на глубоководье, там – где крупный карп, наевшись мух, ищет прохладу.

Карп, дядя серьёзный, шевелит усами и отгоняет несмышленого, простоватого карася на мелководье. Там карась, в зарослях камыша играет в прятки с ловцами, периодически плутая и попадаясь в клюв охотникам. Но у карася есть союзник; крупные, глазастые зелёные жабы, завидя хищника поднимают тревогу, квакают так, что даже глухой их услышит. Живёт природа своей жизнью, балагурит, процветает – тянет жизнь дивную вперёд – через века.

– …идём, – донёсся до ушей засмотревшихся на природу, голос отца.

С неохотой, Василий развернулся и пошёл дальше, туда – где их ожидала работа. За ним следовал Леонид, который тонкой хворостиной бороздил толстый слой пыли. Скоро они вышли из села; пошли по белому варианту шоссе. Мелкий белый известковый камень, больно врезался в пятки, и скоро решили идти по траве. Шли быстро, но осторожно – периодически на ровном ковре травы попадались сухие колючки.

Сверкнул очередной пруд – большой, глубокий, сильно обросший камышом. Пошли по земляной плотине. На плотине травы было мало; сплошь вытравили её ездившие по ней ту – сюда, подводы. Глубокие ложбинки колеи хранили память о недавнем дожде и приятно холодили пятки.

Со стороны пруда дул свежий ветер. Водная рябь, подхватываемая ветром, взлетала и разносилась на значительное расстояние, приятно холодела кожу. За дамбой грунтовка шла по краю большого кукурузного поля. Початки были крупными – обещали отличный урожай. Через стройные ряды, просвечивались крупные оранжевые тыквы размером с колесо. Дети старались не касаться кукурузных листьев, которые имеют привычку царапать голые участки тела, вызывая раздражение. Вскоре, показалась глубокая ложбина на смыке двух горок. Довольно большая, она сильно заросла дикими маслинами. В самом её центре, лысела травяным покровом поляна, а на ней стоял маленький колодец – из тех, которые устраивают для утоления жажды полевых работников и всякого люда. Устроен колодец был просто: цементный туб, вал, ведро; ничего лишнего, всё необходимое. Тем не менее, колодец радовал глаз красивой, вычурной крышей из жести.

– Будем менять ведро, старое прохудилось, гляди оторвётся, – проговорил отец, – поставим новую; заодно и вал починим.

Достали инструменты, засучили рукава и «С Богом». Осмотрев хорошенько цепь, решили её пока не менять. Сняли старое, во вмятинах ведро. Затем сняли вал. Заржавевшие от непогоды гайки никак не поддавались. Смазали немного солидолом, но от этого они стали только жирнее, соскакивая с гаечного ключа.

– Давай попробуем вдвоём, – предложил отец, – так сподручней, да и силы больше, – а ты Леонид, держи вал, чтобы не крутило.

На разводной ключ одели кусок железной трубы. Взяли разом и медленно, стали увеличивать давление на гайку. Ржавчина упиралась, сколько могла и вдруг, дала трещину и со злым скрежетом, сдалась. Далее пошло веселее: открутили несколько гаек, сменили болты на новые. Вал был сделан из кругляка, обхваченного на концах стальными обручами. В том месте, где его тысячи раз гладила человеческая рука, опуская ведро в колодец, он был гладким и казался полированным. Вал был старым, ненадёжным и его тоже сменили на новенький – дубовый. Оно, конечно, можно было и на железный. Да только железо, имеет скверную привычку: ржаветь и тогда попробуй, коснись его, особенно в зимнюю стужу.

Сменили вал, закрутили гайки и стал колодец другим – новеньким. И даже вода холодная, показалось вкуснее из нового ведра. Водичка имела тот вкус живой воды, которая не успела утратить свои целебные качества за то время, что её отняли у источника. Попили вволю. Стояла жара и к маленькой лужице, которая стекла с края бетонного кольца, немедленно слетелись пчёлы освежиться. Если бы всё можно было передать словами. Благодать, вот как можно охарактеризовать то счастливое состояние, в котором пребывал мой дед Леонид, поработав с отцом и братом на поле. Простой человек живёт и радуется простым вещам, тем – которые природа для него заботливо приготовила. Воздух, звон полей, приветливое солнце, вода, здоровье, радость быть вместе. Чего-то ещё надо, для того чтобы быть и остаться счастливым? Леонид, да и Василий осознавали, насколько они в этот миг счастливы – вот они, всем доступные радости жизни…

Выпив воды, вспотели и решили ополоснуться, заодно ещё раз проверили работу вала. Ведро весело, под звон разматывающейся цепи, спустилось вниз плавно, без дребезжания; затем плеснулось о воду. Вытащили ведро стройно, без скрипа – вал работал «на отлично». Отец, на правах старшего, взял ведро, оттянул метра на два от колодца и плеснул воды в выдолбленную в камне чашу. Сыновья стали воду вычерпывать сложенными «лодочкой» ладонями и умываться. Тысячи мелких иголок приятно кольнули шеи, спины парней. Ополоснулись, смыли налипший пот, теперь можно было за стол

– Ну что же, поработали, а теперь время обедать, – установил довольный отец, – посмотрим к, что там нам хозяюшка приготовила?

Василий взял корзину, их тех, что и поныне можно найти в молдавских деревнях – плетённые из разноцветной, преимущественно синей проволоки. Плетётся она достаточно просто и быстро из изолированной проволоки. Её преимущества в том, что она легка, прочна и не боится дождя. В то же время, она легко пропускает воздух, который циркулирует и не даёт продуктами испортиться от жары. Судя по весу, хозяйка положила всего в достатке. В корзине, были: аккуратно сложенный свёрток с едой, бутыль с домашним вином и пустая бутылка для воды.

Леонид, постелил на траве под маслином белую скатерть и вместе с братом разложили нехитрую еду: большой кусок овечьей брынзы, пучок зелёного лука, полкаравая, шесть круто сваренных яиц. Рядом он положил два стакана и бутыль с красным как кровь вином. Леониду пить вино было ещё рано.

«… во имя Отца и Сына, и Святаго Духа – Аминь», – закончил отец Отче наш. Перекрестились, сели обедать чем Бог послал.

По-прежнему дул теплый ветерок – шептал секреты поля, дурманил запахом нескошенных полей. Кукуруза шелестела спокойствием, а высокий подсолнух качал купной, немного кучерявой солнечной шляпой, пугая тенью муравьи. Те расползлись цепью разведчиков по окрестностям, нашли что-то съестное и потянули в сторону большого муравейника с полметра высотой. Неспокойный Леонид успел уже шаловливо воткнуть хворостинку в муравейник, чтобы проверить реакцию насекомых. Муравьи не испугались, наоборот: они повалили из всех щелей и гурьбою стали нападать на инородный предмет, который посмел врезаться в их дом. Они накинулись на хворостинку и с десяток штук полезло на хворостинку, чем и воспользовался Леонид. Он тотчас вынул хворостинку и приблизил к глазам. На древке, смешно передвигаясь лапками, маленькие создания бегали туда-сюда, ещё не понимая, что они в западне. Леонид понаблюдал за их телодвижениями с любопытством, после чего заскучал и осторожно поставил хворостинку так, чтобы муравьи смогли спокойно сойти, что те и сделали.

В маслинах было уютно, пахло травой, цветами, миром. Метрах в сто, ниже от того места, где они присели обедать, на озере гуляла рябь. Густой камыш гудел разнобойно, умиротворяюще. Внезапно, из камыша, опасливо оглядываясь, показался разведчик. Крупный селезень, пытливо осмотрел окрестности и только после этого, крякнул кому-то сзади. Ему ответили сразу несколько голосов, из которых большинство детских.

– Кря-кря-кря.

– Мак-мак, кря.

Утка и штук двенадцать прекрасных жёлтых утят, бойко выскочили из зелени и последовали за главой утиного семейства. Они плыли ровно по центру. На другом берегу пруда, паслось стадо коров, которые после полуденного отдыха, успели перескочить за бисер шоссе. Флегматичные пастухи ленились, скинув всю работу на сторожевых псов. Те, с остервенением отгоняли коров от заманчивой зелени горохового поля, которое скрывало опасность. Бывало ранее, корова проскакивала, наедалась до отвала сладкой и вкусной травы, чтобы потом слечь от несварения. Тогда несчастная пухнет, пока не лопнет желудок и наступает смерть. Выход один: дать лекарство и гонять её родимую по полям, пока не заработает туго набитый желудок.

– Летит время, – констатировал отец, – вкусно, с хрустом заедая кусок овечьей брынзы зелёным луком, – скоро собирать урожай. Год нынче хороший, даст бог – всё соберём.

Налил красную, пенящуюся жидкость по стаканам, выпили: не вино – нектар, напиток богов. Леониду не дали, не дорос. Домашнее вино у молдаван некрепкое, градусов семь – восемь максимум, это если не разбавлять сахаром что, прямо скажем, позорно для хозяйственного крестьянина. Прохладное, из погреба вино не успело ещё согреться – это то, что нужно на поле. Вино освежает, даёт сил, помогает довершить начатую работу.

Ели, не спеша, наслаждаясь панорамой, невольно сравнивая с тем, что было в Буковине, в Черлена Маре, что в переводе означает: Большая Черлена. Черлена Маре, красивое, большое село. Места там более ровные, чем в Бессарабии. В песчаном грунте хорошо растёт картошка, лук, овощи. Но по сравнению с Бессарабией. Она находилась севернее, там и стужа в зиму сильнее, да и много что, не растёт: например персики. А здесь вот, росли.

Поймали себя на оправдание переезда и чтобы сбить мысли, старшие начали разговор:

– Ну что же сын, – стряхивая с губ крошку, начал разговор отец, – теперь, мне нужно с тобою обсудить некоторые важные вещи. С глазу на глаз, без посторонних, – он посмотрел на играющего с кузнечиком Леонида, – Леонид не в счёт.

По выражению лица отца, Василий понял, что отец немного озадачен, обдумывает наперёд каждое слово.

– Я слушаю тебя отец, – просто ответил Василий, из уважения прекратив жевать.

– Понимаешь сын, мы люди простые, с земли. Так повелось, что жили мы всегда небогато, но складно, честно и дружно. Такие были наши предки, так живём мы и такими мы с твоей матерью вас пытаемся сделать. Хотим мы с матерью, чтобы вы росли людьми совестливыми, правила уважали и с властью не спорили. Конечно, это вам решать, кем вы хотите стать. Но пока я жив, я прошу моё слово уважать. Я надеюсь – ты меня понял?

Василий понял. Простые слова, всегда понятны; они без шелухи, в них голая, правда. Замычали коровы в посадке, встрепенулись пернатые на пруду, как бы ощущая искру напряжения в горячем воздухе: «Но я же ненароком, случайно, а меня за это бить?! Да кто я тогда такой для них?» – внутренне закипело у парня.

Неспокойные слова бередили душу внешне спокойного, юноши. Но он не смел – перечить отцу, воспитание не то было.

– Для меня отец, – выговорил взволнованный юноша, – твоё слово – закон. Я обещаю, больше никогда я не буду нарушать закон.

Отец взглянул молодыми, серо-зелёными глазами, одобрительно, примиренчески добавил:

– Ты сын не переживай, жизнь она всё на своё место поставит, попомни мои слова! Всё и всех!

Закончив на том разговор, покончили на сегодня и, собрав всё нужное, вернулись домой. Этот разговор возымел свои последствия… Но сначала необходимо прояснить ситуацию в Европе и Российской Империи начала XX-го века.

Глава вторая: Агент

В преддверии Первой мировой, тлеющий конфликт европейских спецслужб перешёл в активную фазу. Особенно ожесточённо соперничали на сопредельных территориях и в нейтральных государствах.

Одной из таких стран стала Швейцария. На её прекрасной, богато одарённой Богом территории, соперничали германская, французская, итальянская, австро-венгерская и русская, разведки. Одним словом все крупные участники будущего столкновения. Как ни странно, русским было труднее всех. Им приходилось противодействовать не только иностранному элементу, но и своим. В стране скопилось много враждебно настроенных к собственной стране и власти личностей. Тогда, как впрочем, и сейчас, находясь за границей это было модно. Но были и свои, объективные причины. Старая, закостенелая система не могла и не хотела меняться. Традиционный монархический уклад мешал особенно неординарным личностям; горевшими переменами.

Этим обстоятельством решили воспользоваться немцы, которые старались ослабить будущего вероятного противника – Россию, до начала военного конфликта. Германская разведка, предусмотрительно решила действовать чужими руками, подыскивая кандидатов на роль троянского коня для взлома России. Присматривались ко всем, но особенный интерес, проявлялся к идейным вдохновителям, вроде тех, которые облюбовали себе пристанище в Женеве и Лозанне. Там таких было много и их число неизменно росло.

Почти все избежавшие каторги революционные деятели, среди которых выделялся Ленин, бежали через Финляндию в Швейцарию и на новом месте не собирались любоваться альпийскими лугами, купаться в целебных источниках и глотая горный воздух, писать философские трактаты.

Конечно, эти развлечения их тоже интересовали, но Дело было превыше всего. Революционеры стали собирать конгрессы, пожертвования, строить планы свержения Российского самодержавия. Действовали революционно настроенные умы не всегда спокойно, но местная полиция, с подачи немцев, на все проделки иностранцев смотрела сквозь пальцы. Пока полиция только тщательно собирали компромат на идейных лидеров. С обрастающих данными досье снимались копии, которые за хорошие деньги передавались германскому резиденту в Швейцарии. Широко использовались дипломатические и торговые представительства, через которые и переправлялась информация и деньги.

Германская разведка, как впрочем, и французская, расположила свои резидентуры в кантонах, где им сочувствовало местное население. Немецкие кантоны Швейцарии кишели желающими служить интересам Германии. Главным образом, разведка велась через те же торговые конторы и представительства. В другие кантоны засылались молодые девушки, желающие работать горничными либо в кабаре. Часть агентуры внедрилась в ряды русской политической эмиграции.

Это было несложно. Двери в русский клуб революционеров неосмотрительно был открыт для всех. Принимались как соотечественники, так и иностранцы, включительно немцы, поскольку считалось, что «Революция не признаёт национализма». Конечно, в целях конспирации, при приёме в ряды борцов, устраивались проверки. Чаще всего проверки ничего подозрительного не выявляли. Реже, нащупывали провокаторов, которых скопом, изгоняли. В общем, ничего невозможного для того, чтобы подослать Парвуса к Ленину.

И вот – свершилось. В Россию потекли реки оружия. Если раннее оружие в России было редкость, то теперь, в крупных городах, полиции при облавах стали всё чаще попадаться образцы оружия иностранного производства. Власти попытались противодействовать. Дело перешло под особый контроль и вскоре, следователи поняли – следы поставок оружия ведут в порты Финляндии, а оттуда за кордон.

С этим надо было что-то делать. И взялись. Вначале, был организован тотальный контроль над импортом через порты на Балтике. Это дало первые положительные результаты: была перехвачена крупная партия оружия и боеприпасов. Когда контрразведка пришла брать товар, боевики из матросов, оказали ожесточённое сопротивление – было убито и ранено несколько солдат. Но всё равно, заграничная подпитка делало своё дело. Весь последующий период количество неучтённого оружия в стране только росло. Вскоре оружие заговорило.

Серия политических покушений случившихся в стране, всколыхнули общество. Люди далёкие от политики требовали наведения порядка. Что уж говорить о представителей власти.

Начальник Особого отдела Департамента полиции, полковник Зубатов, грамотный руководитель, немедля распорядился ещё строже контролировать порты. Предприняли и другие меры. Начальник всесильного органа политической слежки, помня судьбу покойного Александра 2, который не избежал бомбы, старался всеми силами остановить насилие.

Задолго до Кровавого Воскресенья, под руководством Сергея Васильевича, была практически заново отстроена современная система безопасности. Охранное ведомство, в революционной среде ласково именуемая леденящим душу словом «охранка», открыла отделения в каждой губернии, потеснив не совсем годившихся для такой тонкой работы грубоватых и во многом малообразованных жандармов.

Так в 1902-ом году, то есть за три года до событий 1905-го года, на маленькой, обросшей лопухами железнодорожной станции, по соседству с вышеуказанным селением бессарабских колонистов, появился широкоплечий, волевой человек среднего возраста. Человек спрыгнул с подножки железнодорожного вагона, уверенно прошёл через здание вокзала, где на секунду остановился. На стене напротив ожидавших поезд пассажиров с котомками и чемоданами, претенциозно и величественно горела бурей картина Айвазовского «Девятый Вал».

«Надо же, культурно, однако, в этом захолустье. Так, посмотришь на жителей и не скажешь, что интересуются».

– Котовский защищает восставших батраков и не боится властей! Господа, покупайте вечернюю газету, только свежие новости! – с торжеством в голосе неожиданно прокричал рядом мальчишка продавец газет, – Покупаем вечернюю газету! – пристал мальчик к господину.

– Ты что кричишь то так, мальчик?! – рассердился господин на секунду. – Ну, дай одну тогда, сколько я тебе должен? – более примирительным тоном, добавил господин.

Мальчик посмотрел на господина: «Столичный франт. Ишь ты, пугается он, а сам видно ещё тот верзила, пусть и в дорогом твидовом английском костюме. С такого можно и пятак получить, останутся две копейки на пряники», – решил мальчик.

– Пять копеек и газета с жаркими новостями Ваша, уважаемый господин.

– Держи десять, – расщедрился господин, заставив мальчика округлить луковичные глаза, – купишь себе пряники на чай.

– Нет, что Вы, пожалуйте сдачу, – протянул мальчик сразу обе руки: в одной была газета, в другой мелочь.

Господин взял газету, а от мелочи отмахнулся:

– Сохрани, я от души.

Со свёрнутой в трубочку газетой, щедрый господин поймал на улице транспорт и поехал в город, оставив жандармов с носом. Его прибытия ждали. С самого утра ждали. Но все равно, незнакомцу удалось проскользнуть. Зря стояла с утра на вокзале жандармская служба. Ждали импозантного, при регалиях, будущего начальника отдела политического сыска. Когда «будущий начальник» прошёл мимо, «будущие подчинённые» не обратили на него никакого внимания: человек как человек, идёт себе и идёт. Правда те «десять копеек» были им услужливо подброшены как намёк, но отупевшие и разленившиеся на дармовых харчах провинциальные коты-жандармы, поняли всё по-своему: «Барствует господин хороший…»

Господин ехал в город, читая мелкого калибра газету из разряда жёлтой прессы. Пропустив все новости, восхвалявшие местное и губернское начальство, в которых редактор откровенно подхалимничал, господин – «будущий начальник» остановился на статье про восставших батраков. Тут он сконцентрировал всё своё внимание и прочитал статью от начала до конца, не упустив ни одной детали.

В статье под названием: «Берегись Котовский!», журналистом довольно талантливо, рассказывалось про похождения сердцееда, смельчака и буяна, местного Арсена Люпена: Григория Ивановича Котовского, 1881-го года рождения, который из управленцев, резко переквалифицировался в гайдука – местного вида разбойника. Последняя его хулиганская выходка, была совершена буквально вчера, когда он во главе «пьяных и наглых батраков», устроил бунт, связал хозяев, забрал деньги и был таков. Проследовала цитата: «…Пьяных батраков скоро поймали и поскольку жульё – лыко не вязало, их кинули в подвал, а потом высекли. Хитрому Котовскому удалось ускользнуть и тот, обещал, что вернётся и устроит порку хозяину имения в отмщение…».

«Уголовник, таких, к сожалению, на Руси всегда было много, но не они представляют сейчас главную опасность. Грядёт война и „политические“ в ней обязательно сыграют свою роль. На войне масса народа получит в руки оружие. Именно по этой причине, сейчас так важна их благонадёжность, верность не только присяге, но и самодержавию. Нужно тропится, во что бы ни стало не допустить внутреннего раскола, изолировать смутьянов, перекрыть каналы поступления оружия. Котовских мы обязательно поймаем и отправим в тюрьму, но что мы будем делать, если взбунтуется народ? Всех на каторгу не отправишь! Единство, нам как никогда нужно: единство самодержавия и народа; сплотить многонациональную империю во имя будущего!»

Долг вёл вперёд сыщика и в таком настроении, он стал знакомиться с городом. Маленький, куцый на богатые дома, городок строился вокруг рынка, имел несколько приличных лавок и даже больницу. Провинциалы расхаживали одетые в традиционные одежды из грубого сукна. Но видны были и изменения, строилась новая школа, гужевой транспорт уступал место автомобилям. Правда, было их мало, что не мешало лихачам пугать пешеходов звуками кричащих клаксонов. Сыщик, сам чуть не стал жертвой аварии. Сворачивая за угол узкой улицы, на него вдруг поехала машина и лишь только мгновенная реакция, спасла пешехода.