Тайный клуб психопатов

Но тут вопль послышался еще раз, вновь сопровождаемый сильным ударом, который явно донесся от одной из дверей дальше по коридору, из одной из отведенных для эксперимента комнаток. Из-под двери ее падала полоска света, которой определенно не было, когда здесь появился Андре. Он услышал горестный всхлип, а потом какое-то царапанье – похоже, кто-то лежал на полу за дверью, пытаясь ее открыть. Может, у кого-то из участников эксперимента припадок или еще что?

– Я здесь! – крикнул Андре, распахивая дверь.

В ярком белом свете люминесцентных трубок на полу извивался и булькал горлом какой-то молодой человек, из шеи которого в неистовом ритме выталкивалась кровь. На полу накопилась уже порядочная лужа, в которой тот беспомощно скользил; стены были заляпаны алыми кляксами и потеками.

Андре не успел даже что-то связно подумать, кроме «Вот блин!», когда этот парень – студент? – перехватил его взгляд и, открыв рот, потянулся к нему.

– Помогите! – выкрикнул Андре. Метнулся вперед, на ходу стягивая свитер. Почему он так долго не практиковался в оказании первой помощи? Когда это вообще в последний раз было – в четвертом классе?

Парень охнул, поперхнувшись, когда Андре прижал свитер к его шее. Кровь в основном хлестала как раз оттуда, хотя он заметил и еще несколько ножевых ран – две под ключицей, одна прямо в ухе.

– Есть тут кто-нибудь? Помогите! – завопил Андре.

Черт, черт! Он стал лихорадочно нащупывать телефон, одновременно пытаясь зажать раны, пусть даже уже и чувствовал, как кровь просачивается сквозь толстую ткань свитера. Окровавленный большой палец соскользнул с гладкой поверхности телефона, и тот со стуком упал на пол. Андре потянулся за ним и тут краем глаза заметил, что в коридоре за дверью кто-то стоит. Слава богу!

– Помогите – по-моему, он сейчас истечет кровью! – выкрикнул Андре.

И тут одновременно произошли две вещи, и их синхронность почему-то жутко напугала. Андре вдруг осознал, что стоящий в коридоре, не исключено, это и сделал, и в тот же самый миг этот человек воздел руки над головой, как-то кривовато улыбнувшись и словно говоря: «Ну, удачи тебе!», после чего развернулся и стал уходить по коридору, явно не спеша.

Застыв от ужаса, Андре кое-как нащупал телефон и ухитрился набрать «911».

– «Девять-один-один», что произошло?

– Я на факультете психологии в Адамсе! Здесь только что зарезали какого-то парня!

– Зарезали, говорите?

– Да, он истекает кровью. Скажите мне, что делать?

– Можете назвать свое точное местоположение?

– Шестой этаж… Гм, как подниметесь, сразу направо. Мне держать его голову на весу?

– Пострадавший может говорить? – спросил оператор.

– Эй, парень! – произнес Андре, слегка его встряхивая. – Видишь меня? Они уже едут.

Потом беспомощно оглянулся на дверь, гадая, успеет ли «скорая». Глаза раненого уже начинали стекленеть.

– Вы видели, как все это произошло?

– Нет, только слышал! Услышал, как кто-то зовет на помощь, а потом какой-то глухой стук.

– Можете назвать свое имя?

– Андре. Что мне делать?!

– Андре, вы молодец – просто оставайтесь там. Помощь уже в пути.

10

– Держи, – произнес один из копов, ставя перед Андре банку колы. – Попей, сразу полегчает.

Когда Андре потянулся к ней, рука ощутимо дрожала. Он уже сказал, что его вот-вот стошнит, так что они принесли ему мусорное ведро. Андре сидел на офисном стуле, один из копов по-приятельски присел рядом с ним на корточки, другой стоял, приготовив блокнот.

– Я детектив Бентли, – представился тот, участливый. – А это детектив Дивер. Нам нужно просто снять с тебя показания, чтобы разобраться, что там произошло.

Андре опасливо пригубил, но едва только приторная жидкость потекла к горлу, как сразу вспомнились жуткие булькающие звуки, которые стал издавать тот парень сразу перед появлением медиков со «скорой».

В полном тумане, словно зомби, Андре согласился поехать вместе с полицейскими, чтобы дать показания. Заодно эксперты-криминалисты взяли с него образцы крови, которой были густо вымазаны его ладони и руки по локоть. Забрали его туфли и рубашку и выдали взамен линялую футболку с эмблемой Столичного департамента полиции.

Теперь Андре сидел в одном из кабинетов отдела по расследованию убийств. Едва увидев на двери слово «убийств», он сразу понял, чем все закончилось. Тот неизвестный все-таки умер, и только тут до Андре наконец окончательно дошло, что он в полиции – черный парень, да еще и диагностированный психопат, который, так уж случайно вышло, оказался прямо на месте жестокой резни. Ну, или который на самом-то деле лишь изображает из себя психопата – что вряд ли как-то улучшало ситуацию. «О господи, во что же я вляпался?» – промелькнуло в голове, и на миг отчаянно захотелось позвонить родителям. Но что он вообще им может сказать?

– Это нам и вправду очень поможет, если ты расскажешь нам все, что видел и слышал – от начала и до конца.

– Я был на шестом этаже, на факультете психологии…

– И ты там?.. – Дивер не договорил.

Интересно, подумал Андре, не та ли это ситуация, в которой нужно попросить присутствия адвоката. Но если он потребует адвоката, то не будет ли это выглядеть подозрительно?

– Выполнял одно задание по учебе.

Андре прикинул, до какой степени он готов врать. Может, и плевать им на эту дурацкую программу. Может, их интересует только убийство. Может, им нужна только информация о происшествии, после чего они оставят его в покое. Глаза у Бентли вроде добрые – а вот у Дивера нет.

– Я могу более-менее точно назвать время, когда услышал первый крик. Я это знаю, потому что за пару минут до этого посмотрел на свой телефон – это было ровно в двадцать один сорок восемь.

Бентли кивнул. Он был белый, с волосатыми мускулистыми руками.

– Крик послышался из той комнаты. Тот парень крикнул еще несколько раз, и я подумал, что он хочет выйти из комнаты, но не может повернуть ручку.

– Он не мог открыть дверь?

– По-моему, – во рту у Андре вдруг пересохло, – по-моему, у него было слишком много крови на руках, и они все время соскальзывали. Но тогда я подумал, что, может, у кого-то сердечный приступ или еще чего, так что открыл дверь и увидел, что он весь в крови. Я попытался прижать ему к шее сложенный свитер, чтобы остановить кровотечение.

– В каком состоянии была комната?

– В нормальном. Типа как стол, стул и компьютер, и еще белая доска. Вообще-то, погодите… еще окно.

– Прямо в тот момент, когда ты туда вошел, оно было открыто или закрыто? Ты к нему прикасался?

– Нет. – Андре попытался представить себе увиденную тогда картину. – Оно не могло быть открыто полностью, поскольку я видел в нем свое отражение. Хотя могло быть и просто прикрыто, не знаю. Там повсюду была кровь.

– Потерпевший что-нибудь говорил?

Андре помотал головой.

– Нет, я слышал только его крики, в самом начале.

– Когда ты говоришь, что слышал крики… Он просто издавал какие-то звуки или было похоже, что он кричит на кого-то?

Андре задумчиво поджал губы.

– Я уверен, что это были просто бессвязные звуки. Типа как от боли. Хотя прямо перед тем как я позвонил в «девять-один-один», там был еще какой-то парень.

– Еще какой-то парень?

– Ну да, я увидел его и вроде как испытал облегчение, что кто-то поможет мне, потому что на самом деле я не умею оказывать первую помощь. Я сказал ему что-то типа того – помоги вызвать «скорую» или что-то такое, а он…

– А он…

– А он поднял руки, вот так. – Поднявшись, Андре попробовал развести руками с одновременным пожатием плеч – больше никак было не выразить, насколько дико это выглядело. Копы переглянулись и нахмурились.

Он испытал некоторое облегчение, когда по выражению их лиц стало ясно, что они тоже считают такое поведение неизвестного более чем странным.

– Можешь описать его? – спросил Бентли.

Андре опять опустился на стул.

– Белый. Где-то от моего возраста до… тридцати пяти?

– Во что он был одет?

Андре пожевал нижнюю губу. Покачал головой.

– Можешь описать его лицо?

– Гм… Ну, типа… Обыкновенное.

– Какие-то особые приметы? Волосы, глаза?

– Он был определенно не рыжий. Брюнет или шатен, не знаю – может, даже темный блондин.

– Какого он был роста?

Чем больше Андре пытался припомнить хоть что-то про человека, которого видел, тем менее четко видел его перед своим мысленным взором.

– Я был на полу, так что… – Андре слез со стула и уселся на пол, после чего поднял взгляд на Дивера, у которого явно начинал вызывать раздражение тот факт, что Андре оказался далеко не образцовым свидетелем. – Наверное, примерно вашего роста.

– Какие-то татуировки, пирсинг?

Андре шумно выдохнул.

– Не могу припомнить, но это не означает, что их у него не было. Я и видел-то его какую-то долю секунды.

– Ты говоришь, что он был белый, – вступил в разговор Бентли. – Белый как я или как Дивер?

Андре перевел взгляд с одного на другого. Бентли был ближе к тому, что белые люди называют «смуглый» или «чернявый»; Дивер выглядел так, будто обгорел на солнце.

– Гм… Может, нечто среднее?

А что, если дать им какое-нибудь описание? Любое описание, с подробностями – неважно, соответствующее действительности или нет? Чисто чтоб отвлечь их? Отвяжутся они тогда от него? Волной накатила дурнота.

– Простите. Если б у вас была фотография, я сказал бы, он это или не он.

– А какое ты испытал чувство при виде его? – спросил Бентли. – Что от него, так сказать, исходило? Непохоже, что он был взбешен или еще чего?

Андре заморгал. Он понял, о чем спрашивает Бентли, но все не решался высказать вслух то, что было у него на уме.

– Если б он просто посмотрел на меня и ушел, я бы, наверное, только удивился и разозлился. Но когда он так вот поднял руки и типа как пожал плечами… Меня словно мороз по коже продрал.

* * *

Когда Андре наконец вернулся в свою комнату в общежитии, вымотанный до предела, на сердце стало еще тяжелей, когда он понял, что Шона нет дома. По дороге домой Андре совершенно не представлял, в какой форме поведать соседу о недавних событиях, но теперь проблема была не в этом. Он остался совершенно один в пустой комнате, и вдруг жутко захотелось поджать хвост и поскорей вернуться в северо-восточный район, к родителям. Что за чертовщина только что приключилась? И чего ждать дальше? Полиция будет опять его допрашивать? Начнут ли они копаться в его прошлом только лишь потому, что ему волей случая выпало оказаться там? Может, просто свалить на фиг из этого Адамса, поехать домой и не отвечать на звонки по телефону?

Потерев виски, Андре открыл свой лэптоп. Голова кружилась от эмоций, мысли путались, но то, что никак не шло из головы, это что все произошло в комнате для экспериментов Уимена, в каких-то десяти ярдах от его кабинета. Не слишком ли большое это совпадение, что того парня зарезали прямо возле офиса руководителя специальной программы, изучающей психопатов? И почему, черт возьми, этот Уимен кажется таким знакомым?

Андре стал проглядывать результаты поиска по ключевым словам «Леонард Уимен», каким-то уголком мозга смутно сознавая, что он занимается всем этим только лишь ради того, чтобы отвлечься от образов, постоянно всплывающих у него в голове – человека, беспомощно скользящего на окровавленном полу, булькающих звуков у него в горле, – и почти непреодолимого желания позвонить родителям. Большинство результатов представляли собой написанные Уименом статьи с длинными сложными названиями. Другие – тексты его выступлений на всяких научных конференциях. В одной из ссылок упоминалась Елена, которая выиграла стипендию для написания кандидатской под руководством Уимена.

Но тут Андре увидел два слова, которые заставили его неподвижно застыть. «Медицинский детектив»[37]. Так вот почему Уимен сразу показался ему таким знакомым!

В течение двух лет после смерти Киары Андре частенько уходил с уроков, в основном болтаясь по городу с дружками, но иногда просто возвращался домой и сидел там совсем один. Валялся на диване, хрустя попкорном «Чизи Пуфс» и пересматривая старые эпизоды «Медицинского детектива» и «48 часов»[38]. Перед ним открылась темная нора реальных преступлений, и Андре с готовностью свалился в нее – мрачность материала полностью соответствовала его похоронному настроению. Он смотрел старые документальные фильмы, подписался чуть ли не на все подкасты на эту тему и даже зарегистрировался на нескольких интернет-форумах самодеятельных расследователей.

Особенно захватили его два уголовных дела – прежде всего по той причине, что оба были местными: Вашингтонского снайпера[39] и Убийцы НДР. Первый на самом деле представлял собой двух человек, которые, мотаясь по округе, без всякой системы и мотива расстреливали первых попавшихся людей, в стиле Зодиака. Но их кровавый загул меркнет по сравнению с деяниями Грегори Рипли, которого пресса окрестила «НДР», или Убийца из Рок-Крика. С середины девяностых до начала двухтысячных по северо-востоку страны – в основном Вирджинии, Мэриленду и округу Колумбия – прокатилась впечатляющая волна жестоких убийств. Повторяющимся «модус операнди»[40] и объясняется аббревиатура НДР, ставшая одним из прозвищ убийцы: «насиловать, душить, расчленять». Когда его наконец поймали, он признался в двадцати двух убийствах и на основании веских материальных улик был приговорен к смертной казни по девяти из инкриминируемых ему эпизодов.

Пощелкав мышью, Андре наконец нашел какой-то халтурно сделанный веб-сайт, позволивший ему пересмотреть тот старый эпизод «Медицинского детектива» про Убийцу НДР, который он уже когда-то видел. Всю эту фигню про охоту за Рипли Андре промотал и сразу перешел к его аресту. Закадровый голос сообщил, что единственным человеком, сумевшим понять НДР, был некий психолог – единственный представитель этой профессии, который активно опрашивал убийцу и позже дал показания на суде. Этим психологом и оказался доктор Леонард Уимен. Потом появилось и зернистое видео с ним, сидящим за письменным столом, – с тех пор он здорово постарел, но голос остался тем же самым. Как выяснилось, Андре успел забыть один очень любопытный аспект этого дела. После того как присяжные вынесли свой вердикт, Уимен едва сумел вырваться из зала суда под крики репортеров – он выступал за помилование, в то время как вся страна единодушно требовала смерти Грега Рипли. Того самого Грега Рипли, который улыбался присяжным во время суда и рисовал в своем блокноте всякие рожицы, выслушивая самые чернушные свидетельские показания. «Я не думаю, что Грегори Рипли заслуживает смерти, – объявил Уимен прямо в камеру, отчего волоски на руках у Андре встали дыбом – волосы самого Уимена в те времена почти не были седыми. – Он вовсе не такое чудовище, каким вы его считаете».

И вот теперь Андре больше всего хотелось знать: в чем же все-таки суть этой долбаной программы для психопатов в университете Джона Адамса, в которую он вписался? Ею руководит человек, который некогда встал на защиту Убийцы НДР. И если Уимен мог защищать НДР, то что еще он готов защищать?

11

Обратный отсчет: 45 дней

Я в машине, еду в усадьбу Чарльза Портмонта. Брат Билли-из-ларца за рулем, сам Билли сидит справа от него. Я втиснута между двумя какими-то девицами из женского студенческого братства[41] «Каппа-Дельта», одна из которых, как я подозреваю, трахается с братом Билли. Еще один парень, недавно вступивший в САЭ, очень этим гордый и которого они называют Вонючка, прижался к противоположному стеклу – ему даже не досталось ремня безопасности.

Мы с Вонючкой единственные, кто еще ни разу не бывал на тусовках Чарльза.

– Бар там ну про-о-осто обалденный! – тянет одна из девиц. – Типа я прошу бармена сделать мне «Манхэттен», и он реально знает, что это такое. Гадость, конечно, но я все равно выпила до дна.

Свои вещи мы побросали в багажник – одежда парней запихнута в два пластиковых пакета из «Сейфуэй». Со мной сумка с самым необходимым: коктейльным платьем, туалетными принадлежностями и двумя пузырьками с жидким раствором рогипнола.

– Эх, найти бы какого-нибудь богатого папика, чтобы оплатил мой кредит на обучение! – мечтает «Каппа-2».

– Ну да, если тебе нравятся двойные подбородки, – отзывается «Каппа-1».

Поездка приятная. Почти всю дорогу едем по одному и тому же шоссе, с обеих сторон которого возвышаются густые деревья; листва на них уже начинает тускнеть. Сворачиваем на боковую дорожку поменьше, а потом на совсем узенькую улочку со знаком «Частные владения» на въезде. Лес редеет и сменяется просторной зеленой лужайкой, по которой мы катим к огромной усадьбе в тюдоровском стиле. Вижу, как впереди Чарльз и Кристен уже выбираются из его «Ягуара».

Тоже кучей вываливаемся из машины.

– Мы, похоже, первые, – объявляет Чарльз. – Но вторую экскурсию для отставших проводить не буду, ибо наверняка уже буду раскладной.

Ожидается компания человек в тридцать, но остальные застряли где-то в пробках.

Проходим вслед за Чарльзом к дому, и как только перед нами распахиваются здоровенные двойные двери, вижу активные приготовления к предстоящему основному действу. Люди в униформе официантов носятся туда-сюда, расставляя стулья, и какая-то женщина, опасно балансируя на высоченной стремянке, протирает массивную люстру. В глубине наверх загибается широкий лестничный пролет.

– Чарли! – вдруг слышится чей-то голос. В вестибюле появляется женщина средних лет – судя по всему, его мать – и распахивает объятия. У нее такой ухоженный вид, который бывает только у богатеек, которым особо не приходится заботиться о чем-то помимо собственной внешности. – Чарли-медвежонок, дай-ка я на тебя посмотрю!

Потом она обнимает Кристен. Похоже, что обращение «медвежонок» Чарльза ничуть не смущает.

Он представляет нас как своих друзей и проводит для нас небольшую экскурсию по дому. Мысленно отмечаю расположение комнат: библиотека, столовая, банкетный зал, кабинет его отца со звериными головами на стенах, кухня – такая здоровенная, что мне сразу хочется научиться готовить хотя бы что-нибудь простенькое вроде шарлотки. Огромные окна кухни выходят на зады дома. Здесь просторное патио, крытый плавательный бассейн, еще один дворик, а дальше – причал, ведущий прямо к реке. Прикидываю, какие из этих мест могут пригодиться для допроса с пристрастием.

После основательных поисков в интернете я знаю про «сыворотку правды» почти все. К сожалению, настоящей «сыворотки правды» в природе не существует. Но все равно требуется какие-то средство, которое заставит Уилла распустить язык, усыпит его бдительность – но так, чтобы на следующий день он напрочь про все забыл. Алкоголь по многим параметрам подходит, но полностью полагаться на него нельзя. Хотя алкоголь мне определенно потребуется, поскольку это прекрасный ответ на вопрос: «А чё вчера вообще было?» – напившиеся в стельку частенько не помнят, что творилось накануне. Рогипнол в США под запретом, но предприимчивые люди все равно могут добыть его в интернете. Еще в школе я успела порядком поэкспериментировать с раствором рогипнола высокой концентрации – выбирала ребят примерно тех же габаритов, что и Уилл, прижимала их к стеночке на всяких домашних тусовках и пикниках, заманивала в лес. Естественно, они ожидали, что я им дам, но в действительности я заводила с ними всякие чудны́е разговоры, выуживая у них личную информацию и скармливая им всякие странные истории, на которых на следующий день могла проверить, что из сказанного им запомнилось.

– У меня тут еще кое-какие дела – встретимся здесь же ровно через час. Мы можем есть и пить, сколько захотим, но просто не лезьте к гостям, – предупредил Чарльз.

– А на что тут вообще собирают? – поинтересовался Билл.

– На заповедник.

– А разве твой отец не занимается фрекингом? – не удерживаюсь от вопроса.

– Он еще и охотник, – отзывается Чарльз. Это тоже не имеет для меня ни малейшего смысла, но я отстаю.

Поднимаемся наверх разобрать вещи и переодеться – Чарльз сказал, что мы можем занимать любые комнаты с открытыми дверями. Хотя дом реально огромный, тридцати спален в нем не наберется, так что сильно подозреваю, что кое-кто предвкушает возможность сегодня на законном основании забраться в чужую постель. Все это будет наверняка происходить уже под ночь, и важно заранее все подготовить: нужно к тому моменту уже укрыться в каком-нибудь укромном местечке с Уиллом, надежно сидящим у меня на крючке – пьяным, но не слишком. (Не хватало еще, чтобы он блевал без удержу – допрашивать его при этом будет сложно.)

Мы с девицами из «Каппы» занимаем спальню, окна которой выходят на задний двор. Пока они пытаются отпарить свои платьишки в примыкающей ванной комнате, осматриваю местность за окном. На реке скоро совсем стемнеет. К ней ведет длинный участок территории с двумя небольшими гостевыми домиками, отстоящими друг от друга.

Расположенные не слишком далеко от главного здания, но довольно уединенные, эти домики – просто идеальный вариант. Не стоит полностью полагаться на то, что Уилл будет послушным, как овечка, – дело может дойти до рукопашной. Я успела немало позаниматься на разнообразных курсах самообороны, но дело все равно рискованное. Это только в телевизоре хорошие парни всегда побеждают – в реальной жизни, если противник превосходит тебя по весу, то просто тебя им задавит. Главное – не терять головы, тогда победа будет за мной.

– А ты что, не будешь переодеваться? – интересуется «Каппа-2», глядя на меня, – у нее уже и губы в полном порядке, с темной обводкой поверх помады.

Влезаю в свое платье – коротенькое обтягивающее коктейльное платье от Сю Вонг – розовенькое, что называется «цвета детской неожиданности», с легкомысленной бахромой в стиле ар деко по подолу и отделкой черным кружевом и черными же страусовыми перьями. Никаких украшений у меня нет, не считая черного тканевого браслета-повязки с бантиком, который я взяла с собой, чтобы замаскировать свои смарт-часы, явно не подходящие к наряду по стилю. Обе «Каппы» довольно долго возятся со своими волосами, я же оставляю свои спадать свободными волнами.

Стою в коридоре возле двери спальни, влезая в туфли на высоком каблуке, когда из комнаты дальше по коридору выходят несколько больших шишек. Среди них Чарльз в плотно облегающем темно-сером костюме, из нагрудного кармашка торчит треугольничек аккуратно сложенного платочка. Рядом с ним Кристен в изумрудного цвета платье, выгодно подчеркивающем цвет его глаз.

– Неплохо выглядишь! – бросает он мне в точности таким обыденным тоном, с которым обращаются к младшей сестре.

Не хочу, чтобы он считал, что я выгляжу «неплохо». Иногда мне хочется стать совершенно невидимой – как правило, с чисто практическими целями, – но только не сейчас. Нет, серьезно: Кристен в этом простецком блестючем зеленом платьишке? Буэ!

После того как мы тут появились, стали прибывать и другие гости. Спускаюсь вслед за Чарльзом и Кристен по загибающейся дугой лестнице. По пути он пожимает руки каким-то людям в возрасте – очевидно, знакомым своих родителей.

На первом этаже дома теперь не протолкнуться от пожилой публики в коктейльных нарядах. Повсюду шныряют официанты с подносами шампанского и легкими закусками. В кухне Чарльз хватает одной рукой поднос с канапе, а другой цепляет сразу три бутылки шампанского. Устраиваемся во дворе отдельно от остальных гостей и пьем шампанское прямо из горлышка, пока один из официантов не приносит несколько фужеров. Держу свой почти полным, но лишь придуриваюсь, будто пью, делая вид, что на глазах дурею.

К тому времени, как показываются остальные из нашей компании, уже почти совсем темно; дворик подсвечен лишь гирляндами маленьких лампочек. А вот и Корди с Уиллом на буксире. Бутылки шампанского продолжают появляться как по волшебству, но иногда официант приносит заказанные кем-то коктейли. Стараюсь вести себя, как пьяная дурочка, безудержно хохочу над каждой дурацкой шуточкой. Цепко приглядываю за Уиллом, стараясь держать его в поле зрения, слежу, сколько он уже выпил, сама распустив свою якобы пьяную удаль, как павлин распускает хвост. Чувствую, что он тоже посматривает на меня.

Заглатываю крошечный птифур и тут же ору: «Офигительно!», когда кто-то предлагает прогуляться по причалу к реке. Девчонки осторожно ковыляют по траве, проваливаясь в землю высокими каблуками. На причале темно, вода кажется совершенно черной. Подсветка тут тоже есть, но никто не озаботился ее включить. Наклоняюсь через край причала над водой как можно дальше и смотрю влево. Усадьба расположена достаточно уединенно, никаких соседних домов на берегу не видать.

– А Дерек явно на тебя запал, – замечает одна из девчонок, обращаясь к своей подруге.

– А что, если я хочу, чтобы что-нибудь такое произошло?

Оборачиваюсь на дом. Мы сейчас настолько же далеко от него, как от того гостевого домика, что к северу, и с моего места мне не слышны голоса остальных из нашей компашки, хотя я знаю, что там сейчас дым коромыслом.