Дорожный снайпер

– Почему?

– Работа такая, – пожал плечами главврач. – Постоянные задержки допоздна, экстренные вызовы посреди ночи, бесконечные звонки… Надо быть святой женщиной, чтобы такое выдержать. Ленька святую не встретил. Мне вот повезло, например… Есть и другие примеры, но они крайне редки. Человек так уж устроен, что ему больно делить внимание любимого с кем-то или с чем-то. Тут должна быть по-настоящему великая любовь.

– Понимаю, – кивнул Лев. – А он поддерживал отношения с бывшей супругой?

– Нет. А зачем? Детей у них не было. Общих интересов тоже.

– А с другими бывшими пассиями?

– Та же история. – Николай Феликсович сделал очередной глоток из крышки и бросил взгляд на наручные часы. – Вы извините, у меня обход через десять минут.

– Еще буквально пару вопросов… – Гуров не спешил подниматься из-за стола. – Это не займет много времени. Дело в том, что Леонид Вениаминович был не единственной жертвой неизвестного снайпера, и мы пытаемся найти связь…

– О да! – поспешно перебил его Кривоногов. – Я тоже пытался ее отыскать. И не сумел.

– Прошу прощения?

– Связь. Между жертвами. Говорю же вам, с тех пор как Ленька погиб, я внимательно слежу за новостями по данному делу. Пытаюсь осмыслить случившееся, так сказать… И мысль о том, что жертвы могли быть как-то связаны между собой, тоже пришла мне в голову. Я пытался вспомнить, но не смог… Просмотрел всю нашу базу данных, на случай, если кто-то из убитых мог быть нашим давним пациентом, но… Тоже нет. Могу предоставить вам картотеку.

– Это было бы весьма кстати.

– Не вижу препятствий, – картинно развел руками Николай Феликсович. – Но предупреждаю: зря потратите время. Я лично все проверил. Связи нет. Ни малейшей.

– А если без картотеки?

Главврач покачал головой. Вновь коротко бросил взгляд на часы. Допил бульон и вернул крышку на прежнее место.

– Сожалею, но увы… Коджо работал в судоходной компании. Ленька никак не мог с ним пересекаться. Просто нереально. Поверьте мне на слово. Волейболистка… Ну, тут есть, конечно, варианты… Чисто теоретические… И то… Ленька был заядлым болельщиком, как и я, впрочем. Но мы больше по футболу фанатели. На волейбол ходили раза три-четыре за всю жизнь. Но на мужской. На наше местное «Динамо». А на женский… Причем в высшей лиге… – Кривоногов еще раз покачал головой, сморщился, собираясь чихнуть, сдержался и приложился к платку. – Я считаю, что нет. Ну а по последнему убитому, Глухову… С ходу на ум тоже ничего не приходит… Если что-то вспомню, непременно сообщу.

Гуров все же поднялся, собираясь уходить. Николай Феликсович незамедлительно последовал его примеру, прошел к вешалке и надел белоснежный халат. Аккуратно застегнул его на все пуговицы. Затем извлек из бокового кармана и надел защитную трехслойную маску, под которой скрылась нижняя часть лица.

– Где и как я могу взглянуть на картотеку? – поинтересовался Лев.

– Пойдемте. – Кривоногов указал рукой на дверь. – Моя секретарша вам поможет. А я еще раз прошу прощения… Суматошное утро…

– Арестовать? Меня? За что?

Невысокого роста, коротко стриженная брюнетка с рвущимся наружу аппетитным бюстом удивленно заморгала длинными пушистыми ресницами. Тоненькая бумажная папка выскользнула у нее из пальцев и едва не приземлилась на пол, но Крячко проворно подхватил ее на лету. Попутно успел заглянуть в вырез белоснежного медицинского халата. Девушке было около двадцати пяти лет, а на бейджике с правой стороны груди красовалось давно забытое исконно русское имя Евдокия.

– Дусенька, – выдал он одну из самых своих лучезарных улыбок. – Вы ведь позволите называть вас Дусенькой?

– Так меня зовет только мама. Но если вам угодно, товарищ полковник…

– Ну что вы! – Крячко бережно взял девушку под руку и неторопливо отвел ее в сторону. Бросил взгляд через плечо в направлении столика дежурной сестры. Тоненькая папка по-прежнему была в его руках, и он не спешил отдавать ее своей прекрасной юной собеседнице. – Какой же я вам «товарищ»? Друг! Только друг, Дусенька, и никак иначе. И зовите меня просто Стас. Это ведь я на вид такой грозный и умудренный опытом… А на самом деле в душе… В душе я все тот же безусый юнец, каким был… эээ… лет десять-пятнадцать назад. Надеюсь, мы договорились?

– Да… Стас… Но… За что же я все-таки арестована?

– А вы сами не догадываетесь?

Они остановились возле окна. Девушка подняла голову, еще раз взмахнула ресницами, и ее взгляд встретился с теплым взглядом Станислава.

– Нет.

– За нарушение общественного порядка, конечно. Своей красотой вы повергаете окружающий вас мир в хаос и смятение…

– Ой! Перестаньте! – Евдокия глупо захихикала. – Что за нелепые розыгрыши?

– Ну, почему же розыгрыши? – не согласился Крячко. – Я всегда очень ответственно подхожу к своим обязанностям. Заслужили – получите… Я ведь, Дусенька, давно за вами наблюдаю.

– Правда?

– Да. Вы ведь здесь работаете уже… эээ…

– Третий год, – живо подсказала Евдокия.

– Не может быть! – присвистнул Стас. – Третий год! Как время летит! Это же страшно представить. А мне казалось, только вчера я бродил бессонными ночами вот под этими самыми окнами, вздыхал, лелеял надежду увидеть хоть на мгновение вашу тень, Дусенька…

– Вы опять шутите? – недоверчиво прищурилась девушка.

– Если бы! – вздохнул Станислав. – Я ведь, знаете ли, по природе очень скромный человек и никогда не решился бы заговорить с вами, если бы не оказия… Печальное стечение обстоятельств. Жаль… Жаль, что нам пришлось познакомиться с вами при таких обстоятельствах.

– О чем вы?

Крячко выдержал театральную паузу. Рука словно сама собой легла на тонкую талию девушки.

– Я здесь по долгу службы, Дусенька. В связи с недавней гибелью вашего босса Леонида Вениаминовича Штурма. Заместителя заведующего хирургическим отделением, в котором вы, как мне известно, денно и нощно трудитесь медсестрой. Все верно?

– Да. – Евдокия мгновенно погрустнела, но не отстранилась от него. Она как будто не замечала теплой ладони Крячко, медленно и плавно заскользившей по ее бедру. – Я слышала. Это кошмар! Когда ты знаешь человека, общаешься с ним каждый день… А потом вдруг узнаёшь, что его больше нет. Прям мурашки по коже… И кому понадобилось совершать такое? Дикость! Леонид Вениаминович был всегда таким добрым, обходительным…

– Так-то оно так, – согласился Крячко, присаживаясь на подоконник и увлекая за собой собеседницу. В какой-то момент Евдокия осознала, что уже сидит на его колене. – Но если бы все было так просто, Дусенька, меня бы здесь не было. Я ведь, невзирая на молодость, большая «шишка» в угро. Очень большая, Дусенька! Мелочовкой обычно не занимаюсь… Для этого у меня есть помощник. Младший лейтенант Гуров. Способный малый, способный, но… не того полета. Он сейчас общается с вашим главным. А я тут… так сказать, осматриваюсь. Изучаю обстановку. И знаете, к какому я пришел выводу?

– К какому?

– Попахивает международным заговором.

– Заговором?

– Именно, именно. Я этот запах уже на профессиональном уровне чувствую.

– Вы хотите сказать, что Леонид Вениаминович был замешан в международном заговоре?

– А что, информация уже просочилась? – нахмурился Крячко. Он вручил-таки девушке ее оброненную папку и освободившейся рукой нежно обнял за плечико. – Враг не дремлет, Дусенька. Это нехорошо… Вся надежда теперь на вас. Больше мне довериться некому.

– Я… Я помогу, чем могу. А что нужно делать, Стас?

– Информация, Дусенька! Кто владеет информацией, тот владеет миром. Это еще Тютчев сказал…

– Поэт? – удивилась Евдокия.

– Это для вас он поэт. А для Европы!.. Я как-нибудь расскажу вам на досуге. За чашкой утреннего кофе, например. А сейчас не об этом. Сейчас мы должны спасать страну, Дусенька. Вы обязаны стать здесь моими ушами и глазами. Это как минимум. Задача номер один для вас: узнать, какие отношения были между покойным Леонидом Штурмом и его коллегами по работе. Не случалось ли каких-то конфликтов? Не было ли угроз со стороны родственников пациентов? А главное, что скрывал от всех покойный… А он ведь скрывал! Верно?

– Я не знаю, – растерянно пролепетала Евдокия.

– Узнайте, – напутствовал новоиспеченную «Мату Хари» Крячко. – В этом деле важна каждая мелочь, Дусенька. Без мелочей нам никуда.

– Я знаю, что Леониду Вениаминовичу много носили, – встрепенулась Евдокия. – Ну… благодарные клиенты.

– Кто носил? Сколько? Имена? Фамилии? Мне нужна конкретика, Дусенька. Во всем. Как в этих вопросах, так и в наших возможных отношениях. Понимаете?

– Понимаю. – Евдокия таяла, как эскимо под палящими лучами солнца. Голос ее сделался томным, дыхание прерывистым. – Но конкретики у меня нет. Относительно ваших вопросов… Стас… Впрочем, это можно выяснить, заглянув в картотеку. Я вспомню фамилии, если сопоставлю даты.

– Это было бы прекрасно, Дусенька. – Крячко чуть склонился, и его губы легко, как дуновение ветерка, коснулись мочки правого уха медсестры. Девушка блаженно закатила глаза. – Вы и представить себе не можете, как много это будет для меня значить. И насколько велика будет моя благодарность… А вы ведь знаете, если человек счастлив, то счастливы и все, кто находится рядом с ним. Это еще Бисмарк сказал.

– Кто?

– Не забивайте голову ерундой. Это ведь он не вам сказал. И не мне. А одному своему грозному политическому оппоненту. Но тут важна суть…

Звякнул лифт, возвещая о прибытии на этаж очередного пассажира, и в общем коридоре хирургического отделения появилась полная, преклонных лет дама в небрежно накинутом поверх пестрого балахона белом халате. Компактная кожаная сумочка прижата к огромной груди.

– Извините, – обратилась она к Евдокии. – Как мне найти ординаторскую?

– Направо, и третья дверь с левой стороны. Там написано.

– А Григорий Романович там?

– Не могу сказать наверняка… – Евдокия поднесла ладони к пылающим щекам. – Он в больнице, но… Скоро плановый обход… Вы спросите…

Не утруждая себя словами благодарности, дама круто развернулась и поплыла прочь. Едва ее добротная фигура скрылась за поворотом, девушка почувствовала, как Крячко прильнул к ней всем телом. С уст медсестры сорвался негромкий стон.

– Я поняла, Стас, – ответила она, не оборачиваясь. Их пальцы переплелись. – Постараюсь узнать о Леониде Вениаминовиче как можно больше. Благодарности… Конфликты… Улики, указывающие на возможность международного заговора… Не упущу ни одной мелочи.

– И немедленно звоните, Дусенька. – Свернутый трубочкой клочок бумаги проворно опустился в вызывающее декольте медсестры. – В любое время суток. Я буду всегда рад услышать ваш чарующий голосок…

– А как насчет моего голоска? – неожиданно раздалось слева. – Я могу звонить тебе в любое время суток?

Крячко отпустил девушку и обернулся. Его взгляд встретился со взглядом напарника.

– Это ты? – изобразил на лице неестественную улыбку Станислав. – Уже освободился?

– Простите, если помешал…

– Все в порядке. Мы уже закончили. Не правда ли, Дусенька? – Стас склонился и нежно поцеловал девушку в щеку. Шепотом добавил: – Это мой папа. Проходит у вас ежемесячное плановое обследование. У проктологов. Он грубый, как дикарь, но я люблю его. Родная кровь как-никак. Святое дело. Сами понимаете.

– Да… Понимаю…

– Я буду ждать вашего звонка.

– Обязательно, Стас.

Евдокия быстро засеменила к дежурному посту. Крячко обласкал взглядом ее тоненькую фигурку и протяжно выпустил воздух из легких.

– Мы договаривались, что ты пообщаешься с персоналом, – нахмурившись, напомнил Гуров.

– А я с кем, по-твоему, общался? – искренне обиделся Крячко. – С троюродной сестрой из Днепропетровска? Вот что ты за человек, Лева?! Вечно ко мне цепляешься… Я, между прочим, тут вербовкой занимался. И вербовкой успешной.

– Это я заметил, – скупо улыбнулся Лев. – Только почему-то все твои вербовки носят личностный характер. Ты сам не замечал?

– Какая разница, какой характер они носят? Лишь бы приносили плоды. И под плодами я имею в виду информацию, а не то, что ты подумал… Нам нужна агентурная сеть, Лева, если мы хотим что-то выяснить… Не вот так вот в лоб, напрямую, бесхитростно, как ты это делаешь…

– Ладно. Я тебя понял, Штирлиц, – отмахнулся Гуров, прекрасно зная, что переспорить и переговорить напарника ему не удастся. – Поехали дальше.

– Поехали? Куда? Ты узнал что-то у главврача?

– Пока ничего конкретного. Я же бесхитростный и прямолинейный. Куда мне? – хмыкнул Лев.

– Вот давай только без этого! Я же так… Образно…

Бурмистров долго и пристально смотрел в экран монитора с застывшим на нем документальным кадром времен Корейской войны. На какое-то время старший лейтенант даже умудрился забыть о своих пончиках в компактном бумажном пакете с фирменной надписью «Пекарня Лидии». Половинка одного из недоеденных пончиков торчала у него изо рта. Сидящий за компьютером шестидесятитрехлетний лысый, как бильярдный шар, баллистик, не спеша снимать видео с паузы, поднял взгляд на Бурмистрова. Георгий дважды моргнул и, быстро прожевав пончик, спросил:

– И что я должен здесь увидеть?

Баллистик вздохнул.

– Вы спрашивали меня, почему отчет составлялся так долго, молодой человек, – вздохнув, пояснил баллистик. – И вот ответ перед вами. Прямо на экране.

– Какой ответ?

– Это Корейская война.

– Я вижу, что не афганская, Казимир Ильясович, но по-прежнему не понимаю, при чем тут…

– Вы видите, что в руках у этого человека? – Желтый морщинистый палец баллистика с обгрызенным ногтем ткнулся в экран.

– Винтовка. С оптическим прицелом.

– Это не просто винтовка, молодой человек, – нравоучительно прошамкал Казимир Ильясович, поджимая губы при каждом слове. – Это и есть искомая нами с вами винтовка. «Спрингфилд – М1903» американского производства. Модификация А4, что, собственно говоря, и означает дополнение к стандартному виду оптического прицела. Состояла на вооружении американской армии с 1903-го по 1957-й. По неподтвержденным данным, «Спрингфилд» использовался отдельными частями морской пехоты США вплоть до 1969 года, но, повторюсь, прямых доказательств тому нет. Последний раз «Спрингфилд» видели именно в Корее в 1953 году. Что и показано на этом видео… То есть я хочу сказать, что эти винтовки давно уже никто не использует, хотя присущий ей калибр 7,62 довольно распространенный. И крайне популярный, я бы сказал. Это и завело нас в тупик при составлении отчета. Пришлось изрядно попотеть, дабы докопаться до истины. Так и передайте полковнику Гурову.

– Я передам, – кивнул Бурмистров, отправляя в рот новый пончик. – Но вы гарантированно уверены, что нам нужна эта самая винтовка?

– Вне всяких сомнений, молодой человек. – Казимир Ильясович протянул руку и свернул на экране монитора файл с документальным видео. Взорам мужчин теперь предстала картинка рабочего стола, изображавшая бескрайнюю пустыню. – Об этом свидетельствуют характерные нарезы на пулях… В итоге основные характеристики таковы: масса винтовки с патронами – 3,95 килограмма, общая длина – 109,8 сантиметра, ствол – 61 сантиметр, калибр – 7,62 миллиметра, как я уже и говорил ранее, прицельная дальность – 550 метров. Есть еще множество дополнительных характеристик, но они все детально представлены в нашем отчете. – Баллистик сдвинул на край стола заранее приготовленную для Бурмистрова папку. – Это определенно та самая винтовка, из которой были застрелены все четыре жертвы. Но знаете, что еще вызвало у меня первоначальное сомнение?

– Что же? – Георгий вытер руку о штанину, взял папку и, не раскрывая, сунул ее под мышку.

– «Спрингфилд» – большая редкость в нашей стране. Ее использовали многие страны, от США и Великобритании до Кубы и Никарагуа. Но никогда в России. И никогда прежде в СССР.

– А купить? – предположил Бурмистров.

– Купить у нас сейчас можно практически все, – согласно качнул головой Казимир Ильясович. – В том числе и «Спрингфилд – М1903». Однако… Только маркировки А3. Маркировки А4 вы не найдете нигде.

– Но где-то же киллер ее раздобыл…

– Именно, молодой человек. – Баллистик удобно откинулся в кресле, заложив руки за голову и с загадочной улыбкой взирая на старшего лейтенанта снизу вверх. – И я не поленился сделать за вас вашу работу. Мне просто стало крайне любопытно… Я позвонил одному моему знакомому коллекционеру, помешанному на оружии. Обрисовал ситуацию. И знаете, что он мне сообщил?

– Если скажете, узнаю. – Бурмистров извлек из фирменного пакета пекарни очередной пончик.

– Такая винтовка была ввезена в СССР в единственном экземпляре, – победно произнес Казимир Ильясович.

– Да неужели? – Рука старлея замерла в воздухе, в нескольких сантиметрах ото рта, так и не доставив пончик по назначению. – Это же невероятная удача! Вот новость так новость! Прямо порадовали.

– Не забудьте и об этом упомянуть в разговоре с полковником Гуровым, – расплылся в улыбке баллистик.

– Не забуду. И где сейчас эта винтовка? У кого?

– Ее владелец – отставной генерал армии США Джеймс Хейвуд. Приехал в Россию в 1961 году, влюбившись в молоденькую уроженку Белоруссии. Они поженились, переехали в Москву… Однако сам генерал Хейвуд давно уже мертв. Сердечный приступ в 1987-м.

– А его жена?

– Не слишком ли многого вы хотите от простого баллистика, молодой человек? – покачав головой, нараспев протянул Казимир Ильясович. – Я и так предоставил вам информации больше, чем следовало. О вдове Хейвуда я ничего не знаю. Попробуйте поработать сами. Хоть иногда.

Бурмистров не обиделся. Отправив-таки пончик в рот, он энергично заработал челюстями, сияя при этом, как начищенный самовар. Георгий уже видел себя в чине капитана, к званию которого его непременно представят в случае быстро и успешно раскрытого дела.

– Я вас понял, Казимир Ильясович. Спасибо. – Тут в боковом кармане пиджака старлея зазвонил мобильник, и он, выудив аппарат, бодро ответил на вызов: – Да, Ирунчик! Слушаю тебя… Ну, прости… Я работал. У тебя что-то срочное, милая? Какой документ? Зачем мне содержание, Ирунчик? Просто скажи, как он назывался… А если ты не помнишь, как я могу помнить?… Подожди, без паники… Сейчас подскажу. Давай для начала включи компьютер. Хорошо?…

Автомобиль под уверенным и спокойным управлением Гурова плавно закатился на одно из свободных парковочных мест перед зданием физкультурно-оздоровительного комплекса «Звездный». Асфальт буквально плавился от жары. В воздухе нещадно парило. Он выключил двигатель и промокнул шею платком.

– …я не виноват, что вся моя агентурная сеть состоит исключительно из представительниц женского пола, – продолжал монотонно вещать на соседнем сиденье Крячко. – Ты думаешь, я к этому стремлюсь, Лева? Вовсе нет… Оно как-то само собой выходит. Как предначертание свыше. Я же не виноват в своей неотразимости! Женщин тянет ко мне, как… мотыльков на свет. Это мой дар… И мое проклятие…

– Ну да, – усмехнулся Лев. – Ты еще скажи, что с большой силой приходит большая ответственность. Пошли уже, супергерой!

Лев первым выбрался из салона, подставляясь под жгучие лучи солнца. За ним неохотно последовал и Крячко, продолжая бубнить себе под нос что-то неразборчивое. Пиджаки обоих сыщиков остались на заднем сиденье автомобиля.

Они миновали стеклянные двери «Звездного» и направились в сторону спортивного зала. У местного «Метеора» шла тренировочная «двухсторонка». На трибунах располагалось не более десяти человек. Женщина-тренер в красном облегающем спортивном костюме, заложив руки за спину, нервно прогуливалась вдоль края площадки. Казалось, она не замечала действий своих подопечных, погруженная в какие-то собственные размышления, но стоило одной из волейболисток, худенькой девушке с выкрашенными в ярко-синий цвет волосами, исполнить «скидку» за спины блокирующих, как резкий громоподобный крик тренера взвился под самый потолок помещения:

– Ты че творишь, Костина?! Кого ты пытаешься обмануть таким детским финтом, соплей тебе в рыло?! На школьной олимпиаде так будешь играть! Я что только что сказала? До пола пробиваем! До пола! С высокой подачи!