В плену любви I

Девушка, что есть сил, бежала к дому Таисии, слезы душили ее. Возле дома Галина заметила машину. Эрих стоял рядом и нервно оглядывался по сторонам в ее ожидании. «Неужели он такой, как все немцы?» – подумала Галя. «А правильно ли я сделала, что доверила ему жизнь дорогих мне людей?» – стала мучиться вопросами Галя. Эрих заметил ее. Она стояла заплаканная и какая-то безучастная ко всему.

– Галя, ты где была? Что с тобой?

– Где я была? – в сердцах закричала Галка. – Пойдем, пойдем! Я покажу тебе, где я была!

Немец был в смятении. Она просто, как танк, тащила его за руку. Такая маленькая, худенькая, заплаканная и сильная. Она рывком открыла дровник.

– Вот! Вот где я была! Эрих, скажи, как это возможно? Это же бесчеловечно! Это моя подруга! Это как сестра, понимаешь?

Зрелище было очень мерзким. Эриху уже доводилось видеть женщин после насилия немецкими солдатами. Он не понимал этих мужчин. Он, как и Галя, не понимал смысла этих действий.

– Галя, дорогая, мне стыдно за деяния моих соотечественников. Галя, я противник насилия. Успокойся. Назад уже ничего не вернуть. Успокойся, родная!

Немец обнял девушку и сильно прижал к себе. Галя успокоилась.

– Эрих, ее надо похоронить, – тихо произнесла Галка.

– Галя, сегодня мы не сможем это сделать. Во-первых – время, во-вторых – ни к чему лишние подозрения. Тем более сейчас. Там полный дом офицеров. Я убедил Кенинга отпустить водителя и сам по первому зову отвезу его домой. Мне надо быть у дома, чтобы контролировать обстановку. Сейчас мы узнаем, чей это сарай. Закроем его, а завтра я похороню эту девушку рядом с бабушкой Таисии.

Галя с немцем пошли в дом. При виде фашиста, жители дома сразу же нашли хозяев сарая. Галина попросила их закрыть сарай до завтра. А завтра она обещала забрать тело.

Возвращались они молча.

– Галя, там с другой стороны дома тоже есть дверь на чердак. Я туда уже подставил лестницу. Давай обойдем дом и лезь по лестнице, а я через дверь. Заодно посмотрю, как там господа офицеры.

Он с легкостью перекинул Галю, как пушинку, через забор, а сам пошел через главный вход. Немцы уже изрядно выпили и горячо обсуждали поездку в сельскую местность.

– О, Райнер, колхозники нас встретили хорошо. Мы даже не ожидали. А когда я сказал им, что половину урожая отдам им, то я думал, что они меня расцелуют. В ближайший выходной отправим туда, как его? Этого русского Садовского. Пусть колхозники культурно просвещаются, смотрят правильные фильмы. Через неделю мы отправим немало молодых, здоровых рабочих рук в Германию. Все складывается хорошо. Через месяц-другой возьмем Сталинград, там Москва, и все, Райнер, вернемся в Германию! А может, Гитлер пожалует нам этот город в качестве подарка? – Кенинг громко рассмеялся и похлопал Райнера по плечу.

– Да, господин оберст, будем надеяться, что все это скоро закончится.

– Так, господа, мне уже хочется женского общества! Кстати, что там капитан Краузе? Он работает над открытием ресторана и борделя для немецких солдат и офицеров? Война войной, а женщин хочется всегда!

Остальные офицеры подхватили излюбленную тему про женщин, произносили тосты, но снотворное сделало свое дело, и к половине двенадцатого в доме все стихло. Эрих открыл дверь. Райнер спал на своей кровати. Кенинг и офицеры – сидя за столом. Солдат отнес Кенинга на кровать, а Шнайдера и Хофманна расположил на полу, подложив им под головы подушки.

Эрих погасил свет, вышел из дома. Девушки стояли на крыльце. Галка пока ничего не стала рассказывать подруге о Зине.

– Эрих, я поеду с тобой. Я хочу быть уверенной, что все будет хорошо. Тасенька, а ты лезь на чердак и жди. Будем смотреть по ситуации. Может, Горячевым придется спрятаться на время здесь на чердаке.

– Галечка, удачи вам. Думаю, что все будет хорошо?

– Галя, поехали, время поджимает, – сказал Эрих и сел за руль машины.

– Тась, мы скоро будем, не переживай.

Немец остановился, не доезжая немного дома Горячевых. Сашка уже давно караулил машину, поэтому спустя несколько минут Мария Прохоровна с сыном уже размещались на заднем сиденье автомобиля. Эрих тронулся в сторону комендатуры. Он заехал за здание и поставил машину в кустарнике, чтобы не привлекать внимание патруля.

Садовников с ребятами тоже заняли свои места. Как только очередной патруль прошел мимо комендатуры, ребята начали действовать. Они разделились на две команды и разошлись по разным углам здания. Садовников бросил из-за угла камень. Один из фрицев пошел проверить обстановку, второй вскинул на готово автомат и, наблюдая за ним, не услышал, как сзади его схватили и перерезали горло. Первый немец повернулся на шум, и его постигла та же участь. Все произошло в считанные секунды абсолютно бесшумно. Ребята подтащили тела к дверям комендатуры и постучались в дверь.

– Вульф, что у вас? – послышался голос из-за двери.

– Открой, мне надо в туалет, – ответил по-немецки один из ребят.

– Вульф, тебе улицы мало? – со смехом спросил немец за дверью и зашумел затвором.

Через несколько секунд немец уже лежал на полу.

– Где находятся пленные? Быстро веди нас и открывай дверь, – по-немецки продолжал Сергей Карпов, друг Аркадия Полевого.

Часовой поднялся и пошел по коридорам. По дороге он просил Сергея, чтобы ему оставили жизнь, у него в Германии двое детей, и еще что-то бормотал, но его никто не слушал. Он сам открыл дверь, за которой сидел Горячев.

– Алексей Иванович, Аркашка? Вы?

– Да, Боря, давай без лишних разговоров. Времени мало. Все потом.

– Алексей Иванович, что с этим? – спросил Аркадий, указывая на немца.

– Аркаш, идите, я сам с ним разберусь, – сказал Садовников.

Горячев и Аркадий пошли на выход, Садовников догнал их через минуту. Немца постигла участь соотечественников.

– Аркаш, спасибо за помощь! Ребята, вам тоже. Я ухожу с Борисом Моисеевичем. Автоматы мы берем с собой. Аркадий, через неделю, как условились, в Осиновке. Все, ребята, пока ляжьте на дно.

Группа мужчин вышла из комендатуры. Горячев и Садовников пошли к машине. Садовников залез в багажник, а Горячев на заднее сиденье к жене.

– Боря, родной, наконец-то!

Мария Прохоровна обняла мужа и тихо заплакала.

– Машенька, все позади! Не плачь! А где Зина? – спросил Горячев, оглядываясь.

– А Зина у Таси. Сейчас мы ее заберем, Борь.

– Эрих, что делать? – спросила Галя немца. – Если ей сейчас сказать, она никуда не пойдет и остальных может погубить.

– Скажи, что Зина поживет у Таси неделю, а там мы переправим ее в Осиновку. Скажи, что сейчас нет времени останавливаться. Патруль может обнаружить в любую минуту, что здание комендатуры открыто, и поднять тревогу. В случае тревоги мне надо быть на месте.

– Борис Моисеевич, немец говорит, что тревогу могут поднять в любой момент, поэтому Зина к вам присоединится через неделю. Не будем рисковать. У Таси в доме живет немецкий офицер, поэтому ее дом не будут обыскивать. Зина неделю поживет на чердаке.

– Хорошо, Галина! Ты молодец. Спасибо за то, что помогла мне и моей семье.

– На моем месте Зина поступила бы точно так же, – сказала Галка, еле сдерживая слезы.

Они подъехали к нужному месту. Беглецы вышли из машины и, быстро попрощавшись, направились в лес. Когда Галя прощалась с Садовниковым, она на ухо шепнула ему, что Зина через неделю к ним не присоединится. И сказать эту страшную весть Горячевым придется именно ему, Садовникову.

– Галя, спасибо тебе за все. Я все понял. Я им скажу, когда будем на месте. А ты храбрая и сильная девушка. И еще, держи связь с Аркашкой Полевым. Я думаю, что нам еще очень понадобится твоя помощь. Береги себя, девочка!

Эрих заметно нервничал. Он поторопил девушку.

– Галя, быстро садись! Я отвезу тебя домой.

Галка понимала его состояние. Она была очень благодарна ему за помощь. Всю дорогу до дома они молчали. Каждый думал о своем. Эрих думал о совершенном предательстве. Галка о Горячевых и Алексее Ивановиче, о том, как они дойдут до места и дойдут ли вообще. За этот день что Галка, что ее немецкий сообщник очень устали.

– Галя, я утром заеду за тобой. До свидания.

– Хорошо, Эрих. Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал, – сказала девушка и поцеловала немца.

Она пришла домой и упала на кровать без задних ног, успокоив отца тем, что все прошло гладко и Горячевы благополучно ушли в лес.

************************************

Эрих приехал в дом Таси, проверил сон офицеров. Немцы спали как убитые. Солдат залез на чердак. Тася не спала в ожидании вестей. Эрих успокоил ее, они разошлись по разным углам и легли спать.

Сон был не долгим. Через час солдат услышал сигнал тревоги по всему городу. Он спустился вниз. Немцы спали. Эрих начал их будить. Первым пришел в себя Райнер. Он очень мало выпил спиртного, поэтому побороть действие лекарства ему было легче, чем остальным.

– Райнер, что случилось? – в недоумении кричал Кенинг, когда тот его пытался разбудить. – О, господи, этот русский самогон! Черт его возьми!

Райнер и Эрих будили Шнайдера и Хофманна. Кое-как приведя себя в порядок, офицеры сели в машину, и Эрих помчал их к комендатуре. В городе было сумасшедшее движение. Немцы стягивались к комендатуре.

– Что там могло стрястись? – нервничал Кенинг.

Подъехав к зданию и войдя внутрь, Кенинг целенаправленно шел к группе столпившихся офицеров, а подойдя ближе, увидел двух немецких солдат в нижнем белье с перерезанным горлом. Там уже работали немецкие эксперты.

– Райнер, Хофманн! Через полчаса жду вас с отчетом об этом происшествии у себя! – рявкнул Кенинг и поднялся в свой кабинет.

Там уже была немного растрепанная Эльза, которая одна из первых прибежала в комендатуру.

– Эльза, крепкого чаю мне! И принесите что-нибудь от головы! – орал Альтман.

Кенинг был в бешенстве. Русские плюнули ему в лицо. «Как они могли! Как посмели! Убить немецких солдат прямо под носом! Что это? Вызов? Или, может, им что-то надо было здесь? Так, сейчас придет Райнер и все прояснит», – успокаивал себя Кенинг.

Райнер пришел вместе с Хофманном и Латышевым.

– Господин оберст, примерно четыре часа назад убиты трое солдат, – начал Райнер.

Кенинг, услышав, что жертв больше, вопросительно взглянул на офицеров и начал нервно постукивать ручкой по столу.

– Из них еще солдат, который охранял здание внутри. Солдаты зарезаны профессиональными охотничьими ножами. Исчез заключенный коммунист Горячев.

– Кто исчез? – вскочил Кенинг из-за стола. – Коммунист исчез? Райнер, чем вы тут занимались без меня? Он должен был исчезнуть вместе со своей семьей уже вчера. Или вы хотите, чтобы эти коммунисты начали размножаться в городе, как тараканы?

– Господин оберст, вы сами приказали оставить его до вашего приезда, – спокойно ответил Райнер.

– Я надеюсь, что его семья здесь! Я лично буду допрашивать их!

– В квартире Горячевых никого не обнаружено. Соседи ничего не видели и не слышали. Детей видели последний раз ближе к вечеру.

– Узнать, с кем общались, кто приходил за последние несколько дней. Допросить всех знакомых, включая знакомых и друзей детей. После обеда я хочу знать, где они и что с ними. А лучше увидеть повешенными. Хофманн, через полчаса согнать жителей города на площадь! Они получат прекрасное представление! Провести обыски в квартирах на наличие оружия, в том числе холодного. Всех, кто не подчинился приказу и не сдал оружие, под арест! Все свободны!

Райнер спустился вниз и отправил Эриха домой. Приказал явиться через три часа и прихватить Галину. Эрих решил заехать в дровник, чтобы забрать тело Зины. Он переживал, что если немцы обнаружат тело, то жители соседних домов могут сказать, что видели Галину и его. Этого допустить нельзя. Эрих помчался за телом девушки. Он подъехал к дровнику, сбил замок. Кто-то из жителей оказался милосердным и привел тело Зины в порядок. Кровь смыли, завернули в ткань. Эрих положил тело девушки в багажник и поехал на опушку, где была похоронена бабушка Таисии. Немец как мог глубже въехал в лес, чтобы с дороги машина не была очень заметна, и, быстро похоронив девушку, приехал в дом к Тасе.

Эрих очень устал за эти сутки. Теперь он очень сильно переживал, что кто-то из местных скажет, что Зину изнасиловали солдаты, после чего Галя приезжала на место преступления с немецким солдатом. «Только бы имя Гали не привязали к побегу!» – думал солдат, скрыв все следы.

– Эрих, тревогу подняли из-за побега?

– Да, Таисия. Сделайте, пожалуйста, крепкий чай. Я съезжу за вашей подругой.

Не успел Эрих подъехать к дому, как Галя вылетела из подъезда. По первому сигналу тревоги Петровы встали, оделись и больше не ложились. Она стояла у окна в ожидании своего немца. Когда увидела его машину, она пулей спустилась вниз.

– Эрих, что там? Рассказывайте! Горячевых не поймали?

– Нет, Галина. Я думаю, что они далеко отсюда. И если солдаты сейчас пойдут прочесывать лес, то навряд ли их поймают. Меня больше тревожит вопрос, что в день побега тебя и меня видели с мертвой Зиной. Да, я ее похоронил час назад там, в лесу, на опушке.

– Спасибо тебе, Эрих!

Когда они пришли в дом, чай уже был готов. Тася собрала на стол перекусить, так как уже достаточно проголодалась сама, да и ребятам со вчерашней суетой тоже некогда было поесть.

Все действительно проголодались. Молча перекусили. Выпили горячего чая. У Таси поднялось настроение. Она до сих пор не верила, что они смогли вот так, под носом у немцев, спасти Горячевых.

– Галка, так ты мне так и не сказала, где Зину нашла? – улыбаясь, спросила Тася.

– Тасенька, Зины больше нет, – тихо произнесла Галя и опустила голову.

– Как это нет?

– Я ее нашла мертвой в сарае, недалеко отсюда. Ее убили… Немцы.

– Галя, как же это? За что?

– Тась, они убивают не за что. Они убивают просто так.

Тася села за стол и схватилась за голову руками. Она вспомнила рыжего немца, бабушку, Райнера.

– Галя, что же это такое? Почему одни убивают, другие спасают. Что же они немцы и такие разные?

– Тася, это война. Среди русских тоже есть и порядочные люди, и бандиты, и воры. Так, наверное, и у немцев. Тася, мы отомстим за Зину! Обязательно отомстим!

– Галина, поехали в комендатуру.

– Тася, ты успокойся. Немцы сейчас ищут виновных, поэтому если придут и к тебе, сразу же покажи документы. Тасенька, постараюсь вечером приехать, если господин Нортемберг позволит. До вечера.

************************************

Когда Эрих и Галка подъехали к комендатуре, вся площадь была забита людьми. Немцы производили обыск по квартирам и домам, выгоняя людей на площадь. Люди были оцеплены немецкими солдатами и полицаями.

– Галя, сейчас на площади вы будите переводить обращение Кенинга. Шнайдер сейчас участвует в расследовании убийства солдат, поэтому переводить будете вы, – сказал Райнер, когда Галя вошла в кабинет. – Пойдемте!

– Господин Кенинг ждет вас, – сказала Эльза, когда Райнер с Галей вошли в приемную.

– Господин оберст, доставили госпожу Петрову, – сказал Райнер, входя в кабинет Кенинга.

– Ей выдали документы?

– Да, выдали.

– Почему вы не явились по тревоге в комендатуру, фройлен Петрова? Или вы считаете, что вас это не касается?

– Я не знала, господин офицер. Впредь этого больше не повторится.

– Пойдемте на площадь, господа!

С трибуны Галине показалось, что людей на площади стало еще больше. Сотни глаз смотрели на нее. И в каждом взгляде ей виделось презрение и осуждение.

– Граждане и гражданки! – обратился к людям Кенинг.

Галка взяла в себя в руки и начала переводить. Голос был тихим и слегка дрожащим. Один из офицеров подал ей рупор.

– Сегодня ночью в здании комендатуры были убиты четверо солдат немецкой армии. Из-под стражи сбежал коммунист Горячев. Если кто-нибудь видел или знает что-нибудь о членах семьи Горячевых, немедленно обязаны сообщить начальнику полиции. Кто укажет их местонахождение, получит вознаграждение. Если выяснится, что кто-то из вас знал и не донес в полицию, будет признан сообщником и казнен через повешение. Если завтра до двенадцати дня не найдут виновных, за каждого убитого немецкого солдата мы вынуждены будем расстрелять по десять жителей. Можете расходиться.

– А где записывают в полицию? – на глазах у людей к трибуне подбежали Сергей Карпов и Антон Чернов.

– Эти люди располагают какими-то сведениями, фройлен? – спросил Кенинг Галину.

– Нет, они хотят записаться в полицию, господин офицер.

– Отправьте их к Латышеву, это теперь его головная боль.

Галя отправила ребят в библиотеку к Латышеву, немного удивившись такому рвению своих одноклассников служить в полиции.

Эрих откровенно любовался Галиной, когда она стояла на трибуне. Но, почувствовав взгляд из толпы, повернул голову. Он увидел старика, в чьем дровнике была зверски убита Зина. Старик переводил взгляд то на немца, то на Галину. На душе у Эриха стало скверно. «Что в голове у этого мужчины? Надо будет сегодня к нему заехать», – подумал молодой человек.

Немцы и его милая фройлен вернулись в комендатуру. А люди стали расходиться, обсуждая случившееся. Кто-то говорил, что жаль, что всего четверых убили, кто-то переживал, что отношение немцев к жителям города испорчено и лучше найти виновных, для сдачи немецкому командованию. Некоторые считали, что немцы просто блефуют, угрожая расстрелять десять мирных жителей за одного немца.

************************************

Ближе к обеду в кабинет к Райнеру вошел капитан Херман.

– Господин Нортемберг, русский, которого вы вчера дали мне в помощь для вербовки молодежи в Германию, не явился на работу. Дома его нет.

– Я вас предупредил о его ненадежности. Вы проследили за ним, господин Херман?

– Да, я поручил это своим людям. После фабрики пошел домой. В девять вечера погас свет. Из дома не выходил.

– Херман, поехали на фабрику и опросим соседей по месту жительства. А потом доложим Кенингу. Фройлен Галя, собирайтесь. Вы поедете с нами.

В актовом зале фабрики уже были собраны женщины. Райнер начал свое обращение к ним. Галя переводила.

– Женщины, сегодня не вышел на работу Садовников Алексей Иванович. Дома его тоже нет. Кто сообщит о нем какую-либо информацию, получит денежное вознаграждение. Садовников уже является представителем немецкой власти, а немцы очень заботятся о своих подданных.

– А вы у Наташки Черепановой спросите. Она сегодня с утра от него нам записочки читала! – выкрикнула полная женщина лет сорока пяти.

Райнер более или менее сносно понимал русский язык, поэтому Галке пришлось полностью перевести слова женщины.

– Здесь присутствует Наталья Черепанова? – спросила Галя.

– Это я, – тихим голосом произнесла молодая женщина лет двадцати восьми.

– Покажите эту записку.

– Я выкинула ее, господин офицер.

– Каково было содержание этой записки?

– Там говорилось о том, чтобы мы не думали, а ехали в Германию на благо наших детей, – еще тише сказала женщина.

– Что ты брешешь? Я сама читала записочку-то! Написал он там, чтоб не верили мы немцам, чтобы всячески уклонялись от поездки в Германию, что врут немцы-то про красивую жизнь! – прокричала толстуха.

Галка сверлила ее глазами.

– А ты, пигалица, глазами-то своими меня не сверли! Сама под немцами-то хорошо, небось, живешь! А мы что, хуже? У меня детей мал мала меньше! И от мужика вестей нет уж четыре месяца!

Галя не знала, как выручить эту скромную женщину, которая явно переживала по поводу своего положения.

– Почему вы сказали неправду? – обратился Райнер к Наталье.

Наталья ответила что-то совсем невнятное.

– Она испугалась, что что-то не то сделала. Она немного запуталась и очень раскаивается, что не пришла к вам утром, господин офицер.

– Ничего, мы ее распутаем, – вступил в разговор Херман.

Работать на оккупированных территориях Райнеру было крайне тяжело, когда надо было принимать решения в отношении женщин, детей или стариков. На фронте он себя чувствовал солдатом. А в типичных ситуациях он порой не мог принять решения.

– Отвезите ее в комендатуру. Там ее быстро распутают, – приказал солдатам Херман.

– Пожалуйста, не надо! У меня дома семилетний сын! О нем некому больше заботиться. Я все расскажу. Все, что знаю, я расскажу! – перепугано лепетала Наталья.

– Господин Херман, пройдемте в отдельный кабинет, попробуем сами выяснить всю ситуацию. СС никогда не опоздает. Тем более Петерман будет только завтра, – предложил Райнер.

Толпа женщин накинулась на толстуху.

– Херман, наведите здесь порядок. Мы пока продолжим беседу в отдельном кабинете.

– Хорошо, идите по коридору и направо, крайний кабинет.

Херман с солдатами разгоняли женщин по рабочим местам. Райнер с Галиной и Натальей ушли в указанный кабинет.

– Итак, фрау, почему вы соврали? – спросил Райнер.

– Я испугалась за сына, господин офицер.

– Что вам говорил Садовников, когда отдавал записку?

– Сказал, что скорей всего завтра его не будет в городе, чтобы я предупредила женщин об уклонении от работ в Германии, что русские там работают в очень суровых условиях.

– Он сказал, куда он собрался?

– Сказал, что пойдет к нашим, на фронт, – сообразила сказать Наталья.

– Какие отношения у него были с Горячевым?

– Насколько я знаю, они постоянно общались по партийной работе.

– Считаете ли вы, что Садовников причастен к побегу Горячевых из города?

– Алексей Иванович не упоминал в разговоре фамилию Горячева.

– Ну, что у вас тут, Райнер? Она заговорила? – спросил Херман, входя в кабинет.

– Просто нелепая случайность. Глупая женщина оказалась игрушкой в руках опытного коммуниста. И подсказывает мне моя интуиция, что Садовников все же причастен к побегу Горячевых. Поехали опросим соседей, Ганс.

– Русскую берем с собой? – спросил Херман.

– Она ничем больше не поможет. Это глупая русская женщина.

– Хорошо, но если не найдутся новые свидетели и не откроются новые обстоятельства, ее все-таки допросят в СС.

Галка облегченно вздохнула. Хотя Херман был явно настроен на допрос в СС. «Лучше бы ей спрятаться пока, а потом вывезти в лес к Горячевым», – подумала про себя Галка.

Соседи Садовникова по общежитию ничего о нем не знали. Вечером они слышали, что сосед в комнате был. Ночью ничего подозрительного не заметили. Окно в комнате было открыто, поэтому немцам было четко понятно, что мужчина ушел именно через него.

– Ну, что, господин Херман, едем на доклад к Кенингу. Отсутствие результата – тоже результат! – сказал Райнер.

************************************

– Галина, идите в кабинет и продолжайте работу. Эльза, оберст у себя?

– Да, господин Нортемберг. Он просил вас зайти к нему.

Райнер с Херманом вошли в кабинет. Кенинг расслабленно сидел в кресле, скрестив руки на груди, и любовался портретом Адольфа Гитлера.

– Господа, какие новости? Как идет расследование?

– Господин оберст, у нас не утешительные новости.

– Продолжайте, Райнер. Я начинаю привыкать к неприятностям.

– Из города исчез Садовников. Я думаю, он причастен к побегу Горячевых.

– Дальше, – спокойно сказал Кенинг.

– Свидетелей практически нет.

– Что значит практически? – спросил Кенинг, прищурив глаз.

– Сегодня на фабрике мы допросили женщину, которая вчера получила записку с антинемецкой пропагандой. Он говорил, что, возможно, уйдет из города, но не сказал точно куда, возможно, будет пробиваться к линии фронта к русским.

– Приведите сюда эту женщину! – сказал Кенинг.

Райнер посмотрел на Хермана. Тот, не став вступать в перепалку, в срочном порядке поехал на фабрику за свидетельницей.

– Райнер, а что вы думаете по этому поводу? Вы бы тоже пошли к линии фронта?

– Скорей всего, да.

– Райнер, включите мозги! Вы бы пошли на фронт с супругой и двумя детьми? А я бы на месте Горячева спрятал свою семью в лесу. В лесу, в котором мне все знакомо, в лесу, в котором я провел много времени, охотясь на разную дичь. Так вот, Райнер, срочно прочесать все окрестности вокруг города. Взять всех полицаев, которые ориентируются в этом лесу. Выявить место, откуда они ушли в лес. Заодно, еще раз обозначить все открытые подступы к городу. Обнести колючей проволокой, закончить минирование полей и подступов к городу и усилить охрану на дорогах!

Пока Кенинг давал указания Нортембергу, Херман доставил Наталью в кабинет.

– Вот эта русская, господин оберст!

– Эльза, пригласите госпожу Петрову! – крикнул Райнер.

Наталья вся съежилась под взглядом Кенинга. Перед ним стояла высокая, сбитая молодая женщина с убранными в косу каштановыми волосами.

– Фрау, у вас есть дети? – начал Кенинг.

– Да, господин офицер, сын.

– Вы хотите, чтобы он жил с вами?

– Да.