Здесь я устанавливаю правила

Ужасно хотелось пить. Инге казалось, что у неё поднимается температура. Неудивительно после такой ночи!

Мысль о том, чтобы покричать и всё-таки попробовать выпросить обезболивающее или хотя бы кружку воды, уже не вызывала категоричного протеста. Нет, она ещё не готова была сдаться, но мысли о такой возможности начинали настырно лезть в голову, заставляя её злиться на саму себя.

Чтобы не поддаться слабости и не изменить себе, подчинившись чужим правилам игры, Инга снова постаралась переключиться на другие мысли.

Как бы то ни было, она до сих пор жива. И судя по тому, что Ветров даже расщедрился на врача, в ближайшее время убивать её никто не собирается. Как, впрочем, и отпускать. Значит, на какое-то время она точно останется здесь.

Инга подозревала, что в дальнейшем для неё уготована незавидная судьба. Возможно, продажа в рабство или разборка на органы. Однако прежде Ветров наверняка постарается вернуть ей относительно товарный вид. Значит, у неё есть время. И его надо использовать с умом. Прежде всего добиться, чтобы её избавили от наручников. Даже если для этого придётся чем-то поступиться.

Когда к ней вернётся свобода передвижения, можно будет снова подумать о бегстве. Конечно, не о такой глупой попытке. Но рано или поздно ей обязательно представится настоящий шанс. Днём собаки сидят на цепи. А обитатели дома регулярно покидают его пределы. Возможно, у неё получится проникнуть в машину Ветрова и спрятаться в багажнике. А уж когда он, сам этого не зная, привезёт её в город, она сможет убежать.

Воодушевлённая пусть зыбким, но всё же планом, Инга осмелилась в мыслях шагнуть ещё дальше. Пока она остаётся пленницей, она может больше разузнать о Ветрове. Если только она сможет свободно передвигаться по дому, есть смысл улучить минуту и наведаться к тому в кабинет. Кто знает, не получится ли обнаружить что-то, что сможет стать оружием против него? Какие-нибудь документы, способные разоблачить его теневую деятельность? Конечно, она уже не пойдёт с этим в полицию, но обязательно придумает, как не позволить ему ускользнуть от расплаты.

Феликс не сводил глаз с монитора, на котором застыло изображение гостевой спальни. Зеленцова лежала, прикусив уголок одеяла. По вздрагивающему горлу можно было догадаться, что наедине с собой она перестала изображать непробиваемую амазонку и всё-таки позволила себе скулить от боли и жалости к себе.

Иногда она ёрзала на кровати, стараясь принять удобное положение, и сразу же морщилась. Видно, покалеченная рука ощутимо давала о себе знать.

Странно, но ни яркая царапина на подбородке, ни болезненная бледность её не портили. Наоборот, она сейчас казалась нежной и хрупкой. Настолько, что её хотелось защитить.

И в то же время в душе по-прежнему жила злость, заставляющая задушить на корню сочувствие и тревогу. Злость на то, что он оказался не прав. Ни боль, ни пережитый ужас не подтолкнули её к смирению. И Феликс уже не понимал, как к этому относится. Хочет растерзать её окончательно, чтобы больше не мучиться воспоминаниями о дорогом человеке, глядя на девчонку, или наблюдать за ней дальше, узнать получше. Последнее казалось предательством по отношению к Ларе. Будто он хочет сгладить потерю, ища в ком-то её тень.

– Что происходит? – поинтересовался сидящий напротив начальник охраны.

Они были знакомы уже лет двадцать, и четырнадцать из них Глеб Молотов работал на Ветрова. Как это часто бывает, за такое время рабочие отношения трансформировались в доверительные приятельские.

– А в чём дело? – вопросом на вопрос ответил Феликс.

Он понимал, что привлекло внимание приближённого, но углубляться в тему не хотел. Однако Молотов намёк не понял. Или не захотел понимать.

– Девка в тебя стреляла. Не зная, что пистолет не заряжен! После этого ты селишь её рядом с собой, как заглянувшую на огонёк родственницу. А когда её корёжит от боли, отказываешь в уколе. Что это значит?

– Лучше ответь, куда смотрели твои дармоеды? Как она смогла выйти?

– С этим я разберусь. Но с девкой-то что? У нас есть запись её выстрела. Можно закрыть её за покушение. Или лучше определить в дурку, после этого точно уже не доставит проблем.

– Нет! – Феликс сам не понял, чем его взбесило предложение приближённого.

Вариант был вполне реальным и даже логичным. Всё тот же знакомый следователь легко оформил бы дело, и вопрос с Зеленцовой был бы решён. Не может же он, в самом деле, до конца дней держать её здесь.

Начальник охраны непонимающе пожал плечами и спросил, вторя его размышлениям:

– Будешь и дальше проверять её на прочность? Что ты в неё вцепился, не пойму?

Ветров нахмурился, услышав оценку своим действиям со стороны. А ведь он действительно испытывал её. Выжидал, чтобы она окончательно подтвердила обнаруженное сходство или разрушила иллюзию. Причём он даже не знает, какой вариант предпочёл бы. И зачем ему вообще это знать? Он ведь не собирается предавать Лару.

Взгляд снова устремился на монитор. Зеленцова в очередной раз попыталась сесть, уже знакомо поморщилась и облизала явно пересохшие губы. Бледность сменилась таким же нездоровым, лихорадочным румянцем.

– Позже поговорим, – бросил он Глебу, решительно поднимаясь с кресла.

Всё-таки нужно было дать девчонке обезболивающее. И жаропонижающее заодно. И покормить. Как бы она себя ни вела, он всё же не садист. И её вид сейчас не приносил ему никакого удовольствия.

Глава 6

Хлопнула дверь. Инга невольно сжалась, чувствуя, как сердце от волнения подскочило куда-то к горлу. Она надеялась, что о ней вспомнят и всё-таки проявят хоть немного великодушия, однако в то же время боялась, что всё может оказаться и наоборот. Если Ветров так обозлился за попытку побега, что не посчитал полученную рану уже достаточным наказанием, то неизвестно, чего ещё от него можно ожидать.

Сказать честно, человек, в руках которого она оказалась, приводил Ингу в тупик. Он спокойно, едва ли не с любопытством слушал всё, что она безрассудно наговорила в попытках его уколоть. Устроил спектакль с пистолетом и не вышел из себя из-за её готовности его убить. Не отправил её обратно в жуткий подвал, хотя точно понял, что это верный способ её уничтожить, превратить в ничего не соображающее и трясущееся от страха существо. Но проявил настоящую жестокость, когда ей и без того было невыносимо.

Что это означало? Развлечение? Поведение кота, который сыт и хочет сначала поиграть, поэтому не придушивает мышь сразу? Инга считала Ветрова беспринципным негодяем, но не психом. Впрочем, она знала о нём только то, что слышала от отца, а этого было явно недостаточно…

– Тебе хватило времени, чтобы подумать о своём поведении? – голос звучал слишком бесстрастно, чтобы она могла строить догадки, чего ожидать дальше. – Хочешь что-нибудь сказать?

Сказать она хотела бы многое, вот только это точно не приблизило бы её к хотя бы относительному освобождению.

Инга прикрыла глаза, напоминая себе о решении не раздражать Ветрова и добиться возможности передвигаться по дому. Просить или изображать раскаяние было выше её сил, и она уцепилась за первую более-менее нейтральную тему для разговора, пришедшую в голову. Тем более этот вопрос действительно её волновал.

– Как ваша собака? Я не навредила серьёзно?

Ветров сел на край кровати, с интересом изучая её лицо. То ли был удивлён вопросом, то ли и в нём углядел стремление к неподчинению. Однако не разозлился.

– Ну, ему точно досталось меньше, чем тебе, – усмехнулся он.

Чужая ладонь легла на лоб, оценивая температуру. Инга дёрнулась, пытаясь отстраниться, но Ветров, похоже, даже не заметил этого. Сделав выводы о её состоянии, почему-то не убрал руку, а скользнул ладонью по щеке, медленно и почти невесомо – словно вдруг не захотел принести ей боли – провёл большим пальцем по шраму на подбородке.

– Это пройдёт, но на плече след сохранится, – задумчиво, будто самому себе заметил мужчина. – Маленькая дурочка… О чём ты думала?

– Что попробовать всё же стоит.

Ветров неожиданно улыбнулся.

«Точно псих. Но, кажется, сейчас в хорошем настроении…»

– Вы меня не освободите? – Инга выразительно потрясла закованной рукой. – Я уже поняла, что отсюда невозможно убежать.

Ветров с полминуты молча смотрел на неё, раздумывая или просто наслаждаясь мгновениями безграничной власти. Но потом всё же достал из кармана ключ и отомкнул наручник.

– Ещё одна такая выходка – посажу на цепь. И уже не на полдня. Это понятно?

– Вы предельно чётко доносите информацию, – неприязненно выдавила Инга, несмотря на все намерения не сумев ограничиться послушным «да».

– Руку давай.

– Зачем? – Инга рефлекторно отдёрнула только освобождённую кисть.

Не отвечая, Ветров потянулся к чему-то на прикроватной тумбочке, и Инга только тогда заметила, что он принёс с собой небольшой прикрытый марлей поднос. При виде шприца отодвинулась ещё дальше. В памяти ещё жила угроза сделать её наркоманкой, хотя Инга почему-то думала, что с такой грязной работой Ветров не стал бы возиться собственноручно. Впрочем, так она думала раньше, а теперь уже ни в чём не была уверена.

– Раствор анальгина, – коротко бросил он и, не дожидаясь содействия, дёрнул её за руку – будто разозлился на собственное решение снизойти до объяснений. Ловко, как человек с немалым опытом, перехватил руку чуть выше локтя жгутом и ввёл иглу в вену.

– Голодная?

– Пить хочу, – осторожно отозвалась Инга.

Несколько проявлений щедрости подряд уже начинали её настораживать. Она только что пришла к выводу о непоследовательности Ветрова, и полагала, что за проявленной снисходительностью вполне может последовать вспышка агрессии.

Он молча вышел и через несколько минут вернулся, но не с кружкой воды, а с её же телефоном в руках.

– Звони домой и в деканат.

Это было уже чем-то более знакомым и понятным. Пусть угроза пока осталась не озвученной прямо, но несложно было догадаться, что если она снова откажется, то продолжит мучиться от жажды.

– Можешь рассматривать это как сделку, – хмыкнул Ветров. – Ты делаешь, как я говорю, а взамен свободно ходишь по дому, пользуешься кухней, ванной, библиотекой и бассейном… Впрочем, последнее с твоей рукой будет всё же лишним.

Инга помолчала, всерьёз раздумывая над услышанным. С одной стороны, не факт, что, согласившись, она не выкопает самой себе яму. Было похоже, что Ветров всерьёз не хочет, чтобы вокруг её исчезновения поднялся шум. Тогда, исключив вероятность поисков, она окончательно развяжет ему руки. Но в то же время, вряд ли её упрямство побудит того отпустить её на все четыре стороны, а вот жизнь в этом доме усложнит однозначно. По крайней мере, о вожделенной свободе передвижения точно останется только мечтать.

Инга опустила глаза, стараясь придать себе потерянный и обречённый вид. Её согласие не должно было выглядеть расчётом и хитростью. Только признанием того, что противостоять бессмысленно.

– Хорошо. Я позвоню.

Покосившись на Ветрова, сначала открыла список входящих. Тот не одёрнул, и Инга быстро поняла, почему.

Один пропущенный от мамы. Один – и всё. Она явно не забеспокоилась, когда дочь не пришла ночевать домой и не ответила на звонок. Для Инги это не было большой новостью: мать придерживалась мнения, что в молодости надо «нагуляться» – походить по вечеринкам, собираться у кого-нибудь на даче и гулять до утра, заводить романы. Она сама всё время старалась вытолкнуть Ингу на какую-нибудь тусовку, сокрушаясь, что та «не живёт полной жизнью», и теперь наверняка решила, что дочка наконец последовала её советам.

Одно сообщение, на которое уже был написан ответ. Одногруппница просила захватить конспект по гражданскому праву, и на лаконичный ответ, оповещавший, что Инга не собирается в ближайшие дни появляться в университете, ничего больше не написала.

И всё. За целые сутки никто не подумал, что с ней могло что-то случиться. Если подумать, ничего особенного. Она сама вряд ли за такой короткий срок заподозрила бы неладное, исчезни кто-нибудь из её друзей и знакомых. Мало ли какие у человека могут быть дела. Однако Ветрова, несомненно, этот факт должен был порадовать.

Под пристальным наблюдением Инга набрала номер матери.

– Ингу-уль? – сонно протянули на том конце.

Инга невольно вздохнула. Видно, у мамы снова была весёлая ночь, раз к обеду она ещё не проснулась.

Ветров отодвинул телефон от её уха и нажал на громкую связь.

– Привет, мам. Извини, что вчера не ответила…

– Да ничего, – та прокашлялась и заговорила бодрее. – Я разве не понимаю? Сама была молодая! Даже хорошо, что ты вчера загуляла – у нас тут такой бедлам устроили! Я вот потом… хм… расслабилась немного с нервов. Ты поняла, неверное.

– Что за бедлам? – настороженно уточнила Инга, устремив на Ветрова напряжённый взгляд.

– Да я не поняла ничего толком… У отца что-то искали. В кабинете, в смысле. Я не лезла – все эти его дела… Я и раньше никогда не лезла, ты ж знаешь, не наше дело… Пол подняли, представляешь?! Такой паркет… Я уже боялась, что деньги будут требовать…

– Не требовали? – машинально спросила Инга.

– Не-е, – мать зевнула. Похоже, на её нервную систему вчерашнее происшествие не оказало заметного влияния.

Инга хотела бы расспросить мать ещё о многом, но вынуждена была подчиниться требовательному жесту Ветрова, который призывал переходить к изначальной цели звонка.

– Я вообще-то по одному вопросу звоню. Мне предлагают двухмесячную поездку в Англию, по обмену. Как-то внезапно всё решилось, в деканате только сегодня узнали, сколько человек отправлять, а вылет уже послезавтра. Ты не будешь против?

– Я? Решай сама, Ингуль. Ты у меня уже большая девочка. И такая умница! Я тобой горжусь.

– Спасибо. И ещё, я сегодня-завтра у Кати Бельской переночую, ладно? Придётся мотаться в посольство, оформлять документы, а от неё ближе добираться.

– Как хочешь… А вещи? Тебе вещи собрать? Ты же за ними заедешь?

– Нет, мам, вряд ли будет время. К тому же без багажа быстрее таможню проходить. Куплю необходимое на месте.

– Ну, смотри. Не пропадай, звони иногда.

– Обязательно.

Инга нажала отбой и не сдержала горького вздоха. Как можно было поверить во всю ту чушь, что она несла? Конечно, надо было радоваться, что у неё получилось обмануть мать, ведь иначе неизвестно, что могло бы ждать их обеих. Однако на душе всё равно было тяжело.

Впрочем, куда больше собственных чувств её сейчас волновало другое.

– Что вы искали в нашей квартире? – повернулась она к Ветрову. – Я соврала вам насчёт дневника! Я ничего не записывала и ни с кем, кроме следователя, об отце не говорила! Не надо трогать маму!

– Не будь дурой! – без своей обычной выдержки рявкнул тот. – Стал бы я отправлять кого-то искать неизвестно что неизвестно где, когда ты под боком. Если бы я хоть на минуту поверил в существование этого дневника, я сначала бы вытряс из тебя информацию о том, где конкретно он лежит.

– Тогда зачем вы устроили обыск?

– Я? Девочка… Инга, можешь поверить, я был далеко не единственной неприятностью твоего папаши. И, похоже, твой поход к следователю привлёк не только моё внимание.

Слова Ветрова звучали убедительно. И вообще казалось, что он сам озадачен странным визитом в квартиру Зеленцовых. Озадачен и взволнован. Следующее его действие только подтвердило наблюдение Инги. Ветров забрал у неё телефон и направился к двери, уже на ходу обронив:

– В деканат завтра позвонишь.

– Эй, вы обещали воды… – проговорила Инга ему вслед.

– Я помню. Сейчас принесут.

Глава 7

Спускаясь по лестнице, Феликс набрал начальника охраны.

– Ты сейчас где?

– В «Стране чудес». Пока ты увлёкся домашним реалити-шоу, пытаюсь выяснить, что за чертовщина у нас творится, – отозвался Молотов.

– Оставайся там, я буду минут через сорок. Есть новости по Зеленцову.

Не дожидаясь ответа, сбросил вызов и зашёл в дежурку. Один из дежуривших охранников торопливо задвинул ящик стола, в котором Ветров всё же успел заметить развёрнутую газету сканвордов. Но второй внимательно наблюдал за мониторами.

– С девчонки глаз не спускать, – распорядился Феликс. – Из дома не выпускать. Если выкинет какой-нибудь номер, вернуть в комнату, но мер не предпринимать – сам разберусь.

– Ясно, шеф.

– А ты съезди в город, купи ей что-нибудь из одежды, – повернулся он к любителю сканвордов. – Что-нибудь свободное, что можно надеть одной рукой. Разного возьми, что не подойдёт, отвезёшь назад. Сорок второй размер.

– Обувь, бельё? – деловито уточнил охранник.

– Да. Вообще, набери Римму, пусть подскажет, что может понадобиться.

Разобравшись с этим, отдал распоряжение домработнице, чтобы отнесла девчонке воды и приготовила лёгкий обед.

По дороге в клуб постарался сосредоточиться на размышлениях о том, что неожиданно узнал из разговора Зеленцовой с матерью, но вместо этого мысли упорно возвращались к самой Зеленцовой. Одинокая несчастная девочка. Идеальная жертва.

Она старалась вести себя как ни в чём не бывало, но он видел, что разговор с родительницей дался ей тяжело. Девчонка не была глупой и явно отдавала себе отчёт, что даже тот небольшой интерес, который мать проявляет к её жизни, обусловлен лишь родительским долгом. Однако находить этому подтверждения ей всё ещё было тяжело.

Неудивительно, что она так привязана к отцу даже после его смерти. Тот хоть и не был образцовым примером любящего папочки, но всё-таки уделял дочери куда больше внимания.

Ветров, привыкший собирать подробное досье на всех своих сотрудников, знал, что Арсений Зеленцов когда-то женился на матери Инги только из-за того, что та забеременела. Он хотел сына, и рождение Инги немало его разочаровало. Однако больше детей у пары не родилось, и со временем он начал интересоваться дочерью. По крайней мере, озаботился тем, чтобы дать ей хорошее воспитание и образование, и пристально следил за успехами.

Но наверное, по-настоящему девчонка никогда не чувствовала за собой тыла. Отсюда и решительность, и упорство, совсем не характерные для представительницы избалованной «золотой молодёжи». Она знает, что в жизни только то будет полностью твоим, чего добьёшься самостоятельно.

Феликс усмехнулся, вспомнив, как девчонка согласилась с его условиями. На какой-то миг он даже удивился такой резкой капитуляции, но тут же заметил, что её смирение выглядит слишком нарочитым, наигранным. Зеленцова и не думала считать себя побеждённой.

Клуб с громким названием «Страна чудес» был одним из его наиболее многопрофильных заведений. На первый взгляд почти приличное место, где даже стриптиз выдерживался в рамках искусства – красивые, сложные номера с гимнастическими элементами, которые не только пробуждали в посетителях вожделение, но и доставляли эстетическое удовольствие. Дорогие напитки, изысканные закуски на любой вкус…

Некоторые не видели ничего зазорного в том, чтобы наведываться сюда с любовницами и даже с жёнами. Но большинство всё же предпочитало приходить без них и не останавливаться только на тех удовольствиях, которые были доступны всем.

Уровнем ниже находились комнаты, в которых можно было уединиться с понравившейся танцовщицей. В качестве особого изыска проводились лотереи, участники которых могли выиграть участие в самых изощрённых эротических действах.

Там же можно было приобщиться к радостям наркотических грёз. В заведении продавался только проверенный, качественный товар, не вызывающий быстрого привыкания. Большинство клиентов не считали себя наркоманами, называя своё пристрастие всего лишь маленькой слабостью. Здесь они могли быть уверены, что информация об этой слабости не просочится за пределы клуба.

Ещё ниже, в подвальном этаже, располагалось казино. Рулетка пользовалась едва ли не большим спросом, чем девочки и наркотики.

До недавних пор клубом управлял Арсений Зеленцов.

Начальника охраны Ветров нашёл в кабинете бывшего управляющего. Незадолго до смерти того в клубе произошло несколько крупных неприятностей, и внутреннее расследование не завершилось до сих пор.

– В «Золотой стреле» час назад умерла одна из девочек во время приватного танца, – с порога огорошил его Молотов. – Остановка сердца. Предположительно, была под препаратами. Клиент шокирован.

Ветров грубо выругался. Всё продолжалось.

– У Зеленцова в квартире вчера что-то искали, – в свою очередь поделился он информацией. – Теперь окончательно ясно, что он действовал не сам. Впрочем, после «Золотой стрелы» это и так понятно. Надо отправить кого-нибудь к старшей Зеленцовой. Пусть представится коллегой мужа, предложит помянуть покойного – она точно не откажется – может, удастся выяснить хоть какие-то подробности о визитёрах.

– Отправлю. Управляющего «Стрелы» уже взяли, чтобы не было промашки, как с Зеленцовым. Но по первому впечатлению, он реально не в курсе, что делается у него под носом.

Молотов помолчал, сомневаясь, стоит ли озвучивать пришедшую ему в голову идею, но всё же решился.

– Вообще-то, мы можем поймать исполнителей на живца. Кто-то явно тоже переполошился из-за похода Зеленцовой в полицию. Если мы по своим кругам пустим слух, что она реально знает что-то важное, а потом дадим ей сбежать, её наверняка постараются убрать. Мы возьмём исполнителей, а через них доберёмся и до заказчика.

– Нет, – Феликс даже не раздумывал, отвергая ещё одно вполне здравое предложение подчинённого. – Девчонка может на самом деле пострадать.

– Это недопустимо? – Молотов недоумевающе приподнял бровь. Конечно, он знал о «пунктике» шефа не втягивать в деловые передряги посторонних, но иногда такая щепетильность выглядела уж очень чрезмерной.

– Недопустимо, – отрезал Ветров.

Глава 8

На этот раз в дверь постучали. Подобная деликатность в этом доме выглядела слишком странно, и Инга не сразу сообразила, что нужно ответить. Только когда стук повторился, подала голос:

– Да… Войдите!

На пороге показалась женщина лет тридцати пяти. Выраженная восточная внешность выдавала в ней уроженку Ближней Азии. Её строгое серое платье длиной до середины икры и с наглухо закрытым горлом вызвало у Инги ассоциацию то ли с учительницей, то ли с сестрой милосердия.

– Инга Арсеньевна, ваш обед готов, – почтительно, словно обращалась к важной гостье, а не пленнице, произнесла она.

Инга опешила и не сразу нашлась с ответом. Она даже не знала, что её поразило больше – удивительная и в данной ситуации даже какая-то неуместная вежливость горничной; тот факт, что та осведомлена о её имени, сообщить которое мог только Ветров, в интересах которого было бы информировать о похищенной девушке как можно меньшее количество людей; или громоздившиеся на небольшом столике на колёсиках блюда, которые явно были слишком хороши для заключённой.

Пока Инга размышляла над этим, домработница подкатила столик к кровати, попутно успев сообщить, что её зовут Джамиля и Инга может обращаться к ней с любыми бытовыми вопросами и желаниями.

Подобное уверение утвердило Ингу в мысли, что горничная просто не знает о её настоящем положении в этом доме и действительно принимает за гостью. Однако со стороны Ветрова было бы непредусмотрительно допускать к ней такого человека. Всё это обескураживало.

– Вы здесь работаете? – задала Инга самый глупый вопрос из всех, что можно было придумать в этой ситуации. Однако она не придумала, с чего ещё начать разговор.

– Да, – горничная счастливо улыбнулась, будто сообщила о крупном выигрыше в лотерею. – Уже давно. Вы кушайте, не то остынет.

При виде принесённых ей блюд Инга поняла, что на самом деле проголодалась. Неудивительно, если учесть, что она не ела около суток.

На столике исходил паром омлет с грибами и зеленью, источали заманчивый аромат политые сметаной оладьи. Рядом стоял пол-литровый заварничек с мятным, судя по запаху, чаем. Немного в стороне от соблазнительной композиции расположился вместительный графин с водой. Тут же лежал градусник и пластинка жаропонижающих таблеток. Поразительная щедрость.

Прежде всего Инга налила себе стакан воды и с жадностью выпила. Жизнь сразу показалась более сносной.

– Подождите! – позвала она, заметив, что домработница собралась уйти. – Пообедайте со мной.

– Что вы… – та даже отступила на пару шагов, словно Инга предложила ей совершить святотатство. – Я позже приду забрать посуду.

– Вам нравится тут работать? – прямо поинтересовалась Инга, подумав, что если ходить окольными путями, та точно успеет удрать.

Лицо горничной озарилось улыбкой, которая немало разочаровала Ингу. Идея заполучить единомышленника показывала свою несостоятельность ещё раньше, чем девушка успела её как следует обдумать.

– Конечно! – с не вызывающей сомнений искренностью отозвалась Джамиля. – Очень! Господин Ветров – замечательный человек!