Агасфер. Чужое лицо

Над серыми волнами бухты Золотой Рог с криками метались чайки. Командир катера «Абрек», получивший еще на причале какую-то срочную депешу от вестового, наспех козырнул только что высадившимся пассажирам и отдал команду отдавать швартовы.

Причал был абсолютно пуст, если не считать двух грязных собачонок, рывшихся в куче мусора. Настя обессиленно присела на дорожный сундук:

– Вот он какой, оказывается, краешек русской земли… Мишенька, а тут хоть гостиницы есть?

Не успел Агасфер ответить утвердительно, как издали послышался стук копыт. Извозчик? Оказалось, это был казачий патруль. Казаки, заметив путешественников, подъехали прямо к ним.

– Здравствуйте, господа! – поздоровался сотник. – А то мы слышим, что «Абрек» вроде к причалу подходил. Подъезжаем – а катера нет, одни пассажиры. Позвольте осведомиться – издалека ли будете, господа хорошие?

– Нынче из Иркутска, а вообще-то из Петербурга, – Агасфер пожалел, что перед высадкой не надел мундир, и представился: – Титулярный советник Бергман. А это моя супруга, Анастасия Васильевна.

Сотник спрыгнул с коня, взял его в повод.

– Гос-с-споди И-исусе, нешто вы, ваше благородие, вдвоем с супругою этакую страсть вытерпели? С самого Иркутска пешим ходом?

Он недоверчиво и даже с некоторым испугом поглядывал на Настю, так и не вставшую со своего сундука.

– Ну почему же пешим? – поправила она сотника. – Примерно половина пути пришлась на реки и всякие попутные водные артерии. Господин казак, а гостиницы у вас во Владивостоке есть?

– Помилуйте! Ну конечно! Вы же устали! Мартынов, аллюр три креста: за извозчиком! – распорядился сотник, однако тут же, оглядев кучу багажа на причале, поправился. – Двух извозчиков сыщи, Мартынов! Духом!

Через полтора часа, блаженно развалившись на перинах лучшего номера гостиницы «Европа», Настя все же пожаловалась спутнику, что-то писавшему за столом гостиничного номера:

– Миша, мне до сих пор кажется, что подо мной все качается и плывет! Так пла-а-авно и медленно… У тебя нет такого ощущения?

– Это бывает, Настенька. Подобное ощущение будет преследовать тебя несколько дней, потом… потом пройдет – если мы не успеем погрузиться на пароход для последнего рывка на Сахалин!

Заслышав стон с кровати, Агасфер засмеялся:

– Это будет большой пароход, и плавание займет всего два-три дня! Вот только когда он придет – никто не знает. Так что отдыхай, милая.

– А ты?

– Я человек служивый. Пойду здешнему начальству представляться – визиты делать. Доктора-акушера для тебя поищу. Есть ли тут такой вообще? Да и город хочу поглядеть – когда-то еще попадешь во Владивосток!

⁂

Агасфер знал о некотором своеобразии в управлении огромной областью, городом и его портом. Дело в том, что во Владивостоке начала нового века находились три совершенно независимых руководящих лица – военный губернатор области, комендант крепости Владивосток и командир порта. Нечего и говорить, что в этой ситуации от военного губернатора требовался немалый такт и великосветское чутье, чтобы постоянно избегать межличностных конфликтов.

Вице-губернатор, исполняющий должность своего начальника во время его пребывания в Японии на водах, охотно принял приезжего из центра России – тем более что, судя по красовавшейся на столе зарядной машинке для набивки папирос, иных дел на ближайшие часы у него не предвиделось. Он с изумлением оглядел визитера, одетого в мундир Главного тюремного управления, просмотрел предъявленные бумаги и с видимой неохотой отложил в сторону коробку с табаком, готовыми папиросами, отставил и саму машинку.

– Господин Бергман? Милости просим, милости просим! Ну, рассказывайте, рассказывайте – как там Расеюшка?

Узнав, что посетитель и сам давненько не бывал в российских столицах, а прибыл в Приморье по почтовому тракту из Иркутска, да еще и с женой в интересном положении, вице-губернатор всплеснул ладошами, заахал – не сводя при этом внимательного взгляда с трех массивных перстней с крупными камнями, украшавшими правую руку гостя.

Подивившись отчаянности титулярного советника и его супруги, вице-губернатор, наконец, перешел к делам:

– Итак, вы имеете предписание попасть на Сахалин. При всей кажущейся близости этого острова от наших пенатов… – Вице-губернатор неопределенно ткнул большим пальцем в огромную карту Восточной Сибири, висевшую на стене за его спиной. – Так вот, при всей кажущейся близости острова попасть туда не так просто, господин Бергман! А уж выбраться оттуда, – хихикнул хозяин кабинета, – а уж выбраться обратно еще сложнее, уверяю вас!

Как выяснилось, никакого регулярного сообщения с Сахалином нет – ежели не считать кораблей Общества Добровольного флота, дважды в год отвозящих на остров партии каторжан из самой Одессы. Да, эти «добровольцы» делают попутную остановку и во Владивостокском порту. Один из них, кстати говоря, должен подойти недельки через три согласно телеграфной депеше из Коломбо. Но корабли сии – грузо-пассажирские, и, кроме арестантов, везут на Дальний Восток в основном груз.

– Если не ошибаюсь, на «Ярославле», прибытия которого мы ожидаем, имеется всего одна или две каюты первого класса, сделал задумчивое лицо вице-губернатор. – И эти каюты вполне могут быть заняты чиновниками островной администрации, возвращающимися, скажем, из отпусков. На «Ярославле» наверняка есть свободные места на так называемой пассажирской палубе. Но помилуйте, господин Бергман, удобно ли вам, да еще с беременной женой, с неделю, а то и больше, дней десять, мучиться в этаких условиях?

– А почему неделю? – ловко вставил вопрос Агасфер. – Я слышал, что большой корабль идет отсюда до Сахалина не более двух суток!

Вице-губернатор снисходительно улыбнулся, встал и поманил гостя поближе к карте.

– На Сахалине есть лишь два обжитых людьми поселения. Одно из них пост Корсаковский, вот здесь. – Он ткнул в точку на карте незажженной папиросой. – Тут всего два-три острога, десяток домишек для персонала и телеграфная контора. Больнички – и той нет, насколько я осведомлен. А здесь, на западном побережье, – папироса поползла по карте выше, – располагается главная тюремная столица под поэтическим названием пост Дуэ. Там резиденция губернатора острова, основное скопище тюрем, угольные копи и вечно разбитый причал, к которому рискует причаливать лишь личный паровой катер островного начальства. Вот туда-то, милостивый государь, вам и следует направляться!

– Так почему неделя-то? – стоял на своем Агасфер.

– Потому что в Корсаковском посту пароход из Одессы будет выгружать часть груза, высаживать часть арестантов и забирать на борт тех, кто нуждается в серьезной медицинской помощи. А поскольку персонал в Корсаковском, как бы это помягче сказать… В общем, редкие пьяницы и бездельники, чего уж там! Ну и сами понимаете, сударь мой, спешить им совершенно некуда!

Некоторое время Агасфер осмысливал услышанное, потом, вычленив наиболее важное, поинтересовался:

– А вот вы упоминали вечно разбитый причал в каторжанской столице, как ее – Дуэ?

– Да-да, Дуэ. И что же?

– А как же тогда производится выгрузка грузов, высадка и посадка пассажиров?

– На баржах, милостивый государь! Капитан большого судна ложится в дрейф напротив Дуэ, как можно скорее грузит баржи товарами, людьми и отправляет их на берег. Вообще должен заметить, господин титулярный советник, что моряки страшно не любят Татарский пролив! Во-первых, там очень быстро и безо всяких угрожающих признаков возникают сильнейшие штормы. А во-вторых, дно Татарского пролива представляет собой практически монолитную каменную плиту, за которую не зацепишься никаким якорем! Так что на время шторма – пока он не кончится, корабли уходят под материковский берег и там маневрируют двигателями и парусами, чтобы не разбиться о скалы…

– М-да-а, – Агасферу даже не надо было изображать потрясение: подобные новости способны испортить настроение кому угодно.

– Однако, милостивый государь… – Вице-губернатор вытянул из-под кителя цепочку с часами. – Однако прошу меня простить, но у меня время обеда-с! Желудок барахлит, доктора требуют строгости в соблюдении режима питания!

Поскольку у Агасфера осталась масса вопросов, а местный чиновник и не думал приглашать его составить компанию за обедом, то он решил пригласить вице-губернатора сам.

– Рад бы, да не могу! – прижал руки к груди вице-губернатор. – Откровенно говоря, это мне следовало бы пригласить вас к себе – обедаю я дома, но супруга, знаете ли, страшно нервничает при появлении в доме посторонних людей. Так что простите великодушно, но в следующий раз – непременно!

Чиновник принялся торопливо рассовывать по ящикам стола курительные принадлежности, и разочарованному Агасферу ничего не оставалось, как заметить, что, судя по количеству заготовленных папирос, курит господин вице-губернатор изрядно, а ведь это вредно для здоровья.

– Ну что вы, сударь, я и вовсе не курю! – рассмеялся чиновник. – Это так, баловство, можно сказать! Заготовлю пару-тройку сотен, да и сдам во флотскую лавочку! Мелочь, конечно, пустячок-с, зато по субботам, когда пулечку расписать компания собирается, не надо у супруги денег на игру просить… А что касается пообедать со вкусом, то могу рекомендовать вам ресторацию Бронштейна, «Морской клуб», либо клуб купеческий, основанный самыми крупными здешними предпринимателями. Видели, небось, вывески повсюду – торговый дом «Кунст и Альберс»? Он же «Немецкий клуб». Так вот, это они и есть! Ну а за сим вынужден откланяться, милостивый государь! Возникнут вопросы – заходите в любое время!

Еще раз попрощавшись уже на крыльце присутствия, вице-губернатор засеменил куда-то вдоль домов, составляющих, надо полагать одну из улиц Владивостока. Агасфер решил, что ему тоже пора возвращаться в гостиницу, к жене. Кликнув извозчика, он приказал везти его в какую-нибудь приличную ресторацию, где подают обеды на вынос, и тут же был подвезен к заведению Бронштейна.

Заведение, как и весь город, пустовало. Появление посетителя, приехавшего к тому же на извозчике, вызвало у обслуги тихий ажиотаж. У Агасфера поинтересовались – что господину угодно?

Агасфер объяснил, что поселился в гостинице «Европа» с супругой, которая пока слишком слаба после перенесенного пути, чтобы выходить на улицу. И пообещал, что если доставленный обед понравится, то он заключит с хозяином договор на поставку в гостиницу также завтраков и ужинов.

Пока Агасфер знакомился с меню, кто-то из обслуги послал за хозяином заведения. Господин Бронштейн с крошками в окладистой бороде вручил Агасферу свою визитную карточку и обещал доставить новым клиентам истинное удовольствие.

К удивлению Агасфера, меню ресторации было весьма обильным и разнообразным. Преобладали в нем блюда из дичи. Договорившись о том, что обед доставят в гостиницу через час, Агасфер на прощанье поинтересовался наличием во Владивостоке докторов акушерского направления.

Весь персонал ресторации всполошился: как?! Господину требуется медицинская помощь, а он отвлекается на пустяки?! Агасферу едва удалось успокоить людей, пояснив, что его жена находится в положении, и до прибытия парохода он бы желал организовать за ней профессиональный присмотр и уход.

В общем, доктора обещали прислать в гостиницу вместе с обедом, а может быть, и раньше: один из официантов помчался куда-то по улице, даже не сняв передника. Агасфер, в свою очередь, поспешил в гостиницу.

Приезжие пообедали доставленными кушаньями, приняв на «десерт» визит доктора, смиренно дожидавшегося окончания обеда в гостиничном коридоре.

Несмотря на скромность, доктор Якобзон оказался весьма знающим специалистом, не опустившимся в глубокой провинции. Как выяснилось, он выписывал массу специальных журналов, в том числе и на немецком языке. И был, таким образом, в курсе если не последних новинок медицины, то предпоследних – наверняка.

Он же предложил Агасферу совершить вместе с ним прогулку по вечернему Владивостоку, пообещав познакомить со всеми местными достопримечательностями, а также показать самую главную – «Немецкий клуб».

Агасфер имел особые виды на эту торговую фирму, и, разумеется, согласился, поинтересовавшись для приличия, не повредит ли это практике доктора? Тот печально улыбнулся: нет, не повредит…

Настенька охотно отпустила супруга: было видно, что месячное путешествие ее сильно вымотало.

Не спеша прогуливаясь по полупустым улочкам, Агасфер за какой-то час узнал о Владивостоке много нового.

Залив Петра Великого, на побережье которого расположен Владивосток, стал известен в Европе только в 1852 году благодаря членам экипажа французского китобойного судна, случайно совершивших зимовку в бухте Посьет. По некоторым сведениям, эти же китобои в 1851 году посетили и бухту Золотой Рог.

В 1856 году английское судно «Винчестер» из состава англо-французской эскадры, искавшей российскую эскадру во время Крымской войны, посетило бухту Золотой Рог. Англичане назвали ее Порт-Мей.

В 1859 году генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев-Амурский, обходя на корабле берега залива Петра Великого, обратил внимание на хорошо укрытую бухту. Она напоминала бухту Золотой Рог в Константинополе, и генерал-губернатор предложил назвать ее так же, а на берегах приказал учредить военный пост, который он же поименовал Владивостоком. 20 июня 1860 года военный транспорт «Маньчжур» основал военный пост, который теперь уже официально получил название Владивосток. Солдаты и матросы приступили к постройке поста. Этот день официально считается днем основания города. В 1862 году военный пост переименовали в порт, а для увеличения объемов внешней торговли ему присвоили статус порто-франко – свободного порта.

Торговый дом «Кунст и Альберс», ставший впоследствии широкой коммерческой сетью на Дальнем Востоке, был основан в 1864 году.

Немало интересного узнал Агасфер и об улицах восточного форпоста российской цивилизации. Самые первые улицы Владивостока были выстроены вдоль северного побережья бухты Золотой Рог. Располагались они весьма произвольно, поэтому, по свидетельству очевидцев, город с моря был практически незаметен – сплошная зелень! Позже в густых зарослях прорубили параллельно бухте широкую просеку, ставшую Американской улицей – в честь корвета «Америка», исследовавшего залив Петра Великого. Понадобилось пятнадцать лет, чтобы городские власти сочли название Светланская более подходящим – на фрегате под таким названием эти края посетил великий князь Алексей Александрович.

– Ну, вот и «Немецкий клуб», – остановившись на углу Светланской, доктор показал глазами на фешенебельное здание в два этажа. – Приличных людей швейцар пропускает без членских карточек, так что не волнуйтесь! Если ваша милость сумеет понравиться господину Даттану[17] – попадете на Сахалин очень быстро. Он, кстати, бывает здесь ежевечерне.

Чтобы отблагодарить человека, потратившего значительную часть на медицинский осмотр супруги (гонорар за визит Якобзон брать пока категорически отказался) и экскурсию по городу, Агасфер предложил ему зайти в клуб и выпить по стаканчику хереса. Однако доктор отказался, и, развернувшись, торопливо направился в обратную сторону.

Как он и предсказывал, швейцар не стал чинить препятствий новому во Владивостоке человеку. Поклонившись и сняв фуражку, он лишь попросил записаться в журнале посетителей.

Устроившись в укромном уголке обеденной залы, Агасфер заказал большую кружку темного пива и стал с любопытством осматриваться. Народу в клубе пока было, как и предсказывал доктор, немного: немцы – народ пунктуальный и трудолюбивый, до пяти часов пополудни их от амбарных книг и арифмометров не оторвать. Русской речи в зале почти не слышалось – говорили вокруг по-немецки, на голландском и английском языках. Подивился Агасфер и крайней малочисленности здесь японцев: в том же Иркутске людей монголоидной расы было не в пример больше.

– Позволите составить вам компанию? – вопрос был задан явно для проформы, ибо толстяк-бородач в светлой паре и с обширной лысиной уже угнездился за столиком Агасфера. И тут же представился: – Генрих Шнитке, оптовая торговля. Впрочем, как и почти все прочие присутствующие.

Агасфер привстал, отрекомендовался: Михаил Берг, инспектор Главного тюремного управления.

– Вот это меня и заинтересовало, сударь мой! – густо захохотал толстяк. – В гостинице человек записался Бергманом, здесь в журнале – Бергом. Как же на самом деле?

Агасфер улыбнулся:

– Знаете, герр Шнитке, это можно назвать данью уважения обоим родителям: матушка моя в девичестве имя Бергмана носила. Так что стараюсь вот, пополам почтение оказывать… Однако и вы мне любопытны, сударь: я первый день во Владивостоке, а моей скромной персоной уже интересуются…

– А-а-а, ерунда! Сие – болезнь маленьких провинциальных городишек, – пренебрежительно махнул рукой толстяк. – К тому же ваше появление в нашем форпосте цивилизации можно назвать несколько шокирующим: петербургский чиновник сходит не с борта корабля, а является из окрестных «джунглей», да еще с красавицей-женой… Что вы пьете? Пиво? Напрасно, сударь мой, напрасно! С пивом вы очень скоро перестанете нравиться женщинам!

И Шнитке опять захохотал, гулко похлопав себя по обширному чреву.

– Вот стаканчик мадеры – в самый раз, – продолжил толстяк и уже по-серьезному, вприщур поглядел на собеседника: – А в самом деле, Берг, что вы позабыли в нашем Богом забытом уголке?

– Разве об этом не говорит мой мундир? – подивился Агасфер.

– Бросьте, Берг! Вы интеллигентный человек, за версту видно! Когда здесь появляются эти тюремные грызуны, они первым делом топают в свое управление и хлещут втихаря «очищенную»!

– Ну, во-первых, я для местных «грызунов», как вы изволили выразиться, великое столичное начальство, которому не подобает напиваться с подчиненными. Во-вторых, я просто не люблю водки. И в третьих, на тюрьмы я еще успею наглядеться, уверяю! В-четвертых, мундир Главного тюремного управления – не каинова печать на всю оставшуюся жизнь. Так что почему бы не провести вечерок в компании приятных людей? И в-пятых, меня серьезно беспокоит проблема переправки собственной персоны на Сахалин. Неужели здесь, как сообщил мне вице-губернатор, нет каботажного сообщения, и мне придется три недели ждать большого корабля из Одессы?

– Каботажка есть, как не быть! – махнул рукой толстяк. – Но нынешняя навигация только открылась, в Татарском проливе еще полно льдов. Да и не любит наш брат, коммерсант, афишировать свои козыри на новый сезон. Ну да откуда вам наши секреты знать, людишкам без коммерческой жилки… Или все-таки с коммерческой слегка?

Агасфер поймал на себе острый оценивающий взгляд собеседника. Черт возьми, за кого они его тут принимают?!

А Шнитке тем временем продолжал болтать о пустяках, время от времени перемежая пустопорожние расспросы каверзными вопросами. Когда Агасферу это надоело, он положил на ладонь немца тяжелый протез левой руки и слегка придавил – до сей поры одинаковые перчатки Берга скрывали от собеседника его изъян.

Шнитке, успевший хлебнуть стаканчиков пять мадеры, вытаращился на «железную руку» нового знакомого, почувствовал холод и твердость металла. Он поднял водянистые глаза на ставшее каменным лицо Агасфера.

– Милейший, а вы меня ни с кем не путаете? – задушевно спросил Агасфер, не снимая протеза с руки немца. – Я ведь не из Министерства внутренних дел, не из Минфина и даже не из Госсовета![18]

– У вас, сударь, рука из железа никак? – ни к селу ни к городу спросил Шнитке.

– Я весь из железа! – вполголоса рявкнул Агасфер. – Извольте объясниться, сударь, к чему все эти странные вопросы?

Шнитке открыл было рот, но тут к столику быстро подошел довольно полный человек, прямо-таки излучавший из себя власть и волю.

– Позвольте представиться, господин Берг, – по-немецки начал он. – Адольф Васильевич Даттан, главный прокурист фирмы «Кунст и Альберс». Вы ведь говорите по-немецки, не правда ли? Ну вот и славно! Отпустите, пожалуйста, руку нашего друга, я вам все сейчас объясню! Вы позволите присесть? Спасибо! Бутылку содовой! – бросил он подбежавшему официанту.

– У нас здесь действительно небольшое сообщество, – доверительно обратился Даттан к Агасферу. – И вы не должны удивляться тому, что это общество было несколько… возбуждено вашим прибытием. Я имею в виду и сам способ прибытия, и то, что из официальных лиц вы нанесли визит одному вице-губернатору. Торговые люди, да еще торгующие на краю света – весьма подозрительны по своей натуре. Должны быть таковыми, во всяком случае! Итак, я предлагаю вам раскрыть карты! Кто вы такой, господин Берг?

– Бокал арманьяка! – потребовал Агасфер. – Надеюсь, господин Даттан и господин Шнитке составят мне компанию? Три арманьяка!

Подскочивший метрдотель тревожно поглядел на Даттана:

– Я не уверен, сударь, что в наших погребах… Это достаточно редкий и малоспрашиваемый напиток, к тому же весьма дорогой… Я должен самолично убедиться…

– Принеси! – бесцеремонно прервал его Даттан.

Поклонившись, метрдотель поспешил выполнить заказ и вскоре вернулся с покрытой пылью бутылкой на подносе. Распечатав ее, он плеснул немного на дно бокала, и, повинуясь тяжелому взгляду прокуриста, дал снять пробу Агасферу. Соблюдая традицию, тот отпил немного и, покатав на языке солнечный напиток, кивнул, одобряя.

Метрдотель торжественно наполнил три бокала и отступил. Агасфер поднялся, полюбовался на медово-янтарный арманьяк при свете окна:

– Выпьем, господа! – провозгласил он. – Выпьем за то, чтобы люди больше доверяли друг другу!

Выпив свой бокал, Агасфер сунул в кармашек метрдотелю крупную купюру, поклонился сотрапезникам и… удалился, посмеиваясь про себя.

До вечера он успел побывать еще и в Морском клубе – там никто не стал допытываться у него, кто он таков и зачем сюда приехал. Затем он прогулялся по Светланской и окончательно убедился, что в городе Владивостоке решительно все имеет отношение если не к морю, то к морскому ведомству.

В западной части города располагались фанзы азиатов – корейцев, китайцев, маньчжуров и японцев. Восточная часть города была густо застроена казармами и домами, в которых жили военные моряки. Образовательные заведения Владивостока состояли из мужской классической прогимназии и женского училища – опять-таки принадлежащих морскому ведомству, мужского трехклассного и двух начальных училищ, ремесленного училища в порту и Александровских морских классов. В общем и целом Владивосток носил на себе ясный военно-морской отпечаток.

Свое «профильное», тюремное ведомство Агасфер решил оставить на один из последующих дней, смутно подозревая, что после посещения оного делать ему во Владивостоке станет решительно нечего. Однако, справившись, где размещается Владивостокский окружной суд, он невольно рассмеялся: суд тоже гнездился в здании штаба главного командира морских портов Восточного океана!

Сожалея о том, что военно-морское ведомство имеет свое собственное командование и посему «меморандум» Куропаткина вряд ли будет принят здесь во внимание, Агасфер решил все же попробовать зайти к командиру всех портов Восточного океана.

Однако попасть к нему оказалось не так просто: сначала дорогу Агасферу преградил вахтенный часовой, потребовавший пропуск. Где берут эти самые пропуска, часовой либо сам не знал, либо это было страшной военно-морской тайной.

– Отойди! – рыкал матрос, поминая при этом регламент службы и то, что с посторонними часовому разговаривать запрещается. Положение спас офицер, вышедший из штаба. Он подвел Агасфера к окошку в нескольких саженях от крыльца с надписью «Бюро пропусков», козырнул и исчез.

Матрос в окошке, коловший орехи, мигом сбросил шелуху на пол, сделал строгое лицо, потребовал бумаги и спросил, по служебному ли делу следует в штаб посетитель с буквами «ГТУ» на околыше фуражки. После чего пропуск был мгновенно выдан, предъявлен стражу у входа, и Агасфер попал в штаб.

Побродив по извилистым коридорам, он наконец добрался до высоченной двери с бронзовой, свеженадраенной табличкой. Здесь порученец в форме морского офицера охотно объяснил ему, что график отправки военных судов на Сахалин представляет собой строгую служебную тайну. Но даже если бы это и не было тайной, то посторонних на военные суда брать все равно не положено.

С тем Агасфер и вернулся в гостиницу, где его ожидали отлично выспавшаяся и посвежевшая Настенька и посыльный из ресторана, желающий знать, когда господам будет угодно получить свой ужин. Получив указание, он немедленно умчался.

Агасфер во всех подробностях рассказал супруге о своих дневных странствиях. Больше всего Настеньку расстроила неопределенность с большим пароходом. Мало того что его нужно ждать три недели, так еще и неизвестно, будет ли там свободная каюта…

– Ну, эта проблема, допустим, имеет достаточно простое решение, – высказался Агафер. – Пароход прошел Коломбо и следующую остановку делает в Сингапуре. Достаточно дать запрос в Сингапур на имя капитана или старшего помощника, и мы будем знать ответ. Честно говоря, мне больше не нравятся недомолвки местных торгашей. Ну собираешь ты груз на Сахалин – возьми да и скажи. Я же не спрашиваю – что именно ты повезешь, и свинью не подложу. Нам только и надо что маленькую каютку до «столицы каторжной империи». За кого они меня приняли – черт их разберет!