Гитлерград

– вчера, или сегодня около часу ночи, мы были в пивной у Петра. Пошли туда после совещания у губернатора

– кто там еще был?

– на совещании? Были офицеры какие-то, я не помню

– не на совещании, а в пивной. Там были какие-то знакомые Хасса?

– кто-то был, не помню, я почти сразу ушел

– один?

– Вы же знаете, что не один. С фройляйн фон Бюлов

– и больше не слышали о Хассе?

– слышал, мы с ним созвонились. Он мне позвонил. Где-то пол третьего наверное. Я уже ложился спать. Договорились встретиться утром. Может вы скажете, что случилось? Зачем меня допрашивают?

В это время в комнату допросов зашел какой-то унтер и пригласил следователя к телефону….

Вольдемар остался один.

– Интересно, – подумал Вольдемар, – почему они схватили меня но допрашивают по поводу Клауса? Неужели они его раскололи. Хотя по линии поведения следователя не похоже. Он бы так в лоб и спросил. А речь идет так, как будто им нужно собрать информацию о Хассе.

Ну и Гретхен. Удивительная барышня оказывается. Судя по фамилии, наверняка какая-нибудь правнучка великого канцлера…

8

А правнучка, точнее праправнучка великого канцлера в этот момент разговаривала по телефону со следователем:

– Ну как он?

– говорит немного, я так понимаю, все что было

– долго его продержите?

– я думаю, еще часок другой. Дальше может уже аппарат гаулейтер прознает, придется выпускать.

– хорошо, подержите его сколько сможете, как отпустите, дайте знать. Позвоните ему

в квартиру, дайте два гудка и положите трубку.

– яволь, оберштурмбанфюрер!

Грета фон Бюлов повесила трубку и вернулась к своей задаче. Вся квартира Штольца представляла собой побоище. Как будто здесь побывали либо борцы сумо, либо группа мальчиков из киндергардена. Все книги и журналы валялись по полу, дверцы шкафов открыты, а ящички секретера вынуты…

– Должно же что-то быть, – думала Гретхен, – хотя сама не понимала, что она ищет.

То есть она понимала, зачем она ищет. По ее информации, Вольдемар был человеком Советов, хотя никто пока не мог этого доказать. Но Гретхен хотела в этом убедиться, чтобы использовать Вольдемара, а не сдать его гестаповцам. Поэтому и весь этот цирк с утренним задержанием и допросом. Она знала, что будут расспрашивать и про нее – сама попросила так сделать, чтобы не вызвать подозрения. А ей нужно было время, чтобы осмотреться.

Искать что-то компрометирующее на русском языке бессмысленно. Во-первых, это дом его отца и деда, которые были россиянами, и говорили и читали на русском – в результате действительно в шкафу оказалось несколько дореволюционных книг. Было много и всякой революционной макулатуры, включая две связки журналов Чиж и Еж, а также подшивка газеты Безбожник.

Похоже, сюда въехал какой-то большевик-интеллигент, у которого, видимо, Вольдемар потом квартиру и забрал. Хотя, может бывший хозяин и на фронте погиб.

Грета фон Бюлов только год назад завершила работу над операцией «Мадагаскар», за что получила орден Золотого Орла и благосклонность самого Бормана, после чего она была переброшена на «советский фронт». Рейхсканцелярия догадывалась, что Жуков вынашивает идею реванша. Нужно было предотвратить саму такую возможность. В Берлине предполагали, имея на то все основания, что без Жукова Советы воевать не будут. А значит нужно было убрать легендарного маршала, и Грета была одной из тех, кому была поручена эта задача.

По сравнению с ней, операция «Мадагаскар» казалась фройляйн прогулочным круизом. Чуть более пяти лет назад, когда ей было лишь 20 лет, Третий Рейх завершал переговоры с Великобританией и США о мирном договоре. Собственно, как и Советы, англичане долго не соглашались на условия договора, предложенные Германией. Причем ладно Россия, у нее забрали добрую часть европейской территории, но бритты же наоборот получили и французские колонии (не все, конечно), и Исландию. Так они еще планировали забрать часть португальских (Франко послал всех к черту и заявил, что захватит Гибралтар, если только маленькая английская туфелька ступит на территорию, которую он уже считал своей, т. к. Португалия была в 44м присоединена к Испании).

Но самым сложным вопросом, который долгие годы мешал подписать межанглосакский мирный договор, был еврейский.

После смерти Гитлера концлагеря были закрыты, и евреев вернули в свои гетто. Но Борман оставался поборником решения еврейского вопроса, пусть и не в окончательном варианте. Поэтому он начал переговоры о довоенном плане переселения евреев на Мадагаскар.

Грете еще было 10 лет, когда впервые переговорщики стали обсуждать великое переселение. В 1955 году, будучи лидером Союза немецких девушек и студенткой Геттингского университета, Грета фон Бюлов была привлечена сотрудниками Рейхсканцелярии в качестве переводчика (она выучила в Университете идиш, иврит, русский и, понятно, английский языки) к переговорам по проекту.

Предполагалось, что около 5 миллионов немецких евреев будут экстрадированы на Мадагаскар. После присоединения Франции к Третьему Рейху Мадагаскар стал так же его колонией, которой он готов был бы пожертвовать ради дела. Требования англичан и американцев просто запретить гетто рассматривались как неприемлемые.

Грета вместе с отрядом эсэсовцев и несколькими этнографами из родного университета, в составе делегации под руководство Альберта Шпеера полетела на Мадагаскар. Самое интересное, что представители Сименса и Круппа также отправились на этот остров, чтобы предложить разместить на острове несколько своих предприятий. Они понимали, что со временем Мадагаскар может стать интеллектуальным и промышленным центром для все Африки и хотели застолбить свои позиции.

Грета за месяц объехала со Шпеером весь остров и наметила места для размещения поселений. Чтобы внести элемент теплоты во все это начинание, решили дать поселениям имена европейских городов, из гетто которых будут переселять новых жителей: Варшава, Краков, Витебск. Понятно, что исконно немецкой топонимики не предлагалось.

По итогам поездки Грета и Шпеер подготовили для Бормана план, по которому немецкие промышленники вкладываются в строительство на Мадагаскаре поселений и производств с созданием 3 млн рабочих мест, а английское и американское правительства выделяют средства на переезд евреев на новое место.

Надо сказать, что прошло все как и планировалось. За три года почти 4 млн евреев были перевезены из своих гетто и обустроены на Мадагаскаре. При этом, Рейхстаг принял поправку в закон о перемещении еврейского населения, по которой любой еврей мог купить возможность остаться на европейской территории Рейха, если внесет в бюджет 20 млн рейхсмарок за каждого члена своей семьи и пройдет специальную комиссию по акцептации.

На момент завершения программы переселения в метрополии осталось 732 еврейские семьи.

Так как протекторат над Мадагаскаром у Германии сохранялся, Борман с легкой иронией учредил должность Прокуратора и назначил на нее Шпеера. По началу на острове разместили для предотвращения побегов отряд Ваффен СС, но потом оказалось, что всем тут нравится, на остров стали перебираться еврейские поселенцы из Палестины, и даже немецкие сотрудники индустриальных гигантов Третьего Рейха не только стали переезжать на Мадагаскар семьями, но и заманивать своих друзей.

9

Грета же покончила с островной эпопеей и переключилась, по заданию Бормана, на борьбу с СССР.

Здесь было все сложнее. И противник намного решительнее.

Она была уверена, что ГРУ прекрасно знало, кто она, а потому не могла сама поехать в Москву и заняться вербовкой агентов, способных выполнить главное задание.

Ей нужен был кто-то, кто легально мог бы подобраться к Жукову, не вызывая подозрений.

Сначала она подумала, что таким человеком мог бы быть Клаус Хасс. Она его знала еще по университету, хотя он был старше ее, он преподавал на ее курсе. Читал немецкую философию. Потом вдруг исчез и обнаружился уже в СС, где занимался обеспечением безопасности высших должностных лиц на присоединенных территориях.

Она несколько раз обсуждала с Клаусом возможность выполнения исторической миссии. Но потом он вдруг исчез почти на два месяца. Ходили слухи, что он отправился с секретным заданием на территорию Советов, но потом он вернулся. И кажется даже ее не узнал. Она с трудом заставила его вспомнить о разговорах, которые они вели ранее…

А вчера она встретила Штольца. Идеальный мужчина и кандидат на ее задание. Клаус ей успел сказать, что они с Вольдемаром собираются с посольством в Союз. Чем не судьба?

Но стоило его проверить, для этого Грета и организовала утренний визит из соседнего здания: с одной стороны, посмотреть, насколько парень психологически устойчив, а, с другой, дать ей время поискать какие-нибудь компрометирующие улики. Если бы они нашлись, с кандидатом Штольцом пришлось бы расстаться.

Гретхен продолжала перебирать белье и книги Штольца, осматривать все полочки и шкафчики, вскрывать бритвенные принадлежности и встряхивать полотенца….ничего.

В этот момент зазвенел телефон, она к нему рванулась, но после второго гудка он заглох.

Пора уходить, подумала Грета, но взгляд ее скользнул на журнальный столик, на котором стоял аппарат. Рядом с ним лежал маленький клочок бумаги. Сердце замерло.

На бумаге карандашом по-русски было написано: «Басков,12»

Глава 4

10

Клаус Хасс шел по коридору Гороховой, 2, где раньше находилось НКВД, а до нее ГУБ ЧК, а сейчас управление Гестапо по Восточным землям. Надо сказать, что штат сотрудников почти не поменялся. После заключения договора о перемирии, почти все синие околышки захотели остаться работать в штате немецкой тайной полиции, поэтому русский язык в этих стенах был таким же привычным, как и немецкий, и людей допрашивали и пытали по прежнему с матерком.

Клаус зашел в кабинет руководителя местного Гестапо группенфюрера СС Францу Хофману.

– Хайль Борман!

– о, проходите герр Хасс, проходите. Сегодня много о Вас говорили

– неужели? А я с гаулейтером только что говорил о Вас, точнее о Вашем ведомстве

– да? И чем мы так заинтересовали герра Гаулейтера?

– вы арестовали человека, которого Гаулейтер хотел отправить на важное задание

– не арестовали, а пригласили поговорить. Его даже не пытали

– а было за что пытать?

– ну Вы же знаете, герр Хасс, что повод всегда можно найти. Но времена уже не те, Гестапо стало вегетарианским ведомством, больше бумажки собираем, да на машинках печатных строчим.

– а где сейчас Штольц?

– в соседней комнате. Сейчас его приведут. – Хофман нажал на звонок, – приведите задержанного Штольца, – сказал он вошедшему порученцу

Через пару минут вошел Штольц. Увидев Клауса пожал ему руку и молча кивнул Хофману.

– здравствуйте Штольц, надеюсь, мои люди были с Вами вежливы?

– вполне, у меня нет никаких претензий, герр группенфюрер

– отлично, надеюсь, Вы не в обиде. Обычная формальность перед отправкой на задание. Мы должны были убедиться в вашей стойкости и преданности делу Рейха. Тем более, сами понимаете, Ваши связи с Россией не подлежат сомнению. Главное, чтобы они не переросли в любовь к Советам, или, что еще хуже, в несанкционированное сотрудничество с ними.

– мне кажется, я не давал повода.

– ну это Вам кажется, как я уже говорил, повод мы всегда можем найти. В любом случае, Вы свободны, герр Штольц, надеюсь, мы в этом здании с Вами больше не будем встречаться

Клаус похлопал Штольца по плечу:

– все, пойдем, надо уже собираться

Вольдемар и Хасс вышли из Гестапо и перешли дорогу

– там, наверное, Гретхен волнуется, меня забрали прямо при ней

– ооо, да ты, я смотрю, Дон Жуан

– ну, не то, чтобы, но так получилось. На самом деле и не было ничего. Просто погуляли и зашли ко мне попить кофе. А она уже и заснула.

Они поднялись на третий этаж. Дверь в квартиру Штольца была приоткрыта. Клаус расстегнул кобуру.

В квартире царил полный бардак: раскуроченные полки с книгами, разбросанные по квартире ящики от стола и секретера, кругом под ногами книги и журналы…

– ничего себе, – сказал Клаус, – поработали ребята на славу.

– наверное они и держали меня там, чтобы спокойно все обыскать.

В это время раздался телефонный звонок.

– Вольдемар, милый, ты дома! Я так рада, – звенел в трубку голос Гретхен, я убежала, как только тебя увели, я сейчас к тебе прибегу

– Не надо, не прибегай. Все в порядке. Мы с Клаусом и сейчас идем в Адмиралтейство.

– Майн Готт, ну позвони мне, как освободишься, я приду, куда ты скажешь

– Хорошо, чус, – Штольц повесил трубку и как будто задумался над аппаратом….

– Что-то случилось? – спросил Клаус

– Знаешь, мне кажется, пропало кое-что важное. И это лежало ночью прямо здесь

– Что важное?

– Бумажка с твоим прошлым адресом, ну в смысле с Гвоздевским адресом

– Чёрт, ладно, пошли

11

Они вышли из подъезда и пошли в сторону Адмиралтейства

Через полчаса в Гестапо, в комнате для прослушивания телефонных переговоров загорелась красная лампочка и большой магнитофон автоматически начал крутить бобины.

12

Подождав немного после разговора со Штольцем Грета оделась, вышла из дома и пошла в сторону Московского вокзала. У памятника Маннергейму она свернула налево, потом еще налево….вот он, тот самый Басков переулок, а вот 12 дом. Но что там может быть? Как искать в этом большом доме?

Она вошла во двор и огляделась по сторонам. Старые квартиры старого дома. Тусклые окна, слабый свет в колодце двора. Она смотрела по сторонам, скользила по окнам, выбирая, где же тот самый адресат с записочки Штольца. И тут она увидела занавески. Не тюль, не шторы, а голубенькие занавески. Они были плотно задернуты, хотя на третьем этаже что увидишь…

Мне туда – подумала Грета и вошла в подъезд

13

– Герр Группенфюрер, телефон в советской резидентуре заработал! -в кабинет начальника Гестапо вошел оберштурмфюрер Кренц

– Кто звонил? С кем говорили? О чем? Расшифровали? Распечатка есть!

– Вот, господин Группенфюрер!

Хофман взял распечатку и начал читать, а Кренц продолжал комментировать.

– Звонили полчаса назад. Голос мужской. Трубку взяла женщина.

– Фрау, мне нужна сиделка к моей тетушке, я звоню по объявлению, не могли бы вы посидеть с ней две недели, пока я не вернусь. Готов платить 5 рейхсмарок в неделю

– Хорошо, – ответил молодой женский голос, – адрес тот же?

– Да конечно, она уже вас ждет. Спасибо

– Спасибо, до свидания! – ответила женщина и повесила трубку

– Кто звонил? – спросил Гауфман, – вы узнали, кто звонил?

– нет, голос был приглушен, как будто говорили через платок, но интересно другое – звонок был сделан из приемной гаулейтера!

14

Еще раз пообщавшись с гаулейтером, познакомившись с будущим послом Рейха в СССР Кристой-Венфридис Шуленбург, кстати оказалась очень милой женщиной, Штольц поехал в Сименс.

Один из крупнейших германских концерном Сименс и Гальски в 1943 вернул себе все заводы Гитлерграда, которые еще Николай экспроприировал в 1914 м году с началом Первой мировой.

Они не стали переименовывать Электросилу и Завод турбинных лопаток, а Ленинградский металлический завод стал Гитлерградским металлическим заводом, как говорится, дешево и сердито.

Сименсовцы хотели бы вернуть свои предприятия и в Москве, – Электрозавод, ТЭЦ-1, ТЭЦ-2, – и, хотя надежды на это было крайне мало, готовили команду своих юристов и финансистов в обозе отправляющегося в СССР нового посольства. Это играло на руку Штольцу – у него была возможность раствориться в этом кагале, который планировал задержаться в столице России минимум на полгода. Ну и понятно, что такая делегация не может быть проигнорирована первым лицом страны, и хотя бы раз, но Вольдемар будет иметь возможность представиться Жукову официально.

Головной офис Сименса находился, как и у большинства других коммерсантов, на Маннергейм штрассе, в гостином дворе. Немецкие архитекторы слегка его преобразили, подреставрировали, нарастили два этажа и добавили югентштиля слегка. В общем, внутри был свет и простор.

Руководитель восточного офиса Сименса Фриц Хубер встретил Штольца у дверей своего кабинета.

– может, стаканчик шнапса?

– спасибо, герр Хубер, но мне кажется, рановато еще для шнапса

– ну, как хотите, я немножечко выпью, – сказал руководитель Сименса и налил себе стаканчик прозрачно-маслянистой жидкости, – итак, я со мной говорил гаулейтер, и я понимаю стоящую перед Вами задачу, герр Штольц. Думаю, мы сможем обеспечить Вам, как это у вас принято говорить, рабочую легенду, с которой вы успешно начнете взаимодействовать с русскими

– герр Хубер, располагайте мной, как сочтете нужным, я закончил Дрезденский технический университет, и плюс к этому говорю свободно по русски.

– это же превосходно, то что нам не хватало. Вы знаете, что до революции русские заказывали нам проектирование метрополитена, но потом большевики не захотели строить по нашему проекту, а позвали американцев. Сейчас Каганович строит новые линии метро и мы хотели бы их уговорить построить по нашему проекту, и закупить наше оборудование и вагоны. А еще большие планы на энергетику. Мы могли бы построить для русских атомные станции, у них есть опытный реактор, но таких проектов, как есть у нас, у них нет. Плюс наш альянс с фон Брауном имеет колоссальные перспективы. Мы могли бы построить у русских космодром где-нибудь в Казахстане и оттуда запускать ракеты. Вернер говорит, что это будет намного эффективнее, чем из Пенемюнде.

– герр Хубер, позволю себе заметить, что у нас нет даже мирного договора, а без него вряд ли сотрудничество в таком объеме будет возможным. И, как мы считаем, русские хотят получить Гитлерград обратно. Если это так, то вы и местные заводы потеряете. В России же нет капитализма. Там все народное.

– как жаль, что нам не удалось включить всю Россию в состав Третьего Рейха. Какие безграничные возможности перед нами тогда бы открылись. Вполне можно было бы построить скоростную железную дорогу от Ла Манша до Владивостока, а там и тоннель в Японию.

– боюсь, что мы так жестоко с ними воевали, что о включении вообще речь не идет, хотя мысль действительно заслуживающая внимания. Если бы мы во время войны относились к русским как к словакам или венграм, все могло бы быть по другому. Но ведь мы считали, что они немногим лучше животных. Ну, то есть не мы, а Адольф Гитлер, но мы ведь все молчали. Кроме разве что нашего гаулейтера.

– о, так Вы тоже, Штольц, считаете, что это фон Тресков его…?

– что бы, герр Хубер, Гитлер умер геройски от руки смоленских партизан, как настоящий патриот, – сказал Вольдемар и улыбнулся

– может все таки стаканчик шнапса?

– я бы вот от стаканчика шприца не отказался

Хубер приоткрыл дверь из кабинета в приемную:

– Бинди, принесите белого вина, минеральной воды и бокальчик для нашего гостя, два бокальчика. И позовите Гюнтера

– сейчас все будет в лучшем виде, Гюнтер вас введет в курс дела..

– благодарю герр Хубер

– для Вас просто Фриц, – сказал Хубер разливая принесенное вино по бокалам

15

Грета зашла в подъезд и огляделась. Все было бедненько и грязновато. Чувствовалось, что здесь живут одни русские. В немецких домах в парадных стояли цветы и стены, полы и потолки были ухожены. Она поднялась на третий этаж и прислушалась. За дверью играл джаз и жужжал пылесос.

Грета дважды повернула ключик механического звонка. Пылесос и проигрыватель выключили, дверь открыли, но на щеколде.

– Да? Вам кого? – на Грету смотрела молодая, лет 20 хорошенькая русская девушка

– Вы знаете, я ищу Вольдемара

– Аааа, Валди, его здесь нет, он редко тут бывает, – сказала девушка и густо покраснела, – может что-то передать, если я его увижу?

– Нет, не надо, не надо. Извините за беспокойство, – сказала Грета, развернулась и побежала вниз по лестнице, – бабник! – подумала она со злостью и легкой ревностью, – уж лучше бы он оказался шпионом..

Глава 5

16

В связи с отсутствием прямого сообщения между Гитлерградом и Москвой решили ехать на машинах. Семь Майбахов Цеппелинов, четыре мерседесовских автобуса на 24 человека каждый, восемь Хорьхов и два Опель-Кадета – вот такая кавалькада покинула город первого июня.

Клаус и Вольдемар сидели в одном 859-м Хорьхе. Вольдемар за рулем, Клаусс на пассажирском сиденье, на заднем диване были сложены их многочисленные чемоданы. Так как было плюс двадцать, Вольдемар откинул крышу и наслаждался ездой.

Отъезду предшествовали относительно короткие сборы, с момента посещения Гестапо прошло три дня, во время которых за Вольдемаром неотступно следовала Гретхен, которая, похоже, решила захомутать нашего Штольца.

Впрочем, сам Штольц был не против. Все таки уже 45 лет, пора бы и семьей обзавестись, если бы не предчувствие безоговорочной капитуляции сразу после ратуши. Гретхен оказалась весьма властной барышней, которая, во-первых, потребовала объяснений, что за шлюха живет в Басковом переулке,12, и давно ли Вольдемар за ней ухлестывает, а во вторых, потребовала взять ее с собой в Москву.

– со шлюхой удачно получилось, – подумал Вольдемар и мысленно поблагодарил Клауса-Гвоздева, который придумал этот трюк с телефонисткой советского посольства.

Что касается поездки в Москву, то тут Вольдемар нашел было стопроцентную отмазку, что, мол, состав делегации определяет не он, и вряд ли он может как-то повлиять. Но Гретхен умудрилась связаться с будущим послом и та волшебным образом просто взяла ее в свою свиту. Так что в данные момент Грета фон Бюлов тоже ехала в Москву, но в первой Майбахе, вместе с Кристой-Венфридисой Шуленбург.

– что ты думаешь по поводу Гретхен? – спросил он у Клауса

– знаешь, я ведь чуть с ней не спалился. Оказывается мы с ней учились вместе в Геттингенском университете. И я даже ее позвал сюда, в Гитлерград. Вместе с Анной-Марией.

– да, действительно, кто бы мог знать

– ну мы предполагали, что могут проявиться многочисленные связи, которых я не знал и не мог предугадать. Но чтобы вот так.

– и как ты отбоярился?

– да сказал всем, что была сильная контузия во время задания, провалялся в каком-то госпитале, и мало что могу вспомнить.

– родителей-то хоть помнишь?

– своих-то? Конечно

– не своих, а Клауса Хасса.

– да, Ганс и Вальдрауда. Слава богу, они уже на небесах, как мне сказали в разведке, а то ведь по закону подлости наверняка с ними бы встретились.

– да, тебе уж точно на это везет, – оба захохотали

– слушай, как к тебе Гретхен привязалась, смотри, как бы не стать отцом.

– ну я-то не против, только не уверен в искренности Гретхен. Ты представляешь, это ведь она взяла записку с твоей явочной квартирой. А еще и сходила туда сама. Потом мне устроила сцену ревности… И все равно, что-то не то: обыск, допросы, проверка квартиры. Подозреваю, что это она все организовала. Не уверен конечно до конца, но что-то мне подсказывает, что это так

– слушай, ну может просто влюбилась баба и решила проверить тебя, она же все-таки не простой кадр, как выясняется. На хорошем счету у самого Бормана. Да и Золотого Орла не всем дают. Думаю, в этой кавалькаде только один кавалер этого ордена – твоя Гретхен.

Караван проехал Колпино и подъезжал к советско-германской границе. Издали была видна четырехметровая стена из голландского серого кирпича, уходящая вдаль в обе стороны от КПП, над которым развевался флаг со свастикой, а за ней, на расстоянии полукилометра просматривалась такая же стена, но красная, с красным флагом на КПП.

Немецкий досмотр прошли достаточно быстро, хотя диппаспорт Вольдемара изучали даже излишне внимательно. В общем-то, он получил его только вчера, хотя был уверен, что паспорт не фальшивый.

– проезжайте! – Пограничный полицейский махнул и для Хорьха открыли шлагбаум, первые машины посольства уже проходили советский контроль.

Они стояли уже сорок минут, а машина посла все никак не двигалась с места. Остальные машины уже проверили и все сидели, пребывая в неведении, что же происходит.

Наконец, Вольдемар вышел из машины и пошел в сторону русского КПП.

– вернитесь в машину, – приказал советский пограничник, – немедленно

– я только хотел узнать, что происходит

– вернитесь в машину, здесь запрещено свободное передвижение, проедете границу, узнаете

Вольдемар вернулся и сел за руль. В это время из головной машины вышла Гретхен и два пограничника повели ее в здание КПП. За ней вышла фрау посол, а следом из второй машины четыре охранника посла. На двух вышках пулеметчики явно нацелились на охранников, а из КПП вышло шесть пограничников с немецкими овчарками и доберманами.