За горами, за лесами,За широкими морями,Не на небе – на землеЖил старик в одном селе.У старинушки три сына:Старший умный был детина,Средний сын и так и сяк,Младший вовсе был дурак.Братья сеяли пшеницуДа возили в град-столицу:Знать, столица та былаНедалече от села.Там пшеницу продавали,Деньги счётом принималиИ с набитою сумойВозвращалися домой.

В долгом времени аль вскореПриключилося им горе:Кто-то в поле стал ходитьИ пшеницу шевелить.Мужички такой печалиОтродяся не видали;Стали думать да гадать —Как бы вора соглядать[1];Наконец себе смекнули,Чтоб стоять на карауле,Хлеб ночами поберечь,Злого вора подстеречь.

Вот, как стало лишь смеркаться,Начал старший брат сбираться:Вынул вилы и топорИ отправился в дозор.Ночь ненастная настала,На него боязнь напала,И со страхов наш мужикЗакопался под сенни́к[2].Ночь проходит, день приходит;С сенника́ дозорный сходитИ, облив себя водой,Стал стучаться под избой:«Эй вы, сонные тетери!Отпирайте брату двери!Под дождём я весь промокС головы до самых ног!»Братья двери отворили,Караульщика впустили,Стали спрашивать его:Не видал ли он чего?Караульщик помолился,Вправо, влево поклонилсяИ, прокашлявшись, сказал:«Всю я ноченьку не спал,На моё ж притом несчастье,Было страшное ненастье:Дождь вот так ливмя и лил,Рубашонку всю смочил.Уж куда как было скучно!..Впрочем, всё благополучно».Похвалил его отец:«Ты, Данило, молодец!Ты вот, так сказать, примерно,Сослужил мне службу верно,То есть, будучи при всём,Не ударил в грязь лицом».Стало сызнова смеркаться,Средний брат пошёл сбираться:Взял и вилы и топорИ отправился в дозор.

Ночь холодная настала,Дрожь на малого напала,Зубы начали плясать;Он ударился бежать —И всю ночь ходил дозоромУ соседки под забором.Жутко было молодцу!Но вот утро. Он к крыльцу:«Эй вы, сони! Что вы спите!Брату двери отоприте;Ночью страшный был мороз —До животиков промёрз».Братья двери отворили,Караульщика впустили,Стали спрашивать его:Не видал ли он чего?Караульщик помолился,Вправо, влево поклонилсяИ сквозь зубы отвечал:«Всю я ноченьку не спал,Да, к моей судьбе несчастной,Ночью холод был ужасный,До сердцов меня пробрал;Всю я ночку проскакал;Слишком было несподручно…Впрочем, всё благополучно».И ему сказал отец:«Ты, Гаврило, молодец!»Стало в третий раз смеркаться,Надо младшему сбираться;Он и усом не ведёт,На печи в углу поётИзо всей дурацкой мочи:«Распрекрасные вы очи!..»Братья ну ему пенять[3],Стали в поле погонять,Но сколь долго ни кричали,Только голос потеряли:Он ни с места. НаконецПодошёл к нему отец,Говорит ему: «Послушай,Побега́й в дозор, Ванюша.Я куплю тебе лубков[4],Дам гороху и бобов».Тут Иван с печи слезает,Малахай[5] свой надевает,Хлеб за пазуху кладёт,Караул держать идёт.Ночь настала; месяц всходит;Поле всё Иван обходит,Озираючись кругом,И садится под кустом;Звёзды на небе считаетДа краюшку уплетает.Вдруг о полночь конь заржал…Караульщик наш привстал,Посмотрел под рукавицуИ увидел кобылицу.Кобылица та былаВся, как зимний снег, бела,Грива в землю, золотая,В мелки кольца завитая.«Эхе-хе! Так вот какойНаш воришко!.. Но, постой,Я шутить ведь не умею,Разом сяду те на шею.Вишь, какая саранча!»И, минуту улуча,К кобылице подбегает,За волнистый хвост хватаетИ садится на хребёт —Только задом наперёд.Кобылица молодая,Очью бешено сверкая,Змеем голову свилаИ пустилась как стрела.

Вьётся кру́гом над полями,Виснет пластью[6] надо рвами,Мчится скоком по горам,Ходит дыбом по лесам,Хочет, силой аль обманом,Лишь бы справиться с Иваном.Но Иван и сам не прост —Крепко держится за хвост.Наконец она устала.«Ну, Иван, – ему сказала, —Коль умел ты усидеть,Так тебе мной и владеть.Дай мне место для покоюДа ухаживай за мною,Сколько смыслишь. Да смотри:По три утренни зариВыпущай меня на волюПогулять по чисту полю.По исходе же трёх днейДвух рожу тебе коней —Да таких, каких понынеНе бывало и в помине;Да ещё рожу конькаРостом только в три вершка,На спине с двумя горбамиДа с аршинными ушами.Двух коней, коль хошь, продай,Но конька не отдавайНи за пояс, ни за шапку,Ни за чёрную, слышь, бабку[7].На земле и под землёйОн товарищ будет твой:Он зимой тебя согреет,Летом холодом обвеет,В голод хлебом угостит,В жажду мёдом[8] напоит.Я же снова выйду в полеСилы пробовать на воле».«Ладно», – думает ИванИ в пастуший балаган[9]Кобылицу загоняет,Дверь рогожей закрываетИ, лишь только рассвело,Отправляется в село,Напевая громко песню:«Ходил мо́лодец на Пресню».Вот он всходит на крыльцо,Вот хватает за кольцо[10],Что есть силы в дверь стучится,Чуть что кровля не валится,И кричит на весь базар,Словно сделался пожар.Братья с лавок поскакали,Заикаяся, вскричали:«Кто стучится сильно так?» —«Это я, Иван-дурак!»Братья двери отворили,Дурака в избу впустилиИ давай его ругать —Как он смел их так пугать!А Иван наш, не снимаяНи лаптей, ни малахая,Отправляется на печьИ ведёт оттуда речьПро ночное похожденье,Всем ушам на удивленье:«Всю я ноченьку не спал,Звёзды на́ небе считал;Месяц, ровно[11], тоже све́тил, —Я порядком не приметил.Вдруг приходит дьявол сам,С бородою и с усам;Рожа словно как у кошки,А глаза-то – что те плошки[12]!Вот и стал тот чёрт скакатьИ зерно хвостом сбивать.Я шутить ведь не умею —И вскочи ему на шею.Уж таскал же он, таскал,Чуть башки мне не сломал.Но и я ведь сам не промах,Слышь, держал его, как в жо́мах[13].Бился, бился мой хитрецИ взмолился наконец:«Не губи меня со света!Целый год тебе за этоОбещаюсь смирно жить,Православных не мутить».Я, слышь, слов-то не померил[14]Да чертёнку и поверил».Тут рассказчик замолчал,Позевнул и задремал.Братья, сколько ни серчали,Не смогли – захохотали,Ухватившись под бока,Над рассказом дурака.Сам старик не мог сдержаться,Чтоб до слёз не посмеяться,Хоть смеяться – так оноСтарикам уж и грешно.

Много ль времени аль малоС этой ночи пробежало, —Я про это ничегоНе слыхал ни от кого.Ну, да что нам в том за дело,Год ли, два ли пролетело, —Ведь за ними не бежать…Станем сказку продолжать.Ну-с, так вот что! Раз Данило(В праздник, помнится, то было),Натянувшись зе́льно[15] пьян,Затащился в балаган.Что ж он видит? – ПрекрасивыхДвух коней золотогривыхДа игрушечку-конькаРостом только в три вершка,На спине с двумя горбамиДа с аршинными ушами.

«Хм! Теперь-то я узнал,Для чего здесь дурень спал!» —Говорит себе Данило.Чудо разом хмель посбило;Вот Данило в дом бежитИ Гавриле говорит:«Посмотри, каких красивыхДвух коней золотогривыхНаш дурак себе достал, —Ты и слыхом не слыхал».И Данило да Гаврило,Что в ногах их мочи было,По крапиве прямикомТак и дуют босиком.Спотыкнувшися три раза,Починивши оба глаза,Потирая здесь и там,Входят братья к двум коням.Кони ржали и храпели,Очи яхонтом[16] горели;В мелки кольца завитой,Хвост струился золотой,И алмазные копытыКрупным жемчугом обиты.Любо-дорого смотреть!Лишь царю б на них сидеть.Братья так на них смотрели,Что чуть-чуть не окривели.

«Где он это их достал? —Старший среднему сказал. —Но давно уж речь ведётся,Что лишь дурням клад даётся,Ты ж хоть лоб себе разбей,Так не выбьешь двух рублей.Ну, Гаврило, в ту седмицу[17]Отведём-ка их в столицу;Там боярам продадим,Деньги ровно подели́м.А с деньжонками, сам знаешь,И попьёшь и погуляешь,Только хлопни по мешку.А благому дуракуНедостанет ведь догадки,Где гостят его лошадки:Пусть их ищет там и сям.Ну, приятель, по рукам!»Братья разом согласились,Обнялись, перекрестилисьИ вернулися домой,Говоря промеж собойПро коней, и про пирушку,И про чу́дную зверушку.Время катит чередом,Час за часом, день за днём.И на первую седмицуБратья едут в град-столицу,Чтоб товар свой там продатьИ на пристани узнать,Не пришли ли с кораблямиНемцы в город за холстамиИ нейдёт ли царь СалтанБасурманить[18] христиан.Вот иконам помолились,У отца благословились,Взяли двух коней тайкомИ отправились тишком.Вечер к ночи пробирался;На ночлег Иван собрался;Вдоль по улице идёт,Ест краюшку да поёт.Вот он поля достигает,Руки в боки подпираетИ с прискочкой, словно пан[19],Боком входит в балаган.Всё по-прежнему стояло,Но коней как не бывало;Лишь игрушка-горбунокУ его вертелся ног,Хлопал с радости ушамиДа приплясывал ногами.Как завоет тут Иван,Опершись о балаган:«Ой вы, кони буры-сивы,Добры кони златогривы!Я ль вас, други, не ласкал!Да какой вас чёрт украл?Чтоб пропасть ему, собаке!Чтоб издохнуть в буераке[20]!Чтоб ему на том свету́Провалиться на мосту!Ой вы, кони буры-сивы,Добры кони златогривы!»Тут конёк ему заржал.«Не тужи, Иван, – сказал, —Велика беда, не спорю,Но могу помочь я горю.Ты на чёрта не клепли[21]:Братья коников свели.Ну, да что болтать пустое,Будь, Иванушка, в покое.На меня скорей садись,Только знай себе держись;Я хоть росту небольшого,Да сменю коня другого:Как пущусь да побегу,Так и беса настигу[22]».

Тут конёк пред ним ложится;На конька Иван садится,Уши в загреби[23] берёт,Что есть мочушки ревёт.Горбунок-конёк встряхнулся,Встал на лапки, встрепенулся,Хлопнул гривкой, захрапелИ стрелою полетел;Только пыльными клубамиВихорь вился под ногами.И в два мига, коль не в миг,Наш Иван воров настиг.Братья то есть испугались,Зачесались и замялись.А Иван им стал кричать:«Стыдно, братья, воровать!Хоть Ивана вы умнее,Да Иван-то вас честнее:Он у вас коней не крал».Старший, корчась, тут сказал:«Дорогой наш брат Иваша,Что переться[24] – дело наше!Но возьми же ты в расчётНекорыстный наш живот[25].Сколь пшеницы мы ни сеем,Чуть насущный хлеб имеем.До оброков[26] ли нам тут?А исправники[27] дерут.Вот в такой большой печалиМы с Гаврилой толковалиВсю намеднишнюю[28] ночьЧем бы горюшку помочь?Так и этак мы вершили[29],Наконец вот так решили:Чтоб продать твоих коньковХоть за тысячу рублёв.А в спасибо, молвить к слову,Привезти тебе обнову —Красну шапку с позвонкомДа сапожки с каблучком.Да к тому ж старик немо́жет[30],Работа́ть уже не может;А ведь надо ж мыкать век, —Сам ты умный человек!» —«Ну, коль этак, так ступайте, —Говорит Иван, – продайтеЗлатогривых два коня,Да возьмите ж и меня».Братья больно покосились,Да нельзя же! согласились.

Стало на небе темнеть;Воздух начал холодеть;Вот, чтоб им не заблудиться,Решено остановиться.Под навесами ветвейПривязали всех коней,Принесли с естным лукошко,Опохме́лились немножкоИ пошли, что боже даст,Кто во что из них горазд.Вот Данило вдруг приметил,Что огонь вдали засве́тил.На Гаврилу он взглянул,Левым глазом подмигнулИ прикашлянул легонько,Указав огонь тихонько;Тут в затылке почесал,«Эх, как тёмно! – он сказал. —Хоть бы месяц этак в шуткуК нам проглянул на минутку,Всё бы легче. А теперь,Право, хуже мы тетерь…Да постой-ка… мне сдаётся,Что дымок там светлый вьётся…Видишь, эвон!.. Так и есть!..Вот бы курево[31] развесть!Чудо было б!.. А послушай,Побега́й-ка, брат Ванюша,А, признаться, у меняНи огнива, ни кремня».Сам же думает Данило:«Чтоб тебя там задавило!»А Гаврило говорит:«Кто-петь[32] знает, что горит!Коль станичники[33] пристали —Поминай его, как звали!»Всё пустяк для дурака,Он садится на конька,Бьёт в круты бока ногами,Теребит его руками,Изо всех горланит сил…Конь взвился́, и след простыл.«Буди с нами крестна сила! —Закричал тогда Гаврило,Оградясь крестом святым. —Что за бес такой под ним!»Огонёк горит светлее,Горбунок бежит скорее.Вот уж он перед огнём.Светит поле, словно днём;Чудный свет кругом струится,Но не греет, не дымится.Диву дался тут Иван.«Что, – сказал он, – за шайтан[34]!Шапок с пять найдётся свету,А тепла и дыма нету;Эко чудо-огонёк!»

Говорит ему конёк:«Вот уж есть чему дивиться!Тут лежит перо Жар-птицы.Но для счастья своегоНе бери себе его.Много, много непокоюПринесёт оно с собою». —«Говори ты! Как не так!» —Про себя ворчит дурак;И, подняв перо Жар-птицы,Завернул его в тряпицы,Тряпки в шапку положилИ конька поворотил.Вот он к братьям приезжаетИ на спрос их отвечает:«Как туда я доскакал,Пень горелый увидал;Уж над ним я бился, бился,Так что чуть не надсадился;Раздувал его я с час —Нет ведь, чёрт возьми, угас!»Братья целу ночь не спали,Над Иваном хохотали;А Иван под воз присел,Вплоть до утра прохрапел.Тут коней они впрягалиИ в столицу приезжали,Становились в конный ряд[35],Супротив больших палат.В той столице был обычай:Коль не скажет городничий[36] —Ничего не покупать,Ничего не продавать.Вот обедня[37] наступает;Городничий выезжаетВ туфлях, в шапке меховой,С сотней стражи городской.Рядом едет с ним глашатай[38],Длинноусый, бородатый;Он в злату трубу трубит,Громким голосом кричит:«Гости![39] Лавки отпирайте,Покупайте, продавайте.А надсмотрщикам сидетьПодле лавок и смотреть,Чтобы не было содому[40],Ни давёжа[41], ни погромуИ чтобы́ никой уродНе обманывал народ!»Гости лавки отпирают,Люд крещёный закликают:«Эй, честны́е господа,К нам пожалуйте сюда!Как у нас ли тары-бары,Всяки разные товары!»Покупальщики идут,У гостей товар берут;Гости денежки считаютДа надсмотрщикам мигают.

Между тем градской отрядПриезжает в конный ряд;Смотрит – давка от народу,Нет ни выходу, ни входу;Так кишмя вот и кишат,И смеются, и кричат.Городничий удивился,Что народ развеселился,И приказ отряду дал,Чтоб дорогу прочищал.«Эй вы, черти босоноги!Прочь с дороги! прочь с дороги!» —Закричали усачиИ ударили в бичи.Тут народ зашевелился,Шапки снял и расступился.Пред глазами конный ряд;Два коня в ряду стоят,Молодые, вороные,Вьются гривы золотые,В мелки кольца завитой,Хвост струится золотой…Наш старик, сколь ни был пылок,Долго тёр себе затылок.«Чуден, – молвил, – божий свет,Уж каких чудес в нём нет!»Весь отряд тут поклонился,Мудрой речи подивился.Городничий между темНаказал престрого всем,Чтоб коней не покупали,Не зевали, не кричали;Что он едет ко дворуДоложить о всём царю.И, оставив часть отряда,Он поехал для доклада.Приезжает во дворец.«Ты помилуй, царь-отец! —Городничий восклицаетИ всем телом упадает, —Не вели меня казнить,Прикажи мне говорить!»Царь изволил молвить: «Ладно,Говори, да только складно». —«Как умею, расскажу:Городничим я служу;Верой-правдой исправляюЭту должность…» – «Знаю, знаю!» —«Вот сегодня, взяв отряд,Я поехал в конный ряд.Приезжаю – тьма народу!Ну, ни выходу ни входу.Что тут делать?.. ПриказалГнать народ, чтоб не мешал.Так и сталось, царь-надёжа!И поехал я – и что же?Предо мною конный ряд;Два коня в ряду стоят,Молодые, вороные,Вьются гривы золотые,В мелки кольца завитой,Хвост струится золотой,И алмазные копытыКрупным жемчугом обиты».

Царь не мог тут усидеть.«Надо ко́ней поглядеть, —Говорит он, – да не худоИ завесть такое чудо.Гей, повозку мне!» И вотУж повозка у ворот.Царь умылся, нарядилсяИ на рынок покатился;За царём стрельцов[42] отряд.Вот он въехал в конный ряд.На колени все тут палиИ «ура» царю кричали.Царь раскланялся и вмигМолодцом с повозки прыг…Глаз своих с коней не сводит,Справа, слева к ним заходит,Словом ласковым зовёт,По спине их тихо бьёт,Треплет шею их крутую,Гладит гриву золотую,И, довольно насмотрясь,Он спросил, оборотясьК окружавшим: «Эй, ребята!Чьи такие жеребята?Кто хозяин?» Тут Иван,Руки в боки, словно пан,Из-за братьев выступаетИ, надувшись, отвечает:«Эта пара, царь, моя,И хозяин – тоже я». —«Ну, я пару покупаю!Продаёшь ты?» – «Нет, меняю». —«Что в промен берёшь добра?» —«Два-пять[43] шапок серебра». —«То есть это будет десять».Царь тотчас велел отвеситьИ, по милости своей,Дал в прибавок пять рублей.Царь-то был великодушный!

Повели коней в конюшниДесять конюхов седых,Все в нашивках золотых,Все с цветными кушакамиИ с сафьянными бичами.Но доро́гой, как на смех,Кони с ног их сбили всех,Все уздечки разорвалиИ к Ивану прибежали.Царь отправился назад,Говорит ему: «Ну, брат,Пара нашим не даётся:Делать нечего, придётсяВо дворце тебе служить.Будешь в золоте ходить,В красно платье[44] наряжаться,Словно в масле сыр кататься,Всю конюшенну[45] моюЯ в приказ тебе даю[46],Царско слово в том порука.Что, согласен?» – «Эка штука!Во дворце я буду жить,Буду в золоте ходить,В красно платье наряжаться,Словно в масле сыр кататься,Весь конюшенный заводЦарь в приказ мне отдаёт;То есть я из огородаСтану царский воевода.Чу́дно дело! Так и быть,Стану, царь, тебе служить.Только, чур, со мной не дратьсяИ давать мне высыпаться,А не то я был таков!»Тут он кликнул скакуновИ пошёл вдоль по столице,Сам махая рукавицей,И под песню дуракаКони пляшут трепака;А конёк его – горбатко —Так и ломится вприсядку,К удивленью людям всем.Два же брата между темДеньги царски получили,В опояски[47] их зашили,Постучали ендово́й[48]И отправились домой.Дома дружно поделились,Оба враз они женились,Стали жить да поживатьДа Ивана поминать.

Но теперь мы их оставим,Снова сказкой позабавимПравославных христиан,Что наделал наш Иван,Находясь во службе царской,При конюшне государской;Как в суседки[49] он попал,Как перо своё проспал,Как хитро́ поймал Жар-птицу,Как похитил Царь-девицу,Как он ездил за кольцом,Как был на́ небе послом,Как он в Солнцевом селеньеКи́ту выпросил прощенье;Как, к числу других затей,Спас он тридцать кораблей;Как в котлах он не сварился,Как красавцем учинился[50];Словом: наша речь о том,Как он сделался царём.

Часть вторая

Скоро сказка сказывается,

А не скоро дело делается.

Зачинается рассказОт Ивановых проказ,И от сивка, и от бурка,И от вещего коурка[51].Козы на́ море ушли;Горы лесом поросли;Конь с златой узды срывался,Прямо к солнцу поднимался;Лес стоячий под ногой,Сбоку облак громовой;Ходит облак и сверкает,Гром по небу рассыпает.

Это при́сказка: пожди,Сказка будет впереди.Как на море-окиянеИ на острове БуянеНовый гроб в лесу стоит,В гробе де́вица лежит;Соловей над гробом свищет;Чёрный зверь[52] в дубраве рыщет.Это при́сказка, а вот —Сказка чередом пойдёт.Ну, так видите ль, миряне[53],Православны христиане,Наш удалый молодецЗатесался во дворец;При конюшне царской служитИ нисколько не потужитОн о братьях, об отцеВ государевом дворце.Да и что ему до братьев?У Ивана красных платьев,Красных шапок, сапоговЧуть не десять коробов;

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Согляда́ть – подсмотреть.

Сенни́к – навес, под которым хранилось сено, или чердак, служивший той же цели.

Пеня́ть— укорять.

Лубки́ – картинки, большей частью раскрашенные, с изображением героев сказок, былин.

Малаха́й— названия длиннополой широкой одежды без пояса, а также меховой шапки с ушами.

Пла́стью – пластом.

Ба́бка – игральная кость.

Мёд – медовый напиток с добавлением хмеля и пряностей.

Балага́н— шалаш, загон с навесом.

Кольцо́ – железная круглая ручка у дверей, была соединена с запором.

Ро́вно – как будто бы, словно, кажется.

Пло́шка – большая круглая плоская посудина, в неё вливалось сало, вкладывался фитиль, который зажигали; горящей плошкой освещали помещение. Крупные глаза сравниваются с горящей плошкой: «А глаза-то что те плошки».

Жо́мы— тиски, пресс.

Поме́рить – здесь: обдумать, свериться с истиной.

Зе́льно – весьма, сильно.

Яхонт – старинное название драгоценных камней – рубина, сапфира.

Седми́ца – неделя, начиная с воскресенья.

Басурма́нин – иноземец, человек чужой веры; басурманить (бусурманить, бесурманить) – обращать в чужую веру.

Пан – здесь; барин, господин; «словно пан» – гордой по ходкой, с особой выходкой.

Буера́к – овраг, яма.

Клепа́ть – наговаривать, напрасно, без основания обвинять.

Не клепли́ – не обвиняй напрасно, не клевещи.

Настигу́ – настигну.

За́греби— горсть, пять пальцев.

Пере́ться – отпираться, отказываться.

Запира́ться, пере́ться – спорить, упорно отказываться.

Живо́т – имущество, добро, жизнь.

Некоры́стный наш живо́т – бедную нашу жизнь.

Обро́к – деньги или продукты, которые при крепостном праве крестьяне должны были отдавать своему помещику.

Испра́вник – начальник полиции в уезде (в районе).

Наме́днишний – недавний, от слова «намедни» – недавно.

Ве́ршить – решать, заключать, приходить к выводу.

Немо́жет – болеет, от глагола «немочь» – болеть.

Ку́рево – костёр, огонёк.

Кто́-петь – частица «петь» в народной речи усиливала интонацию.

Стани́чники— разбойники, от слова «стан» – становище разбойников.

Шайта́н – чёрт, дьявол, бес, сатана.

Ряд – на торгу прямо вытянутые лавки, где торговали каким-нибудь отдельным товаром (мясной, суконный ряд и прочее). Конный ряд – торговля конями.

Городни́чий – начальник города в старину.

Обе́дня – время церковной службы, которая бывает утром или в первую половину дня.

Глаша́тай – человек, который объявлял волю царя и воевод.

Го́сти – купцы, торговые люди.

Содо́м – здесь: шум, беспорядок.

Давёж – давка.

Стрельцы́ – старинное войско в Древней Руси; составляли охрану царя, служили по окраинам государства в гарнизонах.

Два-пять – старинная форма числа десять.

Кра́сно платье – нарядное, цветное, красивое.

Коню́шенный завод, приказ; коню́шенна – в Древней Руси служба, ведавшая царскими конюшнями, охотой.

В прика́з даю́ – отдаю под надзор.

Опоя́ска – длинный кусок материи, им подпоясывались поверх тулупа, армяка; в опояску зашивали деньги, что бы не потерять.

Постуча́ли ендово́й – выпили, ендова́ – большой широкий медный или глиняный сосуд-чаша с носиком-рыльцем; служил для разлива вина.

Сусе́дко – домовой; считалось, что покровительствует дому, в особенности коням.

Учини́лся – сделался.

Коу́рко – лошадь рыжей масти (каурой); в народных сказках вещий конь-помощник.

Чёрный зверь – в Сибири – медведь.

Миря́не – крестьяне, жившие миром, общиной.

Конец ознакомительного фрагмента

Купить и скачать всю книгу

На страницу:

Перейти

1 из 1

Полная версия

Конёк-Горбунок

Другие книги автора