Дневник Беспамятства

Ну, дорогой дневник, я отвлеклась. Я же тебе жаловалась на рутину. Если нет клиентов, то я возвращаюсь домой в семь.

Теперь мы ходим в зал. Каждый день. И счастье, если клиенты пригласили меня на аперитив или ужин. Иначе: зал, куриная грудка, телевизор (футбол), секс. Секс как спорт… Всё чаще и чаще Марио остаётся ночевать у меня. Ну зачем? Он так любит свою мамочку! Но нет… и знаешь, я вдруг поняла, дорогой дневник, в чем моя ошибка. Нет, не только моя… это ошибка моей сестры, моих приятельниц, украинки и белоруски, с которыми подружились на автокурсах, не говоря о милой Сауле, казашке, которая мне очень нравится. Наша базовая комплектация (женщин, родившихся ближе к востоку) – способность обволакивать мужчин заботой и вниманием. Мы, словно паучихи (без злого умысла!) плетём сети из неги, заботы, “погладить по головке”, “что милый хочет на ужин? ”.

Мы ставим интересы партнера на первое место и соглашаемся с его причудами (так им кажется, конечно). Мы терпимые и терпеливые, всепрощающие. Как мамы, которых можно ещё и потрахивать. Грубо, конечно, дорогой дневник. Но правда.

Марио занимает моё пространство. И я теперь не понимаю, чего хочу больше: одиноких вечеров с томиком рассказов Мопассана и бокалом красного вина, или Лигурийского Бога в моей постели? И я ненавижу футбол!

Не Одинокий вечер пятницы.

Дорогой дневник. Я выгнала Марио…

И … заскучала…

Я не знаю, чего хочу!!!!

Первый день, когда осталась одна, я купила бутылку вина (с Марио я не пила вообще, он ненавидит запах алкоголя), приготовила огромную тарелку пасты “аль вонголе”, включила «Любовь и голуби» и почувствовала себя абсолютно счастливой.

Но… через несколько дней, набрав четыре килограмма, опухнув от шоколада и просекко, я вернулась в зал. И ещё, дорогой дневник, моя постель слишком холодна без божественного тела Марио. Он так красив, особенно когда спит!

Марио выглядел как побитый щенок. И даже не заметил моих лишних килограмм. Мы снова пили кофе и говорили.

«Тезоро! Аморе! Ну что не так? Нам так хорошо вместе!»– вопрошал он, а в глазах стояли слёзы. Боже! Какие итальянцы актёры! Ещё бы, если вся Италия с её архитектурой и природой – словно дорогая декорация!

Ну, короче, дорогой дневник. Он уговорил меня.

Только я выдвинула свои условия. “Я могу выпить бокал вина, почитать книгу, а он смотрит футбол в наушниках и не заставляет сидеть рядом и чесать по спинке!

Иногда мы должны ходить не только в спортзал, ресторан или клуб, он обязан сопровождать меня на спектакль, выставку или оперу. Это же такое невежество – жить в Италии и не пользоваться её культурным наследием!”

Марио вздохнул, поморщился, но согласился.

Вчера была божественная ночь, и я так хорошо выспалась, убаюканная дыханием моего Лигурийского бога.

Понедельник. провальная поездка.

Первая совместная поездка в Геную с Марио была провалом.

В Палацио Реале открылась выставка импрессионистов, коллекция музея Вашингтона! Я не могла пропустить это замечательное событие. Заодно, хотелось больше узнать о Генуе. Я была там пару раз – встречала клиентов. Один раз в аэропорту, другой – в морском порту, с частной яхты. И тогда была в шоке этого города. Ну, совсем он мне не понравился. Но я осознала, что не права. Город стоит посетить только из-за одного факта. Генуя – родина Христофора Колумба! Сам Джузеппе Верди проводил зиму в Генуе и на сцене театра Карло Феличе звучали его оперы.

(Кстати, дневник, напомни мне пожалуйста, что через месяц будут гастроли Большого театра здесь! И билеты 70 евро! Надо сходить обязательно!)

Но я не уверена уже, что ещё раз возьму с собой Марио! Он хуже школьника! Ему ничего не интересно! Он по-дурацки шутил, дразнил меня. А когда я зависла напротив моего любимого Кандинского, услышала музыку Стравинского, в его картинах, Марио начал ржать на весь зал и сообщать всем, что нарисует так же левой ногой. Большой красивый идиот.

Настроение моё было испорчено. Марио пытался исправить свою ошибку, заглядывая по-щенячьи в глаза, обнимал и спрашивал, что я хочу. Нашел ресторан из первой строчки TripAdvisor. В отместку, за обедом, я медленно выпила целую бутылку Верментино, нагло глядя Марио в глаза при каждом глотке. Он еле сдерживался, но молчал. В какой-то момент я поняла, что перегнула палку (когда вставая из-за стола, чуть не грохнулась на Марио) . Он был зол. Я выпила две порции крепкого кофе и тут же протрезвела. Теперь уже я, виновато посматривая на Марио, предложила пойти в Дельфинарий. Он обрадовался, как ребенок!

Дома мы смотрели футбол. Я делала вид, что уже знаю имена его любимых футболистов. Но в постели Марио был особенно старателен в ту ночь. “Так достигается баланс”.– подумала я.

Воскресенье. в гостях у семейки Адамс!

Дорогой дневник. Я зла! Нет я в ярости!

Ну и семейка у Марио!

Какую глупость я совершила, согласившись на воскресный обед у его мамы !

Семья Марио – типичные зажиточные крестьяне. На склонах холмов они выращивают оливки и сезонные овощи. Вся их огромная семья дружно трудиться, не покладая рук. Глава семьи –мама Марио. Она командует мужем, двумя невестками и зятем. Куча внуков и собак. Марио–любимчик у матери.

Братья и невестки не могут простить Марио его образ жизни. Он не дотрагивается до земли, предпочитая зарабатывать как тренер. В доме стоит настоящий итальянский гогот и шум. Все громко разговаривают, почти кричат, бранятся, и тут же обнимаются. Размахивают руками и поют песни.

Вначале меня это забавляло, до тех пор, пока сестра Марио не устроила мне допрос. Её так перекосило, когда Марио представил меня им, что я на миг засомневалась – сестра ли она ему. Она с ревностью осматривала мои ухоженные руки со свежим маникюром, гладкую светлую кожу, длинные белые волосы и голубые глаза.

Сами же родственники Марио были словно из одного помета: низкорослые, темнокожие, тяжелые в бёдрах. Марио выделялся среди них своим безупречным телом, высоким ростом и светлыми глазами. С удивлением рассматривая такой поразительный контраст, я улыбнулась, вспомнив слова Шарикова: “ Я красавец! Очень возможно, что бабушка моя согрешила с водолазом”.

“Какая шалунья, матушка твоя, Марио,” – подмывало пошутить, но я сдержалась.

За ужином, запихивая в меня, как в рождественского гуся, безумное количество блюд, матушка Марио, с крестьянской простотой и пристрастием стала расспрашивать о моей семье, работе и причине переезда в Италию. Я осторожно делилась информацией. Чутье подсказывало мне, что мои слова будут неправильно услышаны. Так и оказалось.

После моего пояснения, что после университета я обдумывала продолжить образование в Европе, но сначала присмотреться и понять, чем же я хочу заниматься в жизни, сестра Марио, вытирая сопли трехлетнему сыну льняной салфеткой и кладя её рядом с тарелкой, с типичной гримасой лигурийцев (уголки губ опущены вниз, а голова чуть выдвинута вперед, руки разведены в сторону), бросила через плечо, не глядя на меня:

”У меня есть знакомые русские, или украинки, не важно! Нина работает бадандой (сиделкой) и другая Элена– моет полы у нашей дотторэсы”.

Я элегантно и очень медленно, чуть коснулась льняной салфеткой уголков губ, аккуратно положила её на колени:

– Насколько я знаю, благодаря русской царице Марие Александровне, супруге Александра Второго, в конце 19 века Санремо из рыбачьей деревни превратился в модный курорт. Проведя здесь одну лишь зиму, царица, в благодарность, подарила местечку бульвар, покрытый мраморными плитами и пальмы вдоль него. В честь русской царицы городские власти назвали бульвар Corso Imperatrice… Если вы знали, – мило улыбнулась я.

– Ой, не знаю, – махнула рукой сестра Марио, – Да у вас там денег не меряно, все виллы раскупили здесь!

– Я думала русские только в сервисе работают. Или это твои знакомые? Твой круг?

Сестра Марио не поняла моего сарказма. Она уже всё для себя решила. И когда в поисках туалета, я случайно зашла в кладовку, услышала её разговор с матерью:

– Ой, мама, не нравится мне эта русская! Не простая она! Что-то задумала! Посмотри на её белые руки! Да она веник в жизни не держала, не говоря уже о мотыге! Ей явно что-то нужно от нашего Марио! Хочет женить, чтобы паспорт сделать! Он у нас такой наивный, добрый! А эти славянки – коварные и хитрые!

Я еле просидела до конца вечера. Выдавливала из себя вежливую улыбку и натяжно смеялась над проделками малышей. Они были ещё милыми, как не породистые щенки.

Поблагодарив маму Марио и его родных за чудесный ужин, расцеловавшись со всеми, тридцать раз пообещав ещё приехать – в ответ на настойчивые приглашения, мы, наконец, сели в машину и молча доехали до моего дома.

“Чудесный ужин, тизоро, – Марио выглядел сытым и счастливым. –Ты понравилась моим.”

“Сомневаюсь, – я вышла из машины, не глядя на Марио, – езжай домой. Твоя сестра захочет дать тебе несколько родственных советов насчёт меня. Она очень наблюдательна”. Я со всей злостью захлопнула дверь машины и не оборачиваясь пошла к подъезду своего дома.

– Но, аморе! Подожди меня! – воскликнул ошарашенный Марио. – Я только машину припаркую!

– Иди спать домой! Я не могу пошевелиться после ужина у твоей мамы!

Никогда больше! Никогда больше, дорогой дневник! Я не пойду к семье Марио на ужин!

Среда. Философская.

Дорогой дневник. После ужина у мамы Марио я больше не могла относиться к нему как прежде. Но не понимала почему. Внешне всё было замечательно. Мы научились уживаться вместе и делить территорию. Марио уже не докапывался до бокала вина, я не обращала внимания на футбол. Сидела рядом с рассказами Моруа и тянула свой вечерний бокальчик красного. Мы вместе ходили в спортзал, иногда ужинали с друзьями. Марио стал планировать летний отдых. Но всё чаще и чаще я ловила себя на мысли, что мне не комфортно. Что-то не так.

За советом пошла к сестре.

Я рассказала Алине и Фабри о провальной поездке на выставку в Геную, об ужине в доме Марио, о допросе, который устроила мне его сестра. Фабрицио хохотал в голос, когда я описывала семью Марио и его непохожесть на них.

Фабрицио имел потрясающее чувство юмора. Умноженное на интеллект и прекрасное образование оно делало его очень обаятельной персоной. Я понимаю сестру, которая влюбилась в него после первого дня знакомства. Они познакомились в Петербурге, Алина была переводчиком в их туристической группе.

Знаешь, дневник, для меня Фабрицио – лучший представитель итальянских мужчин. У него спокойная мужественная привлекательность, он образован. Прекрасное чувство юмора облегчает рутину семейной жизни и, он хитер.

Знаешь, дневник, я поняла, что есть большая разница между пониманием “хитрость” в русском и итальянских языках. В русском хитрость – больше напоминает коварство и мошенничество. В итальянском “хитрый” – значит умный, наблюдательный и прогнозирующий реакцию других.

С Фабрицио очень легко.Он относится ко мне, как к бестолковой младшей сестре, о которой надо заботиться. Семейственность – очень итальянская черта. Меня сразу приняли в круг семьи Фабри. И его родители, и все родственники также считают меня своей.

У русских есть убеждение, что итальянцы – ловеласы. Я думаю, это, как минимум, не корректно. Мужчины бывают разные и дело не в национальности. Фабри обожает мою сестру и своих двоих детей. А вот то, что русские считают, что итальянцы – хорошие отцы, это правда.

Сколько раз, когда мы выбирались вместе на пляж, я поражалась, как моя сестра из озабоченной домохозяйки и замученной матери малолетних кровопийц превращается в женщину, которую любят и балуют.

Обычно на пляже мы проводим весь выходной день. Сцена такая. Мы с сестрой лежим и загораем, тихо болтаем по-итальянски, если рядом есть русскоговорящие. Фабри бегает, купается, играет с детьми. Ему не надо напоминать, чтобы он намазал защитным кремом малышей, поменял памперс, надел панамку, дал воды, покормил. Он все знает сам. Делает это с радостью и профессионально, если можно так сказать о работе быть родителем.

Но что поражает воображение и вызывает возмущение русскоговорящих дам на пляже – это когда Фабри подходит к любимой жене и нежно спрашивает: ”Тизоро, тебе принести апероль или просекко?”.

Сестра не открывая глаз, только одобрительно мычит.

Фабри всегда в этот момент говорит моему 4-х летнему племяннику: “ Пойдем, аморе, принесём мамочке просекко. Мамочке надо отдохнуть.”

Обычно в этот момент наша дама задыхается в праведном гневе: “Совсем эти итальянки охамели! Так с мужьями обращаться! Им бы наших мужиков! Посмотрела бы я, как они по пляжу носились за детьми и пиво мужу таскали! Зажрались в своих европах! “

И в этот момент, моя сестра коварно мне улыбаясь, обычно кричит вслед Фабри по-русски: “ Дорогой, и сарденару захвати!”

В поведении Фабрицио нет ничего нарочитого. Это нормальное поведение итальянских мужчин. Они осознанно становятся отцами, чаще всего в зрелом возрасте. Фабри никогда не променяет прогулку с детьми на посиделки с друзьями. Они умеют прекрасно совмещать в своей жизни семью, друзей, увлечения.

Но я отвлеклась, дорогой дневник.

Я жаловалась сестре и Фабри на Марио, и они хохотали в голос. Я не нашла сочувствия у них, дорогой дневник. Но на следующий день от Фабри пришло сообщение: “В пятницу ужинаешь у нас. Будь особенно хорошенькой. Ждем гостей. Бачи, бамбина.”.

Так меня познакомили с Алессандро, дорогой дневник. Но мне надо бежать. Сейчас за мной заедет Але. Мы поедем в Геную на балет Большого театра ” Весна священная” !

Восторженный четверг.

Ах, дорогой дневник! Какое потрясающее чувство, когда рядом образованный и начитанный мужчина! Признаюсь, дорогой мой дневник, вчера я испытала эстетический огразм.

Но начнем по порядку.

Я должна рассказать тебе о знакомстве с Алессандро!

Фабри – поистине настоящий друг и родной человек! Он понял чего мне не хватает в отношениях с Марио!

И таким образом мою жизнь сейчас украшает Але – совершенная противоположность Марио.

Але нормального роста, чуть полноват, но не слишком, а так, знаешь, уютненько. Он похож на большого плюшевого медведя, в которого я закапывалась в детстве, когда забиралась на диван с книжкой. У него светлые кудрявые волосы, добрый и умный взгляд. Красивые руки музыканта. Але преподавал литературу в университете, но сейчас пишет большую серию книг про известных художников для серьёзного издательства.

Боже, как же замечательно прошел вечер! Я представляла себя этакой венецианской аристократкой (Из “Декамерона” Боккаччо), которую развлекают тонкой беседой, остроумными шутками и прекрасной музыкой вельможи, рыцари и трубадуры. А когда Але провел связь между Данте, Микеланджело и при этом сыграл отрывок из Бетховена, я готова была ему отдаться прямо на рояле. Но корона, которой он наградил свою прекрасную даму (то есть меня), мешала мне бросится в его объятья .

Але работает в Турине и только на выходные приезжает к родителям в Бордигеру.

И поэтому всю последующую неделю я упражнялась в красноречии и остроумии, отвечая на письма Але. Это так мило – писать письма. Жаль, что электронные. Я бы с удовольствием сочиняла рукотворные. Представляю себя прекрасной дамой, задумчиво смотрящей в даль моря, и пишущей письма любимому. Тонкая бумага, благоухающая моими духами, каллиграфический почерк, и слова, которые останутся на века и которыми будут восторгаться потомки! Прекрасная картина!

Но… Честно, писать письма на итальянском, владея им чуть выше базового уровня, мне было непросто. Но я проштудировала “Декамерона” и “Учебник деловой переписки на итальянском”. Не сильно мне это помогло, но я заявила о себе ..

Але я пожаловалась, что хотела бы говорить на более интеллигентном итальянском языке, используя конжунтиво (простые люди не используют в разговорной речи сложные формы).

Конечно же, я схитрила. Я воспользовалась главной уловкой мудрой женщины. Признала преимущество мужчины, попросив его о снисхождении и помощи. Короче, Але готов мне помогать с моим итальянским и готов быть терпеливым и мудрым учителем. Ну что ж, в моем лице он найдет благодарную, но может быть не очень верную ученицу.

В какой-то момент я вскользь упомянула Але, что приезжает Большой театр на гастроли. И Але тут же откликнулся! Правда он был категоричен: балет русский, но опера только итальянская. Я возразила: а как же Чайковский. На что Але бросил: “милая попса”.

“Попса”? О чем ты, Але?

Я промолчала… но запомнила… пригодиться.

Это единственное, что меня опечалило, но в остальном всё было замечательно! Мы ездили в Геную и это было идеальное свидание! Але организовал все с потрясающим вкусом. Он умеет наслаждаться жизнью и делает это как аристократ. На его милом Порше мы помчались до Генуи, выпили аперитив в самом красивом баре. Он купил билеты на лучшие места. Он знает всё ! Про балет, музыку Стравинского, первую постановку и ведущих солистов! И когда он упомянул Кандинского, я растаяла.

Мне нравилось быть рядом с Але собранной, тонкой и с хорошими манерами, о которых я стала забывать рядом с Марио! Боже, Марио! Он преследует меня! Я попросила его съехать из моей квартиры, но он сходит с ума!

Правда секс с Марио я не отменяла. И даже получала удовольствие думая об Але, занимаясь любовью с Марио. Очень забавно, дорогой дневник. Здесь я остановлюсь. Хотя… Знаешь, дневник, а с кем мне еще делиться? Ну и прочтет моя внучка эти записи? И скажет: “Ну бабушка зажигала! Молодец!”.

Так о чем я? Да, о Марио…

Мне, в принципе, нравится такая расстановка: есть шикарный любовник, не обременённый интеллектом, и нежный друг, с которым разговоры – нектар для души. Ладно, поживём – увидем.

Понедельник. Коварная Я.

Дневник дорогой! Знаешь что случилось? Боже!

Но все по порядку.

В прошлую пятницу мы ездили в Империю. Там есть такая аутентичная пиццерия, очень популярная, и попасть в нее затруднительно.

Обычно едут туда большой компанией. Потому что в этом месте пицца – театральное действие! Обожаю итальянцев! Вся жизнь – театр! Это про них!

Короче, на стол приносят пиццу одну за другой с разным вкусами, с каким – не угадаешь. Но всегда – божественно! Поэтому, разумнее ездить толпой, чтобы попробовать как можно больше вариантов.

Первый раз я была там с Лучано, и мы сломались на третьей подаче пиццы. Было обидно, когда, уже объевшись, мы с горечью наблюдали, как мимо нас проносят невообразимые вкусы.

Поэтому на этот раз мы решили собраться с друзьями и друзьями своих друзей.

Итак, были: Лучано, Джулия, ее подруга Кьяра, Марио. Я пригласила: свою сестру, Фабрицио и! Та–там! Алесандро!

Мы очень удачно разместились за большим круглым столом:

Лучано сидел с Джулией. Потом Кьяра, рядом Марио, я, Алессандро, Фабрицио и Алина.

Я была страшно довольна. Во-первых, я заметила, что Джулия ревнует меня (меня! дорогой дневник!) к Марио! Она думала, что сделает мне маленькую женскую подлость, посадив рядом с Марио свою бойкую Кьяру. Но он весь вечер даже не повернул головы в её сторону.

Зато Лучано, наблюдая за мной, сидящей между Марио и Але, явно был чем-то расстроен. Але ухаживал за мной, Марио не снимал своей руки с моей ноги, Лучано рассеянно отвечал злой Джулии, Кьяра тараторила и искусственно смеялась.

Фабрицо развлекался, наблюдая за перекрёстным огнем недвусмысленных взглядов над столом. Сестра много ела и отдыхала от детей. Я сидела как королева. Мне было очень хорошо. И вкусно. В итоге мы съели восемь видов пиццы и пасту с трюфелем. И выпили всего три бутылки молодого вина. Вечер удался.

И как вишенка на тортик: я уехала с Але, оставив растерянного Марио с Кьярой. Та-там!

Среда.

Здравствуй, дорогой дневник.

Ну что ж. Вот и в моей жизни наступили африканские страсти.

Я хожу в спортзал, но от услуг Марио отказалась. Он разозлился и начал мстить! Завел интрижку с Кьярой и специально начинает громко рассказывать своим приятелям, какая она классная! Все знают, что мы встречались. Я не реагирую. Но на беговой дорожке специально болтаю с Але по телефону. Мы обсуждаем…книги!

Когда Марио проходил мимо, я выдала Алессандро заранее подготовленную фразу: “Привет, Але! Я не буду спрашивать, что ты ешь, мне интереснее что ты читаешь сейчас?”. Дальше минут сорок я могу не слушать подробный отчет Але из библиотеки и со злорадством наблюдать, как бесится Марио, но в это же время заигрывает со всеми девушками в зале.

Правда, Марио вряд ли понял мой сарказм. Честно, жаль, дневник, что мои особенные шутки пролетают мимо скудного ума Марио. Ну, ничего. Их по достоинству оценивает Але.

По поводу еды. Знаешь дневник, что меня раздражает в итальянцах? Они реально всё время говорят о еде! На пляже, в спортзале, в магазине и на улице я слышу одно слово: манжаре, манжаре! Сколько можно?! И самое обидное, почему они такие стройные?! Ну правда!

Вчера в зале один парень рассказывал, как ездил к своей матери на выходные. И перечислил все двадцать блюд, которые приготовила его матушка! И потом еще раз пять повторил свой отчет вновь приходящим в спортзал! Я постоянно слышу разговоры о еде, футболе и сплетни. Итальянцы – такие сплетники!

Ладно, дорогой дневник. На самом деле я злюсь. Злюсь на себя, а не на Марио. По-моему, я погорячилась, оттолкнув его от себя. И у меня уже нет обратного хода. Он обиделся. Он встречается с Кьярой. И он больше не умаляет возобновить отношения.

Что же мне делать? Але всю неделю в Турине. Он приезжает только с пятницы до воскресенья. У нас еще не было секса и я задумалась. А что если он совсем совсем не “АХ”? А Марио я уже оттолкнула.

Что же мне делать, дорогой дневник?

Четверг. Я в растерянности.

Я позвонила сестре и спросила ее совета.

Она сказала: «Переспи с Алессандро и не парься.».

Вот так. Легко сказать! Але не даёт мне никаких знаков на сближение! Он пишет романтические письма в будни, на выходные мы посетили уже все известные и не известные церквушки в Борго. Мы были в музее Шагала в Ницце, и знаменитой французской деревушке художников Сен–Поль–де–Ванс. Но ни разу Але не сделал мне и намека на близость. Что же мне делать?

Воскресенье.

Знаешь, дневник… Я немного потеряна. Что-то я сделала не так.

В пятницу вечером мы сидели в прекрасном ресторане в Ментоне. Я любовалась как солнце, утомленное любовными играми, с наслаждением падало в объятия моря. Какие драматичные закаты на французской стороне! Просто удивительно! В Санремо я наблюдаю волшебные рассветы, но за закатами надо ехать в Ментон, Кап Ферра и Монако.

Еда была потрясающая. Деликатная, изысканная. Волшебное вино тихой музыкой нежной флейты растекалось по крови, принося с собой негу и желание. Я была особенно обворожительна в тот вечер. И глупо было бы закончить его не в постели. Но!

Господи, дорогой дневник! Я поражаюсь Але! Как можно быть такой чувствительной натурой во всем, что касается музыки и искусства, но абсолютно глухим к желанию женщины, которая тебе нравится! А я нравлюсь ему! Я знаю!

Короче. В пятницу я ночевала одна. В субботу притворилась больной. И Але, как мне показалось, с облегчением услышал об отмене свиданий на выходные.

Я не знаю, что делать.

Вторник.

Я жалею, что разорвала с Марио. Кажется, у него все хорошо. Выглядит он счастливым. И сегодня приперлась Кьяра в спорт зал. Ее неуемная энергия, душная и громкая, мешала мне заниматься. Я ушла раньше. И уже уходя, услышала, как Марио с восторгом делился с другим тренером, что будет готовить Кьяру к соревнованиям “бодибилдинг бикини”! Подумать только! Мне он никогда не предлагал, только критиковал!

Среда.

Надо что-то придумать! Так не может продолжаться! Марио уже совсем на меня не смотрит, он полностью растворен в Кьяре! А Але, по-моему, и не собирается переходить на другой уровень. И сегодня мне пришла мысль, может Але встречается или живет с кем-то в Турине? А может он гей? Как иначе объяснить, что мы знакомы уже месяц и даже не целовались! Да, он нежен со мной, смотрит в глаза, читает стихи, держит за ручку и вздыхает. Но черт возьми! Мы в 21 веке! И ему тридцать, да и я не девочка! Что это всё значит!

Я решила, что в ближайшие выходные обязательно поговорю с Але!

Грустная Среда

Ну что ж, дорогой дневник. Я поговорила с Алессандро.

Лучше бы я этого не делала.

В пятницу мы не встречались. Он остался в Турине и приехал только в субботу вечером. Но он был занят с семьей. Собиралась вся родня у его 98 летней бабушки. Только в воскресенье днем мы встретились на аперитив.

Вот было у меня предчувствие, что нужно отложить беседу. Но я так накрутила себя на прошлой неделе, что не смогла сдержаться.

После того, как Але подробно рассказал о всех своих родственниках и жизни бабушки, при этом вскользь упомянув, что пожалел, что не пригласил меня с собой, (а кстати, почему не пригласил?), я спросила его в лоб: