In Memoriam. Анна Уварова (1968−2020)

2012 год, 14 декабря. Здание РБК на Калужской

Наш последний день работы на РБК. Уварова и пятеро топов – я только из заголовков информагентств узнала, что так называюсь, – уходят с канала по соглашению сторон. Новое начальство уехало из здания с утра пораньше. Это было правильно. В такие моменты коллективу мешать не надо.

Прийти проводить нас хотели все. Те, кто оставался. Те, кто ушел раньше. Те, кто работал с нами в эти десять лет. Это был очень яркий день. Он позволил пережить замолчавший телефон, внезапную ненужность и пустоту.

Таких длинных столов на РБК не нашлось. Накрыли подоконники на четвертом. Не помню, чтобы покупали закуску. Но, кажется, мы всё же чокались. Не на поминках, чай. Правда, были и слезы. Те самые, скупые, мужские. РБКшное братство уходило. Происходящее казалось чудовищно несправедливым.

А Аня, хотя кому было тяжело, как не ей, повторяла: всё на РБК будет хорошо, у нового начальства нет выхода, только убрать старую команду, иначе невозможно работать. Вот тут я с ней до сих пор не согласна. Но сейчас не о том. В чем-то она, как обычно, оказалась права. Жизнь на РБК наладилась. А она стала приезжать туда уже в другом качестве. Со студентами.

2016, то ли поздняя весна, то ли раннее лето. Останкино, телеканал ОТР

– Меня позвали в Вышку преподавать. Дочка говорит: «Хорошо! На Западе профессионалы всегда отходят от практики и идут учить». Что думаешь?

– Даже не знаю. Помню, как ты всё ругала меня, что я понапрасну трачу силы на студентов, что им всё не в коня корм, а заработок для подработки относительный. И всё говорила, что ты – ни за что и никогда! Вот. Не надо было зарекаться!

– Мне интересно. Это новое, я попробую. Посовмещаю, а там решу.

1 июня 2016 года. Анна Уварова и Александра Кудрявцева на ОТР

Посовмещала, решила, ушла.

Видеться стали реже. Один год у меня была подработка в Вышке, другой год – нет. Чтобы встречаться почаще, Аня позвала меня поработать к студентам, уже на свой курс.

2020, апрель

За семнадцать с половиной лет мы почти не звонили друг другу без дела. Даже не почти, а не звонили вовсе. Наверное, потому, что совместных дел всегда было слишком много. Когда Аня с телика ушла и вопросы по преподаванию закончились, то дела всё равно находились: встретиться в поезде из Финляндии, пересечься в Питере, отметить что-нибудь «на двоих» в кафе или на даче.

А тут поздно вечером звонок:

– Я на минутку. Ты как? Как Серёжа? Я что-то переживаю за вас. И ты работаешь, а он вообще в самом эпицентре коронавируса.

– Да всё слава Богу. Как сама?

– Я берегусь. Ну, пока. Скоро пришлю фильм одного студента посмотреть.

Что-то тут было не то. С чего вдруг такая тема? Может, ее саму что-то беспокоило? Теперь уж не узнать. Неважно. Греет меня, что обо мне заботилась. Родная. Это – то самое слово. Сегодня я его нашла.

Александра Кудрявцева

Ей хотелось реальных дел и настоящих эфиров

Первые впечатления о другом человеке могут быть обманчивы. Я сначала не мог понять, какая она – Уварова Анна? Строгий начальник? Но в глубине души, оказалось, – добрый человек. Как все эмоциональные люди, она часто меняла гнев на милость и наоборот. А в прищуренных глазах читался вопрос: «Ну что же вы, редакторы, так тупите? Быстрее соображать надо».

Она всегда переживала за успех дела. И воспринимала телеканал РБК, первое в России деловое телевидение, как проект, который обязана была поднять «на эфирную высоту». Много душевных сил отдала РБК-ТВ. Помню, весной 2003-го, во время тестовых эфиров в какой-то комнатушке, отдаленно напоминавшей эфирную студию, придирчиво осматривала всех, кто наговаривал тексты бэзэшек, улавливала голоса будущих ведущих. Многие из тех, кому она тогда дала «зеленый свет» в эфирную студию, действительно стали вести программы на телевидении.

Как-то после очередного тестового прогона выпуска Новостей она присела на корточки у стены, устало вздохнула: «Задолбалась делать тестовые эфиры, когда же наконец настоящие будут?!» Ей всегда хотелось реальных дел. Это чувствовалось.

При Уваровой на деловом телевидении было много нововведений. Но ни одно не предлагалось «просто ради обновления». Помню, как она переживала за одну из таких новинок – прямые включения новостных редакторов с обзорами зарубежной прессы. После первого же эфира сказала мне: «Молодец, хотя видно было, что волновался. А я переживала еще больше тебя».

Когда на РБК пришли «варяги», которым было не до телевидения, Анна Уварова в числе первых поняла, что этот проект для нее исчерпан. Ушла на другой канал, взялась создавать Общественное телевидение России.

Задача была – услышать голос регионов, всеми забытой глубинки, донести его до миллионов телезрителей таким, каков он есть: не рафинированным федеральной казенщиной, а бережно сохраненным, живым. Анна вдумчиво и по-уваровски придирчиво вычитывала на ОТР тексты региональных корреспондентов.

Приходилось «выпрямлять» и «оживлять» материалы, в которых человеческие тревоги и проблемы часто тонули в сорняках речевых штампов и чиновничьих отписок. Когда ОТР заработало в полную силу, поняла, что и для этого, еще одного большого проекта в ее жизни, сделала всё, что могла. Уходя, тепло попрощалась с редакцией, надеялась, что еще увидит всех, кого знала, с кем проработала столько лет. Но… Смерть всегда обрывает пространство возможностей.

Александр Тузиков

Платье

Она не входила, она влетала в комнату… Серьезная, стремительная. В джинсах или брюках, блузке, кроссовках. Спортивный стиль – ее любимый. Высокая, длинноногая. Без косметики. Без женских экспериментов над внешностью. Неизменный образ.

Но летом две тысячи четвертого случилась история, которую я помню до сих пор. Уварова пришла на работу в платье! И не просто в платье, а в платье «too much». Оно было то ли в мелкий цветочек, то ли в клеточку. С рюшами, рукавами-воланами. Очень игривое! Она вошла в комнату и… началось кино. «Служебный роман». Сцена, когда преображенная героиня Алисы Фрейндлих идет по своему учреждению.

Июль 2006 г. Редкий снимок: Анна Уварова пришла на работу в платье

Мы побросали работу и уставились на Аню. Ахали, пытались говорить комплименты. А она, которая казалась всегда «железной», смущалась, терялась… И это было так по-женски, так неожиданно....

Столько лет прошло, столько Новостей было, а помнится всякая глупость.

– Господа, имейте совесть. Хватит ржать! Вам нечем заняться? – Аня вылетает из кабинета на наш гогот. Мы забылись, что начальство (Боже, как я боялась Уварову!) рядом, в нескольких шагах, за стенкой…

Лучшее время в моей жизни. Спасибо Вам, Аня.

Елена Маяцкая

Человек человеку – человек

Для меня Анна Валентиновна – это не какое-то отдельно взятое событие, для меня это – процесс, эмоции, комплекс эмоций. Не яркие ощущения-фейверки, а обволакивающий домашний уют, умиротворенность и защищенность. Как с мамой-львицей. Дал такое сравнение, чтобы не сложилось впечатление мягкого человека. Она, когда надо, строга, требовательна, но всегда по делу. И всегда стояла за нас.

На РБК всем новеньким рассказывали историю. Был у РБК зарплатный банк. А у банка этого на всю Москву было всего два банкомата. В день зарплаты (ВЕСЬ холдинг получал ее в один день) деньги в банкоматах заканчивались максимум через час. Но у ТВ-подразделения была Уварова, которая занимала в этом банкомате очередь для ТВ-сотрудников. И так и стояла, пока деньги не заканчивались. Тогда про online-платежи люди и слышали только из эфиров РБК, была большая комиссия за снятие наличных в других банках, а дети, съемное жилье и ипотеки у сотрудников уже были. Так она и стояла, пока деньги не заканчивались.

Сейчас вдруг подумал: себе-то она успевала снять наличность? Не удивлюсь, если нет.

РБК было не первым моим местом работы, но это был мой первый биг-босс, с которым я сравнивал своих последующих руководителей. Потому что она – Человек. И мы для нее были людьми.

Человек человеку – не волк. Так Вы и говорили, Анна Валентиновна. Спасибо Вам!

Павел Фёдоров

Полминуты

Чаще всего, когда хочешь рассказать о хорошем человеке, вспоминаешь первую встречу. Моя с Анной Уваровой состоялась в начале декабря 2005 года.

Было холодно. Москва казалась неприветливой. Я стоял на проходной РБК-ТВ и держал в руках VHS-кассету с сюжетами. Я их снял далеко от Москвы. Очень далеко. Материалы посмотрел заместитель руководителя информационной службы, потом он куда-то отошел, а вернувшись сказал: «Я хочу тебя кое с кем познакомить».

В ее кабинете громко работал телевизор, начинался выпуск Новостей. Анна Валентиновна, облокотившись на стол, внимательно следила за тем, что происходит на экране. Она буквально сканировала каждую подводку. Это потом я узнаю, что шеф всегда внимательно отслеживает каждый материал. Каждый. Серьезная, но при этом не выглядела строгим начальником. Скорее человеком, которого безусловно уважают.

Волнения не было. Может, потому, что она сразу улыбнулась и спокойно начала разговор. А может, всё дело в непринужденной позе и белых кроссовках. Они словно подавали сигнал: здесь всем удобно. Она попросила называть ее по имени и тут же предложила работу. Прошло не больше 30 секунд, ровно столько, сколько по «золотому стандарту» РБК-ТВ длилось БЗ. Ведущий объявлял очередные решения Правительства, Анна Валентиновна объявляла условия работы на первом бизнес-телевидении России. И эти полминуты здорово изменили мою жизнь.

Она как-то молниеносно принимала решения и несла за них ответственность. А главное, прикрывала тылы своих журналистов: и когда они задавали неудобные вопросы чиновникам, и когда в прямом эфире передавали о начале вооруженного конфликта в Южной Осетии, и когда откровенно рассказывали о терактах в Москве.

Пожалуй, лучшие эфиры на РБК-ТВ ковались людьми, которых вокруг себя собрала Анна Уварова. И за это ей – огромное спасибо. И профессиональное, и, конечно же, человеческое.

Андрей Воронин

Перешагни

«Главное – не где и кем работать, а главное – с КЕМ…» – эти слова мне сказала Аня Уварова.

Моя первая встреча с Аней произошла задолго до этих слов в темном РБКшном коридоре, по которому я бежала срочно договариваться о съемочной группе на мою первую в РБК онлайн-пресс-конференцию. Сроки подачи официальных заявок на камеру давно прошли. Коллеги подсказали, что вопрос может решить только Анна Уварова. Как Аня выглядела, я не знала, и поэтому, когда навстречу мне в этом темном коридоре с такой же скоростью бежала стремительная девушка, я не придала этому значения. Столкновение произошло неожиданно, лоб в лоб в прямом смысле слова.

– Надо поворотники включать, – сказала девушка.

– Не вожу, – ответила я, собирая по темному полу рассыпавшиеся бумажки.

И мы рассмеялись.

– Куда бежим? – четким голосом начальника спросила Аня (а это оказалась она).

На мое невнятное блеянье, что мне срочно нужно подписать заявку на камеру, что мне может помочь только некая Анна Уварова, Аня с ухмылкой спросила:

– Кто это вам порекомендовал к ней обратиться? Она очень несговорчивая…

– Ну, я постараюсь уговорить, я же на испытательном сроке, – продолжала я тихо оправдываться.

– Девушка, если вас приняли на РБК, значит, вы должны уметь членораздельно выражать свои мысли. Давайте вашу заявку, – пришпилила меня Аня, подписала заявку и оставила меня «отходить» от знакомства…

Впереди были годы уникальной, многолетней и суперинтересной работы… Аня подписывала мне заявки на съемки на все мои мероприятия – даже когда подписывать их было нельзя. Мы как-то сразу нашли с Аней общий язык. Любая встреча была с позитивной нотой. Мы не вели многочасовых душевных разговоров (о чем сейчас очень жалею). Всё наше общение было очень стремительное, четкое, без лишних слов. Прекрасно помню Анины слова-советы: – Чего нос повесила? Перешагни! – Ты это умеешь? Ты и делай! – Дерзай! – Сомневаешься? Не начинай!

Помню, как на одном корпоративном мероприятии увидела Аню в роскошном наряде… Поражены тогда были все, какая Аня может быть невероятно красивая… И еще отлично помню, как Аня вправила мне мозги после неудачных проб на ведущую новой программы на РБК-ТВ:

– Не ной. Ты давно переросла этот формат. Ты давно – гость, а не ведущая.

Потом жизнь закрутила, и мы случайно встретились на каком-то мероприятии, когда Аня уже строила ОТР.

– Хочешь? Нарисуйся у нас! Вместе горы посворачиваем, – сказала Аня.

У меня уже пошел административный взлет на новой работе, и мы просто договорились спланировать дружеский кофе…

Не успели… Жаль… очень…

У нас с Аней была абсолютна идентичная, одна бешеная скорость, скорость жизни, скорость принятия решений. К огромному сожалению, из-за обоюдной занятости мы не успели подружиться наотмашь и на полную катушку… При каждой встрече мы всегда искренне рады были друг друга видеть.

Помню светлое Анино: «Приветик! Цветем?!» или «Матереешь, мать!»

Удивительно, недавно вспоминала Аню с ее прекрасным: «ПЕРЕШАГНИ!».

Перешагнула… Когда ТАКОЙ ЧЕЛОВЕК перешагивает в другой мир, понимаешь всю хрупкость банальной фразы «радость человеческого общения». Далеко не с каждым человеком испытываешь эту радость. Совсем не с каждым. Аня для меня всегда останется стремительной, вечно торопящейся, занятой и очень честной. У нее, конечно, есть огромный круг близкого общения, которому сейчас невыносимо… Понимаю… Аня неповторима…

Мне ее реально будет не хватать… Единственно, что я точно знаю: ПОКА ЧЕЛОВЕКА ПОМНЯТ И ЛЮБЯТ, ОН ЖИВ.

Анастасия Павлова

Общая ДНК

Мы были частью большой и захватывающей истории под названием «РБК-ТВ». Старожилами, которые начинали делать телевидение буквально на коленке, когда не хватало компьютеров, а вместо живого эфира – бесконечные тракты и постоянное обучение. Много творчества, энтузиазма, бессонных ночей, редкое сейчас на телевидении ощущение равенства и братства.

С Анной Валентиновной я тогда соприкасалась мало, моей вотчиной была «Сфера интересов» – программа о шоу-бизнесе, культуре, искусстве. В Службу информации я попала позже. После светской жизни было непросто вернуться «на передовую». А тут еще сразу ударные инфоповоды. Но благодаря Уваровой в Службе информации царила атмосфера взаимопомощи. И у меня всё получилось.

После РБК были несколько коллективов и начальников. И, сравнивая, я поняла, сколько в ней было мудрости и заботы, какие простые, но важные решения она принимала, чтобы люди работали с удовольствием, делали любимое дело, реализовывались в профессии. Сегодня компании тратят колоссальные усилия, чтобы повысить лояльность сотрудников: выставляют какие-то KPI, формулируют цели. А на РБК один человек без коучей и витиеватых теорий полезности смог создать комфортную рабочую обстановку. Только представьте: информационная служба, созданная с нуля, заняла одно из высоких мест в списке федеральных каналов. Лучшая команда, за участниками которой до сих пор охотятся работодатели страны, да и мира. ДНК РБК – во многом ее заслуга.

Знаю, что многие вспоминают суровый нрав Анны Валентиновны. Знаю, что многие боялись ее. Она держала дистанцию и, конечно, была не из тех женщин, что щебечут без умолку и улыбаются с утра до вечера. Но за внешней суровостью скрывался самый порядочный и профессиональный человек из всех, кого я знаю. Она всегда отвечала взаимностью тем, кто относился к делу с душой, кто отдавал себя работе полностью.

Я благодарна, что она поддерживала мои идеи самых сумасшедших командировок и стажировок – от Саудовской Аравии до Финляндии. А еще меня всегда поражала точность ее оценки. Телевизионные репортажи – вещь субъективная. Но если хвалила Уварова – значит, это действительно была стоящая работа.

Скорблю, помню и всегда буду благодарна за то, что у меня были эти десять лет жизни и работы на РБК.

Покойся с миром, беспокойная душа.

Лариса Аханова

Одна за всех

Трудно писать. Я не помню разговоров. Интонаций. Хотя нет. Наверное, если зажмуриться и на секунду замереть… Я могу вспомнить голос. Образ. Аня была скала. Об нее разбивались интриги. С ней можно было говорить, понимая, что рассказываешь только ей. От нее можно было огрести, понимая, что огребешь только от нее.

Мне посчастливилось работать там, где был ее задор, стремление сделать телеканал номер один. Это стремление, я уверен, передавалось всем. Служба информации РБК-ТВ. Это было волшебное время, прекрасные люди. Мы летали, парили, снимали, писали, переписывали, добивались четкости, легкости и правды в каждой фразе. Нельзя было фальшивить, потому что все знали: сделаешь плохо – Аня разложит по полочкам.

Она всегда была рядом. Я помню кабинет в ньюсруме. Там часто была открыта дверь. Всегда можно было зайти и задать вопрос.

Но это уже потом. Сначала – какой там вопрос! – подойти бы. Я набрался смелости, подошел, говорю: Анна Валентиновна, как мои репортажи? А то никто ничего не говорит, хорошо или плохо. Она ответила: если тебе ничего не говорят – значит, всё хорошо. Если будет плохо, ты узнаешь. Это был 2005 год. Сколько было всего потом. Сколько задано неудобных вопросов людям разных должностей и статусов.

– Это какой телеканал, вы откуда? Кто у вас там главный редактор?

– Уварова.

А сколько было ошибок, неточностей… Претензий от спикеров по разным поводам. И всё это тоже ложилось на нее. Мы учились, становились крепкими, смелыми, дерзкими, непробиваемыми. Потому что знали, что за нами скала.

А еще я помню, что можно было постучаться, зайти с шампанским и поздравить с праздником. Безо всякого официоза. Просто, по-свойски. Пошутить, поговорить.

Когда Аня ушла на ОТР, многие, и я в том числе, потянулись за ней. И это тоже было волшебное время, это было погружение в важнейшие проблемы российской глубинки. Желание помочь, спасти, сделать доброе дело.

Очень жаль, что Ани больше нет. Мы не были друзьями или хорошими знакомыми. Просто есть люди, которые, возможно, сами того не зная, придают сил, уверенности и желания не ронять планку. Аня была именно такой.

Владимир Дементьев

Человек навсегда

Читаю истории других людей про Аню и замечаю одну вещь: мало кто пишет об одном событии, связанном с ней. Почти у всех получается что-то вроде хронологии длиной в несколько лет, где Аня непременно присутствует, и это ее присутствие всегда очень важно для человека. Это закономерно: каким-то образом Аня, если входила в твою жизнь, умела в нее что-то добавить или поменять, и даже спустя несколько месяцев или даже лет ты по-прежнему чувствуешь ее присутствие в своей жизни.

Я не буду исключением, моя история тоже выглядит как поток флешбэков, где Аня всё время рядом.

2006 год, весна

Я – руководитель IT-проектов в РБК. Пришла недавно, но работы уже выше крыши, не знаешь, за что схватиться. А тут еще руководство зовет к себе и говорит: а вот есть заявка от нашего телевидения, им надо сделать систему планирования съемок. Когда сможешь взяться? Я округлила глаза – в ближайший квартал точно нет.

– Нет, так нельзя, – говорит мой начальник, – я уже не могу смотреть в глаза Уваровой. Она нас съест, если мы так далеко ее задвинем. Завтра идем знакомиться.

Так я впервые услышала эту фамилию.

Поразмыслив, смирилась: что поделать, возьмем и этот груз тоже, не привыкать. Съест, говорите? Да ладно, где наша не пропадала. В конце концов, я же умею находить с людьми общий язык, справлюсь и здесь.

На следующий день мы двинули на ТВ. Сначала шли какими-то длиннющими коридорами из стекла, потом прошли через два опенспейса, где, как в муравейнике, всё время бегали какие-то странные люди с вытаращенными глазами. В глубине одной из комнат с трудом можно было найти дверь в довольно тесный кабинетик, где на стене висел телевизор, по которому непрерывно шел эфир. Я шагнула в кабинет, позитивно улыбаясь и призвав на помощь всю свою харизму. Хозяйку кабинета разглядела не сразу: первой к ней подошла моя начальница и какое-то время разговаривала с ней, закрыв ее от меня. Потом отошла в сторону, и Аня Уварова (она и была хозяйкой кабинета) подняла на меня глаза и посмотрела в упор. Без всякой улыбки.

Я смотрела во все глаза на эту девушку с очень необычной, яркой, какой-то скандинавской внешностью, резкими чертами лица и неописуемыми глазами. Есть люди, глядя на которых никогда не поймешь, чем они по жизни занимаются: они могут быть как бухгалтерами, так и шахтерами, а есть те, у которых профессия просто на лице отпечатана… нет, даже не так − именно они и создают лицо своей профессии. Глядя на Аню, я понимала, что этот человек не может быть никем, кроме «телевизионщика», передо мной сидело просто воплощенное ТВ! И эта сама ТВ-леди недобро (так мне тогда показалось) на меня посмотрела, сказала что-то неприветливо (видимо, действительно ее долго динамили с этим проектом), после чего ей позвонили, она сняла трубку, а мы ушли.

В коридоре я выдохнула про себя: «Боже мой… как же я с ней работать-то буду?»

И началось. Про то, как организована работа телевидения, я не знала вообще ничего. Айтишники всегда общаются на своем жаргоне, но у ребят с телевидения жаргонных словечек оказалось побольше нашего. Через день голова шла кругом: анонсы, гости, перегоны, «клеточки»…

Как в этом разобраться?

И как потом внедрять тут нашу программу? Как мы это сделаем? КТО будет ее двигать? Неужели Уварова, с ее-то варяжскими глазами?

Ой, мамочки…

Несколько лет спустя. Я работаю на серьезном предприятии, директор которого сидит передо мной и мямлит: «Ой, ну, вы же понимаете, что никто не будет работать в системе, если им это неудобно. Как я их заставлю? Давайте подождем, еще раз обучим, уговорим…»

Смотрю на него во все глаза и вспоминаю…

…«Эта программа – уже данность! Без нее вы работать не будете!» – навсегда запомню эту фразу в рассылке от Ани через пару недель после запуска нашей системы.

Нам бы туго пришлось, если бы Уварова железной рукой не построила всех сотрудников и не поставила их перед фактом. Причем мы даже не знали, что ей пришлось на кого-то надавить. Для нас ребята с ТВ всегда были очень лояльными, и только увидев это письмо, я поняла, что ей пришлось какое-то сопротивление преодолевать.

2008 год

Трудное для РБК время. И для меня тоже: приходится уходить из компании.

Как, когда это получилось, что она стала мне близким человеком? Вроде и общались мы только по работе, никаких личных посиделок и задушевных разговоров не было… ну почти.

Но вот – звонок. Она как будто чувствует, что дело неладно.

– Чем занимаешься?

– Сижу.

– Давай к нам.

Прихожу на ТВ.

Аня смотрит на меня без улыбки:

– Переживаешь?

– Ага.

– Перешагни. И это… знаешь, что? Мне говорят, что я и подруги – несовместимые вещи. Но у тебя есть мой телефон. Не пропадай. И пошли чай пить, у нас тортики есть.

И снова другая работа. Очередной заказчик смотрит на меня с явным превосходством: «Вы мне можете привести хоть один конкретный пример, как автоматизация сэкономила чьи-то деньги? Уверен, что не можете. Никто этого не может точно посчитать».

И я опять вспоминаю…

РБК.

«Представляете, – у Генерального просто сияют глаза, – Анна тут посчитала… после вашего проекта мы сократили девять ставок операторов, а съемок у нас меньше не стало!»

Снова крупное предприятие. Снова жалобы руководителя – да никто не будет у нас читать электронную почту, вы что! Придумайте что-то другое. У нас все только бумагу уважают. Да, вот так. А что я с ними сделаю?

На дворе давно 21-й век, между прочим.

Да-с…

И вспомнилось…

…с интересом читаю короткую записку, пришпиленную к стенду на РБК-ТВ: «За непрочтение или несвоевременное прочтение электронной почты – штраф [сумма]». Подпись: Уварова.

Когда я смотрела на Аню, мне всегда казалось, что у нее за плечами два огромных крыла, почему-то серо-белых и очень пушистых. Как правило, эти крылья не видно, но, если нужно, она в любой момент их может раскрыть и, в зависимости от ситуации, наподдать ими тебе по затылку, обнять или унести свою хозяйку (и тебя заодно, если тебе посчастливится оказаться рядом) в какой-то другой мир, не всем понятный и не каждому доступный.

И я не могла понять, почему она эти крылья никому не показывает?