Погонщица единорогов

Почти сбросив посудину в реку, сообразил, что мне кое-чего недостаёт. Это кое-чего стояло в углу рыбацкого домика, поэтому пришлось возвращаться, открывать дверь и, не глядя на голову несчастного рыболова, забирать пару коротких вёсел. Нога поехала на чём-то скользком. Но я даже не стал смотреть, куда наступила подошва туфли, а просто выскочил наружу.

Вместо уключин я нашёл лишь два глубоких паза и подумал, что грести будет неудобно. Впрочем, какой у меня есть выбор? Подождать парома? Тяжело вздохнув, я забросил вёсла в лодку и навалился на неё, спихивая в воду. Ещё немного и…

– Стой!

Все внезапные крики и прочие «вдруг» вконец расшатали нервную систему, поэтому, услыхав этот громкий окрик, я просто свалился в лодку, и та от такого последнего толчка плюхнулась в реку. Спуск корабля ознаменовался забором холодной воды и ударом рукоятки весла по голове. Блин, там и так шишка!

– Стой, тебе говорю!

Мускулистая рука схватилась за борт лодки и придержала её у пристани. Потом Леонид ловко спрыгнул ко мне. Когда я сумел принять устойчивое положение в танцующем судёнышке, то обнаружил, что мой спутник сейчас выглядит намного хуже, чем прежде. Штаны светились свежими прорехами, один рукав куртки отсутствовал, а по щеке словно провели граблями.

Длинного меча, который здоровяк прежде носил за спиной, я не наблюдал вовсе, как и маленького арбалета. Из оружия, судя по всему, уцелел только короткий широкий кинжал в ножнах на поясе.

– Жив ещё? – недобро ухмыльнулся Леонид и посмотрел на берег. – А Ночь где?

Судя по всему, речь шла о жеребце.

– Твари утащили, – указал я направление, куда Меченые поволокли животное, – но он ещё сопротивлялся.

– Хороший был конь. – В голосе мужчины не чувствовалось и капли сожаления. – Мог за себя постоять. Ладно, чего расселся? Давай греби.

Стоило бы возмутиться, но, судя по всему, спутнику досталось куда больше, чем мне. Да и весь немаленький путь ему пришлось топать пешком, а не ехать в седле, как некоторым. Поэтому я молча вставил вёсла в пазы и, вспоминая нечастые походы на рыбалку, начал грести. Стоило отгрести от пристани, и выяснилось, что у реки имеется вполне чувствительное течение и оно активно препятствует попыткам плыть прямо к противоположному берегу. Приходилось здорово напрягать мышцы и всё время поглядывать, не сносит ли.

– Их осталось совсем немного, – бормотал Леонид. – Но, думаю, уцелели самые сильные. Да и Страж… Проклятье!

Внезапно мужчина зашипел, и в этом звуке послышались ярость и удивление одновременно. Неприятное такое удивление. А ещё правое весло внезапно задело какой-то твёрдый предмет у самой поверхности. А потом предмет исчез, точно это была рыба. Крупная такая… Рыба.

– Здорово они подготовились, – проворчал Леонид. Повернув голову, я обнаружил, что он достал нож и напряжённо вглядывается в реку. – Можем и не справиться.

– Что происходит-то? – Лодку качнуло, точно кто-то большой прошёл под днищем. – Какого хрена?

– Есть Меченые, способные жить в воде. – В голосе Леонида смешались ярость и отвращение. – Обычно такие не покидают водоёмы Печати. Но в этот раз их взяли с собой. Значит, знали, каким маршрутом будут идти.

Что-то плеснуло справа. Что-то тёмное высунулось из воды. Вспыхнул жёлтый глаз, и непонятная штука вновь спряталась в волнах. Плеснуло где-то впереди. Лодку снова качнуло.

– Греби быстрее! – Внезапно Леонид перегнулся через борт и ударил ножом в волну, которая почему-то катилась навстречу остальным. – Получай!

Что-то длинное и тонкое, напоминающее канат, хлестнуло по реке слева от нас. А, чёрт! Брызги холодной воды – не самый лучший душ. Особенно в подобной ситуации.

Леонид перебрался на корму, едва не наступив на мою ногу. Из-за этого наша посудина принялась раскачиваться, точно начался шторм. Из воды поднялась огромная дрянь, напоминающая уродливого тюленя, но с пастью, как у акулы. Тварь молча бросилась к лодке, но тут же получила клинком по складкам у рта и спиной плюхнулась обратно в реку.

Волосы на моей голове стояли дыбом, но времени приглаживать их не было. Я грёб из последних сил, стараясь не смотреть на множество тёмных силуэтов, поднимающихся из воды. Леонид непрерывно ругался и бил ножом, отправляя незваных пришельцев обратно, а я вдруг подумал, что происходит нечто непонятное. Если бы твари захотели, могли бы просто перевернуть лодку и уже в воде легко расправиться с нами обоими. Почему они действуют так нелогично?

Потом стало не до логики и вопросов. Несколько щупалец вцепились в руки и ноги Леонида и одним рывком вытащили мужчину из лодки. А прочая мерзость продолжала лезть в гости. Наверное, я совсем испугался, потому что, поднявшись на ноги, начал орать во всё горло и бить монстров веслом. Кажется, берег темнел где-то рядом, но добраться до него мне так и не дали.

Толстое щупальце щёлкнуло, подобно бичу, и переломило весло в руках. Другое ударило в грудь, отбросив далеко от лодки. Посудина к тому времени успела набрать воды и начала тонуть.

Тонул и я, медленно теряя сознание от холода и отсутствия воздуха.

Здесь

Чёртова подушка навалилась на лицо и мешала дышать. Кроме того, я никак не мог сообразить, что за фигня происходит, где нахожусь и почему вокруг вдруг стало сухо? Потом в этот туман неведения начала проникать тихая мелодия будильника, а жена принялась ворчать, чтобы я не мешал ей спать. Пришлось неуклюже ловить телефон, упорно ускользающий с тумбочки, торопливо отключать музыку и шлёпать прочь из спальни.

В коридоре я некоторое время приходил в себя, смотрел то на тёмное окно, то на часы и пытался сообразить: какого дьявола поднялся в эдакую рань. До времени обычного пробуждения оставалось не меньше часа. Вспомнил. Почёсывая живот, ещё раз посмотрел за окно, где только-только начали появляться первые робкие огоньки окон. Мелькнула мысль перестать заниматься ерундой, переставить будильник и идти досыпать. Ещё пару минут я сражался с собственной слабостью и таки сумел её одолеть.

Не могу сказать, будто вторая пробежка получилась легче первой. Но сегодня обнаружились неожиданные плюсы. В будние дни стадион радовал пустотой, и лишь где-то, далеко впереди, неспешно передвигала ногами некая тёмная фигура. Кроме того, весьма прохладный воздух быстро сушил пот на лбу и вынуждал быстрее бежать по дорожке. Так что сегодня у меня получилось сделать целых четыре круга. Потом ноги начали заплетаться, и я отправился к турникам.

Здесь я столкнулся с моим единственным конкурентом на сегодня. Молодая девушка в чёрном костюме с капюшоном, опущенным на лицо, энергично наклонялась то к левой, то к правой ноге. На меня она не обратила никакого внимания, поэтому я мог спокойно позориться на перекладине. Но и тут обнаружился некий прогресс: я сумел забросить подбородок над планкой аж пять раз. Учитель физкультуры в четвёртом классе мог бы быть доволен. Так, теперь пресс – и можно валить домой.

К этому времени девушка закончила упражнения и ушла, но стали появляться прочие поклонники бега. Значит, время я выбрал правильно.

Окно на нашей кухне светилось. Похоже, Оксана успела встать. Когда я с ней поздоровался, на лбу супруги пролегла глубокая морщина. В этот раз она ничего не спрашивала, но, когда поцеловала меня в щёку, показалось, будто Ксюха принюхивается. А может, и не показалось.

На работу я ехал непривычно бодрый. В голову даже пришла совершенно идиотская мысль, что и с выпивкой по вечерам стоило бы завязать. По крайней мере, в будни. Особенно хорошо эта идея воспринималась при взгляде на опухшие сонные лица попутчиков. Они-то определённо не чувствовали себя хорошо.

Даже обрыдшие физиономии начальников и кое-кого из коллег смотрелись вполне прилично и не вызывали обычных сравнений со свинофермой и выпасом козлов. Впрочем, пока шеф шевелил своей гордостью – пушистыми усами – и распинался о необходимости ускорить ремонт, дабы вложиться в сроки, я думал совсем о другом.

Чёрт побери, уже три ночи я видел сон с продолжением. Сон, в котором имелась определённая логика, неизменные персонажи и целый мир со своей, пока ещё непонятной, жизнью. Сон есть сон, однако сомнения всё сильнее грызли основы здравого смысла.

– Мишка, те чё, особое приглашение надо? – пихнули меня в бок. – Ишь, расселся, форменный лорд! Движок сам себя не поставит.

Весь день я точно плутал в густом тумане, подобно тому самому ёжику. Реальность казалась до оскомины пресной и серой, а воспоминания из сновидения, напротив, яркими до одури. На обеде я даже попытался вздремнуть, думая угодить в волшебный мир Страны. Чёрт побери, я же там тонул, в конце концов! Вздремнуть получилось, но вместо полноценного сна удалось лишь увидеть мимолётное мельтешение, точно лучи солнца на поверхности воды или тени веток на потолке.

Потом меня совершенно бесцеремонно растолкал бригадир и доступно втолковал, что заказчик очень серьёзно относится к срокам, а нехватка раздолбая-специалиста чувствительно влияет на скорость ремонта. В таком случае становится крайне непонятным моё поведение в свете грядущего аванса.

Короче, Петрович пнул меня и спросил:

– Не охренел?

Проклятущий движок мы таки впихнули, хоть и пришлось изрядно попотеть и попыхтеть. Санёк, такой грязный, точно сунул физию в миску с маслом, сказал, дескать, после такого – сам Бог велел. Все с ним тут же согласились, игнорируя тот факт, что эта фраза у него была дежурной, поэтому Боженька повелевал принять по соточке после каждой смены.

Появился главный механик. Он, словно кот вокруг тарелки со сметаной, сделал пару кругов около машины, сморщил длинный нос, протёр бериевские очки и, наконец, тихо сказал, что в сроки мы таки укладываемся, так что всем могут отломить кусок какой-никакой премии. В общем, то, что останется после покупки шефом нового «лексуса». Конечно, совсем немного, но мы были рады и этой подачке.

Впрочем, что значит «мы»? Если прежде я со всеми размышлял бы, на какую удочку, прибамбас для машины или ещё какую фигню отложить заначку, то теперь смотрел на коллег, бурно обжёвывающих радостную новость, и думал, что все они выглядят менее реально, чем обезглавленный труп несчастного рыбака.

Подошедший Костя заметил, что я выгляжу как-то неправильно. Может, стоит принять не сто, а все двести? Я сослался на то, что не выспался, и сказал, что, пожалуй, сегодня в кафе заходить не стану.

Кафе! Какое громкое название для долбаной забегаловки, где мы встречались после смены, чтобы дёрнуть стакан, перекурить и разбегаться по домам. Почему-то сейчас, при воспоминании об обшарпанных столиках, клубах табачного дыма и дурном запахе, становилось не по себе. В голове постоянно всплывала веранда в изумрудном сиянии солнечных лучей, заблудившихся в плотной листве. И на душе становилось так тоскливо, словно какой-то мерзкий вор украл самое дорогое.

Костик покачал головой и посоветовал сходить к врачу. Спорить я не стал, но вместо доктора пошёл блуждать по магазинам, пытаясь понять, что я хочу найти в качестве подарка. Оксана всегда приходила на час позже меня, поэтому время у меня имелось. Странно, но когда я пытался вспомнить, что дарил жене на предыдущие праздники, то в голове тут же оказывалась настоящая пустота. Ах да, Ксюха же всегда критиковала те парфюмы, украшения и одежду, что я выбирал самостоятельно, поэтому я начал просто давать ей деньги. А уж что она на них купит – её личное дело.

Нет, естественно, имелись беспроигрышные варианты, типа натуральных шуб и колец с бриллиантами. Но тут в игру вступал другой фактор, и уж с ним я ничего поделать не мог. Разве что продать почку, как зловеще шутила Ксюха, цитируя старый анекдот.

Минут сорок я слонялся по большим и малым магазинам, офигевая от пёстрого разнообразия витрин. А потом я совершенно случайно оказался в крохотном магазинчике, торгующем бижутерией и сувенирами. Даже название не отложилось в памяти, когда спускался по вытертым каменным ступеням и открывал нежно звенящую дверь. И меня точно током ударило.

Несколько застеклённых витрин со всевозможным хламом ничем меня не заинтересовали. Да, честно говоря, я их и не заметил, потому что с самого начала всё внимание оказалось приковано к белой статуэтке. Она поблёскивала на стойке, за которой, очевидно, должен был находиться продавец.

Так вот, передо мной в неярком свете серебрилось изваяние единорога, к шее которого прильнула обнажённая девушка. Животное склонило голову, точно прислушивалось к словам, которые ему шептали на ухо, а девушка обвивала мощную шею животного руками. Длинные волосы облегали худощавое тело, в большей степени открывая, чем скрывая его.

Услыхав шаги, я поднял взгляд и обомлел: за стойкой появилась девица, как две капли воды похожая на похищенную Викторию. Только немного старше, с другой причёской и одетая в строгий костюм. Пока я продолжал терять дар речи, продавец (если она реально тут работала) протянула руку и провела пальцами по каменной гриве единорога:

– Интересует? Привезли сегодня. К сожалению, поставщик не указал ничего, кроме цены. Даже не знаю, выставлять или нет. А вообще – очень красивая и стильная вещь.

– Очень, – согласился я, даже не зная, на чём сосредоточиться, на статуэтке или на девушке. – И сколько?

Мне назвали цену, тут же извинившись за её величину и посетовав, что поставщик не позволяет делать скидки на свой товар. Извиняться, кстати, было за что: сумма ровно в два раза превышала ту крайнюю, которую я планировал потратить на подарок. Вообще-то, ещё имелась заначка… И если всё сложить, то в принципе должно хватить.

– Нет-нет, – улыбнулась девушка, – я не настаиваю. Понимаю, вещь в хозяйстве абсолютно бесполезная, а стоит больше хорошего смартфона.

– Беру. – Я почему-то даже вспотел и, достав кошелёк, пересчитал купюры. Потом полез в карман куртки и доложил недостающее. Кажется, продавец улыбалась, но стоило поднять голову, и я увидел ту же серьёзную физиономию Вики из сна.

Пришлось немного помочь с упаковкой, потому что подарок оказался достаточно тяжёлым. Но мы справились. Девица непрерывно сыпала шутками-прибаутками, так что, лишь подходя к выходу, я вспомнил, о чём хотел её спросить.

– Простите, – обернулся я, – если это не военная тайна: как вас зовут?

– Совсем не секрет. – Она смотрела мне прямо в глаза и улыбалась. – Вика. Виктория.

Ошарашенный, я поднялся по лестнице и внезапно услышал за спиной лязг. Стекло оказалось уже закрыто плотными жалюзи, а на двери появилась прямоугольная табличка: «Закрыто».

Дома пришлось изрядно поломать голову, куда спрятать немаленький пакет, чтобы его не обнаружили до дня рождения. Вообще-то у жены имеется пренеприятнейшая способность – лезть куда не надо. Причём заглянуть она способна туда, куда не заглядывала год, а то и больше. Я разговаривал с мужиками на работе, и они подтвердили: у них та же картина. Должно быть, какая-то чисто женская особенность.

В конце концов я сунул подарок на антресоль и основательно завалил его пустыми банками и коробками с чем-то противно в них перекатывающимся. Очень вовремя. Не успел поставить табурет на место, как пришла Оксана. Целуя меня, супруга вновь принюхалась и вдруг сделала большие глаза.

– А как же сто пятьдесят, за сбитые? – Она усмехнулась: – Напарников не нашлось?

– Неохота. – Я кивнул в сторону кухни: – Я там тебе кофе сделал.

– Спасибо. – Она продолжала стоять у двери, помахивая сумочкой. – Миш, с тобой точно всё в порядке? Последние дни ты какой-то не такой, даже не знаю…

– Тебе что-то не нравится? – Я взял свою чашку и плюхнулся на пуфик. – Ты только скажи, и я сразу исправлюсь. Хочешь, сейчас бутылку водки употреблю с горла и начну тебя гонять?

– Ну, кто кого, ещё посмотрим, – покачала головой Ксюха. – Да нет, всё вроде нормально.

Очередной всплеск удивления произошёл, когда я спросил супругу о её делах на работе. Жена едва не поперхнулась кофе, но сумела собраться и рассказала мне последние новости. В том числе, точно нечто неважное, она упомянула, что «девчонки тянут её в пятницу в кафе». Так, развеяться. И ни единого намека о близком дне рождения. А я не стал упоминать. Пусть думает, что я вновь забыл, тем приятнее станет сюрприз.

– Завтра опять на пробежку? – поинтересовалась Оксана за ужином, и я молча кивнул. – Кому-то решил понравиться? Ты говорил, у тебя на работе молодые штукатурщицы работают?

– А если тебе?

Мы посмотрели друг другу в глаза.

– Ага, точно! Опять влюбился?

Это был вопрос вопросов. Скажи я супруге, что пытаюсь добиться её внимания и взаимности, но в другом мире, она могла бы и скорую вызвать. А если здесь? Хочу ли я большего внимания от реального человека или вполне достаточно прежних, изрядно остывших отношений? И не связано ли одно с другим?

Спать я отправился пораньше. Дверь в спальню оставалась открытой, поэтому можно было различить отрывки телефонного разговора. То ли очередная подруга, то ли её мама, с которой Ксюха общалась каждый вечер.

«Странный», «с ума сойти», «бегает» и тому подобные предвестники грядущих серьёзных разборок.

Перестав прислушиваться к далёкому разговору, я сосредоточился на шуме машин за окном. Гул, грохот тяжёлого грузовика, сигналы и резкое тарахтение, точно стук деревянных колёс по камню.

Там

Мало того что этот резкий неприятный звук весьма раздражал, так ещё и поверхность, на которой я лежал, всё время подпрыгивала, вынуждая голову биться о что-то твёрдое. И ещё запах… Когда-то мне пришлось убирать старый склад, где хранилась забытая ветошь, так вот, очень походило. Смрад гнилых тряпок, мышиного дерьма и сырости.

Я попытался встать, запутался в каких-то верёвках, попал ногой во что-то, похожее на пожарный рукав, ну или просто рукав, и виском приложился об острый угол. Мать бы его так! Теперь башка болела с трёх сторон. Ссадина на затылке, шишка на лбу, а теперь ещё и висок. Громко матерясь, я принялся вырываться из тряпочного плена.

Покачивание прекратилось, и кто-то удивлённо вскрикнул. Вроде голос старого человека. И кажется, знакомого.

– Погоди. – Меня придержали за плечо и начали быстро и умело сбрасывать с меня ветхое барахло, освобождая лицо и прочие части тела. – Ух ты! Очнулся-таки. А я уж думал, отвезу к старухам, пусть развлекаются. Ведьмы просто обожают, когда к ним попадает такое… Ну, вот и всё.

Точно, тот самый дедуган из леса. Хм, как-то мы с ним слишком часто пересекаемся. Ладно, где я?

Судя по всему, внутри маленького фургончика, накрытого плотной тканью типа брезента. Материя натянута на три деревянных дуги и выглядит так же дряхло, как и мусор, на котором я лежу. На потолке пляшут тени от деревьев, напоминая блики на воде, если смотреть со дна. Кстати, а здесь-то я как оказался? Ведь тонул вроде.

Старичок протянул вперёд птичью лапку, схватил меня за подбородок и принялся вертеть голову из стороны в сторону. Я чертыхнулся, сбросил неожиданно крепкую ладошку и коснулся пальцем пострадавшего виска. Ну точно, чердак становился похож на кожуру каштана. Красавец, блин!

– Пошли, пошли, – потащил меня дед к выходу, и я не стал сопротивляться. – Вообще-то обычно в тряпье я вожу всякую хрупкую ерунду: яйца, горшки, бутылки всякие, – он неожиданно хихикнул, – магические тоже. Ну а куда тебя ещё девать-то? Здоровенный балбес и совершенно без понятия. Я, когда тебя нашёл, подумал: ну всё, спёкся молодец.

– Где нашёл-то? – угрюмо поинтересовался я, с удовольствием вдыхая свежий воздух, нагретый солнцем.

Осёл, впряжённый в повозку, повернул голову и, как мне показалось, прищурился. Весь его вид как бы говорил: ага, так вот почему мне было так тяжело!

– Так на берегу речки-то, – с готовностью сообщил старик и ткнул большим пальцем за спину. – Мы тогда поговорили, и я в деревушку смотался, кой-чего выменял полезного, а после думаю: надо бы с тобой ещё разок переболтать. Поехал к бродам. Правда, пришлось немного подзадержаться. Стража на дорогах всё пропуска сверяет да деньгу дерёт, мама не горюй! Лады, перебрались на энту сторону, чуть проехали, глянь: на ловца-то и зверь бежит. Ну, в смысле, лежит. И лежит аккурат со вчерашнего дня.

– Что? – Я даже поперхнулся. – С какого дня? Сколько времени прошло после той ночи, когда мы разговаривали?

– Вторые сутки уж. – Он с интересом посмотрел на меня: – А ты чего переполошился?

Похоже, операцию по спасению Виктории мы феерично провалили. Не думаю, будто похитители где-то остановятся и примутся терпеливо ждать прибытия спасителей. Прости, Вика, я пытался.

– Ишь, нахмурился. – Дед погрозил мне пальцем и, взяв поводья, щёлкнул ими, вынуждая животину меланхолично перебирать копытами. – Видать, чегой-то приключилось, а?

– Приключилось, чёрт бы его побрал. – Спрыгнув с повозки, я пошёл рядом, всё равно двигалась она весьма неспешно. – Меченые, эти самые, за которыми мы гнались, той ночью девушку похитили. Теперь её точно не спасти.

– Меченые? Девушку? – Кустистые брови встали дыбом. – А за каким же… они ломились в энту сторону? Прочь от Печати-то? Они же, чем дальше от неё, тем больше их сила пропадает. Ни хрена, паря, не понятно. Ничего не спутал?

Я только головой покачал. Можно спутать, если хоть что-то понимаешь, а если события несутся вскачь, вынуждая тебя крепко держаться за их хвост, – совсем другая песня.

– Надо покумекать. – Дедуган полез за отворот своего древнего плаща, пошарил за пазухой и достал короткую уродливую трубку. – А первейшая нам помощь в мыслях какая? Правильно – курево. Как есть говорю; крепкий табачок прочищает голову.

Не знаю, как там насчёт крепости, но, когда ветерок понёс на меня облачка сизого дыма, я едва не задохнулся. Очень похоже на жжёное козье дерьмо. Пришлось немного прибавить ходу. Фыркающий ослик посмотрел на меня с явной завистью. Ему-то эту дрянь приходилось нюхать постоянно.

Только теперь я удосужился оценить окрестности грунтовки, по которой мы топали. Кстати, куда? Ладно. Слева местность сначала понижалась, а после поднималась пологими холмами, заросшими приземистыми деревьями с плоскими кронами, напоминающими зонтики. Кажется, в самой низине бежал ручей, но он так хорошо прятался в густой высокой траве, что я мог различить лишь тихое журчание.

Справа деревья подступали почти к самой дороге, но это были не зонтики с холмов, а высокие стройные растения с серебристой пирамидальной кроной. Впрочем, стояли эти великаны достаточно редко, чтобы их можно было назвать лесом. Пахло приятно, чем-то напоминая эвкалипт. Если бы ещё кто-то не смердел своей трубкой, почти заглушая великолепный аромат.

Наша дорога шла абсолютно прямо, словно её прокладывали по струне, и упиралась в густые тёмные облака. Лишь чуть позже я сообразил, что вижу высокие горы со снежными шапками. Смотрелось очень красиво.

– Эй, паря!

Я обернулся и обнаружил, что окутанный смрадным дымом дедуган протягивает мне знакомую вещицу.

– Я энту штуковину у тебя видел, поэтому, когда нашёл на берегу, решил не прикарманивать. Да и на кой он мне, спрашивается?

Хм. Найденный меч вернулся ко мне. Хотя, в принципе, тяжёлая штука должна была отправиться на дно. Впрочем, хорошо: какое-никакое, а оружие. Я принял ножны и начал запихивать их за пояс. Дед зашёлся хриплым смехом. Потом пошарил в кармане плаща и бросил мне кожаный ремешок:

– Держи. А то ходишь, как деревенский дурень с горбылиной.

– Благодарю.

Странно, но ремень подошёл, точно всегда был частью ножен. Послушав насмешливый совет, я повесил оружие не на пояс, как собирался, а на спину. Ну, типа как ходил Леонид.

– Слышь, паря, Михаил, да? – Дедуля наконец прекратил дымить и спрятал трубку. – А откуда ты энтот ножичек вообще взял? Там, на клинке, у самой рукояти, руны есть. Древние они. Очень.

– Нашёл, – пожал я плечами. – Почти сразу, как в вашу Страну попал. И что там написано, в рунах этих?

– Откуда мне энто ведомо? – Старик вновь зашёлся смехом. – Я тебе кто, ведун какой али книжник?

Кажется, мне нагло врали, но проверить, так это или нет, я не мог. Да и не станешь же допрашивать человека, который помогает тебе вот уже который раз. Хорошо, попробуем задавать вопросы, на которые у старичка точно должны найтись ответы.

– Кто такие Меченые?

– Те, кого отметила Печать, – бойко ответил старик, словно давно дожидался этого вопроса и загодя придумал самый дурацкий ответ.

Осёл зафыркал. Видимо, по достоинству оценил это.

– Ладно. Что такое эта самая Печать и как она отмечает людей?

– Дык, Печать – она и есть Печать, – глубокомысленно зевнул дед, и у меня появилось желание его придушить. – Место есть такое, дурное. И всяк, кто там поселится али народится, отмечается Печатью и становится Меченым. Прости, паря, подробнее – никак. Я же тебе не ведун какой…

– И не книжник, – закончил я, – понятно. Ну как, голову свою дымом почистил? Скажи, на кой они упёрли Викторию и тащат прочь от своей Печати?