Если бы не ты…

Два «бездыханных» тела, выброшенных из пучины страсти, лежали тесно прижавшись друг к другу. Сон сморил обоих почти одновременно. Милана открыла глаза, когда часы показывали 04:30, а за окном начинался рассвет. Они проспали, по меньшей мере, часов восемь. Вставая с кровати, она заметила, что веки Егора дрогнули, но глаза он не открыл. «Притворяйся дальше. Мне это только на руку, – подумала она, направляясь в душ. – Ну и как мне теперь с тобой общаться? Да ни как! Переспала я с тобой и что? – говорила она, представляя рядом Егора. – Себе не ври, Лана. Этот «пересып» доставил тебе такое удовольствие, которое ты хотела бы испытать ещё. Другое дело, удастся ли тебе это повторить. Не надо забивать себе голову подобными проблемами, Милана Леонидовна, не надо строить далеко идущих планов, пользуйтесь моментом. В вашем случае стоит принимать не только помощь Егора, но и его сексуальный интерес к вам. Да, возможно, всё это временно, но что у нас может быть постоянным?». Ей хватило двадцати минут, чтобы окончательно проснуться, привести себя в порядок, но так и не решить, как вести себя с Егором. Пройдя в кухню, она краем глаза заметила, что её «гость», как партизан, последовал её примеру. Он вошёл в кухню минут через десять, надев вещи, которые недавно лежали на ковре, подошёл к Милане, взял её за плечи и заглянул в глаза.

– Лана, послушай, если тебя моё общество тяготит – я уйду. Мы можем встречаться на нейтральной территории пока не закончим с нашими проблемами. Я не брошу начатое дело.

– Ты на службу ходишь в форме? – спросила Милана, словно не обратила внимания на его слова.

– У нас свободная форма одежды особенно летом.

– Подожди пару секунд, – попросила она, направляясь в спальню и возвращаясь с летней легкой рубашкой. – Примерь. Я купила её Руслану, она оказалась велика, а Влад у нас рубах не носит, предпочитая поло и футболки. Доктора ты видел, а значит, знаешь, что это не его размер. По-моему хорошо, как считаешь?

– Зачем всё это? – недоумевал он.

– Ты хотел попробовать начать нам сначала или передумал? Я согласна на подобный эксперимент, а на работу ты должен ходить аккуратным и стильным. Этого достаточно?

– Хорошо, если это так.

– Зубную щетку я тебе куплю, а об остальном позаботься сам, – пошутила она и поняла, что шутку не приняли.

– Я тебя не разочаровал? – нерешительно спросил Ланской.

– Ты мне, Ланской, симпатичен и ты меня очаровал, хотя первое впечатление бывает обманчиво, – улыбнулась Милана. – Ты плотно завтракаешь?

– Я не завтракаю, у меня с утра не на что не хватает времени – люблю поспать, – ответил Егор.

– На сегодняшний завтрак у нас есть время, – говорила она, включая плиту. – Егор, ты должен знать: то, что произошло между нами – это моё добровольное решение, желание, каприз. Называй, как хочешь, но это не плата или аванс за твою возможную помощь.

– Я не смешиваю личное и работу. С тем, что это переплелось, я разберусь, и не думай, что я просто воспользовался ситуацией. Я достаточно много тебе рассказал, чтобы меня понять.

– А я и не думаю. Тебя когда ждать?

– К ужину. Я тебе сейчас позвоню, а ты внеси в память мой номер телефона. Спасибо за завтрак. Где рубашка, обещанная мне с барского плеча?

И Милана, и Егор понимали, что возобновлять отношения, даже по обоюдному согласию, после стольких лет сложно. Проще было бы не знать друг друга, ведь каждый из них помнил, каким был другой и привыкнуть к нынешнему, крайне сложно. Прошла неделя, отношения между ними оставались тёплыми и нежными, а в компании ничего не происходило.

– Лана, ты к деду сегодня поедешь? – спросил Егор в субботу. – Мне нужно с ним поговорить, а, возможно, и поехать с ним к Любавиным. Сам Любавин в отъезде и будет не раньше середины сентября. Думаю, акцию предпримут по его возвращению.

– Почему?

– Потому, что будет нужен стрелочник. В исполнители его не запишут, а кандидатуру заказчика «предложат».

– Завтракай, и поедем к Тихомировым. Поговоришь с дедом без переводчика, и решите, есть ли смысл ехать к Любавиным.

Глава 8

Рано утром девятнадцатого сентября Милане позвонил Руслан и, не называя причины, просил срочно приехать в дом к деду.

– Я поеду с тобой, – сказал Егор. – Помогу, чем смогу.

– Езжай на работу. Там отец, его жена и я не думаю, что все вместе мы не справимся. Не сердись.

Милана приехала раньше полиции и увидела жуткую картину: в дверях кабинета лежала бабушка Раиса Степановна в луже крови, а в кресле сидел дед, уронив прострелянную голову на стол.

– Мачеха с отцом, у него поднялось давление, – сказал Руслан. – В полицию я позвонил.

– Влад, соберись, – попросила Милана брата. – Здесь должна быть камера. Дед ждал кого-то и не мог просто так подставиться под пулю. Что-то искали, а деньги не тронули.

– Лана, компьютер в режиме сна. Есть запись, – сказал Влад.

– Сделай мне копию, чтобы у полиции не было повода утаить её. Что ж ты, дед, не сказал, что к тебе подобрались так близко, – тихо сказала она. – Кто будет следующий? – Она набрала номер и позвонила отцу. – Пап, приезжай к Тихомировым, у них беда.

– Держи, – сказал Влад, протягивая ей флешку с записью с камеры. – Что нам делать.

– Как всё произошло? – спросила она Руслана.

– Не знаю. Мачеха просила приехать, сказала, что отцу плохо. Я созвонился с Владом. Приехали мы почти одновременно. Отец в постели, она рядом, а дед и бабушка здесь, – ответил Руслан. – Что тебе даст эта запись?

– Не знаю брат. Но одно знаю точно – пока не приехала полиция, мне нужно уехать в город. Я вас очень прошу, соберитесь и помогите отцу. Мой отец скоро приедет. Нужно будет, вызывайте скорую. Я постараюсь управиться раньше и вернусь. Нужна буду полиции, пусть свяжутся со мной. Мне проверить кое-что придётся.

– Лана, ты справишься сама? – спросил Руслан.

– Не волнуйся, я позвоню Егору и попрошу помощи. Да, ребята, нужно быть кому-то в офисе. Решите это с Тихоновым.

Милана вернулась в свою квартиру. Она ожидала найти там беспорядок, но всё было на своих местах. Документы она хранила в папке в банковской ячейке, сделав фотографии всех бумаг на свой смартфон. Позвонив Егору и коротко рассказав о трагедии в доме, она поехала «на удачу» к Капустину Петру Степановичу, которого «навещала» девять лет назад. Милана не особо надеялась на приём, но другого выхода у неё не было.

– Ты очень изменилась Милана Тихонова. Или лучше сказать Тихомирова? – спросил Доллар, после десятиминутного ожидания приёма. – За кого на этот раз бросаешься на амбразуру?

– За деда. Александра Степановича Тихомирова и его жену убили в собственном доме сегодня рано утром, их хладнокровно застрелили.

– Извини. Прими мои соболезнования, но я почти не знал его. Что тебя привело ко мне? – миролюбиво спросил он.

– Вы знаете Любавина Александра Ивановича? По глазам вижу, что знаете. Передайте ему вот эту копию с фотографий, – говорила Милана, протягивая лист. – На обороте есть мой номер телефона. Сочтёт нужным – позвонит.

– И всё? Кто это? – спросил Капустин, разглядывая копию.

– Это всё. Но, если копия попадёт не по адресу или попадёт к адресату нежелательным транзитом, Вы станете соучастником новой трагедии. Дед разворошил осиное гнездо и поплатился за это. Спасибо, что уделили время, – сказала серьёзно Милана.

– Постой. Я тебе дам его прямой номер телефона. Так будет и быстрее и безопаснее для меня. Я не хочу быть причиной новой беды, – изменив своё решение, сказал Капустин, листая контакты.

– Хорошо. Бумагу я сжигаю, а у Вас я не была, – согласилась Милана.

– Не иронизируй. Можешь говорить отсюда. Я не настолько труслив, но и не хочу чувствовать себя крайним, – сказал он. – Это его номер, звони.

– Я отправлю ему сообщение, и пусть он принимает решение сам, – говорила Милана, находя нужные фото, отсканированные с оригинала и пересылая их новому абоненту. Одна фотография была сделана в далёком шестьдесят седьмом году на свадьбе Александра и Любови Любавиных, вторая, сделанная в прошлом году в саду у Любови Любавиной, на которой была запечатлена вся её семья. – Петр Степанович, дело прошлое, скажите честно: что произошло, вернее, что Вы предприняли, что мой отец так быстро остепенился?

– Он сам не рассказал тебе эту душещипательную историю? Я думал, если и не расскажет, то пожалуется, – вздохнул он.

– Я не спрашивала, а он не говорил. Помню, что просил не бросать их с Русланом, – сказала Милана.

– Пусть это останется нашим с ним секретом. Бывают такие моменты, о которых вспоминать не хочется, – сказал Капустин. –

Сейчас между вами всё нормально?

– Всё хорошо. Спасибо, – ответила она и, услышав рингтон, ответила на звонок.

– Откуда это у Вас? – спросил хриплый мужской голос, без всяких предисловий. – Люба жива и это она на фото с сыном и его семьёй?

– Любовь Ивановна жива и здорова. На фото, действительно, она с Вашим сыном и его семьёй. Хотите узнать больше? Тогда в течение часа Любавин младший, которого Вы считаете своим сыном, должен сидеть под усиленной охраной. Я не знаю, как Вы это сделаете, но хочу добавить, что самозванец уже добрался до моего деда. Тихомиров застрелен в собственном доме на рассвете вместе с женой. Как думаете, кто следующее звено в этой цепочке? Думаю, узнав обо всём, вам самому захочется его удавить. Через час позвоните мне, и я подъеду, куда скажете. – Спасибо Вам, Пётр Степанович, за помощь. Вы не сердитесь, что нагрянула, как снег на голову. Кто бы мне ещё помог, если не Вы? Кто в городе лучше всех знает своё поколение? Спасибо. Я поеду.

– Обращайся. Держи мой номер телефона и звони в случае необходимости. Я человек старой закалки и не сентиментальный, но что-то мне подсказывает, что молодое поколение далеко не всё пропащее, – улыбнулся Капустин. – Удачи тебе.

Милана чувствовала себя как в плохом кино, когда сценарий пишут по ходу съёмки. Она не знала, что делать дальше. «Хорошо, если Любавин мне поверит, а если нет. Если он расскажет всё самозванцу, то визит к настоящим Любавиным станет опасным для них или невозможным. Пора ехать к Егору», – думала она, выйдя от Капустина и садясь в свою машину. Разговор с Егором не занял много времени.

– Ты всё правильно сделала. Только почему сама? – спросил он и ответил на телефонный звонок. Выслушав собеседника, чуть улыбнулся. – Старик тебе поверил, а это главное. Любавин приехал вместе с помощником. Дом взяли под наблюдение. На встречу я поеду с тобой и не спорь. Ты не ответила на мой вопрос. Ты мне не доверяешь?

– Я тебя оберегаю от нежелательных знакомств. Пойми, мне пришлось навестить Капустина. Тебе не нужны такие встречи. Одно дело подруга замечена среди полукриминальных элементов, другое дело ты сам. Туда, где для тебя есть профессиональный интерес, я тебя с большим желанием возьму, но подставлять не буду, – оправдывалась Милана. – Ты и так влезаешь к тигру в пасть, не спрашивая разрешения. Вот кто взял дом под охрану, и с каких пирогов?

– Нам нужен сам Любавин младший, а тебе нужно, чтобы он не мешался под ногами. У нас общий интерес, – улыбнулся Егор. – Давай договоримся: у тебя больше не будет от меня секретов, и я сам буду решать, как поступить в сложившейся ситуации. Идёт? У тебя телефон звонит.

– Договорились в общих чертах, а в деталях разберемся позже.

Ответив на звонок, Милана поехала по названому адресу. У ворот скромного особняка стоял пожилой мужчина и два, видимо,

охранника. Остановив машину рядом с ними, она опустила стекло.

– Садитесь в машину, Александр Иванович, – предложила Милана, она уже знала, как выглядит Любавин старший. – Это мой друг Егор, моя охрана, но у него есть и свой интерес к Любавину младшему. Взгляните для начала на это, – она открыла ноутбук с записью с камеры и развернула его к Любавину. – Узнаёте своё запястье? Кому выгодно скрывать своё лицо, но демонстрировать Вашу особую примету?

– Вы же понимаете, что это не я, – сказал Любавин, глядя на экран. – Я и десять лет назад уже так не двигался.

– Я даже уверена, что это не Вы. Голос послушайте, – Милана добавила звук

– Я знаю, чей это голос и догадываюсь, кому он звонит. Что ещё?

– Здесь доказательства того, что Любавин – это сын Любови Яковлевны, но не Ваш. Ваша жена и сын с семьёй давно живут в другом месте. Я не буду рассказывать Вам, каким порядочным был мой дед. Не боитесь расправы над дорогими сердцу людьми? То, что узнал мой дед, мог узнать и самозванец Любавин. Где он?

– В надёжном месте, – хмуро ответил старик.

– Уверены? Я не хочу быть причастна к убийству.

– Значит, Шурка пострадал, раскопав всю правду? Гадёныш его убрал, именно за это? Я, старый дурак, так слепо ему доверял.

– Вы так были обижены, что не захотели встречаться с дедом. За что Вы ему собирались мстить? Вы сами загнали себя в угол, поверив бандиту с большой дороги. Что Вы о нём знаете? Деда мне не вернуть, но его просьбу я выполнила. Он просил найти Вас и рассказать обо всём. Хотите встретиться с семьей? Можете гарантировать её безопасность? – спросила Милана, поглядывая на старика.

– Не мучай меня больше, девочка. Поехали, я не выпущу его просто так. Он ответит за всё, – чуть не плакал старик.

– Поехали, – согласилась Милана, заводя машину. – Ваша охрана может ехать следом, если Вы ей доверяете. Один Вас, мягко говоря, уже подвёл.

– Лана, давай я поведу машину, – предложил Егор.

– Спасибо. Ты, пока едем, объясни нашему Александру Ивановичу свой интерес к его названому сыну. Пусть знает всё.

Милана сосредоточилась на дороге, думая о таком недавнем разговоре с дедом, и не прислушивалась к разговору двух мужчин. Следом за её машиной ехал джип с охраной Любавина. Приехав по знакомому адресу, она посигналила, вышла из машины, захлопнув дверь, сказав за секунду до этого: «Идёмте», и открыла калитку. Милана бывала здесь с дедом в роли таксиста два-три раза в год, поздравляя хозяйку с днём рождения, Новым годом и Рождеством. Из дома неспеша вышла худощавая, невысокого роста, аккуратно причесанная женщина, волосы которой были собраны, и в которых появилась седина. Сквозь прозрачный забор она увидела две машины и Милану, входящую в калитку.

– Здравствуйте, Любовь Ивановна, – улыбнулась гостья.

– Здравствуй, Ланочка. Ты сегодня с почётным караулом? – спросила хозяйка, обнимая гостью. – Случилось чего? – поинтересовалась она и увидела пожилого мужчину входящего во двор. – Санечка, – сказала она тихо, не веря в происходящее. – Санечка, родной мой, – повторила она и медленно пошла навстречу.

– Любонька, – только и сумел выговорить Любавин, обнял жену и заплакал. Семидесятидвухлетний мужчина, не видевший жену почти пятьдесят лет, не сдерживал слёз. Это были и слёзы радости, и слёзы раскаяния, и слёзы потерь.

Милана позвонила сыну Любови Ивановны, выйдя за калитку, и подошла к охране.

– Я позвонила настоящему сыну Александра Ивановича. Он сейчас подъедет. Я Вас очень попрошу – оставайтесь на месте, пока ваш босс разберётся с семейными проблемами. Мне бы хотелось верить в то, что неприятности закончились и жертв обмана больше не будет, но я могу и ошибаться. У него есть мой номер телефона. Буду нужна, пусть звонит. Всего доброго, – сказала Милана и села в свою машину, но уже на пассажирское место. Водительское кресло занял Егор. – Поехали. Здесь без нас разберутся.

– Ты как? – спросил Егор, глядя на неё.

– Жалко стариков. Они могли прожить ещё, и пять лет, и десять. Бабушка так хотела дождаться правнуков, – говорила она, глядя на дорогу. – Любавиных жалко. Сорок лет ждать мужа – это подвиг. Дедушка рассказывал, что к ней сватались и ни один раз, а она и слушать не хотела о новом муже. Жила сыном и надеждой на встречу. Ты не будешь против табачного дыма? – спросила она, открывая бардачок и доставая сигареты. – Извини. Мне самой плакать хочется, напиться и забыться, но нужно вернуться в дом Тихомировых. Мальчишки волнуются. Влад уже дважды звонил. Папа в офисе. Вечером я буду дома.

– Поезжай, а я вызову машину. У меня тоже много дел. Ты у меня молодец, хорошо держишься.

– Это потому, что ты рядом. Если бы не ты…Дождёмся твоего извозчика, и я поеду, – говорила Милана, прикуривая сигарету.

Милана вернулась в дом Тихомировых, когда тела уже увезли. Она поговорила с братьями и поднялась к отцу. Отец тихо лежал в кровати, и казалось, уснул. Услышав, что кто-то вошёл, он открыл глаза.

– Как ты, Алексей Александрович? Что говорит полиция? – задала Милана вопрос, присаживаясь рядом.

– Что они могут сказать? Идёт следствие. Со мною всё нормально, завтра будет совсем хорошо. У тебя какие новости?

– Злодеев взяли, а я просьбу деда выполнила, – ответила она.

– О чём ты? – удивлённо спросил отец.

– Дед узнал, кто хочет утопить нашу компанию, за это и поплатился, – грустно сказала дочь. – Прости. У нас с ним был уговор.

– Ты знала обо всём и молчала? – удивился Тихомиров.

– Знала не всё, но молчала. Я немного не успела. Дед либо не успел мне позвонить, либо не стал подставлять. Ты Любавина знал?

– Ты говоришь о депутате? Слышал, но знаком не был. Это он? – спросил Тихомиров.

– Его люди. Он сам такими делами не занимается.

– За что? – недоумевал Алексей Александрович.

– За то, что дед мог вывести его на чистую воду, а Любавину нельзя было терять ни деньги, ни власть, ни репутацию.

– Похороны в среду, – сообщил Тихомиров, после минутной паузы. – Почему отец не доверился мне?

– Пап, не раскисай. Твоим родителям это бы не понравилось, а тебе и о нас стоит подумать, – говорила Милана, держа отца за руку. – Дед был мудрым воином. Твоя личность у всех на виду. А кто обратит внимание на особу вроде меня? Всю основную работу он сделал сам, мне оставалось только передать бумаги. Я сделала это. Пап, после похорон займись своим здоровьем. Договорились?

– Я подумаю, – пожимая дочери руку, пообещал он.

– Утром я выйду на работу, а папу пришлю сюда.

– Не выдумывай. Работайте все. Пусть полдня, но чтобы были на работе. Похоронами и поминками есть кому заняться, я лежу под присмотром. Завтра вечером доложите, чего вы там наработали. Иди, но перед отъездом поешь, ты выглядишь не намного лучше меня. Не надо спорить с больным человеком. До завтра.

Через силу «впихнув» в себя обед, под зорким присмотром братьев, Милана поехала домой. «Как жаль стариков Тихомировых. Получается, спустись отец вниз, жертв было бы больше. Я так сблизилась с ними после Англии, что, казалось, знала их не восемь лет, а всю жизнь», – думала она по дороге. Взглянув на часы, которые показывали 15:40, Милана решила заехать в торговый центр. Дав совет братьям по поводу траурной одежды, она вдруг поняла, что у неё самой нет ни тёмной блузки, ни водолазки. Она развернула машину и изменила курс.

Милане казалось, что на похороны супругов Тихомировых пришло слишком много народу. Она и представить себе не могла, сколько знакомых и друзей было у Александра Степановича. Долгих речей не было, но многие хотели высказаться. Она видела семью Любавиных, которые подошли выразить ей соболезнование, заметила и самого Любавина стоящего в стороне. Он подошёл к могиле, когда все направились к выходу. Милана, попросив Егора подождать, вернулась.

– Александр Иванович, – обратилась она к Любавину, стоящему у могилы на коленях, положив ему руку на плечо. – Поднимайтесь. Дед Вас простил. Вы сами были обмануты. Ничего уже не исправить. Подумайте о своей семье и не спешите сюда. У Вас много земных дел.

– Спасибо, девочка. Спасибо за всё и прости ты меня ради Бога. Как же я был слеп и глух. Ты понимаешь, Лана, что могло произойти, не позвони ты мне вовремя?

– Всё я понимаю. Не корите себя. Обиды прощены. Будем жить дальше. Вас родные ждут. Не заставляйте их волноваться, – сказала Милана, провожая старика на встречу Любовь Ивановне.

– Милана Леонидовна, ты действительно простила Любавина? – спросил Егор. – Этот старик крепкий орешек.

– Простила, Егор. Скажи, он связан с криминалом?

– Скорее нет, чем да. У тебя есть уверенность в том, что бизнес, начинавшийся в девяностых годах, был весь легальный? Это позже его «отмыли» и сделали белым и пушистым. То, что он не объявлялся столько лет, не значит, что он прятался, скрывался и был на нелегальном положении. Он делал это сознательно, а для чего расскажет, если захочет. Грехов за ним нет.

– Значит, он не потерян для общества. Мне не станет легче, если я начну обвинять его во всём. Он сам себя наказывает и страдает от этого. Жить с чувством вины очень тяжело. Ты об этом не знал? – спросила Милана, беря Егора под руку. – Кажется, Шоу написал: «Самое важное – навести порядок в душе. Соблюдаем три «не»: не жалуемся, не обвиняем, не оправдываем».

– Ты придерживаешься этих правил? – спросил Егор.

– У меня не получается. Я стараюсь не жаловаться, но всё время стараюсь оправдать чужие поступки. Зачем я это делаю – не знаю и начинаю сомневаться. Может, он, когда это писал, имел в виду оправдание своих поступков? Место для философских бесед выбрали не то. Ты после обеда на службу?

– Нет. Я сразу отвезу тебя домой.

Двадцать седьмого Милана вернулась от Тихомировых около пятнадцати часов. Уже подходя к подъезду, она увидела Егора. Он шёл от своей машины с большим пакетом и букетом белых роз.

– Привет. Как всё прошло? – спросил он, протягивая ей цветы.

– Как на поминках, – ответила она, открывая перед ним дверь подъезда. – Были только свои и несколько старых друзей.

– Ты на меня не сердишься за самодеятельность? – задал он вопрос, входя в лифт. – Радость и горе всегда ходят рядом. День будний, в гости никто не придёт, а в жизни тридцать лет бывает только один раз.

– Я не сержусь. Устроим себе посиделки вдвоём. Ты чего там набрал? Мне есть не хочется, а тебя ужином, когда кормить? – спросила Милана, разбирая пакет. – Егор! Дай я тебя расцелую.

– Причина для поцелуя только в наборе для посиделок? – спросил довольный Егор.

– Почему ты взял именно ЭТО?

– Потому, что именно этим вином, тринадцать лет назад, я опоил невинную студентку, предлагая к вину «Сангрия Эста» яблоко «Джонаголд» и конфеты «Коркунов». Мы пили с ней вино при свечах, а потом я устроил ей ночь любви. Правда «ночь» – это громко сказано, но часа четыре я был неотразим, – улыбался Егор, вспоминая как на яву те события.

– Если бы ты только знал, как я боялась, что твои родители вернуться и застанут меня в твоей комнате, – призналась Милана.

– Ты была такая юная и застенчивая. Я до сих пор помню румянец на твоих щеках. Он был от вина или от смущения?

– Я очень смущалась под твоим изучающим и оценивающим взглядом. А когда увидела тебя, как Аполлона в музее, думала – умру. Мне было очень любопытно рассмотреть тебя во всей красе, но и не показаться, в тоже время, глупой. В тот день, я впервые себя почувствовала женщиной. А позже, следовала указаниям бабушки Тони. Она мне в шестнадцать лет прочла такую лекцию о связи с мальчиками, что я чуть со стыда не сгорела. Гинеколог со стажем мне разложила всё по полочкам, – говорила Милана, разогревая ужин в микроволновой печи.

– Я очень переживал твою первую реакцию на близость у вас дома. Твой вопрос тогда прозвучал, как упрёк. Наверное, поэтому я вторую попытку и начал с романтики, чтобы не ударить в грязь лицом, – признался Егор. – Какими хорошими и незабываемыми были времена. Прошли десять лет, а мне кажется, я помню каждую мелочь.

– Садись к столу, змей искуситель. Микроволновка свою функцию выполнила. Бокалы на столе. Свечи зажигать рано.

– Салат из чего? – спросил Егор, наполняя бокалы.

– Из продуктов. Что подали, то и ешьте.

После ужина, перешли в гостиную, прихватив бутылку вина и бокалы. Говорили обо всём и ни о чём. Рассказывали, по очереди, об интересных моментах своей жизни, реже вспоминали эпизоды из прошлой общей жизни. С наступлением сумерек зажгли свечи.

– Мне сегодня Любавин звонил, хочет встретиться. Я пригласила его на завтра в офис. Как думаешь, что ему нужно? – спросила неожиданно Милана.

– Думаю, предложит хорошие деньги или акции компании «Вестстроя». Видишь ли, сам Александр Иванович в возрасте, а сын его не согласиться бросать дело, которое знает. У него просто нет другого выбора. Он уговорит тебя взять предприятие под крыло «Сибстроя», – предположил Егор.

– И что мне делать? – спросила Милана.

– Думать.

– Думать я буду завтра…

Проснувшись, как будто от команды «подъём», Егор, приняв душ, застал Милану на кухне.

– Омлет на плите, кофе в машине, остальное в холодильнике – разберёшься. Я в душ.

Она отсутствовала минут десять, выйдя причесанная и одетая.

– Позавтракал? Мы можем опоздать на работу, – сказала Милана, наливая кофе в чашку.

– Ты можешь задержаться? Удели мне пять минут, – попросил Егор.

– Четырёх хватит? – спросила она и поняла, что её юмор неуместен и Егор не шутит. – Извини. Что ты хотел сказать?