В словах лорда Кэнтелоу не было и намека на снисходительность или общепринятую фальшь. Его улыбка, мальчишеская и вместе с тем уверенная, создала между ними атмосферу соучастия, будто они были старыми друзьями, которые встретились в комнате, полной незнакомых людей.

– Да, – кивнула Джорджия, – мы оба любим рисковать. Во всяком случае, это у нас общее.

Она заметила легкое, сдержанное движение рядом с собой. Элис Мейфилд не привыкла видеть, чтобы с ее идолом обращались столь бесцеремонно. Или, возможно, она почувствовала укол ревности, уловив в словах этих двух людей первый звон скрещенных рапир.

– Рисковать? – удивился Чилтон. – По-моему, вы прекратили активную деятельность. Планируете новую экспедицию?

– Нет. Сейчас в Англии такая волнующая обстановка, вы не находите? У меня ощущение, будто мы находимся на пороге грандиозных событий. На сей раз развлекутся домоседы.

Глядя Кэнтелоу прямо в лицо, Джорджия не увидела ни следа замешательства. А почему, собственно, оно должно быть? Нет и узнаваемого намека на черты женщины из медальона. Если она надеялась форсировать дело, ей это не удалось.

Чилтон засмеялся:

– Вы говорите так, словно собираетесь устроить революцию или нечто подобное. Из вас получилась бы отличная Жанна д’Арк.

– Что ж, если и устрою, то вам придется ее финансировать. Одних голосов избирателей сегодня недостаточно. Но, серьезно, учитывая всю эту международную напряженность, что-то же должно вскоре разразиться, как по-вашему? Какие сейчас в Германии настроения? Я не была там несколько лет.

– Они напуганы. Как и мы. Только гораздо громче кричат, чтобы скрыть это. А что вы имеете в виду, говоря, что на сей раз развлекутся домоседы?

Джорджия молча показала в окно. В небе низко летела группа бомбардировщиков.

– Я понимаю развлечения по-другому, – произнес Чилтон Кэнтелоу. Но сказал он это небрежно; и Джорджия, увидев, как заблестели его глаза, следившие за перемещением самолетов, поняла, что он действительно испытал бы грубое, детское наслаждение от взрыва, облака дыма и пыли, рассыпавшихся в прах домов – от зрелища разрушения.

– Мне бы понравилось, – промолвила Элис Мейфилд. – Да, звучит ужасно, однако подумайте об ощущении силы там, наверху. Они сражаются в воздухе, как боги. Разумеется, сама по себе бомбардировка ужасна, но…

– Элис – кровожадное дитя, – усмехнулся Чилтон. – Романтик, склонный к кровопролитию, – настоящий ужас. Ей бы работать медсестрой в больнице – вот лучшее лекарство.

Элис вспыхнула, сердито посмотрела на Джорджию, будто она, а не Чилтон произнесла эти небрежные, обидные слова. Джорджию они тоже шокировали. Чилтон, который, очевидно, был человеком воспитанным и чутким, не мог не понимать, насколько его замечание ранит девушку. Обращаясь к ней с насмешливым презрением, он демонстрировал наличие в своем характере жестокости или, по крайней мере, безответственности. Что ж, Чилтон миллионер: сложно собрать столько денег, не ранив так или иначе множество людей.

– Вы не слишком жестоко с ней поступили? – спросила Джорджия, когда Элис отошла в сторону.

Чилтон внимательно посмотрел на нее, словно прикидывая, какой ответ доставит ей наибольшее удовольствие.

– Приходится порой. В итоге для нее будет лучше, если я стану держать ее… на расстоянии.

– Когда такая девушка влюблена, отпор лишь усилит ее чувства. Она заставит себя поверить, что это лишь доказывает ваше к ней неравнодушие. Ее излечит только безразличие.

– Но, предположим, что я не безразличен?

Джорджия пожала плечами:

– Тогда больше не о чем говорить.

Позднее она размышляла, насколько странным был данный разговор для двух человек, которые прежде не встречались. Если существует любовь с первого взгляда, наверно, есть и ненависть с первого взгляда, мгновенно создающая ту же интимность отношений. Однако у нее не было причин ненавидеть Чилтона Кэнтелоу, более того, он показался ей обаятельным и благожелательным. Теперь, познакомившись с ним, Джорджия осознала, насколько идеально он подходит на роль руководителя заговора «А.Ф.». Она столкнулась с блеском его интеллекта, обаянием и силой характера и поняла, что восхищало в нем соотечественников. Однако у нее не было ни малейшей причины подозревать Чилтона в связи с заговорщиками. Тактика шока, примененная Джорджией во время их первой беседы, ни на дюйм не продвинула ее вперед. «Более того, – рассуждала она, – если те гранки, за чтением которых я застала старого мистера Мейфилда, действительно канал связи, с помощью которого руководство «А.Ф.» общается друг с другом, лорда Кэнтелоу следует исключить из него. Если бы он хотел направлять сюда приказы, не вызывая подозрения, ему достаточно было лишь разработать некий шифр, которым он пользовался бы в переписке. Нелепо предполагать, что он выбрал бы этот окольный путь с гранками».

Однако нет смысла анализировать все это, пока она не увидит книгу. Той же ночью, когда гости легли спать и дом затих, Джорджия осторожно вышла из своей комнаты. Добралась до кабинета мистера Мейфилда. Она приготовилась потратить время на поиски тайника с книгой, но та лежала на письменном столе, под документами, куда отец Элис сунул ее прошлым утром. Вернувшись к себе, Джорджия забралась в постель, снова включила ручной фонарик и начала просматривать гранки. «Пятьдесят лет на скаковом круге». Внутри обычная карточка издателя: «С наилучшими пожеланиями от “Изон, Свейн; Лтд”. Срок публикации 5 сентября».

Джорджия быстро переворачивала страницы. Если мистер Мейфилд был настолько беспечен, чтобы бросить книгу на столе, может, он еще и закладку оставил на соответствующей странице. Не повезло. И в тексте вроде никакой фальши. Миновал час, и Джорджия начала отчаиваться. Так или иначе, человек, пославший эту книгу мистеру Мейфилду, должен был передать в ней какой-то код. Однако, если цель состояла в том, чтобы избежать подозрения на тот случай, если посылка попадет не в те руки, он не осмелился бы приложить к гранкам письмо. Письмо? О, черт! Джорджия ругнулась: обычное сопроводительное письмо, издатели прилагают его к бесплатным экземплярам. «Почему я не подумала об этом?» На таком письме часто указывают регистрационный номер, с помощью которого внимание мистера Мейфилда привлекут к нужной странице. А теперь это письмо, без сомнения, уничтожено. Мистер Мейфилд мог спокойно оставлять книгу на виду: она была для него не более опасна, чем бомба с вынутым детонатором. Джорджия встала с постели, чтобы вернуть книгу в кабинет мистера Мейфилда, когда из нее выпала карточка издателя. Джорджия нагнулась за ней, и внезапно карточка показалась неестественно большой, заслонив все вокруг. 5 сентября. Издатели редко заранее готовят гранки ко дню публикации. Неужели это ключ, который она ищет?

Джорджия открыла пятую страницу, прочитала ее, тщательно изучила, посмотрела на просвет с помощью фонарика. Нет, ничего. Попробуем сентябрь. Девятый месяц года. Она открыла девятую страницу, девяностую, девяносто девятую. Все напрасно. Но у Джорджии возникло ощущение, что становится, как в игре, теплее. Умножим номер месяца на день. Девятью пять – сорок пять. И на сорок пятой странице она действительно нашла это. Под определенными буквами ощущались едва заметные впадинки, возникшие, вероятно, от нажатия на бумагу тупым металлическим стержнем. Они были незаметны глазу, однако чувствительные пальцы Джорджии нащупали их. Она произнесла буквы по порядку, и в ее голове словно начало обретать очертания жестокое преступление, о котором они говорили.

«Уайлдиопасенорганизуйнесчастныйслучайсрочно».

Этого было достаточно. Джорджия снова осторожно выбралась из комнаты, положила книгу туда, где взяла, и бесшумно вернулась в свою спальню. Удачно, что именно она напала на все это. Никто другой не в состоянии был бы понять данное сообщение. Уайлди – прозвище одного из офицеров ВВС, который присутствовал на собрании «А.Ф.» во время ее первого визита сюда. Уайлдман – широколицый, голубоглазый молодой человек, немного похожий на актера Джеймса Кэгни. Очевидно, он каким-то образом стал опасен для заговорщиков «А.Ф.», вероятно, как и несчастная Роза Альварес. Уайлдман просто был неосторожен, а может, он – еще один агент сэра Джона Стрейнджуэйса, который внедрился в движение и был разоблачен. В любом случае, из центра «А.Ф.» Мейфилду поступил приказ устроить несчастный случай. Без сомнения, у них есть связи на аэродроме. Механик на жалованье. Устроить это легко. «Организуйте несчастный случай срочно». Пока ничего не произошло. Вчера вечером Элис Мейфилд упомянула об Уайлди. Она сказала, что завтра днем Уайлди будет демонстрировать фигуры высшего пилотажа на аэродроме в Хартгроуве. Там был запланирован большой воздушный праздник, и все приехавшие к Мейфилдам гости туда собирались.

Несколько часов, пока не посветлело на востоке небо и не раздался первый птичий хор, Джорджия сидела в кровати, лихорадочно размышляя и планируя. В очередной раз она получила власть над жизнью и смертью. Предостеречь молодого Уайлдмана о грозящей опасности нетрудно, но, если она это сделает и «несчастный случай» будет предотвращен, подозрение немедленно падет на нее. Она с самого начала проявила интерес к гранкам. «А.Ф.» сделает вывод, что она прочитала их и предупредила Уайлдмана. С этого момента ее собственная жизнь не будет стоить ничего. Это Джорджию не столь уж и беспокоило, а вот что волновало до крайности, так это потеря последней возможности добраться до главного секрета «А.Ф.», к которому она была теперь так близка. Жизнь молодого летчика против жизни миллионов – жизни Англии. Жаль, что здесь нет Найджела или сэра Джона, они дали бы ей совет! Джорджия чувствовала, как ответственность давит на нее удушающей тяжестью ночного кошмара.

Когда за окном занялся рассвет, Джорджия поняла, что должна сделать. Благодаря внезапному озарению, ситуация прояснилась. Придется рискнуть. Если она ошибется и ее расчеты окажутся неверными, она станет убийцей.

С уверенностью опытного бойца, который принял решение и знает, что отменить его нельзя, Джорджия Стрейнджуэйс повернулась на бок и уснула.

Глава 9. Навуходоносор

Аэродром Хартгроув расположен на плато среди холмов, расстилаясь на многие акры дернового покрытия, которое положили и выровняли так, чтобы с расстояния оно напоминало поле для игры в гольф. Скорость приземления истребителей, базирующихся в Хартгроуве, настолько велика, что для обеспечения безопасности им требуется ровная взлетно-посадочная полоса. В этот воскресный день по небу плыли облака, таща свои огромные тени по раскинувшимся холмам, а проглядывавшее между ними солнце освещало ангары из красного кирпича, аккуратные домики, где жили офицеры и рядовой состав, дорогу, идущую по границе летного поля и уставленную теперь автомобилями, сверкавшими лаком и хромом. Зрители расположились у южного края поля, их голоса смешивались с гулом моторов эскадрильи серебристых самолетов, которые с крутящимися пропеллерами находились в центре летного поля, готовые подняться в воздух для полета боевым порядком. Проходили механики и летчики – в синей униформе или белых комбинезонах, придавая всему атмосферу праздника. «Никто, кроме меня, – думала Джорджия, – не обращает внимания на карету “Скорой помощи” и пожарную машину, стоящие напротив, на дальнем конце аэродрома, такие маленькие, кажущиеся игрушечными».

Она ничем не должна выдать то, что ей известно. Необходимо сосредоточить свои силы на том, чтобы сыграть роль женщины, которая приехала посмотреть воздушный парад, привычна к опасности и не ожидает смерти. За ней наблюдали – Джорджия была в этом уверена. Доказательство тому она получила утром. В любом случае, Джорджия не осмелилась бы позвонить из дома на аэродром, это было слишком рискованно. Но когда после завтрака она вышла на улицу, Роберт Мейфилд увязался за ней, предлагая отправить письмо, которое она держала в руке, и тем самым избавить ее от утомительной прогулки до деревни.

– О, спасибо, – произнесла Джорджия, – я с удовольствием пройдусь.

Роберт уставился на нее с видом озадаченным и упрямым.

– Что ж, тогда мы оба пройдемся.

Репродукторы глухо гремели над аэродромом. Шум моторов нарастал. Серебристая эскадрилья рванулась вперед, пронеслась по дерну, незаметно взмыла в воздух и круто ушла ввысь, как стайка выпущенных голубей. Набирая высоту, они резвились в небе, двигаясь все вместе, словно каждый нырок, поворот и пике направлялся, как у птиц, инстинктом. Джорджия как завороженная наблюдала за ними, на мгновение забыв о своих страхах. Затем почувствовала чью-то ладонь на своем локте. Глядя в искрящиеся голубые глаза молодого офицера, Элис Мейфилд сказала ей:

– Вы ведь в прошлый раз встречались с Уайлди, не так ли?

Несколько минут они лениво переговаривались. Джорджия обратила внимание на его сухие, сильные запястья, представила, как они напрасно тянут заклинивший руль высоты, а самолет тем временем несется, кувыркаясь, к земле. Предупредить она могла только сейчас. Другие – Чилтон, Мейфилды, леди Риссингтон – стояли группой поодаль, словно, подумалось ей, по общему согласию пожелали дать Уайлдману последний шанс. Джорджия увидела, что Чилтон с любопытством, оценивающе рассматривает ее. С усилием, потребовавшим мужества, она сохраняла бесстрастное выражение лица, поддерживала обычный поверхностный разговор. Джорджия чувствовала, что надолго ее не хватит. Затем, в тот самый момент, когда ее руки сами собой сложились в обращенный к Уайлдману умоляющий жест, оглушительный, нарастающий вой обрушился на них с неба.

Серебристая эскадрилья, все еще идущая в едином строю, вошла в пике. Самолеты с воем выпали из облаков в вышине, вот они все ниже и ниже, летят быстрее скорости падения, словно какое-то божество, рассердившись на их дерзкие игры в небесах, схватило их в кулак и швырнуло на землю, как горсть блестящих камешков. Они падали на летное поле, как метеоры. А потом, в тот момент, когда все уже вообразили, как они глубоко врезаются в землю, самолеты повернули вверх и с ревом ушли по кривой в сторону.

– Это было чудесно! – воскликнула Джорджия.

Но молодой Уайлдман уже покинул ее: она увидела, как он шагает к желтому самолету, стоявшему на бетонной площадке перед одним из ангаров.

– Приятный молодой человек, – произнесла Джорджия, обращаясь к Элис.

Та отвела глаза.

– О да. Да, приятный.

Джорджия обратила внимание, что Чилтон Кэнтелоу внимательно следил за ними обеими, и во взгляде его сквозило легкое превосходство мужчины, наблюдающего за двумя женщинами, которые в любой момент могут в ярости сцепиться. В голове у нее промелькнуло, что Чилли нельзя считать свободным от подозрений. Элис как-то сказала ей, что личность лидера «А.Ф.» известна лишь шести руководителям районных отделений организации. Это могло быть правдой. В Чилли видна была определенная бравада, мальчишеская любовь к театральным эффектам, и это могло привести его к правлению инкогнито – как молодого короля в романах, – вместе с его последователями. По мнению Джорджии, Чилли позабавила бы возможность отдать приказ убить Уайлдмана, а затем приехать и посмотреть на реакцию исполнителей.

– Вот он полетел, – сказал ей Чилтон. – Удачи ему.

Желтый самолет оторвался от земли.

– Надеюсь, с ним ничего не случится, – проговорила Джорджия, глядя в лицо Чилтону.

– А почему с ним должно что-нибудь случиться?

– Ну во время фигур высшего пилотажа самолеты испытывают страшную перегрузку, не так ли?

– Перед полетом их досконально проверяют.

Толпа ахнула. Уайлдман вел свою машину в нескольких футах над землей, опустив одно крыло, похожий на птицу, которая пытается спастись от охотников. Вскоре он выровнял самолет, стал подниматься почти на хвосте и набрал высоту. Казалось, будто самолет возится и кувыркается в небе с невидимым товарищем. Скольжение на крыле, повороты, покачивание из стороны в сторону, мертвые петли – Джорджия прежде не видела более потрясающей демонстрации сумасшедшего полета. Если что-нибудь должно случиться, это произойдет сейчас. Ужасное напряжение, которому подвергала самолет воздушная акробатика Уайлдмана, найдет слабое звено; Джорджия всем телом чувствовала это напряжение, буквально рвавшее ее на части.

– Боже! – воскликнул кто-то. – Да он просто разговаривает своим самолетом.

Леди Риссингтон – томная, скучающая красавица – тихо вскрикнула. Молодой Уайлдман вошел в штопор. Джорджия взглянула на Чилтона Кэнтелоу. Он неотрывно смотрел, но не на самолет, а на нее. Джорджия не дала себе труда расшифровывать выражение его лица: теперь она точно знала, что оно означает. Пытаясь контролировать свой голос, добавив едва заметную нотку тревоги в небрежный тон, она произнесла:

– Уверена, он успеет в самую последнюю минуту, как вам кажется?

Молодой Уайлдман, вне всякого сомнения, успел в последнюю минуту. Его самолет все еще стремительно падал вниз, беспомощный и тихий, как мертвый желтый лист, до самой последней черты безопасности. Но сердце Джорджии ликовало. Ее муки закончились. Уайлдману ничего не грозило, он ни на мгновение не подвергся опасности, разве что от собственной дерзости. Она сочла действия «А.Ф.» блефом, поставила жизнь этого блестящего летчика на то, что это блеф, и выиграла в решающем поединке. Джорджия едва услышала гром аплодисментов, когда он запустил мотор самолета и вывел его из штопора.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Деревня в городе; пригород в деревне (лат.). – Здесь и далее примеч. пер.

Неполная цитата из Мф. 11:7.

Отсылка к сказке Р. Киплинга.

Сербитон – деревня, включенная в состав Лондона только в 1894 году. Джорджия намекает на вульгарность манер мадам Альварес при внешнем подражании испанской знати.

Игрок, отбивающий мяч; игрок с битой.

Отсылка к истории из Ветхого Завета.

См. Мф. 13:24–30.

Конец ознакомительного фрагмента

Купить и скачать всю книгу

<1...6 7 8

На страницу:

Перейти

8 из 8