Запомните нас такими

– Вы сегодня ещё появитесь?

– Нет, – сказал Плахов, – закрывайте офис и отправляйтесь домой. Фирма предоставляет вам три дня выходных.

– А как же Энгельгардт?

– Пока это проблема Энгельгардта. Но думаю, что если меня не посадят, то мы с ним всё же подружимся.

Он отключил телефон и подумал, что электромагнитные волны вещь, конечно, хорошая, но надо будет придумать что-то более отвечающее духу времени.

Мы так не договаривались

Кутасов вошёл в квартиру следом за женщиной и плотно прикрыл дверь. Несмотря на небольшие размеры, её маленькая, чем-то похожая на корабельную каюту прихожая выглядела уютной. На секунду его взгляд задержался на отразившейся в зеркале картине Брейгеля «Охотники на снегу». Когда-то, когда он ещё числился учеником начальных классов, полотно поразило его своей атмосферой. Сейчас же детское воспоминание вызывало лишь щемящее чувство. Может потому, что он всегда завидовал людям, которые могли после себя что-то оставить?

– Раздевайтесь, – сказала женщина. – Уж здесь-то нам точно никто не помешает.

Для представительницы древнейшей профессии она выглядела чуть лучше, чем следовало бы: короткая беличья шубка, круглая вязаная шапочка, лосины, табачного цвета полусапожки, лицо свежее, цветущее, на полных, чуть тронутых помадой губах, улыбка. Не женщина, а мечта сутенёра. Почему с такой внешностью ей приходилось искать клиентов на улице, было, в общем-то, непонятно.

Кутасов остановился рядом с женщиной и расстегнул куртку. В отличие от женщины отразившийся в амальгаме тип с бледными, костистыми скулами, плотно сжатыми губами и серыми, холодными глазами большого желания общаться не вызывал. Не лицо, а предупреждающий плакат: «Не влезай, убьёт!»

Ощущая тонкий запах духов, Кутасов бережно отодвинул женщину в сторону и, зажигая свет, молча прошёлся по комнатам. Квартирка была малогабаритная, но на место, где занимаются только любовью, не походила. Вероятно, её хозяйка недавно пришла в этот бизнес. С минуту он постоял у кухонного окна, наблюдая за ночным двором, потом задёрнул шторы и вернулся в прихожую.

Женщина стояла там, где он её и оставил. В белом с фиолетовыми полосами свитере она казалась ещё привлекательнее. При взгляде на неё становилось ясно, что в борьбе за нравственность господь потерпел неудачу ещё на старте: имея такую внешность, женщина просто не могла не пользоваться спросом.

Наблюдая за ним через зеркало, она заколола шпилькой волосы и с улыбкой поинтересовалась:

– Ищете конкурентов?

– Обычное любопытство, – сказал Кутасов. – Хотелось узнать о вас побольше.

– Ну, и как, узнали?

Мужчина сунул руки в карманы:

– Если вы подумали, что я решил вас обнести, то можете расслабиться: у меня сегодня выходной.

Женщина бросила на него иронический взгляд:

– Жаль, некоторые из вещей я бы с удовольствием сложила в вашу перемётную сумму сама, – она взбила причёску и добавила. – Пойду переоденусь.

Её каблучки дробно простучали по паркету. Кутасов усмехнулся: даже на работе женщины ведут себя так, словно они дома. Он подошёл к шкафу-купе и с удовлетворением отметил, что на плечиках нет ни одной мужской вещи. Флирт с замужними женщинами он не переносил на дух. Кутасов аккуратно повесил свою куртку рядом с беличьей шубкой и прошёл в гостиную. В последние полтора года он переменил столько квартир, что почти перестал обращать внимание на обстановку. Теперь жильё интересовало его только как место, где, не особенно заботясь о воде, тепле, канализации и электричестве, он ещё какое-то время мог рассчитывать на удачу.

Женщина вошла в гостиную, держа в каждой руке по рюмке-неваляшке. Вместо обтягивающего свитера и лосин на ней было зелёное платье на бретельках с длинным, от бедра до щиколоток, разрезом.

– Снимайте-ка ваш пиджак и давайте немного согреемся, – не сводя с него глаз, предложила она.

В чёрном кожаном пиджаке, синей водолазке и такого же цвета джинсах Кутасов почему-то вдруг почувствовал себя неловко.

Женщина понимающе улыбнулась:

– Ладно, бог с ним, пиджаком, держите, – она протянула ему рюмку. – Предлагаю выпить на брудершафт, если вы, конечно, не возражаете?

Он не возражал. Их руки скрестились. По цвету и запаху жидкость походила на ром.

– Ну вот и отлично, – выдохнула она после поцелуя.

– Когда-то это занятие мне тоже доставляло удовольствие, – сипло откликнулся он.

– Ну почему же «доставляло»: надеюсь, что ещё доставит – и не раз, – женщина включила музыку и взяла его под руку. – Может теперь, когда мы перешли на «ты», попробуем снять пиджак вместе?

– Настаиваешь?

Женщина обезоруживающе улыбнулась:

– Открою тебе секрет. Мне уже приходилось видеть в жизни пистолеты. Думаю, если увижу ещё один, мир не перевернётся.

Женщина оказалась гораздо наблюдательнее, чем он ожидал.

–– Всё зависит от точки зрения, – сказал он. – Бывает, что переворачивается, да ещё как.

Женщина покачала головой:

– Ты меня не понял. Я же не спрашиваю, откуда он у тебя. Я даже не спрашиваю, кто ты. Единственное, чего я хочу: чтобы ты, наконец, расслабился.

– А ты думаешь, я скован?

Женщина осторожно высвободила свою руку:

– Не то слово, – связан по рукам и ногам.

– Грустное, должно быть, зрелище.

– Не грустнее, чем смерть, – не согласилась она. – Всё остальное, слава богу, лечится.

Напоминание о смерти неприятно поразило его. Видимо, он всё-таки зря согласился пойти к ней. Впрочем, в его положении люди иногда шли и на более странные ухищрения. Он снял пиджак и, накинув на спинку стула, потянулся к женщине. Отстранившись, та кивнула на торчавший у него из подмышки пистолет.

– А это?

Кутасов усмехнулся:

– Хочешь разобрать меня до последнего винтика?

– Ну, без пиджака же ты остался. Или ты собираешься положить пистолет, между нами, как меч?

– Как меч? Над этим, пожалуй, стоит подумать.

– Только недолго, – сказала женщина. – У нас сегодня есть занятия и поинтереснее.

– Уж не по древнеиндийским ли практикам? – попробовал сыронизировать он.

– А тебя бы больше устроили цыгане с шампанским?

– С тобой, – сказал он, – я готов выслушать даже лекцию «О непорочном зачатии».

Женщина улыбнулась:

– Это признание в любви?

– Это признание в том, что ты мне чем-то симпатична.

– А когда перестану, выставишь на лоджию?

– Так далеко я не заглядывал.

– А зря, – женщина вывела его на средину гостиной и предложила: – Станцуем?

В её лице не было и намёка, что ей известно о его бывшей профессии.

Кутасов сунул руки в карманы и наблюдая за женщиной, исполнил несколько шутливых профессиональных па. Женщина легко повторила. Он усложнил движения. Женщина не отставала. Когда он остановился, она искренне, по-детски, зааплодировала:

– Бог мой, да ты прекрасно танцуешь! – её глаза сияли.

– Танцевал. А вот у тебя действительно хорошо получается. Училась?

– В студии бальных танцев.

– Где-нибудь танцуешь?

Женщина отвела взгляд:

– По вечерам… с незнакомыми мужчинами, – она подошла к музыкальному центру и переменила кассету.

Танго «Ла Кумпарсита» он угадал с первой ноты., Женщина прибавила звук и, подойдя к нему обняла за шею. Танец явно доставлял ей удовольствие. Когда на последнем такте она откинулась на заранее подставленную им руку, он вдруг понял, что ему уже ничего не поможет: ни любовь, ни танцы. Он поблагодарил женщину и тяжело опустился на диван. Единственный источник света – торшер под жёлтым абажуром – едва освещал расставленные на столике закуски. По-видимому, продолжая мысленно танцевать, женщина наполнила рюмки и по-хозяйски устроилась у Кутасова на коленях:

– Я думаю, что у тебя опасная работа, возможно, даже очень опасная. Но сегодня я бы хотела, чтобы ты о ней забыл. В конце концов, с тобой женщина, и смею надеяться, не самая худшая, – она приглашающе приподняла рюмку.

На этот раз он всё же успел почувствовать вкус рома. Приятная гадость.

Отставив рюмку, женщина обняла Кутасова за шею и поцеловала длинным профессиональным поцелуем. Момент был подходящим. Похоже, такого же мнения придерживалась и женщина. Закрыв глаза, она откинулась на его руку и, улыбаясь, замерла в ожидании. На её шее упруго пульсировала голубая жилка. Так и не дождавшись нужной реакции, она осторожно отстранилась и, покосившись на его застывшее лицо, поинтересовалась:

– Проблемы?

Он отрицательно помотал головой. То, что началось двадцать семь лет назад и худо-бедно продолжалось до сегодняшнего дня, проблемами можно было назвать лишь условно. Беда в том, что он и дня не жил своей жизнью и даже не представлял себе, что это такое. И сегодня этот чужой двадцатисемилетний марафон достал его окончательно.

– От тебя можно позвонить? – внезапно осипшим голосом поинтересовался он.

– Хочешь заказать ещё одну девушку? – попробовала пошутить она.

– Хочу услышать голоса старых друзей, – сказал он.

Женщина принесла телефонную трубку и села рядом. Кутасов набрал номер.

Резкий мужской голос произнёс:

– Слушаю?

– Узнаёшь? – спросил Кутасов.

– Думаешь, это трудно?

– Прошло полтора года, мало ли.

– Что, надоело бегать?

– Надо потолковать.

Какое-то время в трубке не было слышно даже дыхания. Потом всё тот же голос хрипло произнёс:

– Диктуй координаты.

Кутасов спросил у женщины адрес и продиктовал.

– Жди. Минут через пятнадцать такая возможность у тебя появится.

В трубке зазвучали гудки отбоя.

– Сколько я тебе должен? – спросил Кутасов.

Женщина бросила на него обеспокоенный взгляд:

– Что-то не так?

Он успокаивающе погладил её по плечу:

– Даже лучше, чем я думал, – успокоил он. – Наконец-то у друзей нашлось для меня время.

Женщина натянуто улыбнулась:

– Надеюсь, мне не придётся танцевать с ними «Ламбаду»?

– Не придётся, – Кутасов вытянул из кармана пухлый бумажник и протянул женщине. – Без сдачи.

– И много их там? – поинтересовалась она.

– Десять тысяч.

– Рублей?

– Долларов.

Глаза женщины округлились.

– Сумасшедший миллионер?

– Если тебя это напрягает, то можешь считать остатками гонорара.

– Певец капиталистического строя?

– Скорее, анархии.

Женщина с таким чувством выдохнула из лёгких воздух, что её полные губы захлопали, словно простыни на ветру:

– И что я за эту сумму должна сделать?

– Станцевать для друзей «Хабанеру»

– Шутишь?

– Закрыться в гостиной и ждать, пока мы не закончим разговор.

– А если я против?

Кутасов сдержанно прочистил горло:

– На твоём месте я бы не стал на этом настаивать.

– Хочешь, чтобы я растеряла клиентов?

Мужчина невесело улыбнулся:

– В России ты можешь их растерять только в одном случае: если завтра решишься на операцию по смене пола, – он вышел из комнаты и плотно прикрыл за собой дверь.

В ванной было не повернуться. От комнат размером два на два метра его тошнило с детства. Он мельком глянул на своё отражение и присоединил к пистолету глушитель. Во рту пересохло. Он жадно припал к крану. На секунду он вспомнил о женщине. Нет, сейчас она была явно не тем, о чём следовало помнить.

В дверь позвонили.

Держа пистолет стволом вниз, Кутасов прошёл в прихожую. В гостиной вовсю гремела музыка. Встав у порога, он отомкнул замок и распахнул дверь. Стоявшему на лестничной площадке парню было лет восемнадцать-двадцать. Кутасов выстрелил ему в лоб и, шагнув за порог, успел пальнуть ещё раз. Ему дружно ответили. Кутасов упал. С верхнего этажа быстро сбежал мужчина и, направив на танцора пистолет, дважды нажал на курок. Несколько секунд – и в подъезде снова повисла тишина.

Услышав шум, женщина сунула бумажник Кутасова под диван, допила оставшийся в рюмке ром и, пригладив волосы, вышла в прихожую. Из дверного проёма несло пороховой гарью. По тому, как на лестничной площадке лежали тела двух мужчин, она сразу поняла, что ей снова «повезло». Она закрыла ладонями рот и на секунду застыла. «Так они не договаривались». Она хотела выматериться, но не смогла. Этажом выше хлопнула дверь. Она метнулась к телефону и, лихорадочно тыча на кнопки, стала набирать номер дежурной части.

Слушай себя, раз

С реки, напоминая об общечеловеческих ценностях, ненавязчиво дул лёгкий ветерок. Я дал закрыться за собой дверям РУВД и с удовлетворением отметил, что за те несколько часов, которые я потратил на опрос участников драки, душный знойный полдень успел плавно перейти в тёплый летний вечер. Когда тебе двадцать восемь, ты здоров и тебе кажется, что весь мир существует лишь для того, чтобы ты не чувствовал себя одиноким, дефицит в общении с женщинами ощущается особенно остро.

Я достал мобильный и сообщил о своей проблеме Ирине.

– Позавчера ты уже обещал рождественскую сказку, – вяло откликнулась она.

Рождественской сказкой были два билета на спектакль столичных гастролёров, на который из-за напряжённой криминальной обстановки в районе мы так и не попали.

– Они об этом ещё пожалеют, – опрометчиво пообещал я, имея в виду своих подопечных.

– Отработать такое количество обязательств не удавалось даже Хоттабычу, – строгим голосом напомнила Ирина. – Ты заигрался, мент!

– Такое один раз случалось даже с Юлием Цезарем, – не стал отрицать я.

– В отличие от тебя, он не тратил личную жизнь на борьбу с криминалитетом!

– Памятуя о том, как он закончил, в этом не смог бы усомниться только наш суд, – сказал я.

– В таком случае я с ним полностью согласна.

По-видимому, сегодняшний вечер мне снова предстояло потратить на очередную реабилитацию.

– Через пятнадцать минут мы с Юлием попробуем доказать тебе обратное, – сладким голосом пообещал я. – Ожидайте, мой конь уже грызёт удила.

Я заехал в универсам и купил две бутылки красного, килограмм маринованной свинины, флакон гранатового соуса, несколько пучков зелени, пару помидоров, плитку шоколада и баллон брусничного морса. В-общем, обычный реквизит массовика-затейника – если, конечно, бутылку красного вовремя заменить бутылкой водки.

Я попытался вспомнить, когда последний раз мы с Ириной выбирались за город. Получилось, что давненько: на Пасху. Да, убедить общественность, что личная жизнь моей дамы переполнена увлекательными событиями, не смог бы даже такой виртуоз пропаганды, как Геббельс. В старости я, вероятно, об этом вспомню и даже попробую что-нибудь по этому поводу прошамкать. Вот только интересно, что?

Старый город утопал в зелени. Я проехал по тенистой улице до площади Пушкина и, свернув под полукруглую арку, оказался во дворе сталинского пятиэтажного дама с жёлтыми стенами и эркерами. Большую часть просторного двора занимала детская площадка. Я приткнул «десятку» за новеньким Фольксвагеном и, глянув на окна Ирининой квартиры, прошёл к подъезду.

Стоило подняться на второй этаж, как в нос ударил знакомый кисловатый запах. Принюхиваясь, я вскарабкался этажом выше. Запах лишь усилился. На четвёртом этаже казалось, что порохом пропитаны даже стены. В подъезде явно стреляли – и причём недавно. Вот только в кого?

Я машинально сунул руку за пазуху. «Ага, поищи ещё в карманах». Без Макарушки было неуютно. Я глянул в межэтажный пролёт. Никого. Может, дом просто не знает, что делать с юными шутниками? Я решил не гадать и подняться этажом выше. Как оказалась, не зря.

На полу, разбросав руки, в луже крови лежала молодая женщина в зелёном деловом костюме. Судя по позе и развороченной груди, мёртвая. Рядом с коленкой – пухлая коричневая сумочка и связка ключей. Вряд ли такое убийство являлось результатом школьной шалости. Чтобы определить, что женщина мертва, никаких докторов, в общем-то, уже не требовалось.

Я достал мобильник и, не спуская глаз с трупа, позвонил в отделение. Убийство явно было «горячим». Приди я чуть раньше, работы у убийцы могло бы существенно прибавиться. Я покосился на чердачный люк. Замок отсутствовал. Сделать несколько выстрелов и воспользоваться чердаком большого труда не составило бы даже дилетанту. Если кому-то из жильцов «посчастливилось» увидеть убийцу, то у меня мог появиться реальный шанс получить за его поимку хотя бы почётную грамоту.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.