Всё не зря: зарисовки из жизни и о жизни

Толик прилёг на неудобную тахту, доставшуюся от бабушки, и включил телевизор. Шли новости. Анатолий Геннадьевич, продолжая размышлять о своём, особенно не вникал в происходящее на экране – бодрые репортажи об успехах в различных областях промышленности и сельского хозяйства. Просто он считал своим долгом быть в курсе последних известий.

Под бубнёж телека Толик открыл журнал, купленный в киоске по дороге домой, и увидел фотографию известного киноактёра на половину полосы. Красавец стоял на фоне авто – дорогой иномарки, и улыбался улыбкой человека, жизнь которого удалась.

Анатолий представил, как в таком модном прикиде, стоя у собственного автомобиля и обезоруживающе улыбаясь, он окликнул бы Олечку из соседнего отдела. Молодая женщина давно ему нравилась, но он не представлял, как сможет к ней подойти, не то что заговорить. Мысли его затуманились и понесли куда-то далеко по волнам воображения, представляя дальнейшее развитие событий…

И тут резкий звонок телефона в прихожей будто вырвал его из сказки. Мужчина сел, тряхнув головой и прогоняя наваждение.

«Надо бы надеть шлёпанцы», – подумал он и поплёлся в носках в коридор. Телефонный аппарат меж тем, будто взбесившись, уже чуть ли не соскочил с кособокого крепления на стене.

Анатолий снял трубку.

– Наконец-то! – на том конце провода голос бывшей жены прозвучал как всегда категорично. – Что так долго? Спишь там что ли?

Толик молчал, не проронив ни слова и ощущая какое-то странное чувство, поднимающееся как бы изнутри (может, пельмени были несвежие…).

– Надеюсь, ты не забыл, какой завтра день??

Анатолий Геннадьевич, машинально взглянув на паутину в углу коридора, а потом на свои ноги, отметил, что один носок прохудился (он всегда умел подмечать детали). И вдруг, совершенно неосознанно, отставив от уха руку с телефонной трубкой, в которой продолжала вещать бывшая, с силой рванул провод.

Стало тихо. Только из комнаты доносился звук работающего телевизора, да на кухне тикали часы.

«Надо бы сменить номер», – сказал, обращаясь к перебирающему лапками паучку, Анатолий.

«Что ж такое»: зарисовка с дождиком и завитушками

Девушка вышла из квартиры с зонтиком в руках, прикрыла дверь и, заглянув в сумочку, стала искать ключ. На удивление, он нашёлся сразу. Но когда она вставляла ключ в замочную скважину, сумочка, прижатая к талии локтем, выскользнула, перевернулась, и всё содержимое посыпалось на слегка припорошенный пылью подъездный пол.

– Что ж такое-то, – произнесла вслух хозяйка ключа и, неловко согнувшись, чуть не сбила с ног поднимавшегося по лестнице соседа с четвёртого этажа. Промычав что-то невразумительное на его приветствие, девушка принялась елозить по полу, собирая нехитрое богатство: мелочь, салфетки, губную помаду, какие-то исписанные бумажки и прочую дребедень. Наконец, выпрямившись, захлопнув и пристроив на плечо модную сумочку – настоящую свою гордость, девушка стала спускаться по лестнице. Сверху раздалось:

– Катерина, дверь-то закрой, – сосед, успевший подняться на один пролёт, перегнулся через перила и неодобрительно покачал головой.

Катя Завитушкина посмотрела на дверь. Та была приоткрыта, а ключ так и торчал в замке. «Что ж такое-то», – подумала она и, сделав шаг обратно, закрыла, наконец, свои апартаменты. Разумеется, это слово мало подходит к наименованию небольшой квартирки в панельном доме, но не хочется вот так сразу выставлять девушку в невыгодном свете…

Катерина отправилась на автобусную остановку. Она торопилась, ведь собеседование было очень важным – девушка хотела получить эту работу и должность, доказав себе и окружающим, что она не такая уж никудышная, а, напротив, чего-то стоит.

Она тщательно готовилась. Надела своё лучшее платье – шёлковое серенькое, в мелкую крапинку и воротником-стоечкой. На ноги – узкие удобные туфельки-балетки (ещё не хватало навернуться с каблуков на глазах у потенциального руководства).

Бабушка всегда повторяла, что девушку украшает скромность. Правда… Катя ещё любила бусики. Сумочки и бусики были её слабостью. Вот совсем недавно приобрела она эту модную полукруглой формы сумочку, небольшую, цвета слоновой кости, с длинным ремешком и металлической каплевидной пряжкой.

Катерина без всяких происшествий добралась до остановки, что было удивительно, ведь происшествия с ней случались регулярно. Родители давно махнули рукой, считая свою дочь несобранной, забывчивой, мечущейся натурой. Дочь же безуспешно пыталась это опровергнуть…

Мама и папа были научными сотрудниками и Екатерине внушали с детства, что ей предстоит продолжить в науке фамилию Завитушкиных. Дед был ведущим инженером в НИИ, талантливым конструктором и профессором, воспитавшим немало учеников. Фото дедушки висело в родительской гостиной, и девочке всегда казалось, что он пристально наблюдает за ней, решающей задачки или изучающей параграф по физике. Мысли Кати сбивались, отец сердился, восклицая:

– Что ж такое, Катерина, опять ты витаешь в облаках! Какая ты несобранная…

Училась Катя хорошо. Но особого интереса к точным наукам не имела. Видимо, эти способности рода Завитушкиных ей не передались. Зато досталась копна непослушных вьющихся волос.

Да-да, фамилия у них была говорящая. Но наиболее ярко она проявилась во внешности Катерины. Курчавость передалась ей по отцовской линии, а вот рыжина – по материнской. Над головой Кати буйствовала шевелюра – отливающие медью непослушные завитки, с которыми не могла совладать ни одна расчёска, ни одна, самая прочная заколка.

Лицо с веснушками вокруг симпатичного носика и большими выразительными глазами плыло в ореоле рыжего облака, постоянно меняющего свою форму, в зависимости от направления движения хозяйки и розы ветров. Как же тут собраться, когда мысли рассеиваются упрямыми завитушками, а в окне столько всего интересного – листочки, травинки, птички, распевающие на все лады…

Тем не менее, Катерина, окончив школу, поступила в технический вуз. А получив диплом, устроилась в проектный отдел. Отдел, правда, вскоре закрылся, чему Катя, нельзя сказать, что огорчилась. Оставшись без работы, она искала новое место, правда, безуспешно. И вот на сайте вакансий попалось объявление. Без родительской опеки сделать шаг навстречу новому, это что-нибудь да значит.

Подходя к остановке, Завитушкина увидела, что подъезжает автобус. Она рванула вперёд. Но спринтерская скорость не была её сильной стороной, и, когда она подбежала, сильно запыхавшись, транспорт махнул ей хвостом. Катя, воскликнув: «Что ж такое…», увидела, что номер не её…

Стоя в ожидании, Катя Завитушкина не замечала, что за ней наблюдает пара внимательных глаз. Молодой человек размышлял про себя: «Вот это экземпляр, чудо что такое! Волосы, фигурка… Интересно, какой у неё голос?..».

Автобус, наконец, подошёл, и девушка поспешила занять переднее сиденье. Она немного поёрзала, тщательно расправляя платье – ещё не хватало явиться на собеседование с мятой юбкой. Когда перед ней возникла фигура, Катерина раскрыла сумочку, выудила купюру и протянула руку, не поднимая головы.

Фигура взяла деньги, но, как говорят кондукторы, обеличивать не спешила. Пауза затягивалась, и Катя, наконец, оторвав взгляд от сумки, подняла глаза, в которых читался немой вопрос: «А билетик?».

Перед ней стоял молодой мужчина, невысокий и приятной наружности, в его взгляде плясали смешинки:

– Неужели я похож на кондуктора? – произнёс незнакомец, возвращая ей купюру.

Кате стало и смешно, и ужасно неудобно одновременно. Она поспешно замотала головой и, потупившись, захлопала ресницами:

– Нет-нет, что Вы, совершенно не похожи, простите…

Мужчина, однако, и не думал обижаться. Кивнув на сиденье рядом, он спросил:

– Присяду, не возражаете?

Катя не возражала, но отвернулась к окну, энергично накручивая на пальчик огненную прядку. В этот момент подошла настоящая кондукторша – дородная тётка неопределённого возраста в жилетке с таким количеством карманов, что позавидовал бы сам Анатолий Вассерман. Уперев руки в бока, она зычным голосом гаркнула:

– Ну что, молодёжь, оплачивать будем? – и смерила худую фигурку Екатерины неодобрительным взглядом.

Катя протянула деньги, но кондукторша, кивнув на попутчика, добавила:

– А за мужа?

– Что ж такое-то, – пробормотала Катя. – Я не замужем!

Сосед по сиденью прервал их интересный диалог:

– За себя я привык рассчитываться сам, – и подмигнул тётке. Та, наконец, выдав паре билеты, удалилась.

– Значит, не замужем… – протянул мужчина вслух. – Чудесно!.. Какой у Вас приятный голос. Должно быть, Вы прекрасно поёте. Наверное, имя у Вас тоже какое-нибудь необычное…

– Совершенно обычное, – Завитушкина была настолько ошарашена, что вот так сразу и брякнула. – Меня зовут Катя, – и тут же прикусила губу.

– Очень приятно, а я Тимофей. Друзья зовут меня Тим, – улыбнулся мужчина. – Но только Вы абсолютно не правы. Екатерина – древнегреческое имя, а его обладательница должна быть уникальной натурой. Наверняка у Вас отличное воображение, Вы лидер по своему складу, самостоятельная, способная преодолевать любые преграды.

Девушка в изумлении уставилась на собеседника. Никто и никогда так с ней не говорил. Это она-то самостоятельная?.. Способная преодолевать…

– Если Вы ясновидящий, – невесело усмехнулась она. – То Вам надо менять профессию. Я абсолютно не соответствую Вашему описанию. Ну, кроме воображения, больше ничего. Я сама себе создаю проблемы, со мной постоянно случаются какие-то истории, да вот хоть с Вами – мне до сих пор неловко, – и Катя снова уткнулась в окно.

– А ещё Вы… очень тактичны, – мужчина, казалось, не обратил внимания на её реплики и продолжал. – Не ясновидящий. Я практикующий психолог и вижу людей насквозь. Так что не спорьте. Что за манеры… Ну, ничего, это мы поправим, – добавил он себе под нос.

– Ну, знаете, – девушка повернула голову. – Я еду на собеседование, но совершенно не уверена в своих силах, хотя очень хочу попробовать себя в новом деле, а Вы говорите…

– Если Вы хотите, Катя, у Вас всё получится, поверьте мне.

Почему-то ей нравился его лучистый доброжелательный взгляд. Но не подавать же виду:

– И вообще, мне на следующей выходить, – девушка начала подниматься.

– Не смею просить Ваш номер, – мужчина тоже привстал. – Вот, возьмите, пожалуйста, мою визитку. Очень надеюсь, что Вы позвоните, – и он улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.

Завитушкина, машинально сунув картонный прямоугольник в сумочку, поспешила к выходу. На улице она вынула бумажку с адресом конторы и почему-то обернулась на отходящий автобус. Тим помахал ей из окна. Девушка пожала плечами и двинулась по аллее.

Настроение было прекрасным – а вдруг и, правда, у неё всё получится. Стоило признать, что этот Тимофей внушил ей уверенность. Катя шла, легко ступая, и даже не заметила, как небо заволокло тучами.

Она остановилась только, когда ветер рванул подол платья и совершенно растрепал и без того буйную причёску. Дождь начался так внезапно, будто кто-то повернул на максимум рычаг душа.

Как только первые струи полились на голову, Катенька сообразила, что зонт остался в автобусе, ведь она пристроила его между сиденьем и окном, чтобы не мешался. «Что ж такое», – в который уже раз подумала девушка, а ливень тем временем набирал обороты.

Спрятаться было совершенно негде, да и кусты вдоль аллеи были невысокие. Через несколько мгновений дорожка заполнилась водой. Катя промокла насквозь. Вода стекала за шиворот, волосы повисли мокрыми прядями, шёлковое платье облепило фигуру.

Она побежала вперёд прямо по луже, и туфли в мгновение ока наполнились холодной водой. Тогда Завитушкина решила схитрить и полезла, так сказать, по целине – там, где росли кусты.

Но утоптанная почва успела превратиться в жижу, и ноги сразу увязли. Девушка попробовала пройти по поребрику, однако, балансируя, она чуть не свалилась в лужу. Два парня выудили её за руки и поставили на небольшой более-менее сухой островок. В этот момент дождь так же неожиданно прекратился.

– Спа-а-асиб-бо, – стуча зубами проговорила Катя. – А в-в-вы не знаете, гд-де тут строение 23?

– Вам зачем? – спросили ребята.

– Я н-н-на соб-бе-седование, – не без гордости ответила девушка.

Парни смотрели на неё с сомнением. С волос и носа капала вода, тушь потекла, на туфлях были комья грязи, мокрое платье облепило тело, к тому же оно было испачкано и слегка порвано (видимо, когда она лезла по кустам). Катя подумала, хорошо, что материя плотная, не прозрачная.

Завитушкина открыла сумочку, вспомнив, что у неё были влажные салфетки. В сумке хлюпала вода…

– Наверное, надо немного обсохнуть, – протянул один из ребят. – Но Вы не переживайте, мы Вас проводим. Всё будет отлично.

И тут она действительно запереживала, взглянув на свои ноги, туфли и потрогав лицо.

– Ой, – всхлипнула Катенька. – Мамочки… Что ж такое…

– Ничего-ничего, мы мигом, – ребята с двух сторон подхватили девушку под локти, и странное трио двинулось в сторону офиса бодрым шагом двух пар боковых конечностей и запинающейся парой центральных.

Проводив девушку внутрь здания, ребята усадили её в холле на свободный стул и даже помогли обтереть лицо чудом сохранившейся салфеткой, выуженной из сумочки. Катерина прошлась немного и по туфелькам. Администратор смотрела на неё неодобрительно и велела ждать, когда вызовут.

Вот только ждать Катя не могла. Она поднялась и пошла вглубь коридора. Вдоль него сидело довольно много людей – такие же соискатели. По коридору прошелестел шепоток, но девушка не обратила на это никакого внимания. Она шла к намеченной цели.

Распахнув дверь кабинета, Катерина заглянула внутрь:

– Я на собеседование, – твёрдо сказала она.

Её встретили строгим взглядом. Действительно, зрелище было несколько странное. За Катей тянулась цепочка мокрых следов. Платье, правда, успело подсохнуть. Чего нельзя было сказать о волосах. Завитушкина шмыгнула носом и решительно шагнула вперёд. Видимо, это возымело какой-то эффект, и ей предложили присесть.

– Вы знаете наши требования? – спросил её сотрудник организации. – Умеете работать с текстом, писать статьи?

– Думаю, я справлюсь! – Катя сама ужаснулась собственной наглости. Ей протянули несколько листов с отпечатанным текстом, велели проверить наличие ошибок и опечаток, отредактировать, выделить основные моменты, написать пресс-релиз. За другими столами уже трудилось несколько человек.

Закончив работу, Катерина оставила бумаги. Ей обещали позвонить. Но сказано это было таким тоном, что Завитушкина сникла: не позвонят, не видать ей работы…

На улице слепило солнце, отражаясь в лужах и россыпи дождевых капель, покрывающих листву. Летний ветерок досушивал волосы и платье. Уже подходя к дому, Катя услышала какой-то писк из канавки, образовавшейся, видимо, во время ливня. Присев на корточки, девушка увидела котёнка, барахтающегося в воде. Он был такой смешной, рыженький и усатый.

– Что ж такое, – весело сказала Завитушкина. – Ты чей, рыжик? Ты мой? – и, выудив животное, прошествовала в подъезд. Котёнок, кажется, не возражал.

Следующим утром Катя Завитушкина проснулась рано. В пятку ей тыкался мордочкой рыженький усатик. Она сладко потянулась в постели, почесала малыша за ушами и выглянула в окно. День обещал быть погожим. Вставало солнышко, ветерок будто качал зеленые ветки берёзы на руках.

Зазвонил мобильный телефон. Катя ответила и чуть не свалилась с кровати, когда услышала:

– Екатерина Завитушкина? Вы приняты на работу. Ваш текст оказался одним из самых дельных. Пресс-релиз и статья просто выше всяческих похвал! На следующей неделе будем ждать Вас в офисе.

– Спасибо, спасибо! – только и смогла выговорить девушка. Она подхватила котёнка и принялась кружить по комнате.

Кот, правду сказать, не разделял её радости. Хотя вчера его искупали, накормили и уложили в хозяйскую постель, он своим кошачьим нутром чуял, что хозяйка досталась ему не простая, проблемная. «Ну, ничего, – думал котёнок. – Была бы крыша над головой, а уж девицу я воспитаю».

Она побежала на кухню, сварить кофе. Котёнок увязался следом. Когда Катя проходила по коридору, взгляд упал на сумочку. «А что, не так уж она и пострадала, почистить немного и всё», – подумала хозяйка.

Когда же она принялась оттирать грязные следы со своего аксессуара, из сумки выпала визитка. Набрав номер, Катерина быстро заговорила:

– Тимофей, это Вы? Это Катя из автобуса. Дело в том, что вчера я, кажется, забыла на сиденье свой зонт и…

Тим не дал ей договорить:

– Катенька, как я рад, что Вы позвонили. Ведь я собирался уже караулить Вас на остановке. Ваш зонт у меня, не волнуйтесь. Давайте увидимся…

Котёнок у ног Завитушкиной нетерпеливо мяукнул, как бы говоря: «Что ж такое? В этом доме кормить собираются?».

Место под солнцем: дворовая трагикомедия

День стоял погожий, тёплый, солнечный. По нежно-голубому полотнищу неба собирались облака в пышные причёски причудливых форм. Лёгкий ветерок гулял вокруг домов, шелестел травой, дёргал берёзы за кудрявые зелёные косы.

Хозяйки с самого утра затевали стирку – как тут упустить прекрасную погоду. На балконах вовсю уже полоскалось на ветру бельё. Жители первых этажей тоже не отставали.

Чего нельзя отнять у нашего многонационального народа – это находчивости. Во дворе между двух пятиэтажек была, так сказать, оборудована самодельная сушильня. Три металлических трубы, вкопанных в землю ещё, по всей видимости, с незапамятных времён, дополнял четвёртый объект естественного происхождения, именуемый берёзой. Вот между этими своего рода столбиками и натянуты были бельевые верёвки латинской буквой «Z».

А что? Такие, наверное, имеются в каждом дворе. Действительно, придумано было превосходно – от дороги в стороне, внизу буйная трава, с одной стороны кусты сирени, защищающие от пыли, а напротив берёзы – высоченный раскидистый тополь.

Лора спустилась по свежевымытым ступеням лестницы (в кои-то веки появилась уборщица) и толкнула тяжёлую металлическую дверь. В первый миг молодую женщину ослепил яркий свет. В подъезде было сумрачно и прохладно, зато на улице – благодать!

Из дома напротив вышла тётка с рыжим толстым котом на руках. Она перешла дорогу и направилась в сторону бельевых верёвок. Опустила кота на травку возле куста сирени, мол, погуляй на природе, а сама залюбовалась цветами и, блаженно зажмурившись, вдохнула аромат. Кот, однако, не разделял её пристрастий и восторгов. Потому, отщипнув для вида какой-то зелени, он через пару мгновений сиганул через проезжую часть, заставленную автомобилями жильцов, обратно к своему подъезду. Как раз кто-то выходил, и кот шмыгнул в образовавшуюся очень кстати щель. Хозяйке животного ничего не оставалось, как проследовать за ним.

Лора, наблюдавшая эту сцену, хмыкнула себе под нос: «Вот и прогулялись…». К своему боку сама она двумя руками прижимала внушительных размеров пластмассовый таз модного в этом сезоне глубокого синего цвета. В тазу горой высилось мокрое бельё.

Одета хозяйка была просто, но со вкусом – спортивного вида брючки за колено и футболка с цветастым принтом. На ногах у неё были домашние туфли без задников с меховыми помпонами. При ходьбе по асфальту вычурные тапки весело клацали.

Лора несла себя гордо, хотя бы и с тазиком в руках. Мелированные волосы красиво переливались в лучах солнца. Образ дополняло ожерелье на бельевой верёвке из ярких прищепок всех цветов радуги, которое явно затмевало массивную золотую цепочку, опоясывавшую шею дамы. Прошествовав к месту сушки, Лорик (так называл её муж) наклонилась, опустила таз на траву и принялась выуживать из него содержимое.

Женщина встряхивала очередную вещь, так, что мелкие брызги летели во все стороны, орошая травку и листву. Свежее бельё, ловко прихваченное Лориными прищепками, постепенно заполняло протянутую от берёзы верёвку, и, подхваченное ветром, раздувалось подобно парусам корабля.

Прямой парус представляли простыни и пододеяльники. Наволочки и полотенца (махровые банные и вафельные кухонные), ночнушки и бюстгальтеры хозяйки, детские маечки и штанишки, в зависимости от формы изделия и способа крепления, составляли косые паруса – бермудские или даже латинские. А вот мужнины спортивные штаны были ни чем иным, как разрезным фок-парусом.

Битва под парусами

Небо начинало затягиваться облаками, лёгкий прежде ветерок усиливался. Трава уже просто стелилась по земле. Бельё рвалось вслед за ветром, и казалось, ещё чуть-чуть, и вся эта площадка сорвётся с места, взмоет вверх и поплывёт, словно парусник. Нос корабля, с его наклонной мачтой – бушпритом (который в данном случае представлял покосившийся столбик), разрезая воздух, устремится вперёд, а на корме будет красоваться колонна бизань-мачты – стройной берёзы. На капитанском мостике будет стоять Лорик и, приложив ко лбу ладошку козырьком, вглядываться вдаль.

Однако, вглядывалась пока не Лора, а жительница дома напротив. В тазу оставалась ещё пара вещей, когда молодая женщина почувствовала, так сказать, приближение бури, откуда не ждали. Прямо на неё шла Антонина Аркадьевна из дома напротив. В руках у неё был точно такой же таз, только красный. Немалые габариты облегал парадно-выходной халат с павлинами, на голове горкой высились бигуди.

– Это что ж делается, – возопила Антонина, озираясь по сторонам, словно призывая прохожих в свидетели. – Я, понимаешь, настирала, а моя верёвка занята!

– С добрым утром, Антонина Аркадьевна! – Лора мигом сориентировалась, она была не из тех, кто теряется перед опасностью. – Это где ж написано, что верёвка ваша?

– Давай, Лора, освобождай место, мне вешать надо, – не отвечая на вопрос, заявила Аркадьевна.

– Что значит, освобождай, – возмутилась соседка. – И не собираюсь освобождать. Взяли моду тут порядки устанавливать. В окно поди увидели, что я с бельём вышла, и тоже стирку затеяли?

– Да ты как со старшими разговариваешь, – Антонина упёрла руки в боки. – Этому тебя мать с отцом учили?!

– А вы мне возрастом не тычьте, не на ту напали!

Обе женщины, увлечённые ссорой, не замечали, что ветер усилился. Он поднимал вверх клубы пыли с дороги, нагибал кусты, толкал прохожих в спины.

– Сымай, говорю, моя эта верёвка! – Антонина наступала, перехватив тяжёлый таз поудобнее. Соседка помоложе, раскинув руки с зажатыми в них двумя последними тряпками, стояла, защищая свою бельевую композицию, подобно сигнальщику на палубе корабля.

– Может, и берёза ваша? – не сдавалась Лора, убирая со лба пряди, которые нещадно трепал разгулявшийся ветер. Наконец, он отступил и принялся за халат Антонины.

– Моя! Муж мой собственноручно её посадил.

– Да, неужели?! – хохотнула молодуха. – Этой берёзе лет сто. Вам, выходит, больше!

– Что-о-о?.. – рявкнула Аркадьевна и, оправив халат на внушительной груди (павлины при этом затрепетали), пошла на абордаж. Попыталась обойти бойкую соседку с левого фланга, но «неприятель» не отступал, загораживаясь пустым синим тазиком, как щитом.

Тогда Антонина бухнула свой красный таз прямо под ноги Лоре, подхватила лежавшую сверху белоснежную наволочку и принялась трясти ею, обдавая соперницу фонтаном брызг. Дальнобойная артиллерия в виде нахрапа и ругани не доставала цели, сбить такелаж и рангоут вражеской армады никак не удавалось.

Словно по команде «Свистать всех наверх!» жители обоих домов прильнули к окнам. На балконах тоже наблюдалось оживление. Вышедший покурить дед из крайнего подъезда с интересом смотрел в сторону баталии. Что там дед, две кошки, выскочившие из подвала в надежде пообедать, замерли, выбирая, так сказать, между хлебом и зрелищем. Разумно рассудив, что сердобольные люди не оставят их голодными, они остались досматривать представление.

Буря

Природная буря тем временем разыгралась не на шутку. Небо затянули серые тучи, а ветер из шаловливого озорника превращался в беспощадный ураган. Птицы галдели и носились в поднебесье, будто разом решили взлететь с насиженных мест. Ветер ломал с кустов ветки, одна из них больно стукнула Лору по щиколотке. Бельё тоже было готово сорваться с натянутой до звона верёвки, но соседки не обращали на это внимания.

Бой за «место под солнцем» достигал своего апогея. Маневренная и быстрая бригантина – Лора – легко уходила от неповоротливого галеона – Антонины Аркадьевны, однако же, и атаковать ей было нечем.

– Приходите после обеда, – выкрикнула молодая сквозь завывания ветра. – Высохнет, сниму, тогда своё и вешайте.