На белой стороне. Сборник рассказов

Элли Платонова

На белой стороне. Сборник рассказов

Волшебный коготь

Когда родился Йошка, это обсуждали в племени до самого лета. Вьюжил февраль, величественные сосны шумели в предчувствии чего-то особенного. И это случилось. В племени йойо впервые родился черный снежный человек! У мамы Йу, когда она увидела сына, глаза от изумления задергались, а суровый папа Йа озадаченно почесал живот.

– Хоу! – пробасил он после некоторого раздумья, что означало «вот это да!»

– Хоу! – эхом ответила супруга, выражая согласие. Все йети белошерстные, даже пятнышка мизерного не найдешь, такова природа. И в племени, что жили на соседнем Верхоянском хребте, тоже все беленькие, как снег на вершине! А у Йошки была еще одна странность: очень гладкие ступни. Мудрая Хавва, старейшина племени, сокрушенно покачала головой, когда заметила это:

– Йум хоа бум, – отчеканила она, что означало «малыш будет много падать, пока маленький, но этот дар – его сила. Йошка станет быстрее ветра!»Так и произошло. До четырех лет малец набивал шишку за шишкой. А потом он подрос и раньше всех появлялся с добычей у пещеры, когда его брали с собой на охоту старшие братья. И во всем остальном Йошка также был первым: быстрее ел, прыгал и танцевал йуги-буги на столетнем юбилее Хаввы, когда каждый старался выразить уважение достопочтенной главе племени.

Теперь парню стукнуло семнадцать, и он выглядел крупнее взрослых мужчин, а тень его превосходила размером тень Великого Гуя, мужа Хаввы. Тот ушел прошлой осенью по зову предков за облака. Сегодня Йошке было грустно. Три дня назад он с братьями вернулся с Верхоян, от родственного племени йейе, где проходили охотничьи сборы. Он, конечно, победил и вернулся с трофеем – крупным лосем, перекинутым через плечо. Но герой каждую минуту думал о Лейе: ей шестнадцать и они виделись не впервые. Девушка тоже захотела участвовать в сборах, где поразила Йошку смелостью. От ее взглядов во время погони за лосем сердце охотника искрилось еще ослепительнее, чем снежинки в сугробах. А когда они прощались, Лейе незаметно от родных вложила ему в руку коготь медведя. Огромный! Парень заглянул в глаза цвета молодой сосновой хвои и на миг забыл, что его ждут дома.

– Хиу! – прошептала девушка, что означало «я буду ждать тебя».

Йошка выпучил светло-серые глаза, почесал живот и быстро ретировался домой. Теперь Лейе везде: в облаках, в чане с ледяной водой, в песнях кедровки. И Йошка решил, что не станет больше ждать. Ночью, когда семья улеглась, влюбленный отправился в Верхояны, только сначала быстренько набил шишек с кедра в подарок любимой.

Лейе запрыгала от радости, когда увидела друга. Они пошли кататься на северную гору, чтобы побыть наедине. Пара устроилась на самой вершине. Сидели в обнимку, ели орехи и любовались на восходящее рыжее солнце. Совсем рядом токовали глухари, а в небе прямо над ними парил белый орел. Красивый! Парень встал, свистнул, и гигант захлопал крыльями в знак приветствия. Потом Йошка предложил девушке скатиться вниз на его на спине. Лейе знала про особенные ступни друга и мигом согласилась: путешествие обещало быть захватывающим.Они летели во всю прыть, смех Лейе разносился в морозном воздухе, как журчание Индигирки по весне. Йошка ощущал себя всемогущим. Скорость все нарастала, как вдруг впереди показались охотники: ничего поделать было нельзя. Быстро затормозить не удалось, и влюбленные остановились в ста метрах от троих ошарашенных мужчин. Пока парочка соображала, раздались выстрелы.  Йошка схватил Лейе за руку и устремился вверх, в гору, и, хотя они оторвались от преследователей, парень переживал, что девушка может пострадать.

– Хойе ум? – на бегу крикнул он. Это означало «ты помнишь, что надо делать?» В племенах с детства малышню учили, что при встрече с людьми нужно падать в снег лицом вниз. Благодаря изумительной белизне шерсти так сливаешься со снежным покровом. Многих йети эта уловка спасала и не раз.

– Хай е! – отрезала Лейе, это значило «нет, я с тобой, мое сердце!» Девушка понимала, что она может так спастись, а черному Йошке живым не уйти.

И тут плечу парня стало горячо. Его ранили. Глаза Лейе от испуга стали похожи на два огромных зеленых озера, в которых парень купался с детства. Он кряхтел и силился бежать быстрее, а следом за ними на снегу появлялись капли крови. Йошка упал. Лейе в растерянности заплакала, но решила, что будет отбиваться до конца и живой людям не дастся. Охотники меж тем обступали пленников вокруг, держа под прицелом ружей. И тут лицо девушки озарила радость.

– Хей ош! – вдруг закричала Лейо. Это означало «нам поможет коготь!» Она сорвала коготь с веревки на шее парня, зажмурилась и принялась тереть его изо всех сил.

Раздался ужасающий многоголосый рев. У охотников заложило уши, от жути они так и сели в сугробы. Со всех сторон вдруг появились белые медведи, каждый размером со слона, их становилось все больше и больше. Преследователи побросали ружья и рванули наутек. Но не удалось: несколько медведей окружили троицу и встали на задние лапы, продолжая угрожающе рычать. Охотники застыли в прямом смысле слова: покрылись ледяной коркой на глазах у изумленного Йошки, да так и остались стоять неподвижными глыбами с глазами навыкат.

Лейе рассказала парню удивительную историю. Оказывается, ее воспитали медведи-великаны: они подобрали девочку среди снегов, замерзшую, чуть живую. Ее отца, белого йети, убили люди, а дочку не заметили, она спряталась личиком в снег, как учили. Тогда он впервые взял ее с собой на охоту. Целый год Лейе жила у медведей, которые заботились о малышке так же бережно, как и о своих детях. Потом наконец нашлось племя йети, и девочка вернулась к ним. А вожак стаи, Рам, подарил ей свой коготь. Сказал, чтобы Лейе в случае опасности потерла его, и тогда они придут на выручку.

Девушка кинулась к Раму. Он осторожно поднял ее с земли, прижал к щеке: вожак заурчал нежно, как кот. Йошка только часто моргал, будто от ветра. А потом они сидели у костра в племени йойо, ели оленину и слушали легенды старой Хаввы: и йети, и медведи. Лейе очистила парню рану и присыпала зеленым порошком. Как оказалось, пуля только чуть задела его, но не вошла внутрь. Йошка сиял от счастья, как луна на сибирском небе. Он протянул девушке хвост горностая: особый подарок, который мужчина в племени дарил своей избраннице.

Матвей

Часть 1

Матвей снова и снова всматривался в зеркало: все-таки не достригла Алена виски в этот раз! Руки б ей… Два дня назад ему исполнилось тридцать три. Рельефный, эффектный, со смешливыми карими глазами, которыми грезило немало красоток Петербурга!  Да он и сам был не прочь заночевать у любвеобильных подружек. Улыбка скользнула по губам, когда он вспомнил пухлые губы Лили.

– Матвей, ты зеркало до дыр проглядишь, – засмеялась Ая и поцеловала мужа в черные кудри. – Нас Блиновские заждались.

– Дорогой друг, ты же знаешь, там нам всегда рады. Даже если мы опоздаем на два дня, они найдут для нас и шампань, и икру! – Матвей подмигнул Ае, схватил на ходу барсетку, и они пошли ловить такси.

Как только Огневские зашли к друзьям, взгляды женщин приклеились к Матвею, как магниты к холодильнику. Помимо внешности мачо природа наделила мужа Аи характером лидера с чутьем бигля, благодаря чему тот раскрыл десятки дел на работе. Матвей с гордостью носил звание майора полиции, с дамами вел себя по-джентльменски и был на зависть везуч.

Год назад он чудом вернулся с Эвереста: Серега приревновал к Матвею свою девушку, они начали мутузить друг друга, и Огневский чуть не улетел туда, откуда уже не собрать по деталькам. И таких случаев накопилось на шесть жизней.

Когда гости Блиновских уже изрядно поддали и закусили, начались танцы. Матвей успевал зажигать с девушками, которые явились без пар, как светский кавалер. Да и замужние дамы сверлили пьяными глазищами мускулистую спину Матвея, в то время как Ая гоняла по тарелке судака под сыром и запивала красным сухим. Измены мужа стали привычны, как дождь в Питере, но они будто вытягивали из хрупкой девушки жизнь. Каплю за каплей. Это началось почти сразу после свадьбы, восемь лет назад. И хотя ни разу ловелас не был пойман с поличным, Ая просто знала про измены. Да и «добряки» нашлись: нашептали и про турбазу с водопадами, где Матвей кутил на корпоративе, и про другие тусовки. И все же как он напоминал ей отца! Такой же волевой, добытчик, лучший папка для их Егорки. Если бы не эти телки…

– Элементарно, Виктор! – словно сквозь вату донеслась излюбленная фраза мужа. Ая повернула голову и увидела, как тот курит трубку, размахивает ручищами и что-то доказывает парню с работы. С трубкой он был особенно хорош, хоть картины малюй!

Потом запела Лобода, все вышли в круг танцевать. «Как же ему идет сиреневая рубашка», – подметила Ая, Матвей купил ее недавно в PRADA. И даже в танцах мужчины ему уступали. Просто топтались неуклюже и смешно. Да и другого играющего на скрипке майора найти – все равно что увидеть доброго питбуля!

– А теперь все дружненько уходим, поедем на Финский! – заорала Дарья, хозяйка вечеринки. Гости заулюлюкали, подняли напоследок тост и засобирались.

Блиновские недавно приобрели яхту, туда и отправилась разгоряченная компания. Термометры Питера показывали плюс двадцать восемь, на улице вовсю властвовал июль, клумбы города украшали розы всех мастей. На яхте Ая поняла, что пьяна, как семь матросов! Она слышала многоголосый смех, голос Матвея, который блистал французским перед женщинами, но все как будто через стену. В голове раскаты боли, а в душе – сырость. Девушка отошла на самый край судна, посмотрела в водную глубь и размазала пьяные слезы по заалевшим щекам. Ветра не было, приветливые волны плавно перекатывались велюровым ковром, и Ая залюбовалась. Вдруг ее пошатнуло. Она хотела опереться о поручень, но промахнулась и упала на палубу, а потом поднялась, достала зеркальце из сумочки и повернулась к свету.  «Разведусь на хрен, завтра же разведусь», – проговорила девушка и громко икнула. Зеркальце выпало из рук и полетело в воду. Ая инстинктивно кинулась за ним и рухнула в залив: волны обняли тонкую фигурку и увлекли в ежевичную темень. А Матвей жевал отбивную, подливал шампанское Лили и не знал, что его жены уже нет…

Часть 2

Прошло семь месяцев. Матвей часто вспоминал Аю: ее серые, будто со льдинками, глаза, мягкие «музыкальные» пальцы в его шевелюре по утрам и то, как она танцевала с туркой на кухне в его рубашке, болтающейся на худеньких плечах. Но это не мешало ему спать с женщинами всех возрастов и габаритов.

– Стыда у тебя нет, сынок, – говорила мать, – еще постель Аюшина теплая, а ты уже кувыркаешься с девахами! Егорка не должен этого видеть!

– Мам, ну не виноват я! Айка сама набралась в тот вечер. Она с одного фужера вдрызг, ты же знаешь, – закатывал глаза Матвей и тряс кудрявым чубом, будто хотел выбросить жену из закоулков мозга.

Двадцать третьего февраля Серега позвал его в гости на свой юбилей. Матвей приехал с Лили, уже немного навеселе.

– Отличная новая квартирка, брат! И здорово, что двадцатый этаж: представляю, какой вид на Питер с такой охренительной высоты! – Матвей крепко сжал Серегу тисками-объятиями и вручил коробку с подарком. – С днем Рождения!

– Спасибо! Да, Выборгский райончик неплох, – кивнул именинник, – балкон только не успел к днюхе застеклить, но в среду все тип-топ будет, – подмигнул он и хлопнул друга по плечу. Как всегда, Матвей стал завидной мишенью в перестрелке женских глаз. И Серегина Жанна не была исключением: хлопала накладными ресницами в сторону Огневского, смешно складывала губы в трубочку и морщила вздернутый носик.

Гости вышли курить на балкон. Матвей размахивал трубкой и вдохновенно рассказывал дамам про недавнее убийство полицейского, прогремевшее на всю область. Девушки ловили каждое слово, как оркестр палочку дирижера. Только Жанна почему-то ходила мрачнее неба в грозу, даже Серега весь вечер не мог ее развеселить.

Было около двух часов ночи. Все танцевали, а именинник храпел прямо в тарелке с заливным. Матвей, шатаясь, вышел на балкон подымить и услышал женскую перепалку:

– Ты завидуешь! Матвей меня любит, мы еще прошлой зимой отдыхали на Карибах, и он обещал Ае все рассказать про нас. Он мой, слышишь?

Лили отчаянно молотила Жанну по спине, а та вцепилась ей в черные волосы.

– Дура, Матвей же всем малолеткам это говорит! Мы с ним уже два года спим. Вот выздоровеет мать Сереги, и мы с Матюшей съедемся!

– Девочки, девочки, поберегите прически, – щурясь от смеха, подошел к ним виновник спора. Выпитый виски мотал мужчину по балкону, как шторм лодку.

Жанна закурила. Лили отошла в угол и завыла громче сигнализации. Пышная шевелюра брюнетки после схватки с соперницей стала похожа на пучок скатанной овечьей шерсти.

– Ты, ты, – задыхаясь от ярости, просипела она Матвею, – ты врал мне? – девушка подняла на него окосевшие глаза размером с медали.

– Ну з-зяблик, ну не надо н-наводнений, – он еле ворочал языком, – ты ж не школьница уже!

Лили взглянула на Матвея. Тот стоял боком к подруге, облокотившись о парапет: в сиреневой рубашке, которая так классно оттеняла тайский загар, облегая могучий торс. Да бог просто! А эти губы… Как жадно они целовали сегодня ночью ее тело! Жанна швырнула снисходительный взгляд на глупышку, затушила сигарету, хмыкнула и зашла в комнату. Лили сжала кулаки и с разбегу попыталась запрыгнуть на обманщика, но тот отшатнулся, и девушка перелетела через парапет балкона, уцепившись руками за крепкую, как дуб, шею. Матвей потерял равновесие, они сорвались и полетели вниз, на асфальт.

Гости продолжали хохотать, пока не услышали рев, похожий на вопль раненого животного. Это кричала Жанна. Она хотела позвать Матвея за стол и вышла на балкон. Все выбежали на крики и увидели внизу две лежащие маленькие фигуры, подъезжающие машины скорой и полиции с веселыми мигалками.

– Как же так, Матюша? – Жанна обессиленно сползла на корточки, спрятала лицо в коленях и затряслась от рыданий.

Сарафан

Часть 1

– С днем рож-де-нья! – заорали пьяные гости и полезли целоваться к имениннику. Леониду сегодня тридцать пять. Плечистый, с улыбкой победителя и бездной харизмы – такого не заметить нельзя! Все дамы за столом буравили его глазками, в которых плясали пузырьки шампанского. Вот это мужик! А он собирал подарки, твердил спасибо и подкладывал жене ажурные блинчики с красной икрой.

Торжество проходило в «Бароне»: здесь и губернатор отмечал юбилей, и многие первые люди области. Заведение знатное! Захмелевшие гости лихо отплясывали под нанайскую «Фаину», а некоторые уже изрядно набрались и клевали носом над заливной белугой, пойманной специально для торжества.

– Повезло Татьяне! Лёнчик такой классный, – прошептала Виктория подружке, пудря носик. – Красавец, бабла гуси не клюют, при крутой должности и с личным водилой к тому же!

– Не говори! И чего ей еще надо? Сидит кислая, как недельные щи!

А Леонид тем временем оживленно обсуждал с соседом справа, как наши футболисты профукали победу на чемпионате, и ослеплял всех танцующих белизной зубов раз в три минуты. Слишком дежурно. Потом напряженно посмотрел на Игорька. По лицу пробежала гримаса, как будто вместе с малиной он съел вонючего жука, а потом красавчик снова стал прежним. И тут же мужчина повернулся к жене и шепнул:

– Уходим, устал.

– Лёнь, неудобно как-то! Игорек еще здесь, да и другие не поймут, – мягко возразила Татьяна.

– Ты меня слышишь? – от мужа повеяло холодом Арктики, таким знакомым. Голубые глаза кольнули иглами.

– Хорошо.

Домой ехали молча. Так всегда после пирушек, и Татьяна уже привыкла чувствовать себя чем-то вроде удобного подлокотника, не более. Зашли в квартиру, женщина умылась, переоделась и побрела в спальню. Леонид услышал, как супруга всхлипнула. Прошел в комнату. Татьяна лежала на кровати на животе, зарывшись лицом в подушку.

– Завтра у меня день бешеный. Рубашку погладь синюю, в полоску, она в самый раз подойдет для конференции. – Жена не поднимала глаз. Мужчина подошел ближе, помолчал секунду и добавил: – И вот еще что: на ужин приготовь амура с овощами, у нас будут гости, Палыч с женой. Для меня это важно!

– Лёнь! У меня вообще-то отец умер! Неделю назад! – вскинулась и с надрывом, будто выплюнула, Татьяна. – У тебя что там, слева – кусок железа?

– Ой, не нагнетай: старик пожил, отмучился. Ну что ты, как простокваша? – Муж махнул в ее сторону рукой, дав понять, что на этом точка.

Татьяна снова рухнула на кровать, и худые плечи задрожали от рыданий, будто внутри женщины кто-то включил миксер. Леонид прошел на кухню, открыл «Мартель». Плеснул коньяк в стакан, кинул лед и застыл на мгновение. Потом вдруг сжал кулаки и побледнел, словно проглотил ледяную глыбу. Его колотило. Опять эта картинка: седьмой класс, перемена в школе.

– Сарафан, ты че без банта сегодня, а? – Леонид ненавидел свою фамилию: девчачья какая-то, от нее так и разило зефиром! Сейчас он как будто видел себя со стороны – сутулого, щуплого мальчишку с «ежиком» на голове. Школьный костюм болтался, будто его натянули на огородное пугало. На пацана надвигались двое: конопатый Сундуков Витька и рыхлый, как хомяк, Игорек Пархоменко. Ленька пятился назад, пока не почувствовал острыми лопатками стену. Это абзац. Сейчас снова будут бить. С двух сторон на него летели сначала подзатыльники вперемежку с хохотом, а потом пинки. Мальчишка повалился на пол, закрыв лицо бледными пальцами, и больше ничего не слышал, будто в яму провалился…

Именинник вздрогнул, глаза уставились в надпись на холодильнике – «Kuppersbush», и он со всей дури швырнул стакан о шкаф! Потом вылетел на улицу, поймал такси и поехал на Приморскую. Он улыбался. Вспомнил круглые, как пятаки у свиней, глаза Витька, когда он душил своего мучителя, а потом страшный хрип… Хорошо, деревушка захолустная была, название то ли Кольцово, то ли Концово, что символично, ведь именно там этому жиробасу пришел конец. Вдобавок – зима, Витьку так и не нашли, да и кто искать будет? Родни ноль, один он остался. Как и Ленька теперь: бабушки уже нет, а родители погибли в автокатастрофе, когда малец только научился лепетать «мама». Мужчина, пошатываясь, вышел из машины, поднялся на третий этаж. Нажал на черную, словно виноградина, кнопку звонка.

– Кто там?

Леонид покрылся испариной, побагровел, нащупал в кармане удавку и с ухмылкой гаркнул:

– Сарафан!

Часть 2

В двери показался жабий глаз Игорька.

– Слышь, бр-ратан, я не один. Катька у меня, замирили только, ты… Ну не вовр-р-ремя совсем, – язык мужчины выдавал, что он изрядно набрался на дне рождения. – Давай через недельку, а?

Игорь по-прежнему был пухляком и повесой. В контактах телефона у него скопилось немало Свет, Марин и «куколок» разных дат рождений, но неизменно стройных: слюни он пускал только от длинноногих худышек!

– Не до тебя сейчас, – повторил хозяин квартиры. Но Леонид навалился на массивную светлую дверь и оказался в тускло освещенной прихожей. Свет струился от торшера из комнаты. Хлопая по плечу одноклассника, гость хохотнул и прошел прямо в центр зала, размахивая руками:

– А на посошок-то не выпили, Игорян! О, да тут и поляна готова, я смотрю. На столике у дивана стояла нарезанная копченая форель, буженина, а в воздухе густо растекался, как мед,  аромат запеченной утки в черносливе. «Бакарди» откупорили и разлили. Леонид показал белые зубы брюнетке с лицом будто из камня. Та полулежала на диванчике, нервно теребя золотистую бахрому на маленькой подушке в индийском стиле. Прическа набок, будто стог сена, щеки в разводах от туши. Было ясно: подруга Игоря недавно ревела.

– Катерина, здравствуй! Какая же ты конфетка, так бы и съел! – Леонид облизнулся. Он умел располагать к себе дам. Брюнетка кокетливо заправила выбившуюся прядь за ухо и улыбнулась, сощурив узкие глаза, предательски выдавшие сговорчивость хозяйки.

– Привет, Лёнь! – она тут же икнула. Все трое были пьяны, но Леонида алкоголь обычно валил с ног позже других, и сейчас он выглядел намного трезвей захмелевшей парочки любовников.

Сначала выпили за днюху, потом за перемирие пары, их предстоящий отпуск в Израиле и недавнее повышение Игоря. После четвертого тоста Катерина, не успев закусить, бухнулась в подушки. Захрапела. А одноклассники пошли курить на кухню. Игорь тараторил про свое пивное производство, а Леонид вставлял «правда», «охренеть», «да ты что». Потом сжал зубы. На скулах мужчины зашевелились желваки, словно ожившие холмы на полях, вены на руках надулись. Он затушил сигарету и теперь ерзал на стуле, а Игорь дымил у окна со скрученной наверху римской шторой, спиной к нему. Леонид встал, нахмурился, отчего его густые брови будто слились в одну полосу-дорожку, засучил рукава красно-белой рубашки в клетку и подошел вплотную к хозяину квартиры.

– Игорюш, – пропела Катька из комнаты, – дорого-ой! Я еду домо-ой!

Игорь вышел в прихожую. Одноклассник – следом. Катерина стояла в одной туфле, шатаясь и удивленно вращая глазами. Три верхние пуговицы на белой блузке расстегнулись, представив на обозрение бюст третьего размера, выпавший на свободу из кружевного алого бюстгальтера. Игорь вызвал подруге такси и пошел ее провожать. Потом вернулся, запнулся на пороге и полетел в угол, где возвышался почти двухметровый фикус.

– Ле-е-ень, братан, давай выпьем за нас! – рявкнул здоровяк, вытерев землю с рук о подушечку, и завалился на диван. Потянулся к рому и разлил остатки по рюмкам, пролив половину на золостистую форель.

– Какой я тебе братан, падла? – именинник подскочил, резко навалился всем телом сверху на одноклассника и начал душить.

Игорь сопротивлялся. Но хватка у Леонида как у питбуля: теперь он не тот птенец, что в детстве! Перед глазами раздевалка школы. Противное лицо Игорька с глазами навыкат: он сбил Лёньку с ног и теперь сидел сверху, щедро раздавая пацану щелбаны:

– Ну что молчишь, суслик в сарафане? – мучитель громко загоготал, и его рыхлое, как холодец, тело затряслось под белой рубашкой. – Деньги есть, в последний раз спрашиваю?

 А Лёнька никак не мог увернуться от ударов. И руками пошевелить тоже, потому что жиртрест придавил его к полу намертво.

– Да мочи его, Игорян! Пока никого нету, – подал голос конопатый Витька, стоявший у входа, на шухере. В голове у двенадцатилетнего Леньки от щелчков уже колокола заливались, выступили слезы и вместе с тем проснулась, словно дремавшая от жары собака в будке, ярость от унижений. Он изо всех сил плюнул в лицо громиле. Тот стал пунцовым, глаза, кажется, готовы были лопнуть! Что, не ожидал, падла? От злости Игорь подскочил и пнул Лёньку в живот, потом по голове.

– Не надо, не надо-о-о! – закричал мальчишка и услышал свой голос, как будто эхом в колодце.

В тот же миг взмокший Леонид почувствовал, как что-то дернулось в руках, и очнулся. Игорек под ним захрипел, но как-то еле слышно. Лицо посерело, рот удивленно открылся. Пальцы Леонида впились в шею жертвы, и тело вражины обмякло.

– Не надо-о-о, – в голове все звенел голосок из детства.

И тут вернулась Катерина. Она забыла у Игорька ключи от своей квартиры и по привычке открыла дверь друга: они встречались полтора года, и у девушки был свой комплект. Когда она увидела Леонида на Игорьке, сразу протрезвела и заорала белугой во все горло. Прибежали соседи, вызвали полицию. Игорька спасти не удалось. А Леонид все стонал, обхватив голову трясущимися руками, и раскачивался из стороны в сторону, сидя в углу комнаты, как безумный. Ну а когда вернулся в реальность, скривился в недоброй усмешке и подумал: «Даже удавка не пригодилась».

Леониду дали двадцать лет. Про Витька он все выложил следователю сам.

Шоколад с миндалем

«Как же здорово дома!» – Лара зевнула и потянулась на широкой, как небо Сан-Паулу, кровати. Она мотнула копной ванильных кудрей и приподнялась на локтях. Мокрый нос Тео тут же уткнулся в ладошку. Собаку она назвала в честь отца.

«Мне срочно нужен эспрессо с коньяком!» – покачивая бедрами, девушка поплелась на кухню под цокот когтей янтарного сеттера. На ней красовались кружевные топ и мини-шорты, являя миру загорелую налитую попку. Вот уже четыре года Лара танцевала в ночном клубе. «Огонек» – так звали ее на работе. Девушке уже исполнилось двадцать пять, и танцы зажигательной красотки всегда собирали тьму обеспеченных мужчин, но ей так хотелось семью! Поклонники были, да только замуж никто не звал. Вот опять вернулась с работы в половине седьмого утра и свалилась спать. Только линзы снять и успела.

Лара насыпала корм мохнатому другу, потом выпила две порции эспрессо, скрутила шевелюру в фигу и пошла в душ. Стоя под горячей водой, представила будущего мужа: непременно жгучий брюнет! Перед глазами встал образ отца. Вот он приходит с работы, сгребает дочь в охапку и смеется беззаботно и громко. А потом садится в кресло, усаживает дочку на колени и рассказывает сказку густым, как какао, баритоном. Лара засыпает, уткнувшись веснушчатым носиком в щекотные кучеряшки у него на груди. Она помнит запах отца – шоколад с миндалем…