У нас всегда будет лето

– Не трогай меня, – промямлила я, вытирая рот.

Произошедшее казалось какой-то бессмыслицей. Это был не тот Джереми, которого я знала. Мой Джереми никогда не поступил бы так со мной. Он никогда не посмотрел бы на другую девушку. Мой Джереми был честным, сильным и верным. А этого человека я не знала.

– Прости меня, – сказал он. – Мне очень жаль.

Джереми тоже плакал. Замечательно, подумала я. Путь тебе тоже будет больно.

– Я хочу быть предельно честным с тобой, Белли. Я не хочу, чтобы у нас были секреты друг от друга. – Он был полностью разбит и ревел навзрыд.

Я осталась к этому абсолютно равнодушна.

– У нас был секс.

Прежде чем он договорил, я дала ему пощечину. В голове не было ни одной мысли, я действовала инстинктивно. На его правой щеке остался след от моей ладони.

Мы уставились друг на друга. Ни я, ни Джереми не могли поверить, что я ударила его. Мы оба были шокированы. Раньше мне не доводилось никого бить.

Он потер щеку.

– Мне очень жаль.

Я заплакала сильнее. Я думала, они флиртовали друг с другом и целовались, но даже представить не могла, что они занимались сексом. Какой же глупой я была.

– Клянусь тебе, это ничего для меня не значило, – сказал Джереми.

Он хотел прикоснуться к моей руке, но я отдернула ее и вытерла слезы.

– Может, для тебя секс и не значит ничего, но он кое-что значит для меня, и ты это прекрасно знал. Ты все разрушил. Я больше никогда не смогу тебе доверять.

Он попытался притянуть меня к себе, но я оттолкнула его. Он отчаянно заговорил:

– Говорю же тебе, то, что было между мной и Лейси, для меня не значит ровным счетом ничего.

– Но для меня значит. И для нее, видимо, тоже.

– Я не люблю ее! – закричал он. – Я тебя люблю!

Джеремин обхватил руками мои колени.

– Не бросай меня, – умолял он. – Пожалуйста, не бросай.

Я попыталась скинуть его руки, но он был сильнее. Он держался за меня, как утопающие держатся за спасательный круг.

– Я так сильно люблю тебя. – Его тело содрогалось от рыданий. – Только тебя, Белли.

Мне хотелось кричать и рыдать, чтобы выпустить чувства наружу и найти хоть какой-нибудь выход из сложившейся ситуации. Но выхода не было. Глядя на Джереми, я чувствовала, как мое сердце словно превращалось в камень. Он никогда прежде не разочаровывал меня. Было так сложно поверить в то, что всего несколько часов назад он нес меня через весь кампус и я любила его больше всех на свете.

– Ничего уже не вернуть, – сказала я, чтобы ранить его еще сильнее. – Нас больше нет. Все закончилось сегодня ночью.

– Мы можем, – сказал он надломленно. – Я знаю, мы можем все исправить.

Я покачала головой. Слезы подступили опять, но я сдержалась, потому что больше не хотела плакать, особенно перед ним. Или вместе с ним. Я не хотела больше чувствовать себя так паршиво. Я не хотела вообще чувствовать что-либо. Я вытерла свое лицо еще раз и поднялась на ноги.

– Я ухожу.

– Постой! – Он неуклюже подскочил следом.

Я оттолкнула его и взяла сумку с его кровати. Вышла из комнаты, сбежала вниз по лестнице и пулей выскочила на улицу. Я бежала всю дорогу до автобусной остановки, сумка болталась на моем плече, каблуки стучали по асфальту. Автобус тронулся, как только я забежала в него. Я даже не оборачивалась, чтобы проверить, не побежал ли Джереми следом за мной.

Моя соседка Джиллиан уже уехала домой на летние каникулы, так что в моем распоряжении была целая комната, чтобы прореветься в одиночестве. Джереми писал мне сообщения, поэтому я выключила телефон. Перед сном я все же включила его и прочитала то, что он писал.

Я противен сам себе.

Пожалуйста, поговори со мной.

Я люблю тебя и всегда буду любить.

Я снова заплакала.

Глава 5

Причина нашего апрельского расставания была буквально притянута за уши. Да, мы и прежде, бывало, ругались из-за ерунды, но те наши перепалки с большим трудом можно было назвать полноценными ссорами. Был, например, случай, когда Шей устраивала вечеринку в загородном доме своей крестной. Она пригласила кучу людей и сказала, что я могу привести с собой Джереми. Мы собирались нарядиться и всю ночь танцевать снаружи. Мы даже могли остаться там на все выходные – Шей сказала, это не доставит неудобств. Мне так хотелось побывать на той вечеринке! Я поделилась этим с Джереми, но он сказал, что не может поехать со мной, потому что у него внутрифакультетский футбольный матч, но мне стоит поехать даже без него.

– А пропустить ты не можешь? Это же не настоящая игра. – Возможно, я повела себя как стерва, но я действительно так думала. Это была наша первая ссора. Не то чтобы настоящая, мы даже не кричали друг на друга, но он разозлился на меня, а я на него.

Мы постоянно зависали с его друзьями. Отчасти в этом был смысл. У него уже были друзья, а я только заводила новые знакомства. На сближение с людьми уходит много времени, и пока я торчала в общежитии Джереми, девочки из моего крыла успели наладить отношения без меня. Было такое чувство, что я что-то упускаю, даже не замечая этого. Поэтому приглашение Шей очень много для меня значило, и я хотела, чтобы это что-то значило и для Джера.

Были и другие вещи, которые меня раздражали. То, чего я никогда не знала о Джереми, потому что редко встречалась с ним. Например, каким несносным он был, когда они вместе с соседями по комнате курили марихуану, ели пиццу с ананасами и ветчиной и без остановки смеялись, слушая Gangsta’s Paradise в исполнении Кулио.

Или, например, его сезонные аллергии. Раньше мы не виделись весной, так что я даже не подозревала об их существовании. Он позвонил мне, чихая как сумасшедший, и говорил в нос:

– Ты можешь прийти ко мне и побыть со мной немного? – спросил он, высмаркиваясь. – И захвати с собой еще бумажных салфеток, пожалуйста. И апельсиновый сок. – Мне пришлось прикусить губу, чтобы не сказать ему, что у него, вообще-то, аллергия, а не простуда.

За день до этого я была у него в общежитии. Они с соседом играли в видеоигры, пока я делала домашнюю работу. Потом мы вместе смотрели фильм о кунг-фу и заказали индийскую еду, хотя я ее не люблю, потому что от нее у меня обычно болит желудок. Но Джереми сказал, что когда его аллергия обостряется, только индийская кухня может помочь ему почувствовать себя лучше. Я ела наан с рисом и тихо бесилась, пока он уплетал тикка из курицы в соусе масала и смотрел свой фильм. Временами он не замечал очевидных вещей, и мне оставалось только гадать, специально ли он это делал.

– Я правда очень хочу прийти, но мне надо написать статью к завтрашнему дню, – сказала я, стараясь голосом изобразить глубокое сожаление. – Так что у меня не получится, извини.

– Ладно, тогда я сам приду к тебе, – сказал он. – Я приму бенадрил и посплю, пока ты будешь писать. Потом можем снова заказать индийскую еду.

– Хорошо, – сказала я, приуныв, – давай закажем.

По крайней мере, мне не надо было добираться на автобусе. Но пройтись до ванной и запастись туалетной бумагой все же стоило, потому что Джиллиан пришла бы в бешенство, если бы Джереми опять истратил все ее салфетки.

Я даже не подозревала, что все эти мелочи закладывали фундамент для нашей первой настоящей ссоры. Это был скандал, с криками и слезами. Я обещала себе, что у нас ссор никогда не будет, потому что не раз была свидетелем таких сцен у других. Я никогда не думала, что однажды сама столкнусь с этим. Мне всегда казалось, что мы с Джереми прекрасно понимаем друг друга, поэтому такое нам не грозит.

Такая ссора похожа на огонь. Тебе кажется, что все под контролем и ты сможешь остановиться в любой момент, но потом с конфликтом становится невозможно совладать, и ты чувствуешь себя глупцом, потому что думал, что у тебя получится.

В последний момент Джереми решил поехать на весенние каникулы в Кабо вместе со своими друзьями из общежития. Они вычитали какую-то бредовую идею в интернете.

Я уже планировала поехать домой на каникулы. Мы с мамой собирались съездить в город посмотреть балет, да и Стивен должен был приехать. Так что я очень хотела домой, действительно хотела. Но наблюдая за тем, как Джереми заказывает билеты, я испытывала все большее раздражение. Ему тоже следовало поехать домой. Конрад был в Калифорнии, поэтому мистеру Фишеру было как никогда одиноко. До этого Джереми говорил, что ему хотелось поехать домой к отцу, может, сходить вместе на могилу Сюзанны. Мы даже хотели с ним съездить к Казенс на пару дней. Джереми знал, как сильно я туда хотела, он прекрасно знал, как много значит для меня это место. В детстве я проводила там времени больше, чем дома. И когда Сюзанны не стало, я стала испытывать еще большую потребность в том, чтобы возвращаться туда время от времени.

Но в итоге он собирался в Кабо. Без меня.

– Ты правда думаешь, что тебе следует ехать в Кабо? – спросила я его, садясь на кровать. Он сидел за столом и что-то строчил в компьютере.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Это отличная возможность развеяться. Тем более все мои друзья едут. Я не могу пропустить такую тусовку.

– Да, но я думала, что ты собирался провести время со своим отцом.

– Я могу сделать это на летних каникулах.

– До лета еще далеко.

Джереми нахмурился.

– О чем это ты? Тебя задело то, что я собираюсь поехать без тебя?

Я почувствовала, как у меня краснеют щеки.

– Нет! Ты можешь ехать куда угодно, мне все равно. Я просто думаю, что было бы здорово, если бы ты провел это время с отцом. Могила твоей мамы тоже там. Я думала, ты хотел навестить ее.

– Я и хочу, но я могу это сделать, когда учеба закончится. Ты можешь поехать со мной. – Он пристально посмотрел на меня. – Ты что, ревнуешь?

– Да нет же!

Он ухмыльнулся.

– Боишься, что будет конкурс мокрых футболок?

– Нет! – Меня бесило то, что он переводит все в шутку. И еще больше бесило то, что эта ситуация раздражает только меня.

– Если ты так беспокоишься, тебе стоит поехать с нами. Будет весело.

Он не сказал: «Если ты беспокоишься, то совершенно напрасно, все будет хорошо». Он сказал: «Если ты так беспокоишься, тебе стоит поехать с нами». Я понимала, что он не имел в виду ничего плохого, но легче от этого не становилось.

– Ты же знаешь, что я не могу себе этого позволить. Более того, у меня нет никакого желания ехать в Кабо с тобой и твоими дружками. Я не хочу быть единственной девушкой в вашей компании и портить вам все веселье.

– Ты и не будешь единственной. Девушка Джоша, Элисон, тоже поедет, – сказал Джереми.

Значит, Элисон они позвали, а меня нет?

– Элисон едет с вами?

– Не совсем с нами. Она едет с другими девушками из ее общины. Они всей компанией собрались на тот же курорт, что и мы. Собственно, так нам и пришла в голову эта идея. Но мы не собираемся отдыхать все вместе. Мы с парнями будем развлекаться по-своему, например устроим гонки по бездорожью в пустыне.

Я уставилась на него.

– То есть пока ты будешь со своим приятелями гонять по пустыне, я должна проводить время с девушками, которых я даже не знаю?

Он закатил глаза.

– Ты знаешь Элисон. Вы были партнерами по пив-понгу[5] в нашем турнире.

– Да без разницы. Я не поеду в Кабо. Я поеду домой. Мама скучает по мне. – Я с трудом удержалась от того, чтобы сказать, что его отец тоже по нему скучает.

Но когда Джереми пожал плечами, мол, поступай как знаешь, я решила, что ж, к черту все, я скажу это.

– Твой отец тоже скучает по тебе.

– Боже мой. Белли, просто признай, что дело не в моем отце. Ты просто бесишься из-за того, что я проведу весенние каникулы не с тобой.

– Тогда почему бы тебе не признать, что изначально ты даже не собирался звать меня с собой?

Он смутился.

– Что ж, да, я действительно не против, чтобы это было чисто мужское путешествие.

– Отлично, кажется, там будет полно девушек. Счастливо оторваться с девчонками из Дзеты. – Я поднялась с кровати.

После моих слов его шея стала пунцовой.

– Если ты не веришь моим словам, мне нечего тебе сказать. Я никогда не делал ничего, что заставило бы тебя усомниться во мне. И еще, Белли, не надо навязывать мне чувство вины из-за моего отца.

Я стала обуваться, но, будучи в бешенстве, не могла завязать шнурки, оттого что руки тряслись.

– Поверить не могу, что ты такой эгоист.

– Я? Это я эгоист? – Джереми покачал головой, его губы были плотно сжаты. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал.

– Да, в наших отношениях именно ты эгоист. Ты думаешь только о себе, своих дружках и этом тупом братстве. Я тебе не говорила, что считаю твое братство тупым? Потому что так оно и есть.

– И что же в нем такого тупого? – понизил он голос.

– Это просто кучка богатых парней, тратящих деньги своих родителей, постоянно списывающих на тестах и прогуливающих пары.

– Мы не такие, – сказал он. Мои слова его задели.

– Я не имела в виду тебя.

– Нет, имела. Что, только потому, что я не студент-медик, это делает меня ленивым сынком богатых родителей?

– Не перекладывай свой комплекс неполноценности на меня, – сказала я, не подумав. Прежде у меня возникали такие мысли, но я никогда не озвучивала их. Конрад был студентом-медиком. Конрад учился в Стэнфорде и подрабатывал в лаборатории. Джереми же всем говорил, что он изучает пивологию.

Он изумленно посмотрел на меня.

– И что ты имеешь в виду под комплексом неполноценности?

– Забудь, – сказала я, но было уже слишком поздно. Я уже видела, что наш разговор зашел дальше, чем я предполагала. Хотелось обернуть время вспять.

– Если тебе кажется, что я настолько тупой, эгоистичный и расточительный, почему ты все еще со мной?

Но прежде чем я успела ответить, прежде чем я успела сказать ему, что никакой он не тупой, эгоистичный и расточительный, прежде чем я успела остановить эту бессмысленную ссору, Джереми сказал:

– Да пошло оно все. Я не буду больше тратить твое время. Давай разойдемся.

И я сказала:

– Прекрасно.

Я потянулась за сумкой. Я ждала, что он меня остановит, но он этого не сделал.

Всю дорогу до дома я плакала. Не верилось, что мы расстались. Я надеялась, что Джереми позвонит мне ночью. Была пятница. Он уезжал в Кабо в воскресенье утром и не позвонил даже тогда.

Все каникулы я слонялась по дому, ела чипсы и плакала.

– Расслабься. Единственная причина, по которой он тебе не звонит, заключается в том, что звонить из Мексики очень дорого. Вы помиритесь на следующей неделе, гарантирую, – успокоил меня Стивен.

Я была уверена, что он прав. Джереми надо было немного развеяться. Что ж, хорошо. Я собиралась пойти к нему, когда он вернется, извиниться и объяснить, что я совсем не то имела в виду. Мы помиримся и будем встречаться дальше, словно ничего и не было.

Стивен действительно оказался прав. Мы помирились через неделю. Я пришла к нему и извинилась, и он тоже извинился. Я никогда не спрашивала его о том, что произошло в Кабо. Я даже не предполагала, что мне есть о чем беспокоиться. Джереми был парнем, который любил меня всю жизнь, а я была девушкой, которая верила в эту любовь. И в этого парня.

Джер привез мне браслет из ракушек. Из маленьких белых ракушек. Я была так счастлива, потому что знала, что он думал обо мне, что он скучал по мне так же сильно, как я по нему. Он, как и я, знал, что на самом деле мы никогда не расстанемся. Всю неделю после каникул он пропадал в моей комнате, проводя время со мной, а не со своими друзьями. Это, конечно, бесило Джиллиан, но мне было все равно. Я чувствовала себя ближе к нему, чем когда-либо. Я скучала по нему, даже когда он просто был на занятиях.

Но теперь я знала правду. Он купил мне этот тупой браслет, потому что чувствовал себя виноватым. А я так сильно хотела помириться, что даже не заметила этого.

Глава 6

Закрывая глаза, я видела их двоих вместе, целующихся в джакузи. На пляже. В каком-то клубе. Лейси Бароне наверняка были известны приемчики, о которых я даже не слышала. Зато она не только слышала, но и активно применяла на практике.

Я все еще была девственницей.

У меня никогда не было секса, ни с Джереми, ни с кем-либо еще. Раньше я представляла, как лишусь девственности с Конрадом, став старше – с Джереми. Я ждала идеального момента. Я хотела, чтобы первый раз был особенным, чтобы я была абсолютно уверена в том, что я делаю и с кем.

Я представляла, как мы занимаемся сексом в пляжном домике, свет выключен, и свечи повсюду – чтобы я не смущалась. Я представляла, каким нежным был бы Джереми, каким ласковым. Чем больше я представляла это, тем сильнее становилась моя уверенность в том, что я готова. Я думала, что все случится этим летом, когда мы приедем в Казенс.

Так унизительно было думать об этом сейчас, я была такой наивной. Я думала, он будет ждать меня так долго, сколько потребуется, чтобы понять, что я готова. Я правда в это верила.

Но как мы можем быть вместе теперь? Когда я думала о нем и Лейси, которая была старше, сексуальнее и опытнее, чем я когда-либо, по крайней мере в моих мыслях, это причиняло мне настолько невыносимую боль, что становилось трудно дышать. Тот факт, что она знала о нем то, чего не знала я, испытала с ним то, чего я не испытывала, было самым главным предательством.

Месяц назад, в годовщину смерти его матери, мы с Джереми лежали на кровати. Он посмотрел на меня, и его глаза были так похожи на глаза Сюзанны. Я накрыла их своей ладонью.

– Иногда один взгляд на тебя причиняет столько боли, – сказала я. Мне нравилось то, что я могу сказать ему такую вещь, и он точно поймет, что я имела в виду.

– Закрой глаза, – сказал он мне.

После он придвинулся ко мне настолько близко, что я чувствовала тепло его дыхания на своей щеке. Мы переплели ноги. Я изнемогала он необъяснимого желания всегда прижимать его так близко к себе.

– Как ты думаешь, у нас всегда все будет так хорошо? – спросила я его.

– А как еще может быть? – спросил он в ответ.

Мы так и уснули. Как дети. Абсолютно невинные.

Мы никогда не сможем вернуться в это время. Как это было возможно? Все испорчено. Начиная с марта, все было испорчено.

Глава 7

На следующее утро мои глаза были настолько опухшими, что практически не открывались. Я умылась холодной водой, но это не особо помогло. Почистив зубы, я вернулась обратно в кровать. Позже проснулась еще раз, услышала, как люди возятся на улице, и опять провалилась в сон. Следовало бы начать собирать вещи, но чего мне хотелось, так это только спать. Я проспала весь день и проснулась, когда уже стемнело. Свет включать не стала, просто продолжила валяться в кровати, пока не уснула снова.

Поднялась я далеко за полдень. Под «поднялась» я подразумеваю «села в кровати». Наконец-то села в кровати. Мне сильно хотелось пить, после целого дня рыданий я чувствовала дикую сухость во рту. Только это и заставило меня встать, подойти к холодильнику и взять из него бутылку с водой, оставшуюся после Джиллиан.

Вид пустых стен и пустой кровати моей соседки еще больше вгонял меня в депрессию. Прошлой ночью мне хотелось побыть одной. А сегодня кажется, что я сойду с ума, если не поговорю с кем-нибудь.

Я прошла по коридору до комнаты Аники.

– Что случилось? – сразу спросила она.

Я села к ней на кровать и прижала к груди подушку. Я пришла, чтобы выговориться, но не могла подобрать слов. Мне было так стыдно. Из-за него и за него. Все мои друзья были без ума от Джереми. Они считали его практически совершенством. Я знаю, что как только я расскажу Анике, что произошло, это все разрушится, а мне этого не хотелось. По неведомым мне самой причинам, мне все еще хотелось защитить его.

– Из, что стряслось?

Я думала, что наплакалась вдоволь, но стоило мне вспомнить о предательстве Джереми, на глаза слезы навернулись.

– Джереми изменил мне, – выпалила я.

Аника осела на кровать.

– Быть не может, – выдохнула она. – Когда? С кем?

– С Лейси Бароне, девушкой из сестринства его общежития. На весенних каникулах, когда мы с ним расставались.

Она кивнула, обдумывая услышанное.

– Я так зла на него, – процедила я. – Завел интрижку с другой девушкой и не говорил мне все это время. Утаивание равносильно лжи. Я чувствую себя такой глупой.

Аника протянула мне коробку с салфетками.

– Детка, тебе надо дать выход своим чувствам, – посоветовала она.

Я высморкалась.

– Понимаешь, мне теперь кажется, что… что я не знала его на самом деле. Я больше не могу ему доверять.

– Скрывать такие вещи, как измена, от человека, которого ты любишь, не лучшее решение.

– А тебе не кажется, что измена сама по себе не лучшее решение?

– Нет. То есть да, это ужасно, но я имела в виду то, что ему стоило сразу сказать тебе об этом. Его секрет все разрушил.

Я молчала. У меня тоже был секрет. Я не говорила об этом никому, даже Анике и Тейлор. Я внушала себе, что это не особо важно, и просто выкинула из головы.

За последние два года я время от времени тешила себя воспоминаниями о Конраде, просматривала их, как люди любуются своей старой коллекцией, большую часть времени покоящейся в шкафу. Даже когда мы с Джереми начали встречаться, я то и дело предавалась этим воспоминаниям. Они накрывали меня волной внезапно: я могла сидеть на занятиях, ждать автобус на остановке или пытаться уснуть – память просто подкидывала мне их. Первый раз, когда я победила Конрада в соревнованиях по плаванию. День, когда он учил меня танцевать. То, как он смачивает волосы водой по утрам.

Но было одно воспоминание, которое я запечатала и запретила себе к нему прикасаться.

Глава 8

Это был день после Рождества. Мама уехала в недельное путешествие по Турции, в путешествие, которое ей пришлось откладывать дважды: в первый раз, когда у Сюзанны случился рецидив, и во второй раз, когда Сюзанна умерла. Мой отец был с семьей его новой подружки Линды в Вашингтоне. Стивен отправился в лыжный поход со школьными друзьями. Джереми и мистер Фишер навещали родственников в Нью-Йорке.

Что же делала я? Я сидела дома одна и в третий раз пересматривала «Рождественскую историю» по телевизору. На мне была одна из рождественских пижам, которые мне пару лет назад подарила Сюзанна, – красная фланелевая, с ярким рисунком в виде венка омелы и настолько длинными штанинами и рукавами, что их приходилось закатывать. Я только доела замороженную пиццу с пепперони и остатки сахарного печенья, которое ученик испек для моей мамы.

Я чувствовала себя Кевином из фильма «Один дома». Суббота, восемь вечера, и я танцую в гостиной под Rockin’ Around the Christmas Tree, испытывая огромную жалость к самой себе. Оценки за осенний семестр оставляли желать лучшего. Вся моя семья была в разъезде. Я ела замороженную пиццу в гордом одиночестве. Когда Стивен увидел меня в первый день каникул, он сказал:

– Ого, первокурсная семерочка[6]?

Я ударила его по руке, и он заверил меня, что просто пошутил, хотя это было далеко не шуткой. Я набрала почти пять килограммов за последние четыре месяца. Думаю, поедание лапши с крылышками и пиццы в четыре утра в компании парней поспособствовало этому. Ну и что с того? Мало кому удается избежать первокурсной семерки.

Я спустилась в ванную и шлепнула себя по щекам.

– Ну и что! – закричала я.

Я не собиралась позволить такой мелочи расстроить меня. У меня внезапно возникла идея. Я поднялась в свою комнату и принялась закидывать вещи в рюкзак: роман, который мама подарила мне на Рождество, лосины, теплые носки. Почему я должна маяться дома, если могу отправиться в мое самое любимое место на свете?

Через пятнадцать минут я уже сидела в машине Стивена. Его машина мне нравилась больше, чем моя, тем более он даже не узнал бы о моей вылазке. Кроме того, это было равноценной платой за первокурсную семерочку.

Я отправилась в Казенс, отрываясь под Please Come Home for Christmas – в исполнении Bon Jovi, конечно, – и поедая соломку, покрытую шоколадом с красной и зеленой присыпкой – еще один подарок мамы. Я знала, что приняла верное решение. Я собиралась как можно скорее добраться до Казенса, разжечь огонь, приготовить горячий шоколад, а утром отправиться на зимний пляж. Летом на пляже мне, конечно, нравилось больше, но зимой он был особенно очарователен. Я решила никому не говорить о своей вылазке, чтобы это осталось моим маленьким секретом.

До Казенса я буквально долетела, потому что дорога была практически пустая. Я была так рада вернуться сюда. Прошло уже больше года с моего последнего визита.

Я нашла запасной комплект ключей там же, где он всегда был, – под половицей террасы. Моя голова закружилась от счастья, стоило мне зайти в дом и включить свет.

Внутри было очень холодно, а разжечь огонь оказалось гораздо сложнее, чем я предполагала. Я сдалась довольно-таки быстро и просто пошла готовить себе горячий шоколад. Затем вытащила кучу одеял из бельевого шкафа и устроила из них уютное гнездышко на диване. По телевизору шел «Гринч – похититель Рождества», и я уснула, пока жители Ктограда пели Welcome Christmas.