Фифочка

* * *

Сергей Петрович посмотрел на висящие на стене часы. Минутная стрелка, вот-вот встанет на двенадцать. Время, отметил он. Раньше он курил много. Жена пилила и пилила. По две пачки в день улетало у Петровича. Но после того как пришла «перестройка» и сигареты потихоньку пропали из продажи, пришлось экономить. С начала хотел вообще бросить, но продержался только четыре дня. Так Сергей Петрович, взял себе за правило курить в час по одной сигарете. Привычка вошла в систему, и экономия была на лицо. Выйдя на крыльцо и закрыв дверь, Петрович вынул сигарету и размяв в заскорузлых пальцах, прикурил. Покрутил в руках горящую спичку и швырнул туда, куда швырял вот уже второй год. Пламя и громкий хлопок раздались вместе и неожиданно. Языки огня чуть не схватили Петровича в свои объятия, остановившись в двадцати сантиметрах от лица. И обдав потоком горячего и вонючего воздуха. Но этого хватило. Петрович заорал и резко шарахнулся в сторону. Он всем телом навалился на хлипкие перила, которые, не выдержав веса проломились и Петрович со всего маха рухнул в бадью, в которую он сливал остатки побелки и известки. Петрович орал, а пламя гудело и цепляло его «москвич». Сначала слегка, но вот начала облупляться краска. Петрович вылез из корыта и заорал. – Пожар. Пожар.

Он рванулся к своей машине, пытаясь открыть её и отогнать в сторону. Но пламя гудело и не подпускало, становясь все больше и больше. К нему бежали люди. Кто с ломом, кто с лопатой. Все кричали и шумели, но подойти ближе не могли. «Запорожец» уже весь охватило пламя, а у «москвича» загорелись колеса, а из, под, капота повалил черный дым. Кто-то пытался сыпать лопатой землю, кто-то подбежал и выпустил в пламя струю огнетушителя. Но было уже поздно. Огонь быстро захватил вторую машину.

– Бежим, щас рванет. – Петрович первым побежал по дороге.

– Ты куда? – Прокричал кто-то.

– Там бензин. – Обернулся Петрович. – Щас рванет. Бежим.

Все, кто был рядом, рванули в разные стороны. От стройки бежали люди.

Обгоняя всех, с растрёпанными волосами к пожару бежала худая Марина.

Очки она потеряла на кочках и колдобинах.

– Спасай. – Орала она. – Там деньги и документы. Спасай. Она подбежала к пожару насколько позволяло пламя и забегала, не зная, что делать дальше.

– Уходи оттуда. – Издали орали мужики. – Щас рванет.

– Спасай, спасай. – Орала Марина.

Взрыв был страшен и огромен. Огромный купол огня накрыл обе машины и стоящие рядом вагончики. Люди шарахнулись в стороны. Кто бежал по дороге, кто-то нырнул в котлован и пытался себя закопать. Марину взрывной волной отбросило через дорогу и впечатало в деревянный туалет. На двери которого красовалась буква «Ж».

Агния стояла в проеме окна на девятом этаже. Она смотрела на пожар и ревела в голос. Она ревела и тряслась. И крупные слезы не останавливаясь катились по её щекам.

Все работы на объекте были остановлены. Всех людей отправили по домам. Ревущую Агнию нашла тетя Шура. Умыла водой, успокоила и только после этого они спустились вниз. От груды сгоревших машин и от угла, рядом стоявшего вагончика, шел оставшийся белый дым. Три пожарных машины, поливали с брандспойтов, остатки пожара. В подгоревшем вагончике был склад, набитый металлической, панцирной сеткой, поэтому тушить его было легче. Не далеко, стоял милицейский Уазик и стоящие рядом с ним блюстители порядка, что-то спрашивали у проходящих рабочих. Машины скорой помощи уже уехали. Тётя Шура с Агнией зашли в вагончик последними. Остальные все уже переоделись.

– Фуф, пришли наконец. – Обрадовалась тётя Ира.

– Вы где были? – Спросила Гульнара. – Мы кричали, кричали.

– Я на девятом, была, в дальней комнате. Потом Мама прибежала, сказала, что пожар, быстрее бежим вниз. – Неумело соврала Агния.

– Да не пожар, а целая война. – Сказала Настя. – Я возле окна работала. И как бухнет. Я чуть со стремянки не ёбнулась. Вот страху то. И пламя до небес. Мама, вот я чуть не обоссалась.

– Говорят Марину на скорой увезли. – Сказала Светка.

– И Куркуля. – Вставила Настя. – Милиция спрашивала, кто у нас главный инженер и директор. Я там рядом стояла. Они все записывали.

– Ихнее дело бабы. Пошли на выход. – Сказала тётя Шура.

За все время, Мама ни разу не спросила ни о чем Агнию. Даже намеков не было. А когда сели в автобус, она крепко сжала её руку. И Агния поверила, что она не одна. Что у неё есть защита и что она права.

* * *

Прошел сентябрь. В субботу вечером, когда Агния сделала уборку в квартире, в гости пришла тётя Шура. Пришла в первый раз за все время, не считая случая, когда Агния заболела.

– Накрывай на стол. – Сказала, как приказала тётя Шура и поставила на стол бутылку «столичной». – Устала я. Отдохнуть хочется. – Она села на тахту и прижав к груди руку, сделала глубокий вздох.

– Вам плохо? – Тревожно спросила Агния.

– Ничего, ничего. Сейчас пройдет. – Она часто дышала полной грудью. – Поднималась вот к тебе, видать запыхалась. – Махнула рукой.

Агния успокоилась и пошла на кухню за закуской. Открыв холодильник, посмотрела во внутрь. На белом фоне пластмассовых стен, четко выделялась банка балтийских «Шпрот», оставшихся от последнего визита Стаса. Кроме «Шпрот», ещё в холодильнике, было пол пачки маргарина, банка тушенки и банка зелёного горошка. Четыре помидорины и два огурца. Сигареты давно кончились, и Агния решила бросить, это занятие. Первую неделю, она продержалась довольно легко, а вот потом желание закурить было до безумия сильным. Она курила во сне и во сне ругала себя за безволие и оправдывала себя, что курит «Пал Мал» а не «Приму». Потом просыпалась и смеялась. И снова хотелось закурить. Со временем желание несколько притупилось, но не полностью.

Агния вытащила банку шпрот. Нарезала маленькими кусочками черный хлеб, круглыми дольками помидоры и кругляшами огурец. Сделав аккуратные тартинки, проткнула их спичками, оторвав головки серы. Выложила на тарелку и взяв две чайные чашки понесла в зал. Выходя их кухни споткнулась об угол мешка с мукой и чуть не выронила тарелку. Два мешка стояли на кухне уже месяц, и она не знала, что с ними делать?

– Вот. Нормально? – Агния поставила тарелку на стол.

– Как в ресторане. – Улыбнулась тётя Шура. – Не жалко шпроты то? На базаре обменять можно на что-нибудь.

– Гулять так гулять. – Агния махнула рукой.

Тётя Шура откупорила бутылку и налила по чуть-чуть в чашки. Чокнулись.

Выпили. Закусывая помолчали.

– Ну как живешь то? – Дожёвывая спросила тётя Шура.

– Нормально. – Невесело ответила Агния.

– Деньги-то есть еще? – тётя Шура взяла бутылку и стала наливать по второй.

– Немного. – Агния подняла свою чашку.

– Немного. – Передразнила её тётя Шура. – Зарплату не известно, когда дадут. Я уже и ругалась, и скандалила. Так раньше, хоть надежда была, а сейчас… – Она махом влила в себя водку.

– А что сейчас? – Спросила Агния. Она не торопилась пить. Содержимое первой чашки, разлилось по организму, стало тепло и тоскливо.

– Сейчас… Слышала, наверное, всё начальство наше по прокуратурам таскают. Этот случай с Полиной, а особенно когда машины взорвались, много шуму наделали. Сначала бородатого потянули в милицию, а потом и до директора добрались. В общем, плохи дела. Говорят, что на все имущество и технику, какой-то банк скоро арест наложит. Вот и будет всем нам кирдык. – Она подняла бутылку и вопросительно посмотрела на Агнию. Та торопливо выпила и поставила чашку.

– И что теперь делать? – Спросила она.

– Пока ничего. Работать. – тётя Шура налила по третьей. – Говорят, что этот банк, может нас выкупить. А там может лучше будет. Поживем увидим. – Она выпила третью. Взяла за спичку тартинку и зажмурив глаза зажевала.

Посмотрев в свою чашку, Агния тоже опрокинула в себя водку. В её теле пробежала легкая дрожь. Стало веселее и захотелось курить.

– А ты я вижу курить бросила? – Будто читая её мысли, спросила тётя Шура.

– Нечего. – Кивнула головой Агния.

– На вот. – Тётя Шура залезла в недра своего халата и извлекла на свет запечатанную пачку «Мальборо».

– А где вы взяли? – Глаза Агнии загорелись. Она быстро распечатала пачку, вытащила сигарету и достав из комода, одинокую, до сих пор ненужную зажигалку прикурила. Сделав сильную затяжку, чуть не закашлялась. Или табак был крепче или уже отвыкла. Но каким желанным был этот первый глоток дыма. Она закрыла глаза.

– Мам, а у тебя дети есть? – Спросила она.

– Был сын. – Тетя Шура взяла со стола чашку и стала рассматривать на ней цветочки. – Мой то раньше машинистом на железной дороге работал, да выгнали его за пьянку. А Ленька… – Она замолчала, будто вспоминая давно прошедшее. – Ему тогда двенадцать лет было. С детворой катались на вагонах, и он сорвался под колеса. Давай не будем об этом. – Попросила она.

Агния кивнула. Сейчас было до ужаса её жалко.

– Твой опять тут крутится? – Спросила тетя Шура, переводя тему разговора.

– Кто? – Не поняла Агния.

– Славка. – Ухмыльнулась тётя Шура. – Возле кочегарки свою моциклетку, тряпочкой протирает.

– Да пошел он к черту. – Равнодушно сказала Агния. – Не решительный он какой-то. Как тряпка. Кругами ходит, а подойти боится.

– Ну, ну. – Закивала головой тётя Шура. – Полину завтра выпишут из больницы. – Резко поменяла она тему.

– Правда? – Обрадовалась Агния. – Может в гости к ней сходим?

– Не сразу. Пусть обживется, отойдет с домашними, а там времечко выберем и сходим. – Она взяла бутылку и посмотрела на свет. – Даже полбутылки не выпили, а закуску всю съели.

– Там еще осталось пол банки. Я сейчас сделаю. – Агния с сигаретой побежала на кухню.

Тётя Шура, кряхтя поднялась и тронулась за ней.

– О, да у тебя мука ещё целехонькая. – Сказала она, появляясь на кухне.

– Да. – Агния готовила следующую порцию тартинок. – Не знаю, что с ней делать. Может продать?

– Да это дело нехитрое. – Ответила тётя Шура. – Можно продать. А можно испечь что-нибудь и потом продать.

– Как тётя Ира? – Улыбнулась Агния.

– А хотя бы и так. – Подтвердила тётя Шура. – У меня полмешка картошки есть. И капусты, пару вилков найду. А там продадим, еще чего-нибудь купим. Ты как?

– Не знаю… – Замерла Агния. – Я не когда не продавала. Но сразу вспомнила как продала три пирожка детям.

* * *

– А выживать как-то надо. – Назидательно произнесла тётя Шура. – Надумаешь скажи, мы с тобой классный кооператив сделаем.

Агния уже все приготовила, и они вернулись в зал. Налили. Выпили.

– А про Марину слышала? – Коснулась запрещённой темы тётя Шура.

– Нет. – Насторожилась Агния. – Слышала, что в больнице и все…

– Немного обгорела, перелом шейных позвонков и сотрясение мозга. – Тётя Шура вытянула губы и кивнула головой. – Жить будет, но ей с кривой шеей теперь ходить. – Она тяжело вздохнула и приложила толстый палец к губам.

– Никому. – Сказала строго.

Агния молча закивала головой.

– А Петровича уже домой выписали. Перелом ноги. Видать, когда он в свой тазик упал там и сломал. Все удивляются, как он со сломанной ногой от пожара убегал. – Засмеялась тётя Шура. – Я ведь с шестого этажа все видела. От начала и до конца. – Она снова приложила палец к губам. Глаза её были веселыми и пьяными. – А ты здорово все придумала. Я бы так не смогла. Одним махом и от Марины избавились и от бородатого. Петрович только попал, Куркуль проклятый. Но это ему поделом. Ворюга несчастный, им сейчас тоже милиция занимается. А мы молчок. Никому.

Они еще сидели и говорили. Солнце давно скрылось за кочегаркой и наступили сумерки. За окном с кем-то по-татарски ругался старый Косым и лаяла собака. Тётя Шура ушла затемно.

* * *

Утро 21 сентября, выдалось пасмурным. Ночью город накрыло тучами и пошел мелкий как пыль дождик. Смочив зелень и старые куски асфальта, он вымыл все машины и крыши домов, принеся в мир Агнии две плохие новости. Утром, когда все переодевались в вагончик, вошла Настя.

– Светка не выйдет. – Сказала она. – Она позвонила мне вчера вечером и сказала, что у неё брата убили. В Чечне.

В вагончике все застыли. Гнетущую тишину прервала тётя Ира.

– Господи Иисусе. – Прошептала она.

– Она мне говорила, что он в Ростове служит. – Тихо сказала Агния. – Почему в Чечне?

– Кто их знает? – Пробурчала тётя Шура. – Посылают мальцов на убой. Прости Господи. Ты Анастасия, узнай там, когда похороны, надо будет сходить. Не чужие люди.

Весь день у Агнии на душе скребли кошки. Она тяжело переживала смерть чужого ей человека, которого видела на фотографии всего один раз. Она переживала за Светку. Они не были подругами в силу возраста, но отношения у них были хорошими, даже иногда отличными.

Вторую новость объявили вечером, когда сели в автобус. В салон зашел диспетчер, который контролировал всю технику на объекте и объявил, что с завтрашнего дня, автобусов не будет.

– Как это не будет? – Зашумели в салоне. – По какому праву?

– Все вопросы к начальству. Нам сказали, мы передали. – Диспетчер повернулся и вышел.

– Как теперь добираться? – Спросила Агния тётю Шуру, которая молча смотрела в окно.

– На маршрутке. – Ответила она не поворачиваясь.

– Это же во сколько утром вставать? – Крикнул кто-то. – Вообще совесть потеряли.

В автобус заскочил водитель другого автобуса. – Слышали? Говорят, все автобусы за долги отдали. А нас под сокращение. Душат суки. – И выскочил наружу.

– Семёныч, что теперь то? – Спросил кто-то водителя.

– А я что сделаю? – Развел он огромные клешни рук. – Работу искать буду. Все сели? – Он закрыл двери и автобус резко тронувшись помчался к кольцевой.

* * *

Она зашла домой вся промокшая и быстро переодевшись в сухое выпила пол чашки водки, оставшейся от визита тёти Шуры. Включила фен и высушила волосы. Болеть сейчас не время. Когда осталось всего лишь 22 дня, надо держаться изо всех сил. Сегодня было воскресение. Утром они всей бригадой ходили на похороны Светкиного брата. Народу было много. Пришли их одноклассники и знакомые. Какой-то майор из военкомата, говорил прощальную речь. Агния, стоя под дождем и не вникала в его слова, ловя только обрывки фраз, «ради Родины» и «наше отечество». Она украдкой вскидывала взгляд на Светку. Покрытая черной косынкой, она стояла у закрытого, цинкового гроба, держась за него одной рукой. Её лицо, было опухшим с маленькими шелками глаз. Она не плакала. Её организм уже выдал полную норму слез и теперь с отрешением присутствовал на церемонии прощания.

– Даже гроб открывать не разрешили. – Шепнул женский голос где-то сзади и слева от Агнии.

– А что открывать? – Пробурчал баритон ей в затылок. – Там смотреть не на что. В танке сгореть, вид не презентабельный.

Агния вся сжалась от этих слов. Было промозгло и противно стоять с одним мокрым, платком на голове. Рядом, такая же мокрая стояла Настя. А ещё дальше, все остальные. Прямо напротив неё стояла мастер Левшина и Агния внутренне была ей благодарна. Хоть кто-то из начальства пришел. Заиграл оркестр и гроб стали опускать в могилу. Какой-то мужчина поддержал Светку, иначе она упала бы, прямо на гроб. Он попытался отвести её чуть подальше, но ноги у Светки подкосились, и она села прямо в грязь.

Подбежали ещё двое мужиков и подняв её, унесли в стоявший на дороге автобус. На поминки Агния не осталась и на маршрутке добралась до дома.

Нужно было сделать кучу дел и ещё сходить на базар, купить что-нибудь съестного. Выходить опять под дождь ей уже не хотелось, и она пошла на кухню, проверить что у неё осталось. Собрав все продукты на столе, подумала, что пару дней перебьется, а потом после работы сходит на базар.

Она взяла яблоко, и сполоснув водой прошла в зал. Откусив, немного скривилась. Вкус был резкий и кисло-сладкий. С непривычки, не каждому человеку, понравятся такие яблоки, но дареному коню в зубы не смотрят.

Яблоками угощали всех в бригаде, Гульнара и тётя Ира. Никто не отказывался, брали, благодарили. Кто на компот, кто на варенье, а вот Агния ела живьем. Она уютно уселась в кресле подогнув под себя ноги и приступила к подсчетам остатков своих финансов. После всей бухгалтерской проверки, результаты оказались плачевными. На маленьком столике, перед ней лежали 243 000 рублей. Завтра придет квартирная хозяйка и 180 000 уже можно смело отложить в сторону. Остается 63 000 рублей. Разделить на 22 дня, равно 2 863 рубля в день. Она выдвинула ящик комода и взяв пачку «Мальборо» открыла крышку. Четыре рыжих фильтра, аккуратно торчали в ряд. На работе она больше не курила, позволяя себе по одной сигарете в день, от подаренной тётей Шурой пачки. Прикурив сигарету, прищурила левый глаз от дыма и стала прикидывать, что ей купить самое необходимое. Хлеб. Хлеб нужен обязательно. Одна буханка – 1600 рублей. Маргарин. Без него ничего не сготовишь. Одна пачка – 2700 рублей.

Дальше думать расхотелось. Она молча курила, выдыхая дым в приоткрытое окно, за которым вразнобой стучали капли осеннего дождя. Она перевела взгляд на старый, черно-белый телевизор, стоящий в углу изображая мебель.

В верхнем правом углу, белыми буквами было написано «Славутич 219». У него был только звук, а изображение отсутствовало. Хозяйка сказала, тебе надо, ты и ремонтируй, а у меня денег нет.

Придется обращаться к тёте Шуре. – Подумала Агния. Её ненавязчивое предложение, почему-то все более навязчиво сидело у неё в голове.

* * *

В следующую субботу, они вдвоем в первый раз вышли торговать. Погода была отличной, как будто опять вернулось лето. Тётя Шура настояла, выйти поближе к базару. Сам базар, был стихийным сборищем торговцев, организованный на пустыре, между двумя заборами. С одной стороны, забор ограждал территорию детского дома, с другой бывшей швейной фабрики. Криво поставленные в ряды, всевозможные столы или просто большие куски фанеры, опирающиеся на края этих столов, сверху были соединены, тентами из брезента, пластиковой пленки и даже одеял. А вокруг этого анклава, хаотично разбросаны, точки более мелких торговцев.

– Там многолюдно. – Наставительно советовала она. – Людей разных полно, да и алкашам закусить чем-то надо. А они завсегда там трутся. Еще в понедельник, она дала согласие тёте Шуре, открыть бизнес. Решили все приготовить в пятницу вечером. А утром, встав пораньше, начали жарить пирожки. Готовить решили у неё дома, подальше от любопытных глаз.

– Да и что бы Василий не спиздил. – Говорила тётя Шура.

Они приткнулись, с краю от бородатого старика, торговавшего рыболовными удочками и червями. Торговля шла бойко. Вкусные, горячие пирожки разбирали все подряд и взрослые и дети. Первая партия разошлась за полтора часа, и они пошли готовить вторую, намереваясь выйти после обеда. Тетя Шура, взяла в руки свернутое одеяло с целлофаном, а Агния подняла пустую коробку, когда к ним подошли двое парней в спортивных костюмах.

– А что, пирожки кончились? – Спросил один, широкомордый и лысый.

– Кончились. – Сказала тётя Шура. – После обеда приходи.

– Кончились. – Грустно сказал второй. Выше ростом и шире в плечах, но с непропорционально, маленькой головой. – А зарплату не платите.

– Какую зарплату? – Насторожилась тётя Шура.

– Ну как? – Лысый провел вокруг себя рукой. – Вы торговали. Вас никто не трогал. А почему? А потому что мы вас охраняли.

– Вы на нашей территории торгуете. – Влез второй. Бугай. – Так что плати 5 000 и торгуй дальше.

– Да мы всего то две тыщи заработали. – Врала тётя Шура. – Откуда я тебе 5 000 возьму.

– Ну если придешь после обеда? Наторгуешь, а вечером мы подойдем. Пошли Бошка – Обратился лысый к бугаю.

– А по-другому никак. До вечера. – Бошка, повернулся и пошел следом за лысым.

– Вот суки а. – Тётя Шура подхватила одеяло поплотнее. – Говорила мне Ирка, да я не верила, дура старая.

Агния все время молчала. Прекрасно понимая правила прошлой жизни, она знала, что спорить с этими людьми бесполезно. Хочешь иметь какое-то дело, нужно заплатить.

– Правильно ты мне говорила, лучше на базар не идти. – Бурчала тётя Шура. – Сегодня уже не получится, день потеряли. Но ничего. Сегодня опять все приготовим на завтра. А утром нажарим сразу две коробки и поедем в центр.

– А куда в центр? – Спросила Агния.

– А где Ирка торгует, где-нибудь рядом пристроимся. – Простодушно заявила тётя Шура.

– Мам, ну как мы пристроимся? Мы же конкуренты. – Усмехнулась Агния. – Я тут подумала, возле зоомагазина тоже всегда людей много. Там и «Главпочтамп» недалеко. Если сесть между ними, мы и тёти Ире мешать не будем и сами наторгуем.

– Ладно. – Добродушно расслабилась тётя Шура. – Теперь тебя слушать буду.

* * *

По будням работа. По выходным пирожковый бизнес. Так прошел первый месяц осени и начался второй. Первые дни после отмены рабочих автобусов, было тяжело подниматься в пол пятого утра. Но по-другому, она не успевала. Того хуже, отключили холодную воду. Где-то прорвало старые трубы, а на ремонт не было денег. Агния купила на базаре десятилитровую пластиковую канистру и каждый вечер, после работы ходила к кочегарке за водой. Рабочие в стене кочегарки пробили дыру и выпустили через неё трубу с краном. Нужно было отстоять очередь что бы набрать воды. Иногда выручал дядя Вася, открывший и здесь свой бизнес. Занимая очередь через каждые десять человек, он продавал место от 100 до 150 рублей. Разумеется, Агнию он пропускал бесплатно. Но было это не так часто. Иногда к концу рабочего дня, дядя Вася был уже ауте, и приходилось стоять в очереди по полчаса. С пирожками получалось более удачно. Выходили они как правило, ближе к обеду. Место действительно оказалось хорошим. Возле Главпочтамта, кто-то открыл швейный цех, а через дорогу, появилась парикмахерская. И теперь девчонки из них тоже прибегали к ним за пирожками на обед. В конце первой недели октября, тётя Шура притащила с собой большой зонт в металлической подставке.

– Василий принес. – Довольно сказала она. – Наверное на базаре спиздел. Я там такие видела.

Теперь торговать стало ещё лучше. Даже можно было и под дождем. Каждый вечер, относили зонт в подсобку швейного цеха. Договорились за шесть пирожков, чтобы не таскать с собой. Большую часть денег оставляли на бизнес. Оставшиеся делили пополам. Не сильно круто, но на жизнь хватало. Немного, их бизнес чуть не испортили менты. На четвертый день, подошли двое сержантов и попросили все свернуть и смыться, иначе все конфискуют и привлекут за неофициальную торговлю.

– Слушайте, ну будьте людьми. – Попросила тётя Шура. – С работы уволили, ещё и зарплату не выдали. Должны мне два миллиона, а жить то как?

Один мент, склонившись к ней тихо сказал. – Две тысячи.

Агния стояла рядом и все слышала. Старая схема работает везде. Но две не пять, как на базаре. Она отсчитала две тысячи и протянула ему деньги. Мент улыбнулся и сделал шаг назад. Но приблизился второй и открыл перед ней, картонную пустую папку, бордового цвета. Папка была совершенно пустая и Агния бросила в неё деньги. Мент захлопнул папку и довольно улыбнулся.

– Теперь торгуйте, а мы завтра подойдем. Это наш участок и, если кто будет наезжать, скажете нам. – Второй вынул из пачки «беломорину», и дунув в мундштук отправил его в рот.

Он махнул рукой, и они пошли дальше по тротуару.

– Вот мироеды. – Сокрушенно сказала тётя Шура. – Там бандиты, здесь менты. В Кремле алкаш. А где же правда?

– Где-то посередине. – Сказала Агния. Она смотрела как менты подошли к старой татарке, торгующей вареной кукурузой, на углу улицы и та с готовностью протянула им деньги.

Тётя Шура уже два раза предлагала ей уволится и заняться чисто пирожками, но Агния по понятным причинам не соглашалась. Как-то в субботу, стоя под зонтом рядом с сидящей на рыболовном стульчаке тётей Шурой, она обернувшись увидела через дорогу, серый «BMW» Стаса. Сам Стас, стоял возле открытой двери и махал рукой с вытянутым пальцем Хвосту. Он что-то говорил, но за проезжающими машинами она не могла разобрать. Хвост стоял на крыльце, парикмахерской и разводя руками, что-то объяснял в ответ. Агния улыбнулась. Люди из той, прошлой жизни появились перед ней снова. А она их уже совсем забыла. Вот Стас сел в машину и хлопнув дверью, резко сорвался с места и исчез в потоке машин. Хвост проводив его взглядом, зашел в дверь парикмахерской. Агния отвернулась.

А потом, из конторы пришла ещё одна новость. С пятнадцатого числа, будет большое сокращение рабочего персонала. В каждой бригаде, нужно будет сократить трех человек. Сокращали так же всех мастеров и Левшина, без того всегда угрюмая, ходила постройке как тень и Агнии почему-то было её жалко. Вечером тринадцатого в пятницу, все переодевались в вагончике. Настроение у всех было подавленное. Агния тоже не понимала, радоваться ей, что завтра все кончится или, огорчатся, что все плохое, только начинается.

– Ну вот что девки. – тётя Шура устало опустилась на скамейку и стянула с головы широкий узорчатый платок. – Давайте думать. Может есть желающие, по собственному желанию, так сказать. – Она развела руками.