Жатва – IX. Антиквар и живописец

Жатва – IX

Антиквар и живописец

Борис Гуанов

© Борис Гуанов, 2020

ISBN 978-5-0051-0251-5 (т. 9)

ISBN 978-5-4498-8961-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ФУТУРОПЕРФЕКТНЫЙ ОТЧЁТ О МОЕЙ ЖИЗНИ В ПРОШЛОМ И БУДУЩЕМ С КАРТИНКАМИ И ПОДРОБНОСТЯМИ

Депутатство кончилось, кафедра в Военмехе не манила, а жить надо было на что-то. И автор, помимо партийной деятельности, описанной в предыдущей книге, вместе со своей женой и её подругой, занялся созданием собственного предприятия – магазина антиквариата. Мобилизовав свои преподавательские навыки и юридическое образование, он создал и читал собственный курс в Академии культуры. Кроме того, в уже почтенном возрасте он прошёл обучение в Рисовальных классах Академии художеств и стал профессиональным художником-реставратором. Об этом очередном крутом повороте в его жизни – в девятой книге из серии «Жатва».

КНИГА IX. АНТИКВАР И ЖИВОПИСЕЦ

Запись 15

15.1. Пропал или пан?

«Сижу за решёткой в темнице сырой…» – Чтобы подавить в себе чувство полной неопределённости в своей судьбе, я написал целый роман о своих партийно-выборных делах. А дела эти шли год от года всё хуже и хуже. Сначала ещё в октябре 1993 года после расстрела Ельциным из танковых орудий красно-коричневого Верховного Совета, который я наблюдал в прямом эфире по телевизору в кабинете Кудрина на Измайловском, мне казалось, что критический момент нашей относительно бескровной демократической революции пройден, и теперь осталось только запретить и судить коммунистическую партию за все её преступления, произвести люстрацию всех этих бывших секретарей парткомов всех уровней, чтобы не допустить их к руководящей государственной службе, призвать в государственные структуры новых людей, уже показавших себя с 1990 года как убеждённых идейных сторонников демократии, и строить демократическое общество. Но не тут-то было.

Ельцин испугался пройти этот путь до логического конца. Нового Нюрнбергского трибунала над КПСС не состоялось. Старые чиновничьи кадры остались на своих местах, а кадры, как правильно указал товарищ Сталин, решают всё. В насквозь продажном бюрократическом государстве была объявлена бесконтрольная ваучерная приватизация и полная свобода предпринимательства. Конечно, быстро оформилась преступная коррупционная цепь между этими самыми советскими чиновниками и «новыми русскими» предпринимателями, первоначально, в основном, партийно-комсомольскими пройдохами, жуликами и бандитами. Они и поделили бывшую государственную собственность между собой к взаимному удовольствию.

Ограбленной оказалась подавляющая часть населения, которой, конечно, такая «демократия» не понравилась и которая поэтому оказалась под влиянием дешёвых популистов типа Жириновского. И вот уже на первых выборах в Государственную Думу 1993 года демократов ждал неприятный сюрприз: Россия «сбрендила» и отдала голоса не им, а ЛДПР, коммунистам и партии власти, т.е. партии тех же чиновников. К этим объективным причинам поражений демократов добавился и их раскол: «Яблоко», ДВР и более мелкие демократические партии никак не могли отбросить личные антипатии своих руководителей друг к другу.

«С Россией кончено… На последяхЕё мы прогалдели, проболтали,Пролузгали, пропили, проплевали,Замызгали на грязных площадях,    Распродали на улицах: не надо ль    Кому земли, республик, да свобод,    Гражданских прав? И родину народ    Сам выволок на гноище, как падаль».

Эти стихи Волошина, написанные 23 ноября 1917 года, остались так же актуальными и через три четверти века. Поэтому все мои героические потуги выиграть выборы, даже если бы я учёл ранее допущенные ошибки по «окучиванию» своего избирательного округа, лопнули, как мыльные пузыри.

Партийная работа в ДВР, сначала тоже внушавшая мне надежды на образование сильной партии, необходимой для поворота страны в демократическом направлении, постепенно разочаровала меня. Всюду я видел не стремление сжать единомышленников в «один разящий кулак», по выражению Маяковского, а образование и какой-то канцерогенный рост партийной бюрократии, вполне самодостаточной и весело живущей на долларовые подачки из-за рубежа.

Примерно в том же состоянии вся чиновничье-олигархическая Россия и разношёрстная демократическая оппозиция находилась до конца моей жизни. С этими любителями свободы, прежде всего, для себя, «либералами» в кавычках мне было не по пути, а какой-то новой «партии честных людей» в России я так и не приметил. Наверное, это была мечта идеалиста. Менять свои взгляды и карабкаться наверх по затёртой лестнице партии власти я не хотел, да и не смог бы: меня бы всё равно вычислили как социально чуждого. Так что политика – грязное дело, чао какао!

Честно скажу, хоть и говорят: «Демократия плоха, но лучше человечество ещё ничего не придумало», – под конец жизни я засомневался в её необходимости для России. Моральное состояние нашего общества было таково, что на выборах всплывало сплошное дерьмо – хоть святых выноси! На основании своего опыта вращения вблизи власть предержащих могу только повторить слова Пушкина:

«И взор я бросил на людей,Увидел их надменных, низких,Жестоких ветреных судей,Глупцов, всегда злодейству близких.    Пред боязливой их толпой,    Жестокой, суетной, холодной,    Смешон глас правды благородной,    Напрасен опыт вековой»

Американский опыт внедрения демократии путём разрушения силой диктаторских режимов на Ближнем Востоке и в Африке показал, что это ведёт только к бесконечному кровопролитию. Ну, не готово общество к такому способу существования! Цитирую того же Пушкина:

«Вы правы, мудрые народы,К чему свободы вольный клич?Стадам не нужен дар свободы,Их должно резать или стричь.Наследство их из рода в роды —Ярмо с гремушками да бич».

Вроде бы, демократия должна осуществлять волю большинства народа с учётом интересов меньшинства. Но на практике это часто ставится под вопрос. К примеру, «брексит» – выход Великобритании из Евросоюза – решился волей большинства с незначительным перевесом. Где же тут учёт интересов огромного меньшинства? И наоборот, при столь же малом перевесе сторонников Трампа он всё-таки был избран Президентом США, но политический истеблишмент как в лице проигравших демократов, так и в лице однопартийцев Трампа среди республиканцев, не дал ему возможности вести обещанную и одобренную большинством избирателей политику, как внутреннюю, так и внешнюю. Где же тут реализация воли большинства?

Выходит, реальную политику осуществляет не демократически избранный Президент, а другие, более могущественные силы, играющие им как куклой, но сами остающиеся в тени. Вот так народовластие! А что же лучше? Платон и Аристотель предпочитали аристократию, правление сливок общества, но я-то знал, как быстро киснут наши сливки. Так, может быть, возвращение назад, к монархии, тем более к правлению бессмертного монарха, когда исключается самое отвратительное – борьба за власть, и является благом?

Я всё думал: в чём главная ошибка демократов 90-х годов и их наследников, так называемой несистемной оппозиции начала ХХI века? Почему народ отвернулся от них? Ведь в 90-х он отвернулся и от коммунистов – главных идейных противников демократов, и посадил себе на шею самых подлых людишек, у которых была только одна идея – как бы набить себе карман? Помимо вечной грызни между демократами была ли ещё какая-то родовая язва у российской демократии?

Теперь при зрелом размышлении могу сказать: кроме единства не хватило патриотизма. Среди демократов слово «патриотизм» считалось почти ругательством: «Патриотизм – последнее прибежище негодяев». А ведь патриотизм – любовь к Родине – единственное объединяющее, а не разобщающее людей начало в любом государстве. Ещё в IV веке до нашей эры Симонид Книсский сказал: «Для полного счастья человеку необходимо иметь славное отечество». Может быть, недостаток патриотизма, когда общенациональные интересы на втором плане по сравнению с личными амбициями или какими-то идейными разногласиями, и помешал единству и, в результате, приходу настоящих, а не конъюнктурных демократов к власти.

Слепая вера в добрые намерения Запада тоже сыграла злую шутку. Нас провели как простачков. А вот на том же Западе разве можно найти партию, претендующую на власть и не патриотичную? Да таких сразу записывают в маргиналы и травят в СМИ, а ещё чаще совсем не замечают! Правда, патриотизм патриотизму рознь. Мне всегда был отвратителен «квасной» патриотизм, когда всё русское – благо, а всё инородное – зло. Для различения добра и зла есть иные критерии, данные нам Богом в виде совести.

«Люблю Россию я, но странною любовью», – вслед за Лермонтовым могу повторить и я. Если спросить, любил ли я Российское государство, сразу скажу прямо: «Нет, я его презирал, потому что, к несчастью, оно всегда было просто кормушкой для амбициозных и бессовестных прохиндеев». На вопрос «Любил ли я российский народ?» – отвечу, что мне было его жаль, как жалеют расслабленного больного. В массе для нас были характерны лень и безответственность, пофигизм, «авось» да «небось», русская тоска, опущенные руки и уход в запой.

Типично русские особенности – вера в доброго правителя, социальная апатия, неспособность к объединению для отстаивания своих интересов. Приведу слова Чаадаева, может быть, и чересчур резкие, но справедливые: «Самосознания у населения России никогда не было. И нет его. И не будет его. И не надо его. Население России, как и сама Россия, исключительно существует как урок миру».

А самая трагическая черта нашего русского характера – причина всех наших бед – отмечена ещё Нестором в «Повести временных лет»: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет». Ну, не любил порядка, а стало быть и закона, наш народ. Каждый считал в порядке вещей и даже доблестью как-нибудь обойти закон, начиная с самих правителей и законодателей. Как одним словом ответил создатель «Истории государства Российского» Карамзин на вопрос о причине всех бед России: «Воруют!». Ему вторил Салтыков-Щедрин, а уж он-то, будучи Рязанским и Тверским вице-губернатором, знал повадки, укоренившиеся в нашем царстве-государстве: «Разбудите меня лет через сто и спросите, что сейчас делается в России. И я отвечу – пьют и воруют». Вот так и жили более тысячи лет.

Несмотря на главную причину экономического застоя – коррупцию, разъедавшую наше государство, начиная с самого верха, и при Ельцине, и при Путине, народ в конце концов отверг Ельцина, но долго поддерживал Путина, потому что, в отличие от Ельцина, на внешнеполитической арене он защищал национальные интересы и независимость России. Так что не хлебом единым…

Гордился ли я историей России? – Что ж, история как история, не хуже и не лучше истории других больших наций: сплошная кровавая цепь насилия, войн, переворотов, безрассудных подвигов и предательства. Любил ли я российскую культуру? – Любил, хотя она и во многом эпигонская. Тем не менее, она моя, родная, часть моего существа.

Нравилась ли мне суровая природа бескрайних российских просторов? – Большую часть жизни я считал, что плоские русские ландшафты скучны, всё вокруг утопает в грязи и в трухе, растительность чахлая, зверьё мелкое, климат ужасный. Как говорили студенты-африканцы: «Зелёная зима ещё ничего, а вот белую зиму не пережить». А «зелёной зимы» -то – меньше полугода. Поэтому, выезжая в крымские командировки, я уже недели за две преображался и чувствовал себя каким-то древним греком.

Но к старости я оценил разнообразие смены времён года и понял, что это куда лучше, чем постоянное пыльное однообразие тёплых стран. Холод лучше, чем жара, ведь от холода всегда можно согреться, надев тулуп, ушанку и валенки или приняв сто грамм и затопив баньку, а от жары в холодильник не спрячешься. А наша благословенная флора и фауна, где самый страшный зверь – комар, а самое ядовитое растение – волчья ягода, ни в какое сравнение не идёт с кошмарными джунглями, полными смертельно опасных тварей. Не бывает на нашей равнине ни землетрясений, ни извержений вулканов, даже грозы не так опасны, как тропические штормы, американские торнадо, японские цунами, горные обвалы или песчаные бури в пустынях. Бывают, конечно, наводнения и лесные пожары, но обычно они – сезонные, предсказуемые явления, и в трагических последствиях виноваты люди: «Отродясь такого не было, и вот – опять!» – по Черномырдину. Так что наша святая Русь, в действительности, райское место, только люди вот слегка портят благостную картину.

Лично я с самого начала был против роспуска СССР, против обезличенной ваучерной приватизации государственной собственности, против натовских бомбардировок и расчленения Югославии, против передачи власти по наследству от Ельцина к Путину, от Путина к Медведеву и обратно, против «арабской весны» с уничтожением государственности в Ираке, Ливии и Сирии, против административного давления и жульничества на выборах всех уровней, против «майданного» переворота в Киеве и карательной операции в Донбассе. Конечно, я был против политических убийств, таких, как убийство Немцова, хотя, на мой взгляд, он был совершенно не опасен для власти и катался как сыр в масле в роли лидера вечной внепарламентской оппозиции, которая, видимо, его вполне устраивала.

Я был против двойных стандартов в международных отношениях, когда отделить Косово от Сербии можно без всякого референдума, а Крым от Украины нельзя, даже если за это проголосовали более 95% населения Крыма и Севастополя. Также с самого начала, без всякой промывки моих мозгов нашим телевидением, смотреть по которому, как орут и брызжут слюной друг на друга монстры вроде Жириновского, порой было просто стыдно, я был за отпор грузинским налётчикам на Цхинвали, за решительные действия по обеспечению выражения воли населения Крыма на референдуме и возврат Крыма России.

Не скрою, неожиданностью для меня, свято верившего в свободу слова на Западе, в независимость западных СМИ, была их реакция на украинские события: майдан, Крым и Донбасс. Я ожидал услышать симфонию мнений, но обнаружил только джаз-банд дующих в одну дуду, напомнивший мне единогласие нашей советской эпохи. Тысячекратно повторённая ложь воспринималась как абсолютная истина, не требующая доказательств. Раздувалась массовая антироссийская истерия.

Коренные вопросы, ответ на которые надо было бы прояснить в первую очередь, обычно игнорировались и оставались для западной публики покрытыми мраком. Например, почему подписанное главарями майдана соглашение с президентом Украины, в котором он шёл на любые уступки требованиям протестующих под давлением и под гарантии Запада, было сразу же порвано майданом – где же эти западные гарантии? Кто стрелял в спины «небесной сотни» и кому это было выгодно? Кто и как заставил 98% крымчан проголосовать на референдуме за отделение от Украины – неужели «вежливые люди» или «зелёные человечки»? Зачем надо было начинать кровавую карательную операцию в Донбассе, также на референдумах проголосовавшего за самоопределение, разве нельзя было договориться об автономии с населением, говорящем на русском языке, так нелюбимом в «незалежной»? Кто в ответе за человеческое аутодафе в Одессе? Зачем надо было русским сбивать над украинской территорией малазийский «Боинг» с голландцами, да ещё и не из рогатки, а с помощью таинственно возникшего и пропавшего зенитного ракетного комплекса?

Вместо серьёзного расследования в западной прессе сразу же предлагались готовые ответы: соглашение порвано, потому что произошла «революция совести», в спины «небесной сотни» стрелял, конечно, сам Янукович, чтобы уж наверняка гарантировать себе смертный приговор, референдум в Крыму прошёл под дулами русских автоматов, договариваться в Донбассе не с кем – это же бунтовщики, не то, что «законно избранный» президент Порошенко, в Одессе «колорады» сожгли себя сами, а «Боинг» сбили сепаратисты, которым Путин одолжил на часок «Бук». Во всём виноват Путин – демон мирового масштаба!

То же повторилось и с борьбой с терроризмом в Сирии. С подачи аравийских королей и принцев страшнее «Исламского государства»1 для Запада был законный президент Асад. Для придания ему образа злодея использовался старый приём, который прошёл с другим ближневосточным деспотом – иракским президентом Хусейном – химическое оружие. Мне как-то даже неловко было из-за полного отсутствия творческой фантазии у западных политиков и СМИ: «скучно, девочки», дежавю. И никто не задавался вопросами: «А зачем Асаду сбрасывать химические бомбы на небольшой сирийский городок? И где же он скрыл эти бомбы от всеобъемлющего международного контроля после операции по полному уничтожению сирийского химического оружия? Если на аэродроме, откуда взлетали сирийские самолёты, то почему после массированного американского налёта „Томагавков“ на этот аэродром всё вокруг не пропиталось зарином?»

Нет, ЦРУ сказало: «Это Асад, – фасс! Доказательства не разглашаются, потому что жутко секретные. Никаких проверок не надо. А Россия покрывает это чудовище – ещё санкции!». Лицемерие и двойные стандарты, особенно присущие англосаксам, смешили меня и в истории (или истерии) насчёт вмешательства России в американские выборы. Провал истеблишмента и победа Трампа приписывались руке Москвы – по их же словам, второстепенной региональной державы.

Даже будь это унижение великой Америки реальным, разве Штаты сами не вмешивались в российские выборы, как и всюду не свете?! Уж я-то знаю это по собственному электоральному опыту: и деньги давали, и учили всяким хитростям и приёмчикам демократии. Но «что позволено Юпитеру, то не позволено быку!» Мне казалось, что кто-то – или я, или Запад – живёт в какой-то параллельной реальности. Да, запахло большой войной. Повод, как видно, всегда найдётся, и искать долго не надо. Но сейчас-то я уже знаю, что тогда всё кое-как обошлось.

Я приветствовал мирные демонстрации 2011 года на Болотной площади в Москве против нечестных выборов, но я был против собраний оппозиционеров, этих новых курбских, где-то в Литве, на которых просто оскорбляли не только власти, они-то заслуживали любой критики, но и всё население России, своих потенциальных избирателей, что уж совсем глупо. На что рассчитывали такие деятели? Явно не на победу на выборах, а на свержение правящего режима силой, путём организации массовых беспорядков с иностранной помощью. А я не хотел больше революций в России. Хватит, нахлебались кровушки в ХХ веке.

Я тоже хотел коренного изменения системы власти в России, хотел чистки разжиревшей элиты, но для этого надо было лидерам демократов, забыв все надуманные разногласия и личную неприязнь, объединившись, во главу угла при проведении реформ ставить не интересы кучки олигархов, а интересы широкого среднего класса, и так работать с избирателями, чтобы никакими ухищрениями правящих кукловодов нельзя было подтасовать результаты выборов. К несчастью, таких общенациональных лидеров калибра Ганди, которые могли бы повести за собой народ не на насилие, а на мирную смену власти, в России не нашлось.

На президентских выборах 2018 года вместо единого кандидата, который имел бы хоть какие-то шансы заявить о возможности иного пути для России, как черти из табакерки опять выскакивали «раскрученные» личности, ставящие друг другу подножки. Особо скандальным было выдвижение Ксюши Собчак – дочки нашего покойного суперамбициозного мэра, «прославившейся» в телепередачах похабного «Дома-2» и пытавшейся на выборах жать на гендерную педаль. Мне запомнились слова обращённой к ней песни ещё более скандального лидера группы «Ленинград» Шнура: «Все люди братья, сука, а не сёстры!».

В радиопередачах «Эха Москвы» – почти единственного рупора нашей бедной оппозиции, которые я обычно слушал за рулём, выступления ведущих оппозиционно настроенных публичных деятелей и комментаторов были пропитаны одной мыслью: «Всё, связанное с Россией, – полное говно, в этой стране нечего и ожидать ничего хорошего, и, однозначно, отсюда надо валить». Кроме этой плаксивой ноты, звучал и вроде бы бодрый ёрнический смех, сыпались анекдоты и упражнения в остроумии на тему Вовочки, но тоже какие-то совершенно безнадёжные, так что однобокость подачи информации и здесь была ничуть не меньше, чем в передачах официозного российского телевидения или тех же информационных выпусках Euronews. Ну, а вместе, может быть, и получалось некое подобие правды.

Скажете: «Где же твои либеральные взгляды, которыми ты так гордился?» Отвечу на это словами известного премьер-министра Великобритании второй половины XIX в., основателя консервативной партии Бенджамина Дизраэли: «У того, кто в 16 лет не был либералом, нет сердца; у того, кто не стал консерватором к шестидесяти, нет головы».

Размышляя о своей будущей судьбе, я вспомнил фразу гебешницы о том, что у них есть свои соображения, чтобы оставить меня в живых. Это дало мне хоть какую-то надежду. И вот в один прекрасный день в стене камеры появилась обыкновенная раздвижная дверь, как в лифте, без ручек. Створки раздвинулись, и в камеру вошла миниатюрная женщина с тонкой талией и большой грудью, одетая в те же переливающиеся одежды, но без подчёркивания секс-достоинств.

Знакомый по предыдущему пугающему представлению командный голос сказал:

– Разрешите представиться, начальник КГБ империи княгиня Трубецкая, – её серо-стальные глаза сверлили меня до глубины души. – Могу Вас поздравить, на Совете Избранниц принято решение о даровании Вам второй жизни в образе Матери Севера. Мы внимательно изучили Ваше прошлое и, несмотря на множество заблуждений и ошибок, признали, что при наличии у Вас необходимого рвения, Вы можете исполнять эту роль на благо нашей империи, тем более, что в последних записях Вы сделали правильные выводы и оценки политических событий в России конца ХХ века, подтверждённые последующим историческим опытом.

Вам нужно ещё немало времени, чтобы целиком войти в эту роль, и мы будем с Вами работать. В процессе обучения мы будем неоднократно проверять Вас на детекторе лжи, не обессудьте, это продиктовано интересами госбезопасности. Чтобы Вы побыстрее привыкли к своей роли, мы поместим Вас в имитатор императорского дворца, с Вами будут общаться члены Совета Избранниц и постепенно вводить Вас в курс государственных дел. Конечно, это будет и определённым испытательным сроком. Если в конце обучения Вы будете полностью соответствовать своей роли, Вам вживят чип императрицы с доступом ко всем государственным тайнам. Но учтите, этого может и не случиться, – она посмотрела на меня тяжёлым взглядом. – Если не будете соответствовать. Есть ли вопросы, Ваше Величество?

– Вопросы? – на душе у меня отлегло. – Вопросы есть. Из последних просмотренных мной выпусков новостей я узнал, то есть узнала, что все реки и океаны планеты были мертвы. Меня интересует, как человечество вышло из этого страшного положения, как удалось вернуть жизнь в воды и в каких формах?

Она насмешливо посмотрела на меня:

– А зачем? Зачем это делать в планетарном масштабе? Мы можем создать комфортную виртуальную обстановку для людей так сказать локально, в том месте, где они существуют. Вы же жили на острове? Как, Вам понравилось?