Маковые поля

Взяв у Стива, местного бармена, пару стаканов и бутылку виски, Уильям Дэвис вместе со своим напарником, Томасом Грантом, устремился в дальний угол заведения, дабы посидеть в относительной тишине и подальше от всей суматохи, творившейся здесь, и, главное, от откровенно не очень играющего пианиста.

Салун встретил доктора привычной атмосферой всеобщего алкогольного забытья. Натянутым смехом официанток, разнузданными мужскими голосами и голубоватым дымным маревом, дарующим возможность пройти не замеченным для большинства глаз. Он всегда старался быть пунктуальным, и сам не любил заставлять себя ждать. Однако, в этот раз все же пришлось припоздать, но на это были веские причины.

Дэвиса зоркий взгляд Дональда заметил сразу – тот сидел в углу, в котором доктор сам частенько гнездовался, в одиночку надираясь бурбоном зимними вечерами. Наблюдая издалека за жителями города и рисуя графитовым карандашом их лица на обрывках салфеток. Одно из них, женское, его умелая рука рисовала уже десяток раз. Сегодня, к огорчению доктора, ее здесь не наблюдалось.

МакГроу кивал в знак приветствия тем, кого знал, пока шел по освещенными лампами залу к столику Дэвиса. Многие из них придут к нему завтра просить лекарство от похмелья, и добрый доктор пропишет им пинту эля для облегчения страданий. И себе, наверное, тоже.

– Вечер добрый, мистер Дэвис, – Дон негромко поприветствовал наркоторговца второй раз за сутки, опускаясь на свободный стул напротив. Устало придвинул к себе пустой стакан и щедро плеснул себе янтарного виски под взглядом Дэвиса. Наглость? Он не последний хрен без соли доедал, оплатит еще пять таких бутылок без раздумий. Осушил стакан залпом до дна. Брррр. – Давно ли ждете?

– Добрый вечер. – Дэвис несколько опешил, завидев, как его собеседник опрокинул в себя целый стакан весьма неплохого пойла по местным меркам. – Разумеется, угощайтесь. – наконец, перед глазами Уильяма появилась та уставшая физиономия, которую он тут ждал едва ли не с самого полудня, – Недолго. Присаживайтесь, Док.

У Дэвиса в запасе была еще уйма времени. Он прекрасно понимал, что и МакГроу после, как Уильяму виделось, весьма тяжелого дня был необходим отдых. Впрочем, разговор этот представлялся мужчине довольно важным, а потому отлагательств не терпел.

– Позвольте мне для начала спросить, мистер МакГроу, не осточертел ли вам сей городок? Я хочу сказать, то есть, познакомились мы с вами года с два назад на будущей могиле моей матери, и уже тогда вы показались мне человеком, который к этому месту питает отнюдь не много любви. Смею полагать, вне зависимости от вашего ответа, деньги вам пригодятся, а потому, думаю, смогу заинтересовать вас моим предложением.

Пианист продолжал играть громко и неистово, официантки то и дело бегали от одного стола к другому, то поднося какие-то бутылки, то забирая уже осушенные стеклянные емкости. Частенько в этом месте дрались люди. И Уильям, хоть и был человеком крепким, вспыльчивым и повидавшим в жизни многое, не любил такого рода столкновения, всячески стараясь избежать конфликта, нарастающего в салуне между посетителями, или просто уйти из этого, уже подгнивающего кое-где, но все еще приносящего приличную прибыль как его хозяйке, так и Флетчеру, здания.

Дон, не торопясь, доставал сигару, слушая наркоторговца. Концентрация опия в его крови неотвратимо падала, а вместе с этим мутнела ясность рассудка. Нужно было как-то попытаться привести в порядок пошатнувшийся строй мыслей. Чиркнул спичкой, втянул воздух как следует – и легкие наполнил крепкий табачный дым. Попал в глаза, от чего они, и без того красные и воспаленные, заслезились. Вот же черт.

– Для такого, как я, мистер Дэвис, – нервно потер глаза большим пальцем Дон, – Америка во всех своих проявлениях и местах одинакова. – «Не во всех. Чем меньше ирландцев кругом, тем живется спокойнее.» Доктор лукавил. Он остался здесь, на Юге, потому что на Севере было слишком много его вспыльчивых и любящих панибратство соотечественников. Жжение в глазах исчезло, и стало намного лучше. Доктор откинулся на спинку стула и чуть наклонил голову набок, глядя на Дэвиса. Чего он хотел добиться от него своими вопросами? Проверял на вшивость? – Я здесь повсюду иностранец, – неуверенно пожал он плечами, и сделал еще одну большую затяжку, да такую, что горло начало драть, – и повсюду, вроде бы, свой. Филадельфия, Оклахома, Калифорния, Миссури – для меня все они едины. Едины своей чужеродностью, вот так. – «Люблю-то я одну лишь Ирландию.» – Потому я не вижу смысла сниматься с этого насиженного места и двигаться куда-то дальше, туда, где все это придется проходить заново, так что…

Деньги? Все существо Дона встрепенулось и оживилось, когда речь зашла о долларах. У него были сбережения, но для обновления инструментов, лекарств и оборудования их было недостаточно. Однако, был еще голос, мрачный и не терпящий возражения, неумолимый. Совесть?

«Дэвис означает опиум. Опиум означает боль, позор и унижение. Ты не хочешь прозябать в этом порочном круге свою молодость, Дональд. Не хочешь, черт возьми!» Дону пришлось лишь мысленно отмахнуться от него.

– Что это за предложение? – МакГроу прищурил глаза, искренне не понимая, что такого мог предложить ему Дэвис, и как с этого можно было иметь деньги. Становиться его подручным и связываться с бандитами Дон не желал: простой жизни в этом городке и без того хватало для остроты ощущений. Так что же? – Я слушаю вас очень внимательно.

Уильяму было прекрасно знакомо то чувство, о котором говорил его собеседник – чувство своего рода отрешенности от всего и всех. Чувство чужеродности для всякого из присутствующих сейчас в этой зале. Дэвис прекрасно понимал МакГроу. Он сам был таким, родившись в Каролине и прилично поколесив по южным штатам США. Более того, сам он имел ирландские корни и одна лишь фамилия, пожалуй, говорила в нем об обратном.

– Я знал, что смогу вас заинтересовать. – начал Уильям после непродолжительного молчания, – Видите ли, док, я из той прослойки населения, которая все еще считает, что Америка – страна возможностей. Нет, больше, Стартаун – вот истинная непаханая почва, на которой можно взрастить все, что душе угодно. И однажды, десять лет назад, мой отец, прибыв сюда, принялся эту почву обрабатывать. Мы прибыли сюда по большой нужде, и, пожалуй, будь на то моя воля, я бы предпочел остаться где-нибудь в Калифорнии. Но нет, к сожалению или к счастью, Стартаун принял семью Дэвисов с распростертыми объятиями. – на несколько мгновений Уильям решил приостановить свою вступительную речь и плеснул себе в стакан еще виски, после чего одним махом влил напиток себе в рот, – Итак, к чему я клоню, мистер МакГроу. Я хочу сказать, что всякому начинанию требуется развитие. А если не требуется, то потребуется рано или поздно. Так случилось и с моим бизнесом. Компания «Дэвис и Ко» существует уже много лет, и она неоднократно переживала то расцвет, то кризис, порою настолько жуткий, что он, буквально, стирал ее с лица этой страны. И, знаете, что, я думаю, прямо сейчас эта компания вновь переживает лучшие для нее времена, а потому я считаю своим долгом сделать так, чтобы этот беззаботный период продлился как можно дольше, и, разумеется, заработать как можно больше денег. Я планирую в ближайшем времени расширение нашей сети. И мне бы очень пригодилась ваша помощь, док. Я знаю, вы лучший врач в округе, и именно эти ваши навыки мне и понадобятся. – Уильям откинулся на спинку своего стула и сунул руку в карман фрака, вынимая оттуда курительную трубку. Затем он щедро набил ее табаком и вытащил спички из другого кармана. – Так что же, мистер МакГроу, вам табаку или чего, скажем, покрепче?.. – Дэвис с намеком улыбнулся, предлагая трубку из своей руки в качестве жеста доброй воли, подобно индейской трубке мира, будто говоря: «Раскури ее со мной, и да станем мы друзьями и партнерами».

Дону явно следовало меньше пить для осознания элементарнейших вещей, потому что понимание сути предложения Дэвиса доходило до него словно поездное сообщение из Дублина до графства Клэр – то есть очень медленно, с неимоверным напряжением мозговых клеток. Дэвис, по всей видимости, предлагал Дональду оказывать неотложную медицинскую помощь таким же потерянным для приличного социума наркоманам, как сам он. Иначе к чему эти слова о том, что он лучший врач, и отметка полезности его навыков? Черт побери, какая же горькая ирония пропитывала его изнутри. Вот что за неподходящее слово? И с каких пор он стал его употреблять? Но ведь правда – ему, злостному опиоману со стажем откачивать таких же еле живых уколотых доходяг? Судьба явно громко смеялась над ним. Возможно, на пару с Дэвисом.

Дон внезапно рассмеялся, но веселья в этом смехе не было и следа, только какая-то терпкая горечь. Ему вообще никогда не шло смеяться. Дон взъерошил свою нечесаную русую шевелюру и налил себе еще виски, да побольше. Под непонимающими взглядами окружающих его лицо моментально, почти ненормально быстро стало каменным. Пианист что-то разыгрался так сильно, что клавиши будто вбивались в живой и пульсирующий мозг доктор. Это было слишком быстро, не в его темпе. Доктор поднес пальцы к вискам и растер их, пытаясь прогнать из них чувство прилившей боли.

– Я понял вас, мистер Дэвис, – тихо произнес парень, заливая в себя алкоголь. Наверное, слишком быстро. Или нет. В любом случае, этого было еще далеко не достаточно. Дон отставил стакан в сторону. Втянул воздух со своего кулака, и вперился взглядом в проницательные глаза Дэвиса, видевшие за свою жизнь столь многое, буравившие его в ответ не хуже двух сверл. – Правда, я… не до конца понимаю, как мне придется совмещать врачебную деятельность с… – Плечи Дона зябко передернуло. – С вашим предприятием. Как это будет восприниматься населением. И как это вообще отразится на моей жизни и работе. – «Деньги точно на тебе хорошо отразятся, ты не думал?» – Но это, естественно, – вздохнул доктор и уставился в стол, – только мои проблемы. – «Репутация твоя давно надломлена, Донни, родные, которым могло бы быть стыдно за тебя, далеко от этих мест. Семьи у тебя тоже нет. Чего тебе терять?» – Я согласен, мистер Дэвис. – Уже заметно пьяный ирландец принял из рук наркоторговца трубку, поднес к губам и медленно втянул в себя струйку сизого дыма. Непривыкшие к этому угощению слизистые тут же ответили раздражением, и доктор раскашлялся. Не любил он эти трубки. Лучше отдать ее владельцу и подкурить свои привычные сигареты. – Когда именно вы планируете это «расширение»?

Нельзя сказать, что Уильям был не рад. Мало того, нельзя сказать также и о том, что он был абсолютно спокоен. Так или иначе – прямо сейчас о, вероятно, заключил один из наиболее прибыльных союзов в истории своей компании после, разумеется, сделки с Чивалдори. Он видел глаза мужчины, сидящего напротив него, глаза красные и полные ненависти то ли к самому себе, за то, что соглашается, то ли к Дэвису, за то, что тот подстрекает. Пианист усердно долбил по клавишам, выбивая нотки каких-то кантри-мелодий, гулом отдававшие в головах посетителей, число которых, несмотря на позднее время, едва ли поредело. Скорее, оно даже возросло.

– Я рад, мистер МакГроу, что вы не поступили глупо и опрометчиво. Я уверен, это предприятие принесет нам много денег, но перед тем, пожалуй, я должен рассказать вам обо всем, что планирую сделать. И я расскажу. Сразу после еще одного вопроса: не желаете ли вы выбраться на улицу из этого прогнившего местечка? Судя по всему, здесь вот-вот начнется еще какое побоище вроде того, что было не так давно, а я бы предпочел отказаться от участия в этой затее.

Только драки ему, пьяному идиоту, сегодня и не хватало. Нет, доктор МакГроу среди своих друзей трусом и слабаком никогда не слыл, и был порой не против размять свои худощавые кулаки о чьи-нибудь лица в бесчисленных пабах Дублина. Ровно так, как и полагалось истинному сыну одной из самых «алкоголизированных» наций на всем белом свете. Но это все было давно, в прошлой жизни. Теперешний Дон был сторонником решения конфликтов дипломатическим путем, путем адекватного разговора. Он искренне надеялся, что те ребята не станут опускаться до позорного пьяного мордобоя и дебоша, которые заставит персонал салуна вышвырнуть их обоих за шкварник с крыльца прямо в лошадиное дерьмо. В противном случае, им будет поделом.

– Да, давайте-ка пройдемся… – Дон нервно расстегнул первую пуговицу своей, как обычно, наглухо застегнутой рубашки. Ему катастрофически не хватало свежего воздуха в этом алкогольно-дымном чаду. Однако, потом он намеревался вернуться сюда вновь – чувствовал, что после обсуждения предложения, от которого он уже не собирался отказываться, ему нужно будет хорошенько выпить и еще многое обдумать. Наедине с собой, разумеется.

Получив в ответ молчаливый кивок Дональда, Уильям опустил пробку на горлышко бутылки с еще недопитым виски, после чего ударил по ней так, чтобы она вновь закупорилась, и бросил в руки своему молчаливому приятелю, мистеру Гранту, все это время отсиживавшемуся где-то в стороне. Затем он сунул в зубы трубку и отправился прочь из салуна, пропустив МакГроу вперед себя. Весьма по-джентльменски, надо сказать, хотя док и не был дамой. На улице, по обыкновению этих мест, было не слишком тепло, хотя и прохладным такое состояние воздуха назвать было нельзя. Звезды сияли на чистом, темно-синем, ночном небе, отражаясь в расставленных возле порога салуна корытах с водой для коней.

Доктор вышел из салуна первым, с облегчением вдыхая в себя прохладный воздух надвинувшейся на город ночи. Ну давай, мистер Дэвис, выкладывай уже, что там к чему. По мере того, как тот говорил, в Доне все больше росла уверенность, что предложение ему выпало весьма дельное. Оборудовать курильни здесь в Стартауне… Людям можно будет не прятаться, словно крысам амбарным, не дыметь тайком на задворках домов заветный опий. Это было бы выгодным капиталовложением со стороны Дэвиса. Дон был согласен с ним и в том, что в этом утлом городишке опиоманом был каждый второй. Если не первый. Даже сейчас из них двоих (если не брать молчуна Томаса в расчет) один употреблял.

– Что же, мистер МакГроу. Стало быть, пора выложить все карты на стол. Лично мне кажется, что раз в Стартауне есть опиоманы, значит должны быть и места, где они смогли бы этот опиум курить. Кроме того, как мы знаем, спрос рождает предложение, а первого, уж поверьте, в этом городе навалом. Таким образом, в ближайшее время я планирую обустроить свою собственную опиумную курильню. Здание уже выкуплено. Осталось обсудить лишь две вещи: во-первых, мебель, с чем, я полагаю, проблем не будет; а во-вторых, собственно, ваша доля. Учитывая весь ваш вклад, док, как врача, я думаю, будет справедливо отчислять вам, скажем… – Дэвис отнюдь не был жадным человеком, однако в это мгновение он прекрасно понимал, что, не будь рядом с Дональдом его, МакГроу на вряд ли смог заработать больше, – Скажем, пятьдесят процентов от всей выручки с врачевания. По рукам?

– Я согласен, мистер Дэвис, – начал Дональд, поворачиваясь к Дэвису. Может потом удастся раскрутить его на долю побольше, но пока что доктор изобразил безоговорочное согласие. Ведь его, как врача риски были высоки – это надо будет каждый раз объясняться с шерифом в случае летальных исходов. А таковые могли быть – он сам однажды, после сильного стресса, чуть не откинул копыта передозировкой. Обнаглевшие от такой вольности местные ребята могут с легкостью не рассчитать доз. А собирать дерьмо придется ему, а не Дэвису. – Согласен на пятьдесят процентов. – Протянул руку наркоторговцу для рукопожатия. Оно вышло крепким. – Однако, есть условия, – он достал сигарету и подкурил спичкой. – Работать в этой так называемой курильне я буду по вечерам и ночам. В крайнем случае, – закашлялся он, когда дым задержался в легких чуть дольше, чем требовалось, – вызываете меня из дома в течение дня. Или оттуда, где я буду находиться. Вы ведь понимаете, что моя основная врачебная деятельность не должна от этого страдать? – Пепел дошел уже до середины сигареты, когда Дон соизволил его, наконец, встряхнуть. – Завтра я зайду к вам в лавку и там составим договор, как на это смотрите?

– Разумеется, док. – Уильям крепко сжимал руку собеседника, – работайте в то время, когда вам будет удобно. В случае срочной необходимости вашего вмешательства вас разыщут в городе и притащат в курильню незамедлительно. – воздух сегодня был необычайно чист. Пахло какой-то свежестью, тянуло прохладой, чего не всякий раз встретишь в этих жарких климатически местах. Техас редко выделялся прохладной погодой днем, однако ночью он регулярно преображался, окрашивая окружение какими-то новыми красками… Несмотря на относительную безжизненность и суровость, Уильям свыкся с этим местом и, можно сказать, даже полюбил его какой-то особенной любовью, привязался. И, пожалуй, многие здесь испытывали те же чувства к этой не самой благодатной земле – иначе же они бы давно сбежали куда-то на северо-запад отсюда. – Что касаемо договора. Тут уж прошу меня простить, но неужто вы мне не верите? Неужели я за долгие годы проживания в этом городе не заработал доверия большей части его населения? Простите, но излишней бюрократии я не любитель, а потому, если особенной проблемы для вас это не составит, то я предпочту отказаться от затеи бумагомарательства. По крайней мере, пока что, когда заведение еще не открыто. В конце концов, если между нами вдруг возникнут какие-то разногласия, кои мы не в силах будем решить самостоятельно, полагаю, вы всегда сможете обратиться к сеньору Чивалдори или, если же вы вдруг решите в тот день думать меньше, к мистеру Флетчеру.

Глава V. Знакомый незнакомец

– Либо бросай карты, либо уравнивай, Карлос. – с ухмылкой сказал Гарретт откинувшись на стуле и придавив свои карты бокалом с виски.

За столом салуна сидело пятеро – Гарретт Декер, Лао, Бен, Абель и Карлос. Китаец был у них за крупье, а все остальные играли. Игра была не только на деньги, но и на счёт в баре – тот, кто не выиграет хотя бы три партии из двадцати, платит за выпитое. На столе в данный момент лежало четыре карты – семь и пять черви, крестовая дама и ещё одна семёрка, но бубновая. Абель и Бен на данный момент уже сбросили карты, в то время как Карлос не спешил этого делать – у него на руках были две карты масти черви – шестерка и девятка. Любая карта той же масти – флеш, а если восьмерка – это уже стрит флеш и стопроцентная победа. Однако Декер не пасовал, и даже наоборот повышал ставку, что подкосило уверенность Карлоса.

– Да черт с ним! – сказал он с грохотом положив на кучу монет ещё одну, – четвертак. С тебя ещё пятнадцать центов.

Гарретт загадочно улыбнулся, и, придвинув к себе недавно положенную десятку, кинул в кучу монету в 25 центов. Лао отсчитал с верха колоды три карты и убрал их вниз, а четвертую положил на стол к четырем другим. Червовая дама. Карлос довольно ухмыляясь перевернул свои карты – флэш.

– Неплохо, сказал Гарретт, – будь это восьмерка – было бы здорово, и ты бы выиграл со стрит флешем на руках. Но увы, тут просто флэш, в то время как у меня фулл-хаус.

Он снял с карт бокал и перевернул свои – крестовая семёрка и бубновая дама.

– Мне очень жаль, – с улыбкой сказал он, собирая монеты со стола, – я выиграл уже десять, так что я пойду и выкурю сигару, а вы сами решайте – платить за счёт втроём, или играть дальше. Стив, – крикнул он бармену, поднимаясь с места, – Дай ребятам ещё бутылку вне счета, я заплачу.

Он вышел из салуна и оказавшись на улице достал сигару, а Лао тем временем вынес ему стул.

– Такие трюки не прокатят если за столом будут серьезные игроки, – ухмыльнувшись сказал Декер покосившись на Лао.

– О чем вы говорите? – ответил тот по-китайски, – Я просто сдавал карты.

– Ну-ну, – кашлянул в кулак Гарретт, – Билли Джо тоже просто сдавал карты. В итоге Купер приказал своим парням разрезать его на пятьдесят две части. Или тот пройдоха Маккиннон. Тоже любил сдавать карты. Обманул больше половины Бостона и сбежал обратно в Шотландию. Ублюдок только меня лишил тысячи! А сколько ему проиграл Крэй? Чтобы его обманывать нужно быть полным идиотом, надеясь, что Джимми Крэй не достанет тебя, если ты обул его на десять тысяч. Даже знать не хочу, что с ним сделали.

В Стартауне гремело празднество. Все увеселительные заведения были до отвала забиты посетителями, от чего к концу дня получили колоссальную прибыль. Не осталась в стороне и лавка Дэвиса, находившаяся неподалеку от центра города и имевшая весьма привлекательную вывеску. Сам же Уильям был довольно угрюм в этот, подобный Рождеству, но гораздо более пошлому, греховному и в разы менее богоугодному, праздник. Впрочем, таковым он был уже с полтора десятка лет. Сначала война оставила на нем свой отпечаток, следом – смерть отца, а затем старуха с косой, извечно смотрящая из-за плеча подоспела и к его матери…

Словом, всяческого рода веселья он не любил и предпочитал держаться особняком от всего того пьяного люда, вышедшего на улицы, дабы отметить день начала лета за стаканом… кхм… точнее сказать, бутылкой, а еще точнее – десятком бутылок виски. Прямо сейчас Уильям по своему прямому обыкновению стоял на пороге салуна, покуривая трубку и выпуская в кристально чистый слегка прохладный воздух тонкие струйки чернеющего дымка. Из здания доносились крики и музыка, смех. Пианист настойчиво долбил своими пальцами по клавишам, что, судя по всему, вызывало у посетителей восторг, доходящий порой до крайнего и искреннего хохота.

Уильям же чувствовал лишь боль в голове, улавливая малейшие музыкальные вибрации человека, сидящего в трактире за инструментом. «Идиот… он едва попадает по нотам.» – говорил порой сам себе Дэвис, пытаясь хоть на чем-то в тот момент сосредоточиться. Увы, выходило у него это не очень хорошо. А пианист и впрямь по нотам попадал не всегда – сам он, пускай и был на рабочем месте, выпил уже, пожалуй, одну, а может и полторы бутылки весьма забористого шотландского виски.

Вдруг, где-то в левом ухе Дэвису послышался скрип пендельтюра, что заставило его обернуться – из здания вышла парочка: довольно галантный и аристократичный, седеющий мужчина и несуразный азиат, начавший вдруг говорить, по-видимому, с боссом на китайском, кой Дэвис вполне неплохо отличал от несметного количества прочих азиатских языков. Пару мгновений он пытался вглядеться в лицо главного среди этих двоих. Уильяму казалось, что он видел его в городе пару раз, однако он прекрасно понимал, что тот человек в Стартауне новенький.

– Маккиннон – жалкий трус и тот еще пройдоха, – бесцеремонно и, пожалуй, весьма невежливо вклинился в диалог Дэвис, – Однако, боюсь, вы должны отдать ему должное: обмануть ему все же удалось немного большее количество людей, чем вам.

Гарретт даже растерялся от такого неожиданного вмешательства в их с Лао диалог и с пол минуты разглядывал мужчину. Вот так вот, без соблюдения каких-либо манер он взял и вклинился в беседу! Да что же это за город то такой?! Никакого тебе «простите что вмешиваюсь» или «простите, я услышал ваш разговор». А потом ещё эти южане что-то говорят про янки! И ведь даже не удосужился представится хотя бы в конце!

«Не хочет формальностей? Ну ладно!» – подумал Гарретт и сделал вид, что не был возмущён.

– В этом есть своя правда. Но какой ценой? – сказал он наконец, – Рано или поздно люди вроде Маккиннона заканчивают примерно одинаково. Пусть я и проигрываю в том сколько я обдурил самыми разными способами, но по крайней мере мне хватает мозгов не связываться с людьми, месть которых может достать меня где угодно. А… вы… Вы знали Марвина? Бывали в Бостоне? Или он в поисках наживы повстречался вам в каком-то другом месте? Хотя честно говоря я больше склоняюсь ко второму варианту. Помнится мне, он часто трепался о том где ему довелось побывать. Даже про Китай говорил и пытался заговорить с моим слугой.

– Корявый кантонский диалект, – прыснул Лао сложив руки на груди, – лучше бы молчал!

– Да, – кивнул Декер не обращая внимания на то что мужчина не мог понять сказанного китайцем, – Даже я заметил, что говорил он очень скверно.

Получив ответ господина напротив, несколько раздраженный, надо сказать, что Уильям не мог не заметить, Дэвис лишь глухо хмыкнул с долей некоего непонимания.

– Да, Маккиннон встречался мне несколько в другом месте… – мужчина на пару мгновений задумался, снял шляпу, взяв ее в правую руку, свободную от трубки, и, наконец, поднял глаза на своих собеседников, – Помнится, в пятьдесят четвертом. Или, быть может, пятом. Тогда он прибыл на западное побережье, в городок Сан-Хосе, что в Калифорнии. Прекрасное место надо сказать…

В те времена Уильям только приехал в город со своей семьей. Компания отца тогда была на пике своего могущества, принося ему огромные доходы, что, разумеется, было связано с ведущимися в Китае Опиумными воинами.

– Да, думается мне, примерно в то время я и повстречал впервые человека, что назвался мне неким Джоном Смитом. Потом я, разумеется, узнал его настоящее имя. Шотландцы многое делают иначе, чем англичане, стоит заметить. А вы… – какая-то мысль вдруг озарила Уильяма: он вспомнил имя мужчины, стоящего напротив, – Вы бывали в Калифорнии, мистер Деккер? Кажется, такую фамилию я слышал от своих людей, говорящих о приезжем янки-аристократе.