Здравствуй, земля целинная. Книга вторая

– За то, что он пригласил меня сюда, за то, что встретил и хорошо разместил в общежитии. Хотя условия у нас здесь не очень комфортные, но они лучше, чем у студентов из Ленинграда, которые живут в палатках и спят на жестких досках. – Наташа пыталась убедить подругу, что она поступила правильно, что нельзя смешивать чувства любви и благодарности, что любовь – это такое неповторимое чувство. Очень индивидуальное, прекрасное и его невозможно купить ни за какие деньги.

– Но раз ты так хорошо относишься к Петру, то почему не можешь полюбить его. Почему не считаешь его достойным твоей любви?

– Не знаю, – немного даже печально произнесла Наташа.

Она сама не могла ответить на этот вопрос. Ведь Петя парень видный. Вышел и ростом, и фигурой, и лицом. Может, ей не подходит то обстоятельство, что у него нет даже среднего образования, и все знакомые и родные будут удивляться, почему это она такая образованная и умная девушка сделала такой выбор. Нет, она всегда в своих поступках старалась поступать вопреки общественному мнению, и это не было решающим фактором. К тому же он не виноват, что не получил полного образования, наоборот, он сейчас старается закончить образование в школе, а потом еще собирается поступать в техникум или институт. Еще у него есть хорошие задатки руководителя, ведь недаром он смог открыть здесь в непростых условиях кирпичный завод. Это были положительные черты юноши, за которые можно было, если не полюбить, то отметить вниманием Петю. Но пока что он оставался хорошим другом, правда, которого она сейчас обидела, когда отказалась от коробки шоколадных конфет, ведь он преподносил их с чистыми чувствами, без каких-то задних мыслей.

– Что это такое? – Хрущев недовольно бросил на стол письмо, которое написал Королев. Брежнев был готов к недовольству шефа, но не думал, что это вызовет такой гнев.

– Понимаете, Никита Сергеевич, грунт там такой тяжелый оказался, что никакой инструмент не берет. Строительство стартовой площадки идет не по графику.

– Но вы же должны были ранее об этом узнать.

– Должны, но просмотрели, Никита Сергеевич, но теперь надо исправлять, надо добавлять техники, чтобы войти в график.

– Я в отчаянии, я ни на кого не могу положиться из своих подчиненных.

– Никита Сергеевич, я всегда поддерживал вас, вы ведь знаете.

– Что ж это за поддержка, когда не выполняете моих указаний. Стране надо стартовая площадка, а вы организовали там саботаж, стране нужен хлеб, а вы в этом году не соберете зерна даже того, что посеяли.

– Никита Сергеевич, но вы ведь знаете, какие погодные условия в Казахстане в этом году. За лето не было ни одного дождя. Такие погодные условия бывают раз в десять лет. – Брежнев почувствовал, как зачастило его сердца, в последнее время стало подводить его, и случай, когда он потерял сознание на Семипалатинском полигоне и попал в больницу, мог повториться, и поэтому напрягал все свои силы, чтобы не повторилась та история.

– Тем не менее, некоторые совхозы убрали неплохой урожай по 10-12 центнеров зерна с гектара.

– Я знаю это. Это получили неплохой урожай те совхозы, которые сеяли на пары озимую пшеницу, а не под весеннюю пахоту.

– Так почему же все совхозы не отсеялись так.

Брежнев хотел сказать, что он выполнял наказ правительства и самого Первого секретаря ЦК КПСС на проведение посевной кампании, но вовремя одумался и просто сказал.

– Мы думали, что будут хорошие погодные условия, -а потом добавил, – Никита Сергеевич, можно дать мне воды?

– Тебе, что плохо? – забеспокоился уже Хрущев.

– Все нормально, надо только таблетку принять.

Хрущев налил в стакан из графина воды и передал его Леониду Ильичу.

– Ты с сердцем не шути, – заботливо заметил он. – Может, тебе надо в Кремлевскою больницу лечь. Тебя б там подлечили.

– Я в порядке.

– Ты пойми меня, Леонид Ильич, что у меня тоже здесь не мед. Молотов вон постоянно пишет свои циркуляры на меня, что я занимаюсь ерундой, что не прислушиваюсь к мнению Президиума, что угробил огромные деньги на целину. Мол, целиной не надо было заниматься. А откуда ж тогда хлеб нам брать. Вот в прошлом году целина нас выручила, то у нас и не было проблем с хлебом, а в этом году неурожай на целине, то и у нас не хватает хлеба. Поэтому вынуждены ограничивать продажу хлеба в одни руки по две буханки. А то ведь у нас народ тоже ушлый раз хлеба много и цена его всего один рубль за буханку, то люди стали его брать на корм свиньям и другим животным. Но в то же время они ведь для себя выращивали это мяса, а не для дяди Сема. Должны мы наоборот поощрять такую инициативу, чтобы наши люди больше мяса ели, а то ведь нехорошо получается, что советский человек в три раза меньше ест мяса нежели американец. Так, что нам без целины никак не обойтись.

– Я это все понимаю и делаю все возможное.

– Это хорошо, что ты понимаешь, а вот эти "старики" в Президиуме не понимают и ставят палки в колеса. – Закончил Хрущев свою речь и снова взял в руки письмо, еще раз прочитал его. – Конечно, с техникой вам поможем, но не все сразу, надо понимать, что свободных машин у нас нет. Везде идет стройка, всем нужна техника. Да, и надо соблюдать тайну, а то люди наших недругов увидят такой поток техники в одно место и поинтересуются, что она там будет делать.

Утром девушек разбудил будильник, вставать не хотелось.

– Ты знаешь, что мне хочется сделать? – спросила Лена, выключив будильник.

– Не знаю.

– Мне сейчас хочется этот будильник бросить на пол, чтобы он разлетелся на мелкие части.

– Тебе не хочется вставать, так почему здесь будильник виноват, он просто выполняет заданную программу.

– Это я понимаю, но просто хочется на ком-то или на чем-то согнать свое зло, психологи говорят, что от этого станет легче.

– А ты просто подумай, что сейчас мы оденемся, выйдем на улицу, вдохнем чистого свежего воздуха, встретим солнечный рассвет, и тебе станет намного лучше.

–Ты забыла сказать, что мы запряжем в телегу нашу любимую Ладу, и вот встреча с ней действительно принесет облегчение. Я очень полюбила это животное, ибо у неё очень тяжелая жизнь. Мне её так жаль.

– Ты очень жалеешь, что приехала сюда?

– Нет. Просто мне Ладу жалко очень. Слушай, Наташа, пойди сейчас к Пете и попроси у него дополнительно фляжку воды специально для Лады, а то нам не хватает двух фляжек на день.

Наташа была удивлена такой просьбой подруги, исполнить которую не была готова, особенно, после того, что произошло вчера. Перед сном она вновь и вновь прокручивала в своей памяти свой поступок и думала, права ли она была. Почему она отказалась от подарка, который преподнес ей парень? Она сделала так, потому что подарок оказался очень ценен, и она, таким образом попадала в его зависимость. А, если подумать, что подарок был очень искренен, и ценность его соответствовал тому чувству, которое он питал к ней. Значит, у него очень серьезное большое чувство, если верить этому, то никогда он не может сделать ей больно. А вот она вчера причинила ему боль. В который раз она спрашивала себя, почему она не может отвечать адекватно на его чувства. Может он действительно боится мнения мамы, которая скажет ей, увидев Петра, кого ты выбрала себе в супруги. Ты учишься в институте, у тебя музыкальное образование и хорошо разбираешься в искусстве, а он кто. А вот подруги могут сказать, что ей не о чем будет говорить с ними, он буде говорить о тракторе и посевной, а она о Ремарке и Зорине. Но неужели для того, чтобы жить вместе, надо иметь одинаковые интересы и мнения? Неужели для этого важно иметь одинаковые увлечения? Уснув, Наташа, так и не смогла она ответить на эти вопросы.

– А почему это я должна идти в нарядную и просить дополнительную фляжку воды? Сходи ты.

– Наташа, я не имею такого влияния на этого парня.

– Причем тут влияние, – возмутилась Наташа.

– Наташа, не будь такой бякой, не издевайся над парнем. Ты должна пойти к нему, и простить его за его чувства.

– Лена, но я не могу сегодня пойти к нему сейчас. Пойди ты сейчас к нему, а я потом подойду.

– Нет, именно, сегодня ты к нему должна пойти. Поверь, он будет очень рад этому, и сделает все, что ты попросишь, я ведь вижу, как он к тебе относится.

– Но, ведь я к нему отношусь как к другу.

– Вот пойди и помоги ему как другу, чтобы у него было хорошее настроение.

Власенко сидел в нарядной комнате кирпичного завода, и пытался вместе со своими товарищами разобраться, как решить задачу, которую поставил перед ними директор МТС Сергей Николаевич.

– У нас сложилась очень напряженная обстановка, в связи с тем, что приехало много людей, которых прислали на уборку урожая, а пшеница у нас не уродила из-за страшной засухи, и они бродят у нас без дела и без заработков, на которые надеялись.

– Но я здесь при чем? – удивился Петр.

– Надо людей занять на производстве кирпича.

– Но мы работаем на всю мощность целый световой день. Чтобы увеличить выпуск кирпича, то надо делать дополнительно еще печь для обжига сырца-кирпича. К тому же тогда надо будет больше собирать соломы – это материал, который необходим для обжига кирпича. А поскольку пшеница у нас не уродила, то у нас нет и соломы в достаточном количестве. Уже сейчас девушки. которые подвозят нам солому с трудом справляются с этой задачей, ибо надо ездить на большие расстояния.

– Для этого мы можем использовать другую телегу. – Директор все-таки хотел найти выход из данного затруднения.

– Одна печь не сможет повысить производительность, надо строит только вторую.

– А сколько времени на это потребуется?

– Не меньше месяца. К тому же для этого надо будет доставать дефицитные материалы – огнеупорный кирпич, цемент. На это надо время, причем не так просто достать эти материалы. Вы ведь знаете, что мне пришлось решать этот вопрос через секретаря ЦК Казахстана Брежнева. Он хорошо относится ко мне, но надо же знать и меру.

– Понятно, – грустно заметил Сергей Николаевич, – но что же делать. Должен же быть какой-то выход.

Директор МТС задумался, его можно было понять, ибо он окажется крайним в том, что люди останутся недовольны своей поездкой на целину. Посыпаться жалобы от них в ЦК партии и Правительство, и с него спросят за плохую организацию. Петр понимал плохое настроение директора, да и сам он видел, настолько плохо организован приезд добровольцев на целину. Люди бесцельно бродят по территории хозяйства, бывают, заняты на каких-то бесполезных работах. Правда, часть их задействованы на строительстве зернохранилищ, которые строят из кирпича, выпущенного местным заводом.

– Можно вообще-то организовать выпуск кирпича во вторую смену, но в этом случае кирпич не будет обжигаться в печи, – нашел выход из положения директор.

– Но тогда же кирпич будет худшего качества?

– Да. Кирпич будет не такой прочный, но тем не менее он тоже будет подходить для строительства. Мы уже пробовали делать такой кирпич. Здесь достаточно солнца, чтобы высушить до достаточной прочности.

– Что ж это идея. Занимайтесь этим вопросом. Хорошо, я переговорю с ребятами, думаю, они согласятся. Но нам надо будет добавить транспорта, чтобы завозить больше глины и песка, кроме того, надо будет сделать дополнительное освещение нашего завода, чтобы можно было работать ночью.

– Все это будет сделано. Так что приступайте к расширению производства кирпича.

Вот эту задачу решал Петр со своими товарищами, когда Наташа вошла в нарядную комнату.

Петр был настолько занят разговором со своими рабочими, что не заметил вошедшую Наташу, а она скромненько заняла место в углу комнаты, наблюдая оттуда за разгоревшимися дискуссиями.

– Слушай, Петр Григорьевич, почему это мы должны заботиться устройством людей на работу. На это есть директор МТС, пусть он этим занимается, – возражал Василий Скотаренко.

– Тебе что-то не нравится в этом? – переспросил его Власенко.

– Да, мне не нравится то, что я должен буду работать в ночные смены.

– Но ты же будешь не все время работать в ночную смену, а попеременно с бригадой Погорелого.

– Меня это не устраивает, – безапелляционно произнес Василий, – да и других тоже. Почему вы молчите, – обратился он к своим коллегам по работе, – в курилке так возмущались, а здесь молчите.

Он надеялся на то, что его поддержат, но все сидели притихшие. Конечно, они были в чем-то не согласны с решением руководства, но идти против его воли не решались.

– Молчание знак согласия, – сказал Петр, – значит, будем формировать новые составы бригад таким образом, чтобы в них входили и старые работники и молодые.

– Григорьевич, а как будет с оплатой? – задал вопрос Виктор Полищук.

– Платить зарплату будем по тех же расценкам, что и прежде, – ответил ему Власенко.

– Но ведь стоимость кирпича без обжига будет дешевле, а, значит, бригады, которые работают в ночную смену, будут зарабатывать меньше денег, нежели дневные.

Этот вопрос начальника цеха застал внезапно, его он не обговаривал совместно с директором МТС, а тут есть некоторая проблема.

– Честно скажу, что этот вопрос я не подымал в разговоре с Сергеем Николаевичем, но даю слово, что обсудим и его, поговорю также с бухгалтером Анастасией Ивановной. Возможно, что сделаем ночные надбавки, так что в зарплате вы не потеряете, – голос Петра звучал убедительно и искренно.

Наташа все время следила за дискуссией в нарядной комнате, особенно за поведением Петра. Ей нравилось, как он ведет себя со своими подчиненными, как просто и доступно объясняет создавшееся положение, как вникает в их положение и грамотно отвечает на их требования. Она очень переживала за него в этой ситуации, боялась, чтобы он не срывался, не переходил на крик и оскорбления своих подчиненных, которые были настроены очень агрессивно к переменам в их рабочих графиках. Конечно, их можно было обвинить, что они преследуют при этом только личные цели, и их не волнуют государственные проблемы, но Петя не старался делать им такие замечания, а внимательно относился к их требованиям. Наташа, буквально, хотела аплодировать молодому начальнику кирпичного завода, но поняла, что она не в театре и такие овации здесь не уместны. К тому же на фоне таких проблем её желание попросить еще одну фляжку воды показалось неуместным, и она хотела незаметно покинуть нарядную, но только сейчас заметил её Власенко и спросил.

– Наташа, а ты зачем приходила?

– Да. Я просто хотела, – девушка немного замялась, но неё смотрели любопытные глаза ребят, – я хотела узнать, сколько соломы надо сегодня привезти?

– Столько же, как и в предыдущие дни. Конечно, сейчас у вас поля расположены дальше, чем прежде, но вы постарайтесь.

– Хорошо, мы постараемся.

– Может вам помощника добавить, чтобы легче было? – спросил парень и внимательно посмотрел в глаза девушки, она выдержала этот нежный заботливый взгляд и ответила, что они сами справятся.

Ответ очень простой, но Петя в нем прочитал очень много нежности и чувства, а главное его простили за вчерашний его проступок, и Наташа простила его. На душе у парня стало хорошо и светло, и исчезли все проблем в его жизни.

– Ты почему воды не принесла? – строго спросила Лена.

– Понимаешь, он был так занят тем, чтобы дополнительно выпускать кирпич, что я не стала его беспокоить таким пустяком.

– Совсем пустяк, взять еще немного воды для нашей Лады. – Лена любила немного поворчать по поводу, а порой и без повода, что Наташа не обращала на это своего внимание и она пошла в конюшню, при этом сказала:

– Не переживай я своей водой поделюсь с Ладой.

– Тебе ничего нельзя поручить.

– Я ж говорила, чтобы ты пошла, но ты не захотела.

– Дело тут не во мне, а в тебе, из-за тебя парень страдает.

– И совсем он не страдает. Я видела его, и думаю, что он совсем не страдает.

– Хорошо, поехали в поле, а то мы итак задержались.

Дорогой Наташа рассказала о тех событиях, которые происходили в нарядной. Лена внимательно слушала рассказ, иногда прерывала подругу, чтобы выяснить некоторые детали конфликтной ситуации. Когда Наташа сказала, что она отказалась от помощника, то Лена выругала подругу за это, мотивируя это тем, что они бы могли вдвоем оставаться в степи, и делать заготовку соломы на следующую повозку.

– Надо было предупредить об этом. – Наташа была уязвлена таким замечанием Лены.

– А ты не могла сама подумать об этом.

– Не могла. – Наташа совсем обиделась на подругу и отвернулась от неё, давая понять, что разговор закончен.

Они выехали в степь. Куда не посмотришь, и вокруг ничего нет, только выгоревшая сухая трава да какие-то мелкие кустики. Очень удручающее зрелище было от этой картины. Наташа не нравилась такая бесконечная степь, она чувствовала себя здесь слабой и беззащитной, ибо не находилось здесь ни большого дерева, ни простого навеса, которые бы могли бы защитить от палящего солнца. Она так любила солнечную погоду на своей родине, но здесь было слишком много солнца, от которого не было спасения, и она бы не смогла тут жить долго. Видно она очень слабый человек, вот Петр сильный человек, ему не страшна жара. Он не только работает хорошо под палящими лучами, добиваясь первенства, но и проявляет инициативу, добиваясь положительных практических результатов. Она вспомнила, как он разговаривал со своими подчиненными, как выходил из трудных ситуаций, и подумала, что это тот человек, на которого можно положиться. Он открылся для неё совсем с другой стороны, и это заинтриговало её. Ведь раньше у неё были приятели просто знакомые, с которыми можно было провести хорошо время, но вот положится на них, доверить им свою судьбу она не могла, ибо они никак не проявляли себя в практической плоскости жизни. А Власенко совсем другое дело, он добивается хороших результатов, несмотря на изъяны в образовании.

В начале августа на личный прием к Первому секретарю ЦК КПСС Хрущеву записался министр иностранных дел Вячеслав Молотов. Никита Сергеевич предчувствовал, что разговор с партийцем, который работал тесно с самим Лениным, будет непростым, но отказать ему в аудиенции ему не мог. Разговор этот уже назревал с того самого момента, когда они приняли на Президиуме ЦК резолюцию о культе личности, создали комиссию по расследованию этого делу во главе с секретарем ЦК Поспеловым.

Молотов был человек прямой и сразу на встрече с глазу на глаз перешел к сути вопроса.

– Никита Сергеевич, я не уверен, что расследование комиссии Поспелова сейчас принесет пользу для нашей партии и всего нашего народа.

– Согласен с тобой Вячеслав Михайлович, что такое расследование будет шоком для наших граждан, как стало оно шоком для меня, когда я познакомился уже с некоторыми делами по обвинению некоторых так званых "врагов народа". Взять хотя бы дело Постышева. Я с ним работал на Украине, знаю его, как честного человека, верного ленинца, члена КПСС с 1904 года. Как такой человек, который всю свою жизнь посвятил борьбе за Советскую власть, который несколько раз сидел в царской тюрьме, может быть "врагом народа".

– Но ты же понимаешь, что тогда многие партийцы были троцкистами, и пытались вредить генеральной политике партии. – Молотов пытался быть убедительным.

– У Постышева было обвинение в том, что он рекомендовал ручной засев полей пшеницей, тем самым, по утверждению следователей, он нанес ущерб сельскому хозяйству. Но я смотрел статистические данные, которые говорят, что в том году был получен рекордный урожай пшеницы. Так чем же тогда вредил Постышев?

– Я допускаю, что были в Сталина некоторые ошибки, возможно, его в заблуждение вводило его окружение во главе с Берией. С Берией мы разобрались, я поддержал тебя в этом деле, и, считаю, что мы правильно сделали, так, может, следует остановиться на этом.

– Одного Берию нельзя делать виновным в этих безобразиях, этим партия должна очиститься.

– Но это может задеть и нас? – Вячеслав Михайлович посмотрел в глаза Хрущеву, тот выдержал этот взгляд, выдержал паузу, ибо сомнения его тоже мучили в этом вопросе.

– Мы вынесем это дело на суд нашего народа, и пускай он нам вынесет приговор нашим поступкам.

Тяжело вздохнул и добавил.

– Кроме того без этого решения мы не сможем реабилитировать тех людей, которые продолжают находиться в тюрьмах и лагерях. Вот сразу после смерти Сталина твою супругу Полину Жемчужникову освободили из тюрьмы. Почему её освободили?

– Потому что она была не виновна.

– А почему посадили?

– Потому что Сталин в последнее время стал очень подозрителен, а Берия хотел подобраться и посадить меня, тем самым, он стал бы правителем страны после смерти Сталина.

– Так вот сейчас в заключении еще остаются тысячи и тысячи невинных граждан, которых мы должны освободить и вернуть им доброе имя. Кроме того, надо вернуть доброе имя всем незаконно репрессированным, ибо у них остались еще родственники и дети с клеймом "врагов народа". Разве мы можем оставаться безразличными к их судьбе, даже, если от этого даже пострадает наша репутация.

Молотову нечего было возразить на последние слова Первого секретаря ЦК КПСС, но внутри у него оставалось еще убеждение, что нельзя бросать тень на человека, под руководством которого страна сделала такие огромные преобразования. Он поднялся и направился к выходу, а Хрущев смотрел ему вслед и понимал, что он не переубедил этого человека, и еще предстоит сделать много усилий, чтобы преодолеть "культ личности", который глубоко засел в головах не только у старых партийцев.

Закатилось солнце в Казахстанской степи, быстро опускались сумерки. От горячей земли пошел сухой запах выгоревшей травы. От жары тяжело дышалось, сухие губы слипались, и их постоянно надо было увлажнять языком.

– Знаешь, что я сейчас больше всего хочу? – спросила Лена, которая вела за уздечку лошадь у своей подруги.

– Нет, не знаю, – уставшим изможденным голосом ответила Наташа.

– Ничего не хочу сейчас, никаких богатств на свете, только бы очутится на берегу нашего Днепра.

– Да, совсем скромное желание. Я б сейчас в любую лужу залезла, только куда не глянь, а вокруг только степь и степь. – В голосе Наташи было какое-то отчаяние. Она старалась не придаваться таким чувствам, но сейчас почему-то она себя чувствовала себя такой слабой, такой незащищенной. Ей хотелось сейчас заплакать и позвать маму на помощь.

– Я вижу подруга, что ты тоже наелась целины.

– Нет. Это тебе показалось, просто жара дает знать.

– Я вообще не понимаю, как люди могут жить, если мимо них не протекает никакая речка, пусть даже это будет ручеек, к которому б можно было подойти и умыться.

– Видно люди привыкли к этому.

Дальше они шли молча, предавшись своим переживаниям, конечно, вспоминали свой дом и Днепр, где они всегда пропадал каждый день летней порой, спасаясь в прохладной воде от июльского зноя. Уже месяц они жили вдали от дома, но Наташа ни секунды не сомневалась в том, что правильно сделала, приехав на целину.

– Смотри, кто там идет? – вдруг сказала Лена.

– Где? – переспросила Наташа.

– Да вон прямо по дороге идет.

Наташа внимательно присмотрелась в сумерки и увидела там знакомый силуэт парня. Сердце её учащенно забилось, она даже не поняла, почему это случилось. Ведь раньше она столько раз видела его, но никогда такие волнение не посещали её. Она была просто рада встречи, как с любым из своих знакомых, друзей. Но, чтобы сердце так застучало, словно, хотело выскочить из груди, такого еще не было. Наташа была рада, что сейчас сумерки и Лена не видит, какие преобразование произвели на его лице эти чувства.

– Ну, ты видишь его? – переспросила Лена.

– Вижу, – стараясь сдержать свое волнение девушка.

– Чего это он к нам идет? – с некоторым лукавством спросила Лена.

– Не знаю, – как можно равнодушней пыталась говорить Наташа.

– Он что теперь каждый день нас будет встречать?

– Не знаю, – только и смогла ответить девушка.

– Странно это очень, – заметила подруга и внимательно посмотрела на Наташу, и по её напряженному лицу при солнечном закате, поняла, что с ней что-то произошло.

– Что это вы так долго не едете в табор? – спросил Петя.

– Норму выполняли, – ответила Лена.

– А вы знаете, что здесь волки водятся?

– А ты что за нас переживаешь, – переспросила Лена,

– Да, переживаю. Я за вас отвечаю.

– Смотри, какой ответчик, – говорила Лена, ибо Наташа почему-то не могла и слова произнести. Она и раньше сдержанно общалась с Петром, говорила о каких-то незначительных вещах, а ее подруга в этот раз была более общительной с парнем. Так было, и она относилась к этому безразлично, но вот сейчас её задевало то, что Петя говорит так много с Леной. Ей, казалось вообще, что Лена сейчас тут лишний человек и было бы лучше, если б она ушла.

Лена, вероятно, умела читать мысли своей подруги и сказала, что они могут не спешить, а она сама поедет в лагерь. Наташа ничего не ответила, ибо немного засмущалась от мысли, что её чувства, в которых она сама не желает признаваться разгаданы.