Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход

– За здоровье короля Владислава! За его доблестную армию! И за славную победу над турками!

После этих слов итальянец залпом осушил свой бокал. Гул одобрения пронесся по залу. Многие вставали со своих мест и тоже рассыпались хвалебными речами в адрес короля, Яноша Хуньяди и сербского деспота Георгия Бранковича. Раздавались громкие обещания отпраздновать новую победу уже в Адрианополе, столице османов, кто-то даже начал исполнять походные песни. Общее оживление, вызванное словами моего друга, продолжалось довольно долго. Здесь, кажется, собрались представители всех христианских государств, которые участвовали в походе. Я успел услышать речь на болгарском, венгерском, польском, немецком, сербском языках. Половину слов мне вообще не удалось разобрать, как и принадлежность их к какому-либо из известных мне диалектов.

Джакобо был явно доволен произведенным эффектом. На его лице играла лучезарная улыбка, и он вновь наполнял свой бокал, когда к нему подбежал какой-то паренек и, прошептав несколько слов на ухо, указал куда-то в центр зала. Мой приятель взглянул в ту сторону и кивнул. Когда же парень удалился, Джакобо сказал мне:

– Кажется, за тем столиком сидят мои земляки-итальянцы. Пойду поприветствую их, надеюсь, ты не будешь против?

– Нет. Иди, если хочешь.

Джакобо снова поднялся на ноги и промолвил:

– Я отойду совсем ненадолго, а ты постарайся опять не ввязаться в какую-нибудь передрягу.

Дав такое напутствие, мой друг важно оправил свой внушительный ремень с латунной пряжкой и уверенно направился к своим землякам. Для человека, выпившего изрядное количества вина, столь стремительный шаг выглядел достаточно дерзко, однако Джакобо добрался до места без существенных происшествий и был радостно встречен шумной компанией из пяти человек.

Я вернулся к своему ужину и, покончив с ним, вылил в чашу остатки вина. Однако в этот момент мое уединение было прервано – на пустовавшем месте Джакобо неожиданно появилась женщина. Лицо ее сложно было различить в слабых бликах догорающей свечи, и лишь чарующие зеленые глаза этой особы, как два изумруда, сияли в полумраке.

Несколько мгновений я пребывал в растерянности.

«Что могло понадобиться этой женщине от меня?» – пронеслось в голове. Ответ вроде бы напрашивался сам собой, но тут незнакомка нарушила молчание.

– Здравствуй, – медовым голоском пропела она. – Я уже давно наблюдаю за тобой.

– Приятно слышать, – сказал я, стараясь получше разглядеть собеседницу. – Можешь не тратить время, я сегодня не ищу спутницу.

– За кого ты меня принимаешь! – с деланным возмущением воскликнула она. – Я не какая-нибудь уличная девка!

– Тогда что тебе нужно? – спросил я, на всякий случай убирая со стола золотые и серебряные монеты, которые мой друг изволил предъявить трактирщику в доказательство своей платежеспособности.

– Ты меня заинтересовал, – пожала плечами она. – Ты не похож на других людей в этом трактире. В тебе есть что-то особенное.

– Возможно, что я еще трезв и от меня не несет чесноком, как от большинства здесь пирующих. Согласен, это делает меня более притягательным собеседником, но я не понимаю…

Я запнулся и замолчал, мне наконец удалось различить черты этой женщины. Хотя правильнее было бы назвать ее девушкой – на вид ей нельзя было дать больше двадцати лет. Аккуратно завитые каштановые локоны струились из-под капюшона, который покрывал ее голову, при этом не скрывая молодого и привлекательного лица. Пальцы незнакомки украшали два золотых перстня, а запястье обрамлял браслет с драгоценными камнями – непозволительная роскошь для обычной горожанки. Да, моя собеседница была великолепна во всем, однако ничто не могло сравниться с дивной красотой ее изумрудных глаз, которые приковывали взор.

Я запнулся и замолчал.

«Что за вздор я несу? – пронеслось в моей голове. – Эта девушка, судя по всему, из благородной и богатой семьи. Видимо, она нашла во мне человека своего круга и просто желает поговорить. Но что за странное место выбрано для знакомства?»

Незнакомка быстро заметила мое смущение и залилась смехом.

– Почему ты замолчал? – кокетливо проговорила она. – Продолжай.

Но я не мог совладать со своими чувствами и не сказал больше ни слова.

– Быть может, ты хочешь побыть в одиночестве? – спросила она, с улыбкой разглядывая мое лицо. – Но позволь я отниму у тебя совсем немного времени.

Девушка окликнула трактирщика, и тот сразу же принес нам вина. При этом, как я заметил, он обошелся без своего привычного ворчания.

– Пусть эта бутылка станет моей платой за то время, что я украду, – смеясь, объявила она.

Разве можно было возразить ей? Своим обаянием она могла обезоружить любого мужчину, и мне не довелось стать исключением. Я не сводил с нее глаз, а в голове моей то ли от выпитого, то ли от красоты, царил настоящий хаос.

Когда вино уже плескалось в наших бокалах, она произнесла:

– Возможно, тебя несколько удивляет и смущает мое поведение, но не торопись с выводами. Кто знает, может быть, наше знакомство однажды спасет тебе жизнь? Я ведь знаю о тебе уже достаточно много, Константин.

«Имя она могла услышать из нашего с Джакобо разговора, сидя неподалеку», – успокоил я себя и спросил:

– И кто же мог рассказать обо мне?

– Кое-что мне удалось узнать, внимательно наблюдая за тобой, – ее глаза блеснули во мраке. – Мимика, жесты, манеры и многое другое могут поведать о человеке лучше любых слов.

– Это мне известно, но много ли можно узнать таким образом?

– Достаточно, но далеко не все, – признала она. – Остальное я прочитала в твоих глазах.

– Глаза часто лгут.

– Но только не мне, – серьезно проговорила девушка. – Через них я умею видеть душу человека и его воспоминания. Твое прошлое предстает передо мной сейчас как на ладони.

Она была слишком очаровательна, чтобы оторвать от нее взгляд, и я слушал ее, хотя не верил ни единому ее слову.

– Может быть, тогда расскажешь все, что знаешь? – предложил я, стараясь не глядеть в ее завораживающие глаза, которые обжигали и манили одновременно.

Девушка мягко обхватила руками чашу с вином, однако подносить ко рту не стала.

– Что ж, изволь, если тебе этого так хочется.

Ее глаза сверкнули в темноте, и мне показалось, будто холодная рука стиснула мое сердце.

– Ты грек, получивший имя в честь своего дальнего родственника, который, вероятно, даже не знает о твоем существовании, – изрекла она. – Твоя семья богата и влиятельна, однако очень несчастна, и виной тому человеческая зависть. Пока все верно?

– Об этом догадаться несложно, – с некоторым разочарованием проговорил я. – Мой акцент выдает греческое происхождение, традиция называть детей в честь родственников довольно распространена, одежда и оружие явно куплены на собственные сбережения, и бедняк не может себе этого позволить, а если бы в моей семье было все спокойно, разве стал бы я покидать родной дом? Пока твои догадки основываются лишь на обычной логике, хотя я и оценил твою проницательность.

– Пусть так, – согласилась она. – Слушай дальше. Твой отец происходит из ромеев. Он один из могущественнейших господ в ваших землях. В нем, как и в тебе, течет кровь греческих императоров, однако вы не вправе претендовать на престол. Когда-то он совершил ошибку, которая наложила темный отпечаток на всю твою дальнейшую судьбу.

На несколько секунд она замолчала, пронизывая меня своим взглядом, от которого мне теперь становилось не по себе. Слишком много правды было в ее словах.

– Ты честно пытался вернуть доброе имя своей семье, но предательство твоих самых близких друзей сделало тебя изгоем, – продолжила она свою речь. – Ты распустил слух о своей смерти и вынужден скрываться до сих пор. Только очень немногие знают, что ты жив, и до сих пор ждут твоего возвращения. Но вернуться обратно означало бы подвергнуть смертельной опасности жизни родных тебе людей, и поэтому ты не можешь решиться на этот шаг, хотя душу твою переполняет жажда мести.

– Довольно! – воскликнул я. Прошлое вновь пролетело перед моими глазами, разбередив еще не зажившие раны. Эта женщина действительно знала обо мне очень многое. Кто же мог рассказать ей об этом? – Ты хорошо осведомлена. Но я не люблю, когда шутят подобным образом. Лучше признайся, что за игру ты затеяла?

Девушка больше не улыбалась, и вместе с улыбкой как будто пропала частичка ее красоты.

– Я просто хотела, чтобы ты мне поверил, – тихо произнесла она.

– Но зачем тебе это? Чего ты добиваешься?

– Я уже сказала – хочу помочь. Мой дар – это проклятие, но, возможно, для тебя он станет спасением. Так воспользуйся им, прошу.

– О чем ты? – вопреки своей воле спросил я.

– Я видела твое прошлое, позволь теперь заглянуть в твое будущее.

– Тебе для этого нужно мое позволение? – Я попытался изобразить усмешку, но получилось слишком уж фальшиво.

– На это – да, – ответила девушка. – Но мне понадобится кое-что еще.

«Неужели весь этот спектакль разыгран только с одной целью?» – подумал я и потянулся было за мешочком с монетами.

– Я говорю не о деньгах, – угадав мои намерения, произнесла незнакомка.

– Тогда о чем? – спросил я.

– Мне нужна твоя кровь.

После всего, что произошло, было бы глупо удивляться этой просьбе. Тем не менее немой вопрос замер на моем лице.

– Совсем немного, – пояснила она. – Примерно четверть вот этого кубка.

Признаться, мне было крайне интересно узнать, что же произойдет дальше. Одним глотком осушив свою чашу с вином, я достал небольшой хорошо заточенный кинжал и провел им по своему запястью. Кровь тонкой струйкой стала наполнять сосуд, пока ее набралось нужное количество. Моя собеседница участливо предложила мне платок, чтобы прикрыть рану, но я отказался.

Развязав небольшой мешочек, девушка всыпала в чашу какую-то голубоватую смесь, после чего тщательно перемешала содержимое тонкой деревянной палочкой. Спустя несколько секунд она взяла чашу обеими руками и, склонившись над ней, стала шептать какие-то заклинания. Мне показалось это смешным, но прежде чем улыбка успела коснуться моих губ, содержимое чаши вдруг забурлило, словно под ней был разведен огонь. Теперь я следил за происходящим со всевозрастающим интересом. Гадалка тем временем прикрыла глаза и поднесла чашу к самому лицу, словно стараясь уловить слабый дымок, который поднимался со дна бокала. Так прошло по меньшей мере несколько минут, хотя я не могу судить о времени, потому что все мое внимание было поглощено манипуляциями незнакомки. Наконец, что-то прошептав про себя, она открыла глаза. Вид у нее был усталый и несчастный, а в глазах стояли слезы.

– Все напрасно, – с болью в голосе прошептала девушка. – Теперь я точно это знаю.

Помолчав и немного собравшись с силами, она устремила на меня свой проницательный взгляд.

– Итак, Константин, – повелительно сказал она. – Уверен ли ты, что хочешь знать свою судьбу? Помни, многое из того, что я сейчас расскажу, ты будешь изменить не в силах.

– Поздно отступать назад. Я готов выслушать все, что ты мне скажешь.

– Так тому и быть, – девушка прислонила три средних пальца ко лбу и на несколько мгновений прикрыла глаза, будто силясь что-то вспомнить, а затем голос ее зазвучал вновь:

– Жизнь твоя, Константин, не будет ни легкой, ни счастливой. Все испытания, что выпали на твою долю сейчас, не идут ни в какое сравнение с теми, которые тебе предстоит выдержать дальше.

Сделав небольшую паузу, она продолжила:

– Знай, что смерть уже обратила на тебя свой взор. Она последует за тобой, и путь твой будет отмечен кровью, однако ты пройдешь его до конца, не имея возможности ни свернуть, ни остановиться.

Немного переведя дух, она заговорила вновь:

– Запомни, трижды смерть попытается заключить тебя в свои объятия, и трижды ты сможешь обмануть ее, но каждый раз расплачиваться перед ней будут близкие тебе люди, а плата у нее одна…

– Когда? – перебил ее я. – Ты можешь сказать мне?

Моя собеседница взмахнула рукой, приказывая замолчать, затем нахмурила брови, вглядываясь куда-то перед собой, и наконец произнесла:

– Уже очень скоро ты встретишься с ней в первый раз. Многие не переживут этот день. Я вижу горы из мертвых тел, которые некому хоронить, и Страшный суд над теми, кому довелось уцелеть. Я вижу два золотых креста, которые вспыхнут на солнце, разгоняя сгустившуюся тьму, но лишь для того, чтобы потом угаснуть навсегда.

Я слушал гадалку с трепетом, стараясь не упустить и запомнить каждое сказанное слово, будто от этого действительно зависела моя жизнь.

– Второй раз смерть явится к тебе посреди руин пылающего города, – продолжила девушка каким-то чужим голосом. – Целая эпоха навсегда канет в историю, время порфира и пурпура уйдет, а двуглавый орел лишится короны. В третий раз смерть придет вместе с полумесяцем, который многие столетия будет светить на небосклоне в твоих краях.

Она закончила говорить и еще некоторое время сидела молча. Я тоже не произносил ни слова, пытаясь разгадать смысл загадочных пророчеств, а затем спросил:

– Что же будет после? Если мне суждено трижды избежать смерти, когда она явится ко мне в следующий раз?

Гадалка устало провела рукой по лбу и произнесла:

– День, когда ты встретишься с ней в четвертый раз, станет твоим последним днем.

– Но когда настанет этот день?

– Этого я не знаю, – вздохнула она. – В какой-то момент линия твоей жизни теряется во мраке – ты сам должен будешь определить свое дальнейшее будущее, приблизив или отдалив этот роковой день.

Говорила ли она правду – кто мог это знать? Но что-то заставляло меня доверять ей. В моей голове созревали новые вопросы, и я не знал, какой из них следует задать в первую очередь, когда она легонько коснулась моей руки и прошептала:

– Мне пора идти, Константин. Я рада, что наконец встретила тебя… Но время мое на исходе. Запомни мои слова. Только три раза смерть пройдет мимо, а в четвертый она придет за тобой, вопрос только в том, где и когда произойдет ваша встреча.

Она медленно встала, собираясь уходить, но я резко схватил ее за руку.

– Постой! У меня еще есть вопросы!

Предсказательница повернулась.

– Я знаю. Но поверь, мои ответы не принесут тебе счастья. Человек не должен знать, что готовит ему завтрашний день, ведь изменить свою судьбу никто не в силах.

– Но тогда зачем ты рассказала мне все это?

Девушка высвободила руку и посмотрела мне в глаза.

– Я долго ждала нашей встречи, Константин. У меня были на то свои причины. Я знала, что твоя судьба может быть тесно переплетена с судьбами тех, кто был мне очень дорог. Благодаря тебе я узнала так много, но…

Она покачала головой.

– Даже мне не под силу исправить предначертанное. А теперь прощай, боюсь, нам больше не суждено свидеться.

Едва эти слова слетели с ее губ, как девушка растворилась во тьме, словно ее и не было.

Я сидел неподвижно, не в силах броситься за ней вслед. Будто какая-то неведомая сила удерживала меня на месте. В эти мгновения я не замечал ничего вокруг – лишь неотрывно глядел во тьму, где растаял облик прекрасной незнакомки.

Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем это странное оцепенение ушло. Мир вдруг наполнился звуками, и вместе с ними до моего уха донесся шум переворачивающихся столов и бьющейся посуды. Я обернулся и увидел вполне привычную для такого рода заведений картину. Прямо посреди залы несколько здоровых мужиков, видимо, уже изрядно подогретых алкоголем, затеяли драку. Вокруг них собралась шумная толпа, которая подбадривала то одного, то другого участника потасовки. С большим трудом протиснувшись к этой импровизированной арене, я смог разглядеть все в деталях. В центре зала я увидал Джакобо, на котором повисли сразу трое его соперников. Было понятно, что мой приятель учинил мордобой со своими земляками, причем его нисколько не смущало число противников, которые, похоже, также успели изрядно поднабраться. Двое итальянцев, тихо постанывая, уже лежали на полу, но трое остальных наседали на Джакобо со всех сторон и, похоже, одерживали верх. Я не стал дожидаться развязки и поспешил на помощь своему другу. К глубокому неудовольствию зрителей, мне все-таки удалось разнять дерущихся и вернуть Джакобо за наш стол.

– Вот сукины дети! – отплевываясь и прикладывая платок к разбитому лицу, проговорил Джакобо. – Верно говорят, что лучше иметь дело с чертом, чем со всей этой генуэзской братией! Ух, попались бы они мне на улицах Милана…

Мой приятель продолжал отпускать страшные ругательства в адрес своих новых знакомых, однако я уже не слушал его, все мои мысли сейчас вновь были обращены к таинственной незнакомке, что исчезла, даже не назвав имени.

Через несколько минут к нам подбежал взволнованный трактирщик.

– Милостивые господа, – начал причитать он. – Я человек небогатый, а содержание такого заведения обходится мне очень дорого. Кто же теперь возместит ущерб за поврежденное имущество?

– Ты что это, морда бандитская, с нас еще и денег стрясти хочешь? – начал распаляться Джакобо, приподнимаясь со стула.

Но я прервал его и положил на стол несколько золотых дукатов.

– Этого должно хватить.

Глаза хозяина таверны радостно засветились— он, видимо, и сам не рассчитывал на такую удачу. Поблагодарив, он быстро сгреб деньги со стола и уже собирался уходить, но я придержал его за локоть:

– Получишь еще столько же, если расскажешь мне о той девушке, которая только что сидела за этим столом.

Трактирщик непонимающе уставился на меня.

– Так ведь это… – начал он. – Не было тут никакой девушки.

– Как не было? – воскликнул я. – Красивая, с зелеными глазами. Ты же сам нам вино подносил.

Тень сомнения пролетела по лицу трактирщика, однако, догадавшись наконец, о ком идет речь, он вдруг рассмеялся.

– Шутить изволите, господин? Красавицей ее уже, наверное, лет тридцать как не величают. А глаз-то у нее и верно зеленый, что камень драгоценный на солнце переливается.

Я в ярости вскочил со своего места.

– Ты чего несешь? Эта девушка тебе в дочери годится!

Трактирщик в ужасе отпрянул в сторону.

– Вам виднее, господин, – примирительным тоном сказал он. – Но вот уже, почитай, больше пятнадцати лет прошло с тех пор, как мне эта таверна от отца досталась, а она с тех пор так сюда и ходит. Сидит себе в углу, иногда вино заказывает и все наблюдает за посетителями, будто высматривает кого-то. А мне-то что? Пусть себе заходит, думаю, мне же главное, чтоб порядок был…

Трактирщик украдкой взглянул на Джакобо.

– …Да чтобы платили исправно.

Я снова сел за стол и устало протер глаза.

– Значит, давно уже ходит?

– Ей-богу, – трактирщик перекрестился. – И с тех пор я как-то не подмечал, чтобы она молодеть начала. Как была старухой, так и осталась.

«Что со мной? Пьян я или схожу с ума?»

Протянув хозяину таверны монету, я спросил:

– Ты что-нибудь знаешь о ней?

Трактирщик замялся.

– Совсем немного. Любопытство, знаете ли, в моем деле опасно, – он ухмыльнулся и кивнул головой в зал. – Мало ли кого сюда занесет. Что мне за дело? Моя задача – накормить да напоить посетителей, а остальное меня не касается.

Я не стал скупиться и дал трактирщику еще один золотой в надежде, что это развяжет ему язык. Он попробовал монету на зуб, причмокнул и продолжил:

– Вот я и говорю, больно уж странной показалась мне эта особа. Потому как… Ну, знаете ли, женщины обычно такие места посещать избегают, если, конечно, их не влечет особый интерес. А эта ходит сюда регулярно, вот я и разузнал о ней кое-что. Оказалось, что она не из местных, в город приходит лишь по особым дням и сразу же сюда идет. Садится в самом дальнем углу и вроде ждет кого-то, а потом уходит. Впервые вижу, чтобы она с кем-то из посетителей заговорила.

Я достал еще несколько монет, вручил их трактирщику и попросил:

– В следующий раз, когда она сюда зайдет, постарайся разузнать об этой женщине побольше. Меня интересует любая информация, и ты будешь щедро вознагражден за нее.

Хозяин таверны кивнул, спрятал деньги и, откланявшись, покинул нас.

Джакобо все это время с интересом слушал наш разговор.

– Кажется, я пропустил что-то интересное. Не так ли? – хитро прищурившись, поинтересовался он.

Мне не хотелось ни о чем ему говорить. Я посмотрел на запястье, порез был так же свеж, как и воспоминания о произошедшем.

– Неважно. Забудь, – ответил я, не отрывая глаз от догорающей свечи на столе.

– Брось, что с тобой такое? – не успокаивался Джакобо. – Не хочешь поделиться даже со своим лучшим другом?

– Если я расскажу тебе об этом, ты решишь, что я совсем рехнулся.

– После всего, что сегодня произошло, это немудрено, – усмехнулся итальянец. – Я умею хранить тайны, рассказывай, – тут же добавил он.

Глупо запираться от человека, которому ты обязан жизнью. Я рассказал Джакобо обо всем, что произошло, тем не менее утаив некоторые детали. Он ни разу не перебил меня, а когда мой рассказ подошел к концу, почесал затылок и сказал:

– Да-а… Если бы я не знал тебя много лет, то наверняка решил бы, что ты спятил. Но поскольку ты всегда был немного чокнутым, я не стану придавать значения этому случаю.

Я покачал головой – Джакобо был неисправим.

Забегая вперед, скажу, что трактирщик исполнил свое обещание и, воспользовавшись своими многочисленными знакомствами, вышел на след неуловимой гадалки. Ее нашли мертвой в маленьком доме на окраине Софии. В руках она сжимала кусочек порфира – древний символ власти ромейских императоров. Это объяснило мне очень многое, хотя правда вызывала во мне тревогу и страх – как именно она узнала, чья именно кровь течет во мне? Кем вообще была эта странная женщина и почему она скрывала свое настоящее происхождение? Эти тайны теперь хранит могила, как все то, что ей удалось прочитать в моих глазах. Стоит ли добавлять, что пророчества не были пустой болтовней и сбывались в точности, как предрекла эта таинственная незнакомка? Впрочем, об этом мне еще предстоит рассказать далее, так что вернемся к тому месту, на котором я остановился.

Расплатившись за еду и вино, мы с Джакобо покинули трактир. Холодный ноябрьский воздух ударил мне в лицо, и голова тотчас пошла кругом. Однако спустя пару минут мои мысли прояснились, я почувствовал себя гораздо лучше. Однако Джакобо явно перебрал с горячительным – он медленно брел рядом со мной, глядя себе под ноги и изо всех стараясь удержать равновесие. Впрочем, это у него получалось скверно.

– Проводить тебя? – участливо поинтересовался я, не без основания полагая, что мой попутчик сейчас не в состоянии самостоятельно преодолеть и двух кварталов, тогда как заброшенная еще столетия назад крепость, в которой временно разместился наш корпус, находилась совершенно на другом конце города.

– Нет, хватит с меня жесткой солдатской койки, – категорично возразил итальянец и смачно рыгнул. – Я пойду в другое место, там и отосплюсь. Не надумал составить мне компанию?

– В другой раз, – пообещал я. – Но проводить тебя все же не помешает.

Около часа мы блуждали по темным улицам Софии, пока наконец не добрались до ничем не примечательного двухэтажного дома, весьма неказистого на вид.

– Ты уверен, что пришел туда, куда нужно? – спросил я, подозрительно оглядываясь по сторонам – вокруг не было ни единой живой души.

– Я еще не настолько пьян! – возмутился Джакобо. Шатаясь, он поднялся по слегка подгнившим ступенькам, ведущим к входной двери, и несколько раз постучал в нее. Через минуту дверь отворилась, и на пороге появился полноватый мужчина средних лет в довольно солидном (для такого странного места), хотя и вышедшим уже из моды cotehardie38, на котором поблескивал ряд серебряных застежек. Не говоря ни слова, Джакобо протянул ему восьмиугольную монету, и тот сразу же пропустил его внутрь. Переступив порог, итальянец обернулся и еще раз предложил мне пойти с ним, но я покачал головой и, пожелав ему доброй ночи, отправился по своим делам.

Сумерки уже опустились на город, а я брел сквозь мрак, практически наугад определяя дорогу. Небольшой моросящий дождь, который до этого не сильно донимал меня, теперь превратился в настоящий ливень вперемешку с мокрым снегом, и вскоре под ногами образовалось непроходимое болото. Я уже пожалел, что не последовал примеру Джакобо, но нужно было идти дальше. Меня уже ждали, и я не хотел опаздывать на эту встречу…

* * *

В старой, видевшей уже много десятилетий хижине у небольшого очага возле грубо сколоченного стола сидел сгорбившийся старик. Нельзя точно сказать, сколько лет минуло с тех пор, когда он появился на свет, но я всегда помнил его именно таким: худощавым, с избороздившими весь лоб морщинами, длинной белой бородой, опускавшейся до колен, и печальным проницательным взглядом. Рядом с ним прошло все мое детство, и сейчас нам было что вспомнить.