Добро. Вторая часть

Я ощутил, некую точку кипения внутри.

Медленно встал. Отнес ведро в бытовку. Переоделся в мужской раздевалке. Зашел в отдел кадров, взял обходной лист. Смутно объясняя, что по семейным обстоятельствам должен уволиться.

Не знаю, к чему ложь, но скорее всего, она помогает легче осуществлять резкие перемены.

Я обошел все службы, получил необходимые подписи. Ввергнул всех в недоумение.

И вот, я уже стоял за КПП отеля, без пропуска, держа в руках какие-то жалкие копейки, за которые каждый день тратил свой каждый день.

– Обратно меня не пустят! – Подумал я. – Дорога туда закрыта.

Но, как только я подумал, что все возможно при желании, я тут же пустился наутек.

– Подальше от этого места. – Радостно бормотал я. – Я снова нищий, но свободный!

В этот момент я подумал, что свое состояние нищеты, я никак не менял этой, да и любой другой работой. И это было неважно, я давно потерял смысл в деньгах. Сказка творилась вокруг, не имея отношения к несуществующему обогащению. Все мое богатство находилось внутри.

Я зашел домой, и не раздеваясь, сел за ноутбук.

Прошла целая вечность прежде, чем я оторвался от компьютера.

– Как-то, даже, и не тянет. – Подумал я. – А что произошло? Устал творить? Надоело купаться в счастье?

Одиночество давало свои плоды. Я мог общаться только с собой. Спорил, убеждал, соглашался, противился. И все это был мой собственный шепот, исходящий из меня, в меня.

Я просмотрел все свои папки с творчеством. Оказывается, я прервался из-за того, что все книги были написаны и изданы, музыка создана и представлена слушателям, видео снято, и бороздило просторы интернета. Я испытал опустошенность. Некую, завершенность.

– И что дальше? – Спросил я сам себя.

Вдруг я почувствовал, что что-то еще осталось. Причем, не что-то, а очень даже огого.

Я начал переворачивать весь компьютер, пролистывая каждый файл, на каждом диске. И только к концу дня, я обнаружил папку, которая скромно называлась «добро».

Я открыл ее. Там был файл word. Оказывается, это была книга, которую я писал на протяжении многого времени, иногда прерываясь на другие творческие задумки. Я начал перечитывать ее, увлекаясь, и уносясь вглубь рассказа.

После прочтения мне открылась истина – я создавал новый мир. Не понимая, в какой я точно нахожусь реальности, я созидал новую, абсолютно красивую и нежную. А главное, я описывал в ней Сашу, моего сына. А если быть более точным, именно он создавал новый мир. И складывалось такое впечатление, что именно он, в том новом мире, создавал мою нынешнюю реальность. Ту, в которой я был писателем, в этом маленьком домике, в Сочи.

Я немного запутался, кто же все-таки является персонажем, а кто реальным автором.

– Интересно, – подумал я, а персонаж книги осознает, что его создал писатель? Или он проживает свою жизнь не задумываясь, считая, что его явил свету бог?

Эти мысли заставили стены вокруг меня пошатнуться. Мой взор помутнел. Визуальные эффекты моего видения искажали реальность.

Чтобы не сойти с ума, я решил отвлечься, немного подышать свежим воздухом. А затем, когда приду в себя, дочитать остаток написанного. До того места, где реальность нового мира обрывалась.

Так я и сделал. Немного прошелся по дворику, отключив все мысли. А когда я наелся свежего воздуха, я вернулся, и сел за прочтение книги.

В конце книги говорилось о доме, в котором каждая дверь, каждое окно, являлись проходами в другие миры. Они являлись, каждый по отдельности, новой жизнью, новой реальностью. Созданной нами, а именно, Сашей. Это напоминало интернет в земном мире.

В новом мире мы прошли путь создателя. От задумки до материи. От палки до прогресса.

Прочитав последние строки, я понял, что ушел из того мира, потеряв Сашу:

«Вспышка…

Тишина и бесконечность.

Складывалось впечатление, что ничего не складывается, и без впечатления…

Вспышка в тишине, и вакуум.

Ничего…

Не знаю, получится ли у вас осознать одновременное восприятие всего и ничего, одновременно. Но именно это осознали мы с Сашей, когда произошла вспышка. Все соединилось, не имея однородности.

Произошла вечность, никуда не исчезая.

Это невероятная сила, скажу я вам. Называйте ее, как хотите, хоть зло, хоть добро, любовь или ненависть. Свет или тьма. От нее невозможно было спрятаться. Нельзя было уснуть, забыться, и даже умереть. Она не позволяла перезагрузиться, остыть или воспылать.

Это уже были, не просто холсты, которые можно было бы перевернуть или сжечь…

А потом пошел дождик. С нежным, но напористым звуком.

Я очнулся у компьютера.

Саши рядом не было, как и не было нового мира…»

– Так вот куда я исчез! – Сказал я вслух. – Какой же я дурак! Отказался от нового мира. Устал, обленился. И сбежал сюда, в давно придуманную реальность. Где все мысли и движения давно предопределены.

Не успел я это договорить, как испытал сильный напор энергии внутри меня. Вокруг, все исчезло визуально. Я обрел сильное намерение вернуться.

Свет, мрак. Все быстро менялось. Мрак, свет, мрак…

Сильная вибрация…

Вспышка…

Вакуумная пустота и тишина.

Я открыл глаза, словно их не закрывая.

Вокруг все изменилось. Не было маленького домика, компьютера, моего творчества. Только неотесанная реальность. Как в старых компьютерных играх, с пространством, из явно видных пикселей.

– Какое все недоработанное! – Подумал я. – Как в голове художника, который только еще замыслил нарисовать картину.

Я посмотрел по сторонам. Словно, искал кого-то или что-то. В голову ничего не приходило. Да и голову я не мог ощущать, как это обычно делал в земном мире.

– Значит, я не на земле! – Подумал я, не удивляясь своим странным мыслям.

Я вращал голову так, будто хотел ее отвернуть. Всему виной, были мои подсознательные поиски.

– Саша! – Вспомнил я наконец, когда затихли мои движения. – Мой Саша!

Я вскочил, если это можно так назвать, ведь своего тела, присущего этому миру, я не ощущал. И направился вдаль.

Почему вдаль? Потому что горизонт был чист. И только виднелся неровный ландшафт из пикселей. Не было того самого дома с окнами, в виде проходов в иные миры. Не было пещер, что мы создавали, отталкиваясь от своей фантазии. Не было здешней природы, что мы так долго создавали. А самое главное, нигде не было Саши.

– Такое впечатление, – думал я, – что я вернулся в тот период, когда мир только зарождался. И Саши не существовало.

Я приуныл. Мне стало очень горько. Но не так, как на земле, а более мощно, и угнетающе.

Я впал в некое забытье.

– Я, и эти гребаные пиксели. – Плакал я. – Неужели все создавать заново? Какая несправедливость! Это же не долбаный компьютер, где я случайно стер файлы. Это же целый и реальный мир. Как я так мог? Устать, убежать, и уничтожить тем самым.

Чувства этого мира были более сильными и назойливыми, чем на земле. Поэтому мое уныние вырубило меня.

Но, и отключка здесь длилась, не имея времени.

Я тут же очнулся, и стал пялиться на пиксели, бесконечные, и ненавистные пиксели.

– Так, стоп! – Закричал я, немного испугав самого себя. – Я же осознал, что этот мир создал Саша, а следовательно, и меня. Значит этот мир не может существовать без него. Даже, если его нет, то он в любом случае есть в каждом пикселе этого мира, растворившись в нем. Как бог на земле. Есть он там, или нет, но он и есть, этот самый мир, в каждом из этого земного мира.

Чтобы больше не путаться в странных мыслях, я отправился искать Сашу. Отбросив сомнения, я закрепил в себе только ясную уверенность.

Бесконечные просторы замыленной реальности проглядели мои глаза. Я двигался, и двигался, не наблюдая, ни конца ни края. Иногда мерещилось, что я оказался во сне, бесконечном, и очень скучном. Мои поиски никак себя не проявляли. И я начал сомневаться, что попал именно в новый мир.

Когда все надежды были исчерпаны, я решил остановиться. Можно сказать, перевести дух. Внезапно, даже, промелькнула мысль вернуться в земной мир. Перезагрузиться, и вновь попытаться войти в новый мир. Именно в тот момент, где я был с Сашей. Ну, или хотя бы, в момент, где его потерял. Лишь бы в тот самый новый мир, где уже была ясная материя, а не эта двухмерная платформа из второсортной игры.

Я перепробовал все известные мне знания. Концентрацию, медитацию, молитву, просьбу, намерение. Но в этом мире земные глупости не работали. И я сдался, решив отключиться от всего.

– А потом, возможно, – думал я, – если будут силы, и желание, я попытаюсь создать новый мир с нуля. И тогда мы встретимся. Обязательно встретимся!

Больше меня ничего не интересовало.

Отключение в этом мире отличалось от сна в привычном. Я увидел, как кадр сменился кадром. И в моем случае, в случае пребывания в этом мире, я увидел, как двухмерное безобразие сменилось на тоже самое двухмерное безобразие.

– Что за чушь? – Возмутился я. – Ничего не поменялось. Это какая-то занудная вечность. Безысходность…

Дальше шла только брань, как мне, тогда, казалось, которую на земле озвучивать неприлично.

– Ничего не остается, как только действовать! – Сказал я сам себе, указывая на то, что в бар не сходишь, чтобы развеяться.

Я провел нескончаемое количество времени в этом мире, пытаясь создать новый мир с нуля. И, как назло, времени в этом мире тоже не было. В общем, у меня ничего не выходило. Я тужился, при этом, не принимая пищу целый год. – Можно и так сказать.

Посмотрев на пиксельную поверхность, я будто бы к ней приблизился. Поймав в обзоре, один пиксель. Он напоминал земное зеркало, отражая меня. Только это было отражение моего осознания себя, без проявления рисунка – очертания тела. Сквозь это отражение я проник в другое, затем в третье, пока картинка осознания не размножилась.

– Ведать, здесь иное представление о взоре. – Подумал я. – Я пытаюсь смотреть, исходя из земной памяти. Но, по-видимому, здесь иные законы. Иное восприятие. Более тонкая грань, между намерением, восприятием, и материей.

Я смог размножить отражения, и отдалиться от них, видя всю картину целиком. Мое отражение исчезло, растворяясь в множестве отражений, которые проецировали дом. Тот самый дом, с которого у меня оборвалась история в новом мире.

Да! – Обрадовался я. – Наконец-то.

Мне не пришлось перемещаться в картинку, где был дом. Все восприятие, вокруг, и внутри меня, трансформировалось. Я оказался в новом мире.

Теперь все очертания, линии, строения и ландшафт, были плавными и красивыми. Даже более чем. После трехмерного мира они казались «1000 К» улучшением. Сравни с умножением в видео разрешении.

– Ну привет мой друг! – Поздоровался я с новым миром. – Очень рад тебя видеть снова.

Новый мир ответил мне приветствием. Все изменилось, окружая меня радушием и счастьем. На мгновение, я слился с новым миром, потеряв какую-либо информацию в себе.

– Где Саша? – Спросил я, вновь ощутив себя отдельным информационным потоком.

Все оставалось в прежнем состоянии. Ни привета, ни ответа.

Я не понимал, почему все закрыто, что связано с сыном.

– Почему я получаю любой контакт, но не могу увидеть Сашу? – Спросил я у новой реальности.

Ответа не было. Все оставалось неизменным.

Затем, я много общался с новым миром. Передавал разную информацию, вбирал иную. Испытывал эмоции, выплескивал их, исходя из их кода этого мира. Все менялось. Новый мир всегда шел навстречу. Но, когда я вновь говорил о Саше, мир затихал, становясь мертвым и неизменным.

– Хорошо! – Сказал я, потеряв терпение. – Тогда я прибегну к своим методам.

Я усилил восприятие, сумев разложить общее видение, на множество пикселей. И остановившись на одном, я увидел свое отражение. Как я уже говорил ранее, отражение осознания себя. Я сконцентрировался, и хвала небесам, я увидел отражение Саши. – Осознание его отражения. А именно, я знал, что это Саша.

– Привет мой родной! – Сказал я ему, испытав любовь и счастье.

Он вторил мне, словно меня не существовало. А это, именно он, искал меня, и сейчас общался со мной. С моим отражением.

Картина, как и в моем случае, повторилась. Там, в отражении, он разговаривал сам с собой, лишь зная, что это я. – Осознавая. С разных сторон мы видели лишь себя, зная, что это мы. Зная, что мы делим на разных «людей», одно целое.

Иными словами, мы общались, не имея возможности обняться. Как бы мне этого не хотелось.

Я понял, что могу его снова потерять. Это уничтожило во мне все, что только я имел. Не зная, тело это, или ум, или сон, виртуальная реальность, да что угодно.

Решившись на кардинальные меры, я попрощался сам с собой. Мне казалось, что своим существом, я стираю его из поля информации. Не знаю почему, но я забывал его в любых из миров. А как источник информации, я знал, что, забывая, отворачиваясь, исчезает то, чего не видно.

Поэтому, я растворился в нем. Стерев свое отражение. Оставив, лишь его. Как умирающий старик на земле, оставляя себя в сыне, внуке, правнуке…

В ПОИСКАХ ПАПЫ.

Я смотрел на здание с множеством окон – порталов в иные измерения, где мы последний раз виделись с папой. Оно мне ужасно надоело, хотя я здесь находился, чтобы его увидеть. Я ждал его. Скучал и надеялся на встречу.

Но он не приходил.

И все волшебные свойства окон не работали. Это были обычные картинки с иными мирами, а не двери в другие миры. Порталы стали обычным визуальным обманом.

Я отошел от дома, пообещав себе, постоянно сюда возвращаться, в ожидании папы.

– Моя надежда, – думал я, – все преодолеет. – Тем более, я чуть-чуть поживу. Чуть-чуть подумаю. Вне отца. Вне ожиданий.

Мне показалось это некрасиво. Но, что поделать, не вечность же здесь стоять. Я уже и забыл, как это было на земле. Там, хотя бы, можно было обманывать вечность, придумывая время, истории, другие миры. Читая книги, отдаваясь фантазиям. Там можно было спать, и видеть сны.

– В этом новом мире, все постоянно! – Говорил я обиженно. – Все неизменно. И еще этот дом – последняя надежда на перемещение, мысли, фантазию. Он стал мертвым после того, как папа исчез! Я остался стоять там, куда не приходил, и откуда не уйти… Я узник в собственном мире!

Я задумался.

– Что-то нужно делать, – думал я, – иначе я стану просто фотографией на чьем-то комоде. А потом, и вовсе исчезну. Ведь фотография может быть выброшена. Или ее потеряют. А может быть всех скроет земля, всех тех, кто помнит того, кто изображен на этой фотографии.

Внутри, как и снаружи, ведь мир был единым целым, все замерло от местного ужаса. И он не проходил, как это бывает на земле. Когда боль притупляется, после продолжительного своего существования.

Мир стал ужасом.

Я стал ужасом.

Единственный функционал, который здесь еще работал, это перелистывание кадра. Времени не было, чувства имели иную форму. Не было сна, ночи, дня. Было лишь, некое, цифровое поле информации. А ее можно было лишь перелистнуть, оставляя основу, меняя ответвления полностью.

– Но это значит, что я могу забыть папу! – Горестно думал я. – Но иного выхода нет. Я здесь уже целую вечность, в ожидании. И ничего не меняется. У меня даже нет возможностей изменить все это. С исчезновением папы, я словно потерял себя, как сущность этого мира. Превратившись в неподвижный мир.

Решившись на отчаянный шаг, от безысходности, я в надежде, что в новом поле информации, все-таки найду папу, я перелистнул новый мир, как таковой.

Красивое и неспешное утро. Немного пасмурное и холодное.

Почему неспешное? Да потому, что можно поваляться на кровати, и пускай уже обед. Ведь сегодня выходной день!

– Саша, хватит пролеживать бока! – Раздался голос мамы. – Пора завтракать. И нужно делать дела.

– Ну, мам. – Отозвался я. – Какие еще дела? Сегодня же выходной!

– Это не значит, что ты теперь все выходные проваляешься на кровати. – Строго крикнула мама. – Тебе еще осталось планшет в руки взять, и тебя точно, не вытащить оттуда. Быстро вставай.

Я поднялся, нацепил футболку. На штаны не было сил.

– Лень. – Подумал я.

И не спеша, побрел в кухню, шаркая во всеуслышание ногами.

Демонстративно сел, выказывая свое недовольство. Но меня растопил аромат, который доносился, от только испеченных блинов.

– Бабуля! – Подумал я. – Наверно уже убежала по магазинам, предварительно, с самого утра, пожарив блинчики.

– Куда хватаешь? – Строго сказала мама, увидев, как я обжигаю пальцы. – Быстро умываться. Что за лентяй?

– Как обычно! – подумал я. – Что за жизнь? Делай то, делай это. Когда я уже вырасту? Смогу есть блины в кровати, не вставая, всю свою счастливую жизнь.

Я пополз в ванную, в прямом смысле этого слова.

– Как я буду есть блины, – думал я, перемещаясь в ванную комнату, – не вставая с кровати, когда без бабушки их не будет. Ведь в моих планах взрослой и самостоятельной жизни нет места постоянным просьбам. Нет распоряжений от мамы и бабушки. А с ними это невозможно. А нет их, нет и блинов. Эх. Замкнутый круг!

Я умылся. Если это можно назвать умыванием. Так, покривлялся у зеркала, воображая зубную щетку микрофоном. И вернулся в кухню.

– Умылся? – Спросила мама.

– Да, – ответил я, вкладывая все актерское мастерство в свой ответ.

– Ну конечно, – сердито посмотрела на меня мама, – губы аж коркой покрылись со вчерашнего вечера. Наверно, и капля воды на них не попала.

– Ну, мам! – Искривил я голос с лицом. – Честно, умылся.

– Как хочешь! – Отвернулась от меня мама. – Выпадут все зубы, тогда будешь знать. Ешь давай, только осторожно. Горячее!

Как всегда, я просидел за столом пол дня. То ли мечтал, а может быть, я просто не хотел доедать последний и холодный блин. Если бы я знал, что это непомерное счастье, вот так просто сидеть, не делая ничего. И именно тогда, когда тебя ждут какие-нибудь, непонятно для чего, дела. Я бы навсегда закрепил за собой эту привычку. И пронес бы ее через время, в свою взрослую жизнь. Во всем есть свои хитрости. Тянуть кота за хвост, оттягивая дедлайн, это же так прекрасно. Но во взрослой жизни все по-иному, другие сроки, и наказание за их несоблюдение. Хотя, если разобраться, то все однотипно, лишь листья осыпаются, и вновь набухают почки.

Поэтому я утратил свои навыки мирного созерцания. И как только слышал строгий голос мамы, тут же пытался исправиться. Забывая о том, что всегда можно договориться. Стоит только улыбнуться, и объяснить, что последний блин – это сила. И я, просто-напросто, обязан его съесть.

– Хватит здесь сидеть! – Сказала мама, словно следила за мной из-за угла. – Иди прибери комнату.

– Зачем нужно это делать, – думал я, – если вечером все равно начну строительство нового города лего. Сейчас же его придется сломать, убираясь в комнате. Каждый день одно и то же.

Я впился в одеяло жирными руками, чтобы заправить кровать.

– Упс. – Прозвучало во мне.

Но было уже поздно. Пришлось полностью вытереть руки об одеяло, потерев им о сухие места, дабы потерять улики с места преступления.

И я начал свое разрушение. Я наблюдал за своими действиями, и это напоминало мне цивилизации, которые бесследно исчезли с лица земли. Я любил всякие истории, которые мне рассказывали родные. Но истории про затерянные и исчезнувшие миры, я любил больше всего.

Через очень долгое время, так как я постоянно мечтал, представляя, как взлетаю в небо прямо из окна своей квартиры, комната была убрана. Она напоминала выжженную и мертвую землю. Ни души. Вся жизнь была погребена в изолированных контейнерах для игрушек. Так их бездушно называла мама, не понимая, что здесь творится настоящая история.

– Беда не приходит одна! – Подумал я, когда услышал, как открывается дверь. – Ну конечно, как только я закончил с одним делом, тут же появится другое.

Я знал, что это пришла бабушка. Они словно меняли друг друга, как агенты Смит в матрице, создавая целую цепочку интернетного мироздания.

– Не успела мама успокоиться, – думал я, – а ее обычно, надолго не хватает. Раздав мне разные поручения, она всегда удалялась в свою обитель взрослых дел и мыслей. Тут же появляется бабуля. Нет, я конечно же люблю ее, пока она готовит вкусности, или рассказывает интересные сказки. Но вот в остальном, это настоящая машина по изучению. Причем, я подозреваю, она сама плавает во всех этих вопросах, зная наверняка только тогда, когда возьмет в руки очередную книгу.

– Сашенька, – ласково крикнула бабушка, – ты покушал?

– Да, бабушка! – Ответил я, ожидая следующего вопроса. – Раз, два, три…

– А чем ты занимаешься? – Прозвучал второй, ожидаемый вопрос.

– Убираюсь в комнате. Мама сказала. – Добавил я, делая ударение на авторитетное «мама».

– Ну, раз мама сказала, – сработал мой хитрый ход конем, – тогда убирайся, а потом, мы с тобой позанимаемся письмом, и почитаем стихотворения. И одно нужно будет выучить!

Я отсрочил свое наказание выходного дня. Во мне кипела кровь умного диктатора – властного царя, который ждет своего часа, когда взойдет на трон. Но только отсрочил. Неминуемая гибель моего детского счастья была близка, как ни крути.

Я присел на пол, и закружился в своих мечтаниях. Больше мне ничего нельзя было делать. Иначе бы мой хитрый план развалился. Грохот игрушек, или звуки интернета, услышала бы бабушка.

– Что за выходные? – Иногда думал я, прерываясь в своих фантазиях. – А завтра еще бассейн и танцы. Нет, поначалу, конечно же интересно, как все новое. Но потом начинается одна и та же работа, сквозь «не хочу». А так хочется ничего не делать.

Я задумался:

– А вдруг, это единственный двигатель земли? Как планета будет крутиться, если все будут лениться, и просто сидеть, фантазируя движения? Если мама не заставит меня сломать город из конструктора, то как я его потом заново отстрою? Мне уже через неделю надоест этот неизменный город.

Я был в восторге от того, что мог мыслить по-взрослому. Не понимая того, что взрослые приходят в восторг, когда мыслят по-детски. Ведь детство всегда открыто и наивно.

– Так-то оно так, – продолжал я рассуждать, – но хотя бы, раз в неделю ломать мой шедевральный город, а не каждый день.

Я глубоко вздохнул, и устав от земных мыслей, вновь погрузился в свои фантазии.

За окном потемнело. Возможно, это тучи, нависшие над домом, а может быть, уже вечерело, я не знал, да и не интересовался. Но темная комната придавала моим мечтаниям легкий шарм. От чего, мое тело покрывалось слабыми мурашками.

Внезапно, комната стала сверкать лучезарным светом. Стены стали раздвигаться, и я оказался в своих фантазиях полностью, с головы до ног. Вместо потолка красовалось голубое небо, озаренное ярким солнцем. Вместо комнаты, вокруг меня страстно дышали тропики. Они передавали все звуки природы, которые только можно было вообразить.

Я был одет в походную одежду. Мощные ботинки на тракторной подошве. Штаны защитного цвета, с множественными карманами. Футболка, поверх которой красовался ремень с чехлом. А в нем покоился стальной нож. Шляпа, как у ковбоев, и пиратский платок, повязанный вокруг шеи.

В руке я крепко сжимал мачете. Здешний лес был очень густым, и мне необходимо было расчищать себе путь.

Я аж взвизгнул от радости, которая переполняла меня.

– Я путешественник далеких миров! – Крикнул я восторженно.

Эхо раздалось со всех сторон, вернувшись ко мне. Это меня порадовало.

Я долго бродил по здешним зарослям. Мо поиски приключений никуда не продвигались. Я только шел, и шел, постоянно рассекая кожу до крови о высоченные кустарники.

Впереди показался небольшой просвет. Лес, словно облысел. Доносились крики чаек. И я с звонким смехом, направился туда. Когда я миновал последний ряд деревьев, передо мной открылся необъятный простор морской стихии.

– Как красиво! – Завороженно произнес я.

Я долго и упорно скатывался вниз по склону. Вязкий песок постоянно старался всосать меня внутрь. Но все-таки я добрался. Свежесть моря кружила мне голову, в прямом смысле этого слова. Я даже плюхнулся на попу, потеряв координацию.

Но каким было мое удивление, когда я посмотрел в горизонт. В сторону моря, к которому так долго добирался.

– Что за обман? – Вопросил я небеса.

Моря не было нигде. Абсолютно. Лишь бескрайние просторы пустыни, зловеще угнетали мой взор.

– Песок, песок, песок! – Чуть ли не заплакал я. – Один песок, и больше ничего.

Я вымотанный сидел на раскаленном песке, мне страшно хотелось пить. Я обернулся, но лес куда-то исчез. Позади была такая же картина, как и спереди. Бесконечная равнина песка. Я задрал голову кверху, чаек там тоже не было. Лишь небольшая туча, из каких-то черных и огромных птиц. Они словно, не кричали, а хрипели противным и истошным звуком.

Я на мгновение сдался, и закрыл глаза, чтобы не видеть эту дикую опустошенность.