Гатарианцы

Нужно было всего лишь сесть в корабль и получить первую порцию. Потом сделать вид, что ты «дурь» сглотнул, после чего расплыться в улыбке и сидеть в таком состоянии, изображая счастье в течение недели, и ждать, пока тебе принесут следующую порцию, уже рассчитанную на три месяца кайфа, именно она была наиболее ценна. Даже если удастся продержаться первые семь дней с затекшей спиной, все время улыбаться очень трудно, к тому же хочется пить в пять раз чаще, чем дают. Но если выдержишь, если сможешь, одна спасенная порция  – это уже хорошие деньги, которых хватит, по крайней мере, на приличное жильё или несколько лет безбедной жизни.

Ещё никому из окружения Федора Мохунова не удавалось привезти «кекс» домой и стать героем, впрочем, никто особо-то и не пробовал. Двадцать пятого октября две тысячи сорок шестого года Федя сел на борт колонистов, который держал курс на Папирус, планету ближнего кольца, и через четыре года вернулся в столицу с тремя контейнерами, за которые он намеревался выручить как минимум пятьсот тысяч рублей золотом.

Стоило ли Барбаре, старшей сестре Фыргана, паять специальный гидрокостюм, хранящий запас питьевой воды, а также резервуар для отходов? Стоило ли Фыргану отдавать сто рублей из доставшегося им наследства матери этому чурбану стюарту, который распознал его замысел, едва увидев на его лбу капли пота? Стоило ли глупо размахивать руками, когда стюарты заставляли всех разминаться? Стоило ли все это делать, чтобы так бесславно проколоться при продаже зелья?

А все случилось довольно просто. В день его совершеннолетия, когда происходит общая сверка ментальности, в городе имперских подростков Бёздей-Сити.

Василий Чекета сидел в зале ожидания и всматривался в чемодан, который удивительным образом был похож на его собственный, хотя лицензированный шахмодиамус Чекеты стоял рядом и учтиво молчал. Время было, и Василий решил более тщательно ознакомиться с файлом, который пришёл с инфоуровня на его IQ адрес. Служебный чемодан раскрылся, и на поверхность вылезла белая пластиковая бутылка с оранжевой жидкостью, Василий отпил, принял удобную позу, закрыл глаза и вошел в требуемое состояние.

В сознании появился смайл в виде мухомора. Его присылала Мадлен, секретарь службы очищения воды, всем, к кому была не равнодушна. «Как я сразу его не заметил?» – подумал Василий. Мухомор означал, что сообщение от «самого», того, которого опасалась вся академия.

А вот второй смайл, «девушка с веслом», означал, что будет много дерьма, которое придется разгребать, и добрая душа Мадлен прислала девушку, призванную мне помочь. Дела Василия в академии давно не клеились, особенно после смерти его отца, который был ярым противником «мухоморских» методов.

Нынешний начальник академии Януш Круг, более известный в студенческих кругах как Мухомор из-за постоянных красных пятен на лице, вывел из экзаменационных тестов образовательной системы такой ненужный, на его взгляд, предмет, как литературу. В результате пятидесятилетнего лодырничества и игнорирования мировых классиков у трёх поколений молодёжи образовался информационный вакуум.

Повзрослевшее население перестало понимать смыслы. Появились разночтения бытия. Ушли полутона. Ушла энергетика. То, что когда-то считалось плохим, стало вдруг хорошим, и наоборот. Появилась муть. Всё труднее стало ощущать энергетические поля, изменились стандарты очистки. Уже более сорока лет жители столицы не видели солнца, а как жить, не встречая рассветы и не провожая закаты. Создан целый институт очистки, с тысячей служащих, работающих не покладая рук. Но до сих пор небо над столицей представляет собой сизую зыбь, методично вгоняющую жителей империи в непроходящую депрессию.

На этой почве в академии очистки разразился чудовищный скандал, следствием которого и стала смерть отца. Всё, что ему удалось сделать, после того как Мухомор удалил литературные файлы с инфоуровня, это раздать информацию в виде книг. Но фанатов вербального чтения, к сожалению, оказалось немного. По рассказам отца, их было всего несколько десятков людей, бывших студентов университета очистки, а ныне высокопоставленных имперских чиновников, читающих книги.

«Первое впечатление всегда обманчиво, как правило, ты не знаешь, кто перед тобой. Следи за положением его тела и соотноси позу со словами, которые он произносит», —

Василий до сих пор толком не понимал значения слов, сказанных отцом.

«Ну что, например, можно сказать про этого толстого мужика, похожего на мыльный пузырь, хлебающего колу в зале ожидания, – рассуждал Василий. – Или про этого рыжего, с гаденькой бородёнкой, болтающего со своим чемоданом. Стоп. А ведь он тоже смотрит на меня. Правда, украдкой и, можно сказать, – даже с опаской. Вот, включил очки. Да нет, наверное, показалось. За шестнадцать лет проживания в столице похожий взгляд я видел однажды. У Миринды – дочери моего шефа, симпатичной девочки, которая была слепа от рождения, поэтому всегда носила очки-плазмоиды, такие же, как у этого рыжего. Два маленьких пятнышка энергополя, служившие ей искусственными глазами, куда бы она ни посмотрела, вдруг останавливались, а голова поворачивалась дальше. Складывалось впечатление, что она хотела посмотреть на мир своими глазами и сравнить с тем миром, который генерировали ей искусственные глаза.

Так, а ведь точно, именно так смотрела на меня Миринда. Она смотрела так же, как этот тип с рыжей бородой. Такое впечатление, что он что-то скрывает, прячась за очками. И вообще много странного в поведении этого человека. Все время что-то бормочет своему чемодану, тот неопрятный, грязный. А очки, зачем он отпускает их так далеко от себя? Он, не стесняясь, своими собственными глазами смотрит совсем в другую сторону. Он не слепой – это же ясно.

Хотя кому здесь это может быть ясно? Полдень – ланч, жители империи поглощают белок – нельзя пропускать приём пищи, которая приготовлена лучшими имперскими биологами. За нарушение режима могут и штраф закатить. Все просто жрут. Что может быть вкуснее куска говядины из бычка, выращенного в течение часа в наноинкубаторе с добавлением кетчупа в процессе роста, и гарнира в виде пары длинных макарон из зеленой муки?

А почему, собственно говоря, ты о себе такого высокого мнения, господин Василий, а? – думал Чекета. – Эти люди не обучались в арийских школах, у них не было высокопоставленных родителей, у них нет индивидуального бокса в центре столицы в жилом квартале „Шкатулка”. Они не читают руны, не чистят энергию, не могут позволить себе естественную органическую еду и тем более расплатиться за неё…

Да какое им дело до летающих очков, скрытых взглядов и прочей чепухи, почудившейся какому-то выскочке, сосунку, которому по праву рождения многое позволено. К тому же пока ещё курсанту, сидящему в VIP зале ожидания крупнейшего в империи портала перевоплощений „BODY HOTEL” и злящемуся на всех, потому что боится читать задание из центра».

Файл, присланый Мадлен, распаковался сам, заняв приличную часть оперативного сознания.

Шеф улыбался. Шум водопада очищал Василия от посторонних мыслей, чтобы полностью сосредоточиться на задании.

Я женщина в перчатках и в бежевом костюме. В руках белая сумочка из кожи. Почему-то сильно тянет в паху. Охранник перебирает в руках магнитные ключи, делает вид, что не смотрит на меня, но такое впечатление, что видит насквозь. Женщина-регистратор из соседнего окошка протягивает охранный шар, показывает, как он действует. Лечу в лифте. Шар генерирует вокруг меня приятный голубоватый защитный купол. Уровень сорок. Охранник сканирует шар кольцом. Каблуки проваливаются в дырки сетчатого пола. Чувствую восторженные возгласы заключенных из прозрачных красноватых тюремных сфер, но не слышу их. Несколько человек смотрят безумными глазами и пытаются выпрыгнуть из своей камеры, но, ударившись об оболочку, падают без чувств. Блузка прилипает к спине. № 665. Останавливаюсь. Читаю надпись: «Калёный». Чтобы зайти в его сферу нужно протянуть ему шар. Лица не видно, аура не читаема и мутна. На щеке красно-черный знак. Пытаюсь убежать, но ноги не слушаются. Протягиваю ему шар. Темнота. Куда он смотрит? В центре бокса большие старинные песочные часы. Точная копия часов с главной площади империи. На площади Двенадцати министров вот уже более пятидесяти лет стоят похожие часы, выполненные по принципу песочных. Такая же стеклянная колба с сужением посередине. Только вместо песка в верхнюю часть засыпаны разноцветные пластиковые шары. Узкое место оригинального и простого механизма позволяет протиснуться только одному шару в сутки. Поэтому, когда император назначает нового министра, специально обученный офицер из гвардии устанавливает табличку с именем нового чиновника и засыпает в верхнюю колбу ровно триста шаров – именно столько длится контракт с новым слугой народа. Если он достойно выполняет свою работу, у него есть шанс остаться на должности на неограниченное время.

Церемония заполнения колбы шарами  – очень красивое зрелище, транслируемое по всем каналам империи, с барабанами и старинными одеждами. Но ещё более захватывающее представление начинается, когда в верхней части колбы остается всего пять шаров. Пять суток, именно столько дается чиновнику, чтобы провести свою рекламную кампанию и призвать сторонников.

Важно успеть убедить избирателей. Если останется один черный шар, который легче остальных и чуть больше в диаметре, он закупорит собой отверстие. В народе этот шар называют «шаром самоубийцы», так как в истории этих знаменитых часов, к сожалению, не редки случаи, когда владельцы имени на табличке, установленной под закупоренным отверстием, предпочитали умереть, чем жить в позоре.

Часы в камере этого заключенного отсчитывали его срок. Как только в нижней части колбы собирался необходимый объем шаров, заключенному предоставлялись пища, возможность помыться в душе и другие послабления. Но для того чтобы защитная оболочка отключилась совсем и заключенный мог выйти на свободу, из верхней колбы должен выпасть последний шар. Такую психологическую нагрузку выдерживают немногие. Основа наказания, жизнь в полной изоляции, с надзирателями заключенный общается в первый и последний день заключения. Все системы жизнеобеспечения автоматизированы.

Отвратительная улыбка шефа-мухомора вытеснила из моего сознания отклонения в сторону изучения часов.

Я по-прежнему внутри сферы.

Опять этот красно-черный знак на его щеке, он теперь стал читаемым, вижу его в отражении сферы, это руна «Число судьбы семь», она написана в зеркальном отображении, вот почему сразу не распознал. Пытаюсь встать. Руки не двигаются, чем-то зафиксированы. В отражении вижу себя – симпатичную блондинку, лежащую на чем-то твердом, руки вытянуты вдоль туловища, блузка слегка расстегнута. Слышу странный звук, поворачиваю голову в его сторону. В нижней части часов скачет только что выпавший розовый шарик. Заключенный подходит ко мне.

Сверка ментальности

Молодой Фырган Могилевский чуть не стал заключенным, когда попал на сверку ментальности. Как раз тогда Фырган готовился к посещению Бёздей-Сити, где собирался продать свой товар.

Город-мечта Бёздей-Сити, построенный в виде торта с шестнадцатью свечами-небоскребами. Сюда мог раз в жизни попасть любой житель империи в день своего совершеннолетия и оторваться там, что называется, по полной программе, совершенно бесплатно. В этом лучезарном подростковом мегаполисе радости и вседозволенности и проходила сверка ментальности молодого поколения жителей империи перед вхождением во взрослую жизнь.

Первым делом по приезде в город совершеннолетия Фырган совершенно легально обложился эротическими журналами и отдохнул столько раз, насколько хватило сил. Потом вышел на открытый балкон своего номера, находившегося на шестнадцатом этаже, взял в руки мегафон-«говорилку» необходимый для переговоров с девчонками, которых из соображения безопасности селили в корпус напротив. Приложил его к жопе и дунул в «говорилку» своими упругими «щеками» так, что голуби взлетели с крыш, после чего проверил, не перенапрягся ли он, и для этого сбегал в ванную. Вот она, настоящая «заявочка» о том, что приехал не какой-нибудь ботаник с первого этажа, боящийся показать из окна девчонкам свою «балду», а настоящий мачо, прибывший праздновать своё шестнадцатилетие. Справедливости ради нужно сказать, что Фырган был в принципе нормальным, воспитанным матерью и старшей сестрой мальчиком. Но ветер свободы, подпольные фильмы и муви-журналы лепили будущих гангстеров и не из таких всеми опекаемых отроков. Поэтому белая рубашка и черные брюки обычного имперского школьника были смяты и небрежно брошены в зевающий чемодан, а из вакуумного пакета, предназначенного для хранения продуктов, были извлечены огромные, на несколько размеров больше чем требовалось, парсекбольные штаны. Ровно сто сорок семь складок образовывали ниспадающие тренировочные брюки для парсекболистов, висящие на флюоресцентных подтяжках, перекинутых через узкие плечи Фыргана. «Вряд ли у кого здесь есть такие „барбосы”. Я самый крутой здесь», – радовался Фырган, запрыгивая в антигравитационные кроссовки. Штаны на несколько секунд опустились до уровня коленей, обнажив тощий зад будущего гангстера и приклеенный скотчем к ноге целлофановый пакет с наркотой, после чего упругие силиконовые подтяжки сжались и модные штаны вернулись обратно на уровень пояса. Резиновая куртка пилотов имперской военно-воздушной базы, купленная по случаю на сэкономленные от обедов деньги, имела правильные потёртости. Поверхность ее, как положено, была крашена анимационными красками, вещающими лучшие моменты из парсекбольных матчей с участием любимого игрока Дэна Каверса, кумира всех прогрессивных пацанов.

Натренированным ударом правой руки о левую ладонь Фырган отправил жевачку в рот, та в свою очередь мгновенно надула пузырь размером с чемодан, лопнула, перелистнув потоком воздуха несколько страниц журнала «Мечты настоящих пацанов», и окружила Фыргана приятным запахом. Фырган крикнул: «Еха-а-а!» – и выпрыгнул на прогулку в город своей мечты.

Огромный каток находился в самом центре Бёздей-Сити. Лазерное освещение, автоматы «крейзи мьюзик». Полицейские в костюмах дедов морозов, пакеты со сладким снегом, парочки, поддерживающие друг друга. Навороченные тачки на стоянке катка, всё это завораживало. Коньки с автоматическими креплениями щелкнули, зафиксировав ногу, и Фырган вышел на лёд. Отвратительные, предательские коньки! Они вырвались вперёд, совершенно не дожидаясь тела Фыргана, которое, издав легкий вопль, грохнулось на лёд.

– Сильно ударился? – Два девичьих лица склонились над Фырганом.

– Я, что ли? Я что, упал?

– Нет, взлетел, блин. Кто же на льду включает заточку лезвий? Вставай, давай. Я Маша, а это, Даша.

– Федя, то есть Фырган. Фырган Могилевский.

– Ничего себе кликуха. Симпатичные штанишки! – съёрничали девчонки, отряхивая «барбосы» Фыргана.

– Да вот заскочил посмотреть, как вы тут без меня? – с хрипотцой мачо процедил Фырган.

– Вот только тебя, блин, нам тут и не хватало, – дуэтом ответили неожиданные помощницы и, смеясь, оправились дальше рассекать пластиковый лёд.

«Шок-бар» в центре катка, выполненный в виде шарика мороженого, облитого шоколадом, был забит чудовищами. Так местные педагоги, следуя инструкции имперского отдела образования, развлекали молодежь, выдавая каждому маску или целый костюм. Фыргану досталась непропорционально большая башка китайского дракона с длинным поролоновым хвостом. «И что это? Какая еще, на хрен, сверка ментальности, – думал Фырган. – Куча придурков в дебильных масках стоит на сцене и участвует в каких-то конкурсах под предводительством надрывно весёлого завуча. Мне только покупателя найти, и всё, валю отсюда мухой».

– Ребята, как говорится, бодры, нужно говорить бодрее, а веселы – веселее, – вещал завуч, в дискретный микрофон, прикрепленный к его горлу. – Ну что за пассивность, что вы вялые такие, что вы расскажите своим родителям, когда вернётесь домой? И вообще, вы приехали сюда, чтобы, во-первых, отдохнуть, а во-вторых, чтобы сверка вашей ментальности в канун совершеннолетия прошла, что называется, без сучка и задоринки.

В этот момент на сцене появился физрук со свистком в зубах, в гравикедах, в коричневом сморщенном костюме с надписью «Сучок». За ним вприпрыжку скакала молоденькая практикантка с огромными бантами на голове, в коротеньком платьице в горошек, с надписью «Задоринка».

«Сучок» и «Задоринка» картинно всплеснули руками и воскликнули:

– А как же мы? Без нас никак нельзя!

– Ребята! – закричал завуч. – Да это же «Сучок» и «Задоринка», давайте их прогоним!

Стая недорослей в маскарадных масках вяло замахали руками:

– Уходите отсюда. Без вас обойдемся.

– Ой, нас прогоняют. Но мы еще вернемся. – «Сучок» и «Задоринка» попятились за кулисы.

Фырган не верил своим глазам: «Неужели это мои одногодки?! Какие же они всё-таки олигофрены». Он решил пробраться сквозь толпу поближе к сцене, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Не успел он сделать три шага, как его голову что-то отдернуло назад с такой силой, что спал его маскарадный камуфляж. Он обернулся и увидел парня в черном шлеме с темными стеклами, который наступил на хвост его дракона.

– Слышь, сварщик! Убери свои яйца с хвоста моего дракона, кататься мешаешь, – растягивая слова процедил Фырган, приняв развязно агрессивную позу.

– Вы ошибаетесь, брат. Я не сварщик, я будущий пилот. В таких шлемах сейчас летают пилоты на крейсерах серии «Штурм». И я мечтаю стать одним из них. Но скорее всего, не пройду по здоровью. Я сегодня очень рано встал, чтобы прийти первым на церемонию сверки ментальности, чтобы именно в этом костюме стать гражданином империи. И вот я здесь в свой день рожденья стою в шлеме пилота. О чем можно ещё мечтать?

Фырган сплюнул и прошипел:

– Убери ногу с хвоста, дебил, говорю.

– Дебил – это ругательное слово. Почему вы позволяете себе называть меня человеком с низкими умственными способностями? – сказал пилот, прижимая к себе шлем и испуганно отступая назад. – А я другого человека здесь не вижу.

Фырган сгреб хвост дракона в охапку и пробрался к сцене.

Завуч, одетый в черную мантию с белым воротничком, держал в руках папку, глядя в которую зачитывал фамилии:

– Яна Радонежская, шестнадцать лет. В Бёздей-Сити приехала из провинции Санкт-Петербург.

На сцену поднялась очаровательная блондинка в костюме леопарда.

– Яна собирается поступать в институт биологического усовершенствования индивидуумов. Имеет навыки игры на нескольких музыкальных инструментах. Не имеет вредных привычек и сексуального опыта. Мечтает стать оператором биологической поддержки роста стволовых клеток для военнослужащих Имперской службы безопасности.

Блондинка помахала руками аплодирующему залу и села в одно из кресел, установленных на сцене.

– Мечта, как вы сами понимаете, сбудется с большей долей вероятности в случае, если Яна пройдет сверку. Совпадет ли её желание с предназначением, или у Яны всё-таки другая судьба? Сейчас мы это узнаем. Давайте посмотрим. Судя по данным расшифровки ДНК, – завуч дождался, пока рядом с девушкой зажегся голографический экран, и продолжил: – Яна, у нас станет…

Блондинка закрыла руками глаза. Зал замер. Голограмма сгенерировала образ женщины в белом халате, уверенно идущей по коридору больницы. Сходство с Яной было настолько очевидным, что она взвизгнула от радости. Женщина вошла в кабинет и закрыла за собой дверь с надписью на табличке. Ведущий на повышенных тонах прочитал надпись:

– Яна Радонежская. Главный оператор биологического восстановления клеток, клиники Министерства обороны в округе безопасности – Санкт-Петербург! – Зал выдохнул. – Данный слепок взят в одной из вариаций будущего Яны ровно через двадцать лет.

Девчонка подпрыгнула, издала крик радости и изможденно опустилась в кресло. Зал вяло похлопал.

– Дорогая Яна, – продолжил завуч, – ареопаг не усмотрел в вариациях вашего будущего причин, которые бы могли существенно повлиять на свершение вашей мечты. В данном случае она совпадает с судьбой. Поздравляем, так держать! – Следующий сверяемый, Игорь Комиссаров. В Бёздей-Сити Игорь приехал из провинции Хабаровск.

На сцену поднялся высокий и худой парень в кедах без защёлок, с длинными и сальными волосами.

– Судя по анкете, Игорь мечтает стать программатором матричной консоли для военных кораблей новой серии «Штурм». Игорь уже разработал консоль для домашней санитарно-эпидемиологической машины и бритвенного станка. По его собственному мнению, он излишне болтлив, не имеет вредных привычек и сексуального опыта. Любимый вид спорта парсекбол.

Волосатик вяло помахал руками и занял кресло рядом с блондинкой.

– Но заниматься интересной работой Игорь будет, только если пройдет сверку ментальности. Давайте посмотрим, есть ли место мечте Игоря в его судьбе.

Игорь сложил руки на груди в замок, развалился в кресле в ожидании сюрприза от голограммы. Лазерные лучи нарисовали в пространстве немолодого человека в рабочей одежде с сигаретой во рту, корпящего над микросхемой.

– Знакомьтесь друзья, ну и вы, Игорь, конечно же, тоже знакомьтесь. Игорь Комиссаров, частный мастер по наладке компрессоров для систем охлаждения городских такси.

В зале послышались смешки и вялые аплодисменты. Игорь стал отряхивать брюки, делая вид, что ему всё равно.

– Вот таких людей я уважаю, молодец, Игорь, стойко переносите. Не расстраивайтесь, это лишь вероятность, найденная в вашем будущем. Наиболее сильная вероятность на данный момент. Всё еще можно изменить, но для этого вам придется приложить усилия, чтобы купировать ваши кармические и генетические предрасположенности. Я уверен, что у вас всё получится.

Школьник поднял руку и выкрикнул:

– У нас все профессии почётны!

– Конечно, друзья мои, конечно, – поддержал завуч, – все профессии почётны. Все вы в любом случае найдете себе хорошую работу и место в жизни, но ведь мы сейчас говорим о мечте. О мечте как показателе гармоничности человека. Мы просто оцениваем ваши шансы стать счастливыми. А все счастливы по-своему. – Следующий, Алексей Титаньяк, четырнадцать лет. Как вы знаете, титауты становятся совершеннолетними в четырнадцать лет. В Бёздей-Сити Алёша приехал из колонии поселенцев Тита.

На сцену выскочил широкоплечий парень с сероватой кожей в облегающем костюме змеи. На его шее отливал лучами увесистый медный крест.

– Алёша представляет предпоследнее поколение метисов, рожденных в результате дружбы землян и титаутов. Так как в империи действует ограничение на браки между людьми и пришельцами, а со следующего года вводится ещё и ограничение на количество детей в смешанных семьях, Алексей уже является вождём своего улуса. Заботится о пропитании для своих немногочисленных собратьев. Так как в пищу им пригодны только натуральные морепродукты, а единственную лицензию на вылов имеет как раз улус Алексея, он ответственно следит за воспроизводством устриц на морской ферме. Алексей прибыл к нам из провинции Аляска – самой многочисленной резервации титаутов и их детей от смешанных браков. Так, о чем же мечтает Алексей? Давайте посмотрим. Итак, судя по его заявке в анкете, Алеша мечтает работать в городском парке отдыха. Что?! —Сверитель запнулся. – Включателем и выключателем «Чёртового колеса»?

Зал залился хохотом.

– Ну что же, давайте разбираться. Очень забавно, такого у нас ещё не было. Вы решили так пошутить, да? Или всё-таки это протест? А, Алексей? Дескать, всё равно мне ничего хорошего в этой жизни не светит? Или нет, лучше вот так: друзья, перед нами будущий ускоритель чертова колеса. – Завуч, выставив перед собой руки, приблизился к подростку. – В воскресенье, в свой выходной день, на колесе обозрения катаются ни о чём не подозревающие горожане. Вдруг колесо начинает крутиться быстрее, ещё быстрее. Слышатся крики детей, скрежет металла, – завуч подошёл совсем близко к ученику, – кабинки с людьми начинают отрываться… – Сверитель опустил руки. – Я просто ищу романтику в твоей мечте, Алёша. И я, кажется, нашел её. Пусть она страшная, коварная, но она есть. Не могу сказать, что люблю таких людей, как ты. – Завуч смотрел титауту прямо в лицо. – Но всё равно, молодец!

Зал молчал. На лице метиса не дрогнул ни один мускул, он сел в кресло в ожидании голограммы. Завуч театрально отскочил от подростка, сделав балетный пируэт с поворотом.

– Так кем же суждено быть сыну славного представителя звезды Тита и землянки, если он не пройдёт сверку ментальности? Сможет ли он пережить весть о том, что он никогда в жизни не сможет включать колесо обозрения в его любимом парке? Что приготовило ему будущее, спрятанное в ДНК?

Возле нового претендента появилась голограмма. В зал смотрел крупный серокожий мужчина в форме пилота Имперской службы безопасности. Зелёный берет и погоны с золотыми вензелями говорили о том, что офицер находится в генеральском чине. На его шее по-прежнему висел медный крест. Справа на груди, над орденскими планками блистала индикационная планка, на которой светились слова: «Сэр. Титаньяк». В правой половине зала раздались крики, свист, в воздух полетели маски, куртки и свитера.