К истокам Вечности

– Действительно! Так гораздо лучше! – с весёлой детской звонкостью в голосе подтвердила она.

– Вы знаете, я часто прогуливаюсь по этой улочке, и, бывает, загляну в галерею – продолжил он, всё ещё наклонившись, – тут часто выставляются известные, я бы сказал, такие именные и породистые титаны творческой мысли, с громкими именами и с не менее громким выпирающим самомнением. Но зачастую это какой-то безумный абстракционизм, кубизм, круглизм да и вообще всякизм. Редко бывает что-то приятное глазу, душевное, тёплое – говорил старичок, с лёгкостью циркового жонглёра играя словами, интонациями, передавая всю глубину чувственности и искренности – Сегодняшний автор мне понравился, многие картины действительно волшебны, как красочный фильм погружающий в переживание из детства, или уносящий в бескрайние пространства воображения и мечты, наполненных природной нежностью и огнём материнской любви, я бы сказал, душа буквально радуется встрече с таким творением! – собеседник сделал паузу, – Но эту иллюстрация явно выбивается из общего фона. Видимо эксперимент на тему фантастической космической одиссеи. Я склоняюсь, и как видите это буквально – посмеялся он, – К тому, что всё же стоит её перевернуть! – словно переключившись, с наивной игривостью и озорством утвердительно произнёс он.

– А давайте так и поступим! – быстро выпрямившись, в весёлом порыве с азартом Кэт поддержала его.

– Я бы не стал этого делать! – ответил старичок, переходя на шёпот, меняя интонацию на заговорщическую, – На входе вон тот верзила, думаю, будет против – аккуратно взяв Кэт за локоть, шептал старичок, – Да и этот что у стойки уж слишком, на мой повидавший людей взгляд, нервный.

– Не беда! Вы берёте на себя того, что у дверей, если вдруг он что-то заподозрит, а перед этим я постараюсь не засветиться – также заговорщически сказала Кэт, и направилась к картине. Следом за ней поспешил и старичок.

Охранник, стоявший у столба, заметив, как Кэт пытается перевернуть на креплении картину, подошёл к ним.

– Позвольте вам помочь, Кэтерин – сказал он, взявшись за механизм крепления рамы.

– Да, большое спасибо. Помогите её перевернуть – ответила охраннику Кэт.

Перевернув картину и закрепив механизм рамы, охранник неспешно удалился, на ранее выбранный. Видимо, из-за наилучшего обзора наблюдательный пост у столба. Информационная надпись, установленная в нижнем углу, а теперь оказавшаяся в верхнем ничуть не мешала восприятию содержимого, хотя и выбивалась из общего формата маркировки картин в галерее. Кэт повернулась к старичку. В его глазах застыло изумление!

– Кэтерин Нолан?! – с непередаваемым удивлением вопросил он.

– Да, но так зовут мою бабушку. Для вас я просто Кэт – с лёгкостью и дружеской простотой в голосе ответила она и протянула собеседнику руку.

– Себастьян Роттерхэйм – преставился старичок, пожав в ответ её за руку слегка поклонился.

***

Работа не останавливалась ни на минуту. Порой всё вокруг закипало, покрываясь пеной переплетающихся фраз, идей, мыслей, эмоций. Инженеры привозили новые контейнеры, набитые электронными модулями, соединительными устройствами и проводами. Казалось, ещё немного и выйти из помещения, где готовится размещаться квантовое ядро, будет уже невозможно. Но шло время, оборудование крепилось, связывалось шлейфами проводов, панели заполнялись оживающими светлячками индикаторов активности модулей, вырастали башни электронного комплекса упираясь в потолок, того и гляди норовящих продавить его.

В конференц-зале периодически собирались группы докторов, аналитиков, инженеров и микробиологов, иногда приглашались профессора из разных университетов. Дискуссии длились до нескольких часов и зачастую этого не хватало. Было очень много вопросов, и их число непреклонно росло, чего не скажешь об ответах и найденных решениях.

Элис иногда заглядывала в помещение электронного центра, когда решала отдохнуть и переключиться. Её буквально тянуло в это помещение. Наблюдение за процессом сборки было спокойно-увлекательным, часто она представляла инженеров, монтирующих блоки, муравьями. Каждый знал, что ему делать, всё выглядело так, словно это не первый их квантовый муравейник. Почти не звучало вопросов, большая часть времени проходила в молчании, скрипе сопровождающем сборку и крепление оборудования, небольшом шуме электроинструментов, звуковым сопровождением активации и отключения того или иного модуля, диагностических «бипов», «пипов», «тиков» и прочих забавных электронных звуков, иногда пронзаемых чьими-то шутками или байками, и следующим за ними смехом остальных. Каждый раз, когда Элис посещала это помещение, она словно на мгновение замирала, входя в него, ощущая лёгкое прохладное дуновение, пронзающее всё тело, неожиданно появляющееся из ниоткуда и столь же стремительно исчезающее в никуда. Оправдывая это работой системы кондиционирования, она усаживалась у дальнего окна, чтоб не мешать строительству муравейника, но при этом видеть большую часть его. В таком состоянии её застал Бэн. Доктора Бэнджамина Купера она, как и многие в лаборатории величала просто Бэн, на чём он настаивал сам.

– Забавно, неправда ли? – спросил он, словно размышляя вслух.

– Что? – словно вынырнув из глубины, спросила в ответ Элис, не заметив его появления.

– Забавно всё выглядит. Мы строим столько невероятно сложный, инженерный комплекс, чтобы поприветствовать своё отражение в бескрайней сложности Разума мироздания, порой игнорируя куда более простые решения. Вот, буквально, четыре месяца назад я пригласил тебя к нам, и смотри, мы уже собираем его, первое, единственное, уникальное квантовое ядро…, – он замолчал, словно пытаясь что-то сказать, – Кажется ещё вчера я рассказывал Кэт идею квантовой связанности во фрактальном волновом поле информационно-энергетических колебаний, получив в ответ забавное, насыщенное красками чувств, описание соседствующего с нашим домом дуба и заливающегося прекрасными песнями соловья… И вот, мы с тобой сидим у основания этого величественного вычислительного комплекса с волшебным ядрышком внутри… Правильно ли мы поступаем?… Если все вопросы исходят изнутри нас, нашего разума, то там ли мы ищем ответы, разглядывая звёзды или строя технические комплексы? – размышляя вслух Бэн замолчал, не ожидая ответа, да и вопросом это особо и не звучало.

Через несколько секунд у Элис зазвонил коммуникатор. Её попросили подойти в лабораторный сектор, где производили выращивание её первых устойчивых образцов наноструктур в мозге крыс. Она встала, кивнула доктору Куперу и удалилась.

***

Эксперимент с шимпанзе прошёл успешно. Элис была очень рада череде успешных подключений терминала к мозгу примата. Все инициированные простые инструкции и полученные соответствующие интерпретируемые ответы, дали исследователям огромное количество данных для изучения. Информация об успехе со скоростью света разлетелась по оптоволоконным коммуникациям из лаборатории в разные уголки континента. Научный, и не только, мир ликовал. Лингвисты готовились строить новые речевые модели, нейробиологи искали способы применения для диагностирования и лечения ряда заболеваний, программисты жаждали публичного распространения таких интерфейсов, конструируя в своих вычислительных центрах сервера с виртуальными реальностями, военные потирали руки видя как их смертоносные машины управляются мыслью оператора. Мир буквально перевернулся и сошёл с ума, побежав в неведомом доселе направлении. На центральных телеканалах, конференциях, научных дебатах, выступлениях представителей разных религиозных конфессий, всё с большей частотой поднимались вопросы этичности и правомерности, важности и перспективности, полезности и безопасности развития этих исследований. Информационное пространство стало раскалываться на множество групп, поддерживающих или противодействующих той или иной идее приближающегося неизбежного будущего. Не ведая того, каждый уже сделал вклад в развёртывание всех возможных сценариев, и этому каждому оставалось только выбрать ту или иную версию сделав будущее грядущим.

От толпы репортёров исследовательскую группу лаборатории ИксАй-12 спасала только изолированность границ научного городка. Редкие публичные выступления представителей команды университета Блэк Лэйк с короткими докладами приводили в возбуждение и трепет даже заурядного школьника, поддавшегося общему настроению, витающему в информационном поле, казалось бы, разделённого и индивидуального, но всё же единого разума.

Шли долгие месяца согласования экспериментов с людьми. Желающих вырастить себе интерфейс посредством простого укола трёх кубиков прозрачной, без цвета запаха и вкуса жидкости в мышцу плеча, под строгим наблюдением аппаратуры и сотрудников лаборатории, становилось всё больше. Дай им волю они бы выстроились очередь от пропускного пункта на территорию научного городка. Но сообщество размышляло, вело внутренний диалог, договариваясь с каждой клеткой этого социального организма. Ведомое единой для всех идеей оно стремилось найти решение оптимально выгодное и с минимальным вредом для всех его участников. Словно спортсмены жаждущие победы в нелёгком беге с препятствиями на беговой дорожке в низком старте, все замерли, ожидая сигнального выстрела пришедших к соглашению политических, религиозных и научных лидеров, в свою очередь опасающихся фальстарта или травм участников забега, затягивающих старт.

И разрешение было получено! Готовился первый не имеющих аналогов в истории прецедент – на кресле, окутанном коконом проводов, сидел человек. Элис и её команда кружились словно пчёлки вокруг ароматного цветка медоносной липы, наклеивали датчики, то и дело проверяя диагностические данные на терминалах. Элис сильно переживала. Не раз был произведён этот эксперимент с шимпанзе, увенчавшийся успехом, но сейчас в этом кресле сидел человек. Ему предстояло решить простейшие задачи, переданные в образах посредством интерфейса, смоделировать ответ и вернуть его упакованном в образе, результат, извлечённый из данного пакета, они и отрисуют уже посредством терминала. Всё сводилось к, кажущемуся на первый взгляд, простому обмену мыслеобразов, своего рода цифровая телепатия, где, с одной стороны, получатель словно видит и осмысливает размышления отправителя.

Неподалёку от неё стоял доктор Купер, обсуждая с одним из инженеров необходимость подключения дополнительных узлов модулей памяти для сбора фоновых потоков данных для последующего анализа.

Спустя чуть более часа приготовлений всё было готово к запуску. Бэнджамин подошёл к Элис, улыбнувшись похлопал её по плечу, не произнося ни слова. Но всё и так было понятно по его взгляду, в котором ясно читалось – «В добрый путь, мой друг!».

Пошёл обратный отсчёт. «Десять, девять, восемь, семь, шесть…» у Элис задрожали руки, она буквально вцепилась в спинку стоящего перед ней кресла. Холод и паника из неоткуда и, буквально, со всех сторон хлынула на неё. Она ощутила падение. И вот уже знакомый бушующий поток света, сворачивающийся в тоннель, мчал её в направлении ускоренно приближающегося нечто, неспешно вращающегося в этом светопреставлении геометрических узоров со старого бабушкиного ручной работы ковра.

– Что… что происходит… В прошлый раз было так же… – думала она, наблюдая всё это, но уже не испытывая страха удара или падения, – Что это такоооооо… оу… оу… оу… – и мысль словно выпрыгнула из её головы недодуманная, недоговорённая, затухая поплыла прочь в мерцающую пустоту за пределы видимого тоннеля. Падение в нечто, вспышка… Она опять стояла в том самом помещении, где была в прошлый раз, но теперь ясно понимала – это одно из помещений лаборатории ИксАй-12, где она часто проводила время наблюдая сборку оборудования.

– Это же вычислительный комплекс с квантовым ядром! – словно со всех сторон из динамиков прозвучала, озвученная её голосом, мысль. Помещение было тем же, но, инженерные модули и их компоновка немного отличались от ей известных.

– Точно! Их больше и некоторые мне не знакомы… какие-то более сложные… – кто-то прокричал её мысли низкими частотами заставляя вибрировать лёгкие.

Вдалеке, около центрального терминала ядра она разглядела человека. Стоило присмотреться и сфокусироваться на нём, как его движения словно замедлялись и буквально тонули в желеобразном пространстве, увлекая за собой размывающиеся строки рядом находящегося дисплея. Это точно был доктор Купер.

– Бэн! – закричала Элис, и эхом разлетающееся звуки буквально спускались с горки, звуча всё ниже и ниже, переходя из вибрации с большей частотой в замедляющееся покачивание пола и стен, – Бэнннннззззззжж… ззжж… ззжж… – нарастающий гул и жужжание, порождённое её криками заставлял закипать воздух вокруг, пузыриться, отчего видимость в помещении скатывалась к нулю.

Элис чувствовала, что ей срочно надо ему сообщить что-то очень невероятно важное. Она тянулась всем своим телом, кричала, буквально билась о стены сковывающего её какого-то поля, подобной пойманной рыбе разума в сетях иллюзорности воспринимаемого ею окружения. Она ощущала всё больше нарастающее давление безысходности. Безгранично огромная, неописуемо глубокая горечь пронзая сердце бушующим смерчем жара проносилось по её сознанию. Сквозь застывшие в пространстве слёзы она видела искажённую картину, удаляющуюся от неё, разрываемую на множество осколков разбитого зеркала продолжающих отражать фрагменты реальности. Провал в колодец…

«…Пять, четыре…». Элис не видела ничего вокруг, она забыла про эксперимент и бегала взглядом в поисках доктора Купера. Он стоял в трёх метрах за её правым плечом, поймав её тревожный взгляд, улыбнулся и продолжил наблюдение за дисплеем индикаторов и диагностических гистограмм. Она, успокоившись выдохнула.