Баловень

Алексей с Вовкой переглянулись, понимая, что делать им нечего, встали и пошли в воду.

Идя домой с моря, зашли в магазин. Купили продукты и вперевалочку, никуда не торопясь, шли домой.

Утром, ровно в девять, стояли на пороге школы с документами. Подъехав, Анна Петровна подошла, и они все вместе вошли в школу.

У директора разговор был не очень долгим и не сильно трудным. Определившись с их проблемами, посоветовав, что из документов надо принести еще, она приняла Вовку в школу, и они выходили на улицу, довольные результатом. Больше всех радовалась Вера. Ведь ей не придётся расставаться с братом. Поблагодарив Анну Петровну, они пошли по магазинам собирать Вовке портфель к школе.

После всех походов придя домой, пообедав, отдыхали.

– Так, я пошел в институт, – сказал Алексей, отдохнув до трех часов. – А вы можете еще поваляться.

В институте, пройдя в деканат факультета, получил направление на прохождение ординатуры, затем Алексей вышел из института, на ходу перекинувшись парой слов с встречавшимися однокурсниками.

Дома его ждал ужин и отдых после всей беготни.

Прошли все свободные денечки, и Алексею с Вовкой надо было начинать учебу и работу, а Вера пока дома. Ну, не совсем дома. Утром отвести Вову в школу, в час дня забрать из школы, за период свободного времени приготовить обед, придя со школы, пообедать, передохнуть часик с Вовкой после обеда и – за уроки.

А у Алексея с первого сентября начались рабочие деньки. Утром бежал в больницу, а по вечерам по графику выходил работать на скорой. Дни летели быстро, неделя за неделей, и прошел первый месяц. Сбережений Алексея им как раз хватило до аванса на работе. Так что с финансами у них было спокойно, и трудности не возникали.

В один из первых дней октября, не предвещавший никаких осложнений, он шел в больницу на работу. Придя в больницу, переговорил о происшествиях в больнице за ночь, врачи сидели спокойно в ординаторской на планерке.

– Валентин Андреевич, – раздался голос из селектора, – у нас огнестрел. Срочно в приемный покой.

Валентин Андреевич, зав. реанимационным отделением, встал из-за стола, посмотрел на сидевших в креслах врачей и сказал:

– Валентина Николаевна, продолжайте без меня, Алексей, ты со мной.

Они вышли в коридор и быстро пошли в приемный покой.

На носилках лежал мужчина в полицейской форме. Подойдя ближе, Алексей узнал Василия Степановича, старшего инспектора полиции.

Посмотрев раны и дав распоряжение медперсоналу, Валентин Степанович сказал, глядя на Алексея:

– Мыться, будем работать.

В операционной две медсестры готовили столы, выкладывая инструменты и ветошь для работы.

– Девочки, готовьтесь две сразу. Будем работать на разных вдвоем одновременно, – спокойно сказал Валентин Степанович. – Ты берешь низ, я верх. Работаем быстро. Валентин, – позвал он анестезиолога, – что у тебя?

– Начинаю, у Вас пять минут.

Операция шла спокойно. Алексею удалось быстро остановить кровотечение. Освободив и перевязав поврежденную вену, извлек пулю и зашил рану. Закончив, подошел к Валентину Степановичу, он не возражал против помощи, и они вдвоем быстро закончили работу.

– Слушай, а ничего работает парнишка, – сказала Клавдия, медсестра, работавшая с Алексеем, – по-моему, шеф им доволен.

– Да, работает хорошо, – сказала Валя, вторая медсестра. – Похоже, из него будет толк.

Врачи вышли в коридор.

– Молодец. Работал хорошо. Ну что, с почином, – сказал Валентин Степанович.

– Спасибо. Я старался.

Они зашли в ординаторскую. Планерка уже давно закончилась. Валентина Николаевна провела обход палат с врачами, и сейчас все свободные сидели заполняли листы назначений и истории болезней своих больных.

– А чай у нас есть? – спросил Валентин Степанович.

Сразу из-за стола встали несколько врачей и пошли включать чайник и доставать из холодильника печенье, конфеты и пироги к чаю.

Не успели попить чая, как в ординаторскую, постучав, вошел начальник убойного отдела полиции Валерий Игоревич:

– Извините, с кем можно поговорить о нашем сотруднике?

– А вот ваш врач, – сказал Валентин Степанович, указывая на Алексея.

– Расскажите, что и как? – попросил Валерий Игоревич

Вкратце изложил ситуацию, положение дел больного и рекомендовал забрать пули у работающей в операционной медсестры Клавдии.

После его ухода сел заполнять историю болезни.

В этот день больше происшествий не было. Перед уходом Алексей пошел повидать своего больного.

– Уже пришел в себя, – сказал, подойдя к Василию Степановичу, – как себя чувствуем?

– Спасибо, доктор. Ничего, – посмотрев внимательно, сказал: – Лешка, ты, что ли?

– Я, я, Василий Степанович. Буду Вас лечить.

– Ну, значит, не зря я тогда все сделал правильно.

У Алексея все всплыло в памяти. Тот зимний вечер в парке…

Молчание затянулось, и Василий Степанович, глядя на Алексея, сказал:

– Ты все сделал правильно, и нечего сейчас старое вспоминать. Это я, дурак, вспомнил. Так ты мне скажи, много у меня отрезали лишнего?

– Нет, лишнего ничего не было. Две пули вытащили, а так все Ваше на месте.

– Долго буду здесь валяться?

– Не знаю. Это как Вы будете лечиться. Курить, пить, бегать нельзя пока. Лежать и выполнять все указания. А уж потом будет видно.

– Ну вот, началось. Сразу «ничего нельзя». А как же жить дальше?

– Вот вылечишься, тогда и будешь жить дальше.

Пообщались еще с полчаса, и Алексей ушел домой. Ему через два часа надо было идти работать на скорой.

Отработав ночь, спокойным размеренным шагом, вдыхая утренний аромат свежей опавшей листвы, лежавшей на аллеях парка, Алексей шел домой.

Вспоминал прошедшую ночь, все вызовы к больным, все поездки по ночному городу, а этот город после всех событий в детском доме стал таким близким и родным, что, гуляя по аллеям парков, улицам и площадям, он ходил по ним и просто радовался жизни. Он знал, что дома будет Вера, и они полдня, до того как забирать Вовку со школы, будут вместе. После того дня, как Вера все их отношения в личной жизни взяла в свои руки, они жили размеренной семейной жизнью и каждую свободную минуту, оставаясь вдвоем, отдавались любви.

Придя домой, Алексей сразу пошел в душ. Вера еще не вернулась со школы. Она каждое утро отводила брата в школу. По дороге домой заходила в магазин, покупала продукты и, пока он принимал по утрам или после работы душ, готовила завтрак.

Помывшись, переоделся, привел себя в порядок, вышел в коридор и увидел странную картину. Мужчина в открытую дверь вталкивает испуганную, с округлившимися глазами от страха Веру, держа в одной руке нож. Моментально среагировав на происходящее, в одном прыжке оказался рядом и слету нанес удар в челюсть нападавшему. От неожиданного удара мужчина, ударившись головой об косяк двери, упал на пороге без сознания. Входная дверь была открыта, так как лежал он головой на лестничной площадке, а ногами – в коридоре квартиры. К нему подбежали сотрудники полиции, преследовавшие его, скрутили руки за спину и надели наручники.

Вера, увидев Алексея, расслабилась и в момент падения нападавшего на нее мужчины упала в обморок. Не обращая внимания на происходящее с нападавшим, Алексей подбежал к Вере. Поднял на руки и отнес в комнату на диван. Бегом на кухню, взял стакан воды и вернулся. Брызнув водой в лицо Вере, слегка похлопал по щекам. Приоткрыв глаза, увидев лицо Алексея, она вскочила, обхватила его руками и прижалась лицом к его груди.

– Лешенька, милый, что это? Что ему от меня надо? Мне страшно.

– Все уже позади, – спокойно сказал лейтенант полиции, стоявший в дверях комнаты. – Мы его взяли. Нам с Вами надо составить протокол случившегося. Вы не будете возражать, я пройду, присяду к столу?

Пройдя в комнату, лейтенант присел, достав из папки бумаги, расположился за столом и начал Вере задавать вопросы. Составив протокол, попросил подписать его. Вера встала с дивана, подошла к столу, внимательно (а она все документы читала очень внимательно, а не просто подписывала, где скажу) прочитала протокол и подписала в указанных лейтенантом местах.

Прощаясь, лейтенант попросил, если возникнет необходимость, прийти Веру в отдел полиции для дальнейшего проведения следствия по расследованию преступления и ушел.

Приходя постепенно в себя, Вера все время старалась быть к Леше поближе, прикасаясь или держа его за руку.

Полностью успокоившись, Вера накрыла на стол, и они позавтракали.

Лежа в кровати, обнимая Алексея, лепетала такие ласковые слова, что от них кружилась голова. Он слышал эти слова в фильмах, просматриваемых по телевизору, но они там его не трогали. А здесь. Сейчас. Находясь рядом с Верой, он чувствовал себя на седьмом небе. Ему было с ней так хорошо, что он не ощущал ни усталости, ни боли, ни времени. А оно пролетело так быстро, что они чуть не опоздали за Вовкой в школу.

Придя домой, пообедав, отдыхали. Раздался звонок в коридоре.

– Кто же это может быть? – спросил Алексей и пошел открывать дверь.

На пороге квартиры стояла незнакомая, выпившая, в мятом, явно не первой свежести наряде женщина.

– Чем могу быть полезен?

– А мне Веру, я ее мама.

Тут же из комнаты выскочила Вера, а за ней и Вовка. Увидев стоящую в дверях женщину, ее внешний вид, наряд, состояние, Вера остановилась, а Вовка, не успевший среагировать на это, толкнул ее в спину. Пошатнувшись от толчка, но не отрывая взгляда от стоящей в дверях женщины, Вера сказала:

– А в нормальном состоянии встречаться с детьми не суждено?

Не возмутившись от такого приветствия, женщина, отталкивая Алексея, двинулись в квартиру. Расставляя руки, она шла по прихожей:

– Дети мои, как я соскучилась. Я так рада, что наконец вас нашла.

Обнимая Вовку, глядя на Веру, сказала:

– Не груби маме. Это от усталости и переживаний за вас.

Пройдя в комнату, осмотревшись, увидев всю обстановку, продолжила:

– И где здесь мама будет отдыхать?

Подойдя к кровати, упала, раскинув руки:

– Здесь, – и правой рукой хлопая по подушке, – здесь, подойдет.

Посмотрев на состояние Веры и Вовки, на весь этот цирк, Алексей подошел к кровати, взял крепко за руку, хлопавшую по подушке, дернул, тем самым давая понять, что надо встать, и словами актера сказал:

– А Ваше место возле параши, сударыня, – и потянул ее с кровати.

Не ожидая такого оборота действий, она с неохотой поднялась

с кровати с криками:

– Ты, хам, как обращаешься с женщиной?

Вера, стоявшая на пороге комнаты, увидев все, услышав крики и действия мамы, спокойно сказала:

– А какого обращения ты хочешь? Ты нас с Вовкой бросила одних без копейки денег, голодных, меня – умирающую, и умотала с любовником за сладкой жизнью. А сейчас, когда мы стали наконец-то жить нормально, ты появилась, чтобы нам тут указывать. Чего ты ждешь? Это не наша квартира. Эта квартира Лешина. И он здесь хозяин. И как он решит, так и будет, – сказав все это на одном дыхании, Вера смотрела злыми, прищуренными, «сверкающими громом и молниями» глазами на мать. Она была так возмущена ее поведением, что даже не скрывала то неприязненное отношение к ней, которое накопилось за все время…

Тогда там, дома, лежа в кровати в ожидании смерти, она многое хотела сказать, но мать, оставив их с братом, умчалась в поиске лучшей жизни. А сейчас… Ну уж нет. Она любит Лешу. Она своей жизнью обязана только ему. Это он – незнакомый, чужой, но не равнодушный к чужому горю молодой человек – принес ее на руках в больницу. Это он – напористый, отстаивающий свою правоту и право действия человек – смог сделать так, что вся больница встала на ее спасение. Это он настоял и участвовал в операции, а после просидел все ночи у ее постели. Это он кормил ее с ложки, помогал встать на ноги и учил ходить. Это он забирал из больницы домой и решал ее с братом дальнейшую судьбу. И сейчас, когда они с братом наконец стали жить нормально, когда она смогла любить и быть любимой, появляется ЭТО, называя себя матерью, и хочет разорвать, растоптать, уничтожить все. Ну нет. Она, несмотря ни на что и ни на кого, не отдаст свое счастье. И, стоя, смотря на мать, она не собиралась быть жалкой, всепрощающей и слабой.

– Нет. Не отдам, – сказала сама себе Вера. – Я прошу тебя покинуть наш дом и более никогда здесь не появляться, – сказала она, протягивая руку по направлению к входной двери.

– Ты мать свою выгоняешь из дому? Я же тебя родила, выучила, на ноги поставила. А ты? Неблагодарная. И брата чему учишь? – стала идти в наступление мать.

– Это все? Родила? Ты забыла, как ты меня в детстве называла? Напомнить? Ты ни меня, ни Вовку никогда не любила. Ты всегда пила, гуляла, оставляя нас в холодной избе без воды и еды. Мы с Вовкой по двое суток сидели в закрытом на замок доме. Зимой я в школу ходила в летней куртке и без чулок, потому что у тебя деньги уходили на водку. Ты разгуливала, никогда не думая о нас. Еще припоминать, какая ты мать? Убирайся. Видеть тебя не желаю.

Женщина, открыв рот и вдохнув воздух, хотела, видимо, еще что-то сказать, как вдруг обмякла и упала на пол.

В комнате повисла тишина.

– Что с ней? – спросил Вовка.

Леша подошел, посмотрел, взял руку, пощупал пульс, наклонился и сказал:

– Похоже, обморок. Вовка, принеси стакан воды.

Сбрызнув ее лицо водой, похлопав по щекам, приведя ее в чувства, Алексей встал с пола.

– С такими никогда ничего не бывает. С них как с гуся вода, – спокойно сказала Вера, глядя на сидевшую на полу мать. – Вставай, нечего здесь валяться. Это не мостовая, на который ты привыкла лежать, пока забулдыги тебя не подберут. Уходи. Разжалобить не получится. Хватит здесь цирк устраивать.

И, подбоченившись, продолжала стоять и смотреть на мать.

– А мне некуда идти. Я к вам приехала. Вы мои дети.

– Мне что, тебя вытаскивать из дома? – сказала Вера. – Ты здесь не останешься. Я сказала: У-ХО-ДИ. И точка на этом.

Алексей стоял возле стены, смотрел и слушал весь этот разговор. Да, Вера во многом была права. Но это мать.

«Как поступить? Что надо в таких случаях говорить? Кого поддержать?» Он не знал.

И вдруг Вовка встал на сторону Веры.

– Мы лучше уж дальше будем здесь жить сами. Уходи. Езжай домой. Дом стоит. Мы с Лешей подремонтировали там все, – подошел и прижался к Вере.

– И ты против меня? – глядя на сына, сказала. – А куда я пойду? У меня нет денег. Я есть хочу.

Вставая с пола, отряхивая юбку, мать надеялась так переломить ту атмосферу ненависти на свою сторону.

– Денег на билет мы Вам дадим, – сказал Алексей.

– Нет. Денег давать не будем. Едем на вокзал, берем билет и сажаем в поезд. И пусть едет, – сказала Вера и пошла к шкафу, достала сумочку, повернувшись. – Пошли. Хватит. Все.

Нехотя, цепляясь за каждый выступ, мать выходила на улицу.

На вокзале народа было немного. Билет взяли без проблем. Поезд через полчаса должен был подойти, и они пошли в ближайшие киоски купить еду в дорогу.

Все время, пока они ехали и шли на вокзал, покупали билет и выходили на площадь, мать молчала. И лишь когда у киоска покупали продукты, она сказала:

– Ну хоть пиво-то мне возьми. Я что, на сухую буду ехать?

Глядя на нее, Вера скривилась. Отвернувшись, спросила у продавца пиво и взяла одну бутылку.

– На этом все. Лимит исчерпан. Идем, сейчас подойдет поезд, – сказала Вера и пошла на перрон…

Домой они шли молча. Все произошедшее ворошило все в груди. Было и тяжело, и больно на душе. Алексей не стал вмешиваться в сложившуюся ситуацию. Всего он не знал, а то, что было при нем, не было в пользу матери.

– Вовка, нам с тобой еще на завтра уроки делать, – прерывая молчание, сказала Вера.

– А там немного. Давайте зайдём поедим мороженого в кафе? – сказал Вовка.

– Давай. Может, отпустит, – сказал Алексей.

Они зашли в расположенное возле дома кафе…

Придя домой, помыв руки, Алексей пошел на кухню и стал чистить картошку.

– Вы не против жареной картошки? – спросил он.

– Нет, – заглядывая в кухню из-за двери, одновременно ответили.

Татьяна

Садясь в поезд, она понимала, что уезжает навсегда от своего любимого человека, без которого со школьной скамьи, с самого первого дня знакомства, с тех вечеров, проводимых в прогулках по городу, а при совместной жизни так любимых ею, она не представляла себя, своей будущей жизни. Что дальше будет?

Она ехала к бабушке, Любови Артемовне Плотовой, маминой маме, в Новосибирск – город, в котором она родилась, где прошло ее детство. Здесь у родных она надеялась спрятаться от всего того ужаса, который постиг ее. Она не знала, что же такого она сотворила, что это несчастье нависло над ней. За что? Они с Лешей не грешили, жили вместе, любили, верили друг другу во всем, но решили, что близкие отношения будут только после свадьбы. Она бы, если бы он только захотел, никогда бы ему ни в чем не отказала, но так решил Леша. Она слушалась его во всем. Этот смелый и сильный мальчик, защищавший ее со школы, помогавший в учебе, направлявший ее жизнь после школы, решивший все проблемы в их совместной жизни, был для нее всем – светом в окне, свежим воздухом ранним летним утром, теплым лучом солнца, ее жизнью. О другом она даже и думать не могла. За всю жизнь, гуляя в компаниях, легко флиртуя с парнями в школе и в институте, встречаясь с молодыми, пристававшими на улице, она никому не позволяла никаких вольностей. Она знала: это тело все без остатка принадлежит только ему, единственному, любимому. И вдруг это все так подло, бесцеремонно растоптано, разорвано и выпачкано грязными руками каких—то подонков, обуянных животной страстью.

Поезд увозил ее все дальше и дальше от того счастья, без которого и жизнь была не мила.

Приехав к бабушке, которая из рассказа мамы знала обо всем, Таня, приведя себя в порядок, зашла на кухню. На столе стояли накрытые салфетками тарелки с едой.

– Будем кушать? – спросила Любовь Артемовна, приглашая Татьяну к столу.

Сидя за столом, снимая салфетки с тарелок, Любовь Артемовна не стала расспрашивать Татьяну о причинах ее приезда, а просто сказала:

– Хорошо, что ты приехала, а то я тут уже и замучалась одна с этими охламонами, – это она так называла детей своего младшего сына Влада.

Они с Владом жили в одном доме, но в разных подъездах, и внуки после школы или в выходные дни, когда родители уезжали либо по работе, либо на дачу, были у нее дома. На дачу детей не всегда брали, так как там была стройка. Строили домик, и не хотелось, чтобы дети мешали работать. Влад Андреевич работал инженером на строительном предприятии со своей супругой Валентиной Петровной, она работала бухгалтером. Стройка на даче двигалась быстро, помогали друзья, и, чтобы не отвлекаться, там были одни взрослые.

Поев, убрав со стола, перешли в зал. Включив телевизор, Любовь Артемовна спросила:

– Чем планируешь заниматься? Мама в институте выбила тебе направление сюда на стажировку. Эту ординатуру будешь здесь проходить. Документы пока придут, может, займемся заготовками к зиме. Попрошу соседа Гришку Вольного, пусть нас с тобой в лес вывезет. Грибов наберем. Ты как?

– Я не знаю. Как скажешь.

– Ну и ладно. Я с ним договорюсь.

– Ба, а он так за тобой и ухлестывает? Ничего с ним не надумала?

– Ухлестывать-то ухлестывает, да ничего не предлагает.

Так, сидя у телевизора, разговаривая на отвлеченные темы, они дождались прихода мальчишек, Сергея и Коли, со школы. Покормив их, убрались. Мальчишки пошли на улицу гулять (день стоял теплый), а сами прилегли отдыхать.

Пройдя в выделенную ей бабушкой комнату, Татьяна прилегла на кровать. Опять забегали мысли, не дающие покоя и будоражащие душу. Боль в груди сжимала сердце так, что нечем было дышать, и Татьяна лежала, а слезы сами катились из глаз. В голове звучал только один вопрос: «За что?».

Пролежав час, Татьяна встала, привела себя в порядок, вышла в зал. Бабушка, услышав скрип открывания двери спальни, встала с дивана, сказала:

– Пойдем, нажарим оладьи. Ты как, не против?

– Давай.

И они занялись работой на кухне в ожидании прихода мальчишек домой.

Так, до вечера занимаясь домашними делами, они дождались прихода Влада с Валей, и, поужинав вместе, забирая детей домой, Влад сказал:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.