bannerbanner
За сладкое приходится горько платить
За сладкое приходится горько платить

Полная версия

За сладкое приходится горько платить

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 7

Он выставил вперед левую руку и ногу, приготовился отразить нападение. Пес не стал ждать: даже не залаяв, присел на все четыре и прыгнул. Еще в полете Малыш встретил его ударом снизу – в брюхо растопыренными пальцами правой руки. Огромный дог взвизгнул и осел на передние лапы. Отполз в сторону, под стол, испуганно глядя на человека и дрожа всем телом. Ему, должно быть, никогда еще не приходилось испытывать ничего подобного – он находился в болевом шоке.

«Отойдет и бросится снова, – подумал Малыш. – Надо добить».

Не давая собаке оправиться, шагнул к ней и схватил за горло. Хватка была мертвой – тело дога, вздрогнув, обмякло, налилось тяжестью. Малыш двинулся осматривать квартиру. Он должен был найти деньги. Деньги, чтобы купить одежду, чтобы снять в городе квартиру, о которой знал бы он один, в которой мог бы хранить все ценное, а главное – которая давала бы ему возможность иметь короткие минуты отдыха от роли идиота.

Люди здесь жили не бедные, он это сразу понял. Ковры ручной работы глушили шаги, мебель была из цельного дерева, много аппаратуры, на стенах картины, в которых Малыш не разбирался, хотя и знал, что они порой стоят ох как дорого. Да сколько бы ни стоили, он не собирался с ними связываться. Быстро выдвигая ящики столов и шкафов, он искал деньги, на худой конец – золото, которое можно сбыть, особо не светясь среди людей.

Наконец ему повезло: в одном из ящиков массивного письменного стола в самой дальней комнате, которая, по всей видимости, служила кабинетом хозяину, он обнаружил начатую пачку российских рублей купюрами по сто тысяч и три сотенные долларовые банкноты.

Только собрался уходить, как вдруг услышал негромкое: – Стоять! Не двигайся! Буду стрелять!

Малыш замер.

– Руки! Руки вверх! – уже увереннее приказал внезапно появившийся мужчина.

Малыш стоял к нему спиной, не мог видеть лица, но судя по голосу, тот был далеко не первой молодости.

Хозяин что-то делал на кухне, когда Малыш проник в квартиру. Он затаился, спрятавшись за шкаф, кляня себя, что оставил трубку радиотелефона в кабинете на столе. Вся надежда была на собаку. Когда же стало ясно, что доги-сторожа не из лучших, хозяин дрожащими руками извлек из жестянки с надписью «Крахмал» пистолет и на цыпочках двинулся в коридор.

Грабитель послушно, выполнил команду, поднял руки. Но вот чего не мог предвидеть заставший его на месте преступления хозяин квартиры, так это того, что у Малыша в рукаве спрятан небольшой, с узким лезвием нож, который он выточил сам из стальной полосы, найденной в больничном гараже. Этот нож был специально приспособлен для метания. Возвращая руке точность, Малыш добился в этом упражнении почти тех же результатов, что и до ранения. С пятнадцати метров он мог поразить мишень размером с кепку.

– Теперь медленно повернись ко мне, – командовал голос. – Только медленно, если хочешь оставаться пока в живых.

Малыш – само послушание – покорно стал разворачиваться. Когда повернулся к двери, то в проеме увидел совершенно седого старика в махровом халате и с пистолетом в руке. Глаза его были скрыты за массивными очками, которые покоились на носу, напоминающем клюв орла.

– Кто тебя подослал? – спросил старик, перебирая, наверное, в уме своих недоброжелателей и конкурентов.

Это были его последние слова. Рука Малыша, в которой он держал нож, резко пошла вниз, нож, коротко свистнув, вонзился в горло старика. Тот захрипел, выронил пистолет, схватился за рукоятку ножа, торчавшего из горла, на губах у него появилась кровавая пена, глаза с ужасом смотрели на невысокого незнакомца, постепенно угасая. Старик рухнул на колени, а потом распластался на полу.

Малыш подошел к нему, поднял пистолет, подкинул на ладони. Это был неплохой ствол, в оружии он разбирался. Чешское производство, простой и надежный. Теперь у него есть оружие. Отводя взгляд, выдернул нож из горла старика, вытер лезвие о халат убитого и вновь закрепил его на запястье левой руки.

Пистолет сунул за пояс. Пора было уходить, он и так уже задержался в этой квартире. Могли вернуться хозяева: судя по обстановке, здесь жило еще двое – мужчина и женщина. Оставлять после себя два лишних трупа Малышу не хотелось.

И старик-то мог остаться в живых, если бы не показывал носа из кухни. Его смерть не входила в сегодняшние планы Малыша.

Он вернулся в ту комнату, через которую попал в квартиру. Под столом остывал труп собаки. Малыш не захотел уходить через входную дверь, там могли поджидать сюрпризы: то ли вышедшие покурить соседи, то ли двери подъезда, запертые на ночь. Да мало ли что. Путь же через форточку он уже проверил.

Выбравшись из окна на карниз, Малыш решил, что не станет еще раз испытывать судьбу. Убедившись, что на улице никого нет, мягко спрыгнул с четырехметровой высоты на тротуар. Для него такой прыжок не составлял особого труда – все та же цирковая выучка.

Первый выход в город оказался для него не очень удачным, если принять во внимание, что он наследил в квартире. Но и не бесполезным: теперь у него имелось достаточно денег, чтобы купить приличную одежду. Это было принципиально: в своем жалком спортивном костюме он себе не нравился.

Минут за сорок пять Малыш преодолел пятнадцать километров, отделявших клинику от города. Перемахнув через забор, пробрался в пристройку, в которой врач разместил его для проживания.

Случай на озерной дамбе, предательство Посредника заставили Малыша сделать важный для себя вывод: нет ничего хуже в этой жизни, чем работать на кого-то; надо, чтобы работали на тебя.

Кузнецк, в котором Малыш не по своей воле оказался, был в общем-то достаточно велик. Так почему бы не стать хозяином этого города, не подчинить себе всех здешних уголовников, весь криминальный мир? Малыш знал, что это ему по зубам, были бы лишь время и желание. И еще – документы. Не считать же документом бумажку, которую получил Самков от Морозова и в которой значилось, что безымянный больной находится под присмотром врача и, если в ближайшее время не излечится, может быть переведен в «дурку». Эту бумагу Малыш обнаружил в кабинете Самкова, когда в один из воскресных дней произвел там небольшую ревизию.

В городе было много приезжих, он как бы служил перевалочным пунктом между Азией и Европой. На многочисленных рынках торговали и узбеки, и казахи, и калмыки, и таджики – все, кому не лень. А всех их пытались зажать в кулаке выходцы с Кавказа. С ними, в свою очередь, боролись за влияние местные парни. Нередко споры заканчивались перестрелками.

На следующий день после описанной вылазки в город Малыш достал газету с местными объявлениями и принялся ее изучать. Ему нужна была квартира. Объявлений на этот счет имелось предостаточно – выбирай, плати и все.

«Пожалуй, я спешу с этим», – урезонил себя Малыш.

Он плохо знал город, а квартира ему нужна была не из первых попавшихся, а такая, чтобы располагалась недалеко от центра, с хорошими подходами, желательно с проходным двором.

Кузнецк, которого не коснулись войны, изобиловал постройками начала века, а тогда в моде были проходные дворы и квартиры с парадным и черным ходом. Словом, за этим дело не станет. Отложив на время выбор жилья, Малыш решил первым делом хотя бы внешне приобщиться к цивилизации.

В один прекрасный день он отважился зайти в своем спортивном трико в магазин. Продавцы, к его удивлению, и не подумали роптать, их вполне устроило то, что напоминающий с виду бомжа паренек небрежно рассчитался за приобретенные шмотки крупными купюрами. А что еще надо? Рынок диктует свои законы общения. Если бы ему вздумалось прийти в магазин в одних трусах, то и тогда при наличии денег его приняли бы с распростертыми объятиями.

Теперь Малышу не стыдно было ходить по городу, мало того, он выглядел вполне респектабельно: темные очки в дорогой оправе, добротный летний костюм, шляпа. Даже работники больницы, с которыми он сталкивался нос к носу, не узнавали в нем своего пациента. Но то, что Малыш купил в магазине, стоило немало, и от денег, которые он взял во время ночной вылазки, осталось всего ничего. Нужна была повторная ходка. Ощущение, которое давала новая дорогая одежда, и отпавшая необходимость притворяться психом были настолько приятны, что Малыш решил как можно скорее покончить с затянувшимся больничным маскарадом.

«Еще пару месяцев, а может, и меньше – и я стану вполне нормальным человеком, – решил он. – Хватит, надоело!»

У него даже возник конкретный план, как он покинет клинику Самкова, план, рассчитанный на то, чтобы его больше не искали. Но всему свое время.

* * *

Ресторан при гостинице, в которой обычно останавливались приезжие торговцы, по вечерам был полон. После суматошного дня эта публика любила хорошо отдохнуть и денег на это, как правило, не жалела. Устроиться туда на работу рвались все городские «девочки», но это было не так-то легко, исключение делалось лишь для особо одаренных и опытных в самой древней из профессий.

Малыш пришел в ресторан на разведку. До этого он целый день толкался в своем старом спортивном костюме на рынке, раз-другой ему даже дали заработать – перенести какой-то груз. Приняли за бича.

А что еще надо? На бичей обычно внимания не обращают, их не считают за людей. При них говорят обо всем, не стесняясь. А Малышу требовалась в первую очередь информация. И он впитывал ее как губка.

Вот к торговцу апельсинами подошла пара молодых здоровых парней с кавказской внешностью, и тот незаметно отсчитал им сколько-то денег.

«Рыночный рэкет, – отметил Малыш. – Надо запомнить этих парней. Они со временем станут работать на меня».

Были мелкие торговцы, а были и крупные, оптовики.

Одного из таких Малыш вычислил. Этот мужик, скорее всего, узбек, одет был с иголочки: несмотря на жару и духоту, расхаживал по рынку в костюме, при галстуке. Все торговцы были с ним не в меру вежливы, кланялись: он едва кивал в ответ.

Почему оптовик? Да потому что при Малыше, который незаметно втерся в окружение этого туза, несколько человек подтверждали, что купят у него тонну-другую фруктов, уточняли цену, пробовали торговаться. Туз в костюме одним милостиво кивал, других вообще не удостаивал ответа.

Малыш заметил, за какой дверью скрылся туз, прикинувшись дурачком, подкатил к одному из торговцев:

– Богатый человек, да?

Узбека, как он заметил, охраняли четверо.

– О! – Брови торговца-таджика взлетели вверх. – Очень богатый и уважаемый человек! Самый богатый, наверное, тут на рынке. Десять машин для перевозки фруктов имеет. Всех снабжает. Что хочет, то и делает. Захочет, чтобы тебя на рынке не было, тебя не будет. Очень богатый!

– А там что, контора, его? – кивнул на примеченную дверь Малыш. – Кабинет?

– Нет, там он у директора рынка чайку попьет, девочку полюбит, и поедет домой. У него очень красивая машина, лимузин называется, таджик поцокал языком.

Малыш потирал руки: по машине без труда можно вычислить и место жительства. Сам он несколько дней тому назад нашел квартиру, именно такую, какую хотел. Заплатил за три месяца вперед, как раз пригодились те три сотни баксов, что нашел в квартире незадачливого старика.

Квартира квартирой, но жил Малыш по-прежнему в больничной пристройке, поднимался с рассветом и шел, как все думали, в лес погулять. На самом же деле, он спешил в Кузнецк.

Новая квартира находилась недалеко от центрального рынка. Это было удобно, Малыш сходил туда и переоделся. Надел джинсы, кроссовки, свежую рубашку и превратился… Ну, словом в одного из тех шалопаев, за которыми стоят родители. На таких тоже не обращают особого внимания, таких в городе тысячи. Ему пришлось продежурить на выезде с рынка битых два часа, прежде чем он дождался появления туза с телохранителями. Туз вышел, немного усталый после трудов праведных в кабинете директора рынка, уселся в свой лимузин, отвалил от стоянки, направляясь к центру города.

Малыш вскочил в такси.

– Поехали!

– А у тебя, парнишка, бабки есть? – поинтересовался таксист.

Малыш бросил ему на переднее сиденье пятидесятитысячную бумажку.

– Поехали, или я другую машину возьму!

– Нет проблем, – сразу же повеселел таксист. – Куда доставить?

– Пока прямо. Видишь, лимузин сворачивает в конце улицы?

– Конечно вижу, – кивнул таксист.

– Давай за ним, – приказал Малыш.

Через пару кварталов, как ни скрывал он свои намерения, таксист смекнул, что к чему:

– С тобой опасно иметь дело. Если люди Керима заметят, что я сижу у них на хвосте, то поломают мне ноги, машину разобьют, а из тебя вообще отбивную сделают. За опасность надбавка положена.

– На! – Малыш не стал спорить и бросил ему еще одну купюру.

Таксист притормозил, давая лимузину свернуть за угол.

– Если не едешь дальше, скажи, мы же не успеем!

– Успеем. Я знаю, куда его везут. В гостиницу. Он всегда с рынка едет в гостиницу. Чтобы отоспаться перед рестораном.

– Откуда ты все это знаешь? – Малыш успокоился лишь после того, как снова увидел впереди лимузин.

– О, таксистам да не знать, что в городе делается! – рассмеялся водитель. Вот тебя я в первый раз вижу. Приезжий? На каникулах, студент, заработать решил? С кем работаешь?

– Не «с кем», а «на кого». На себя!

Лимузин остановился возле гостиницы. Керим вышел и скрылся в подъезде.

– И что это он в такой дыре останавливается? – удивленно спросил Малыш, поправляя бейсбольную кепку, а заодно и очки, скрывавшие самую характерную его черту – раскосые глаза.

Гостиница, действительно, была не из шикарных, хотя и находилась в центре города и называлась «Центральная».

– По давней привычке, – объяснил таксист. – Керим у нас уже десять лет работает. Начинал с мелочевки, а потом, когда разрешили деньги делать официально, развернулся вовсю. Теперь первый человек. А когда-то на такси экономил. Но ты не обращай внимания на ободранный фасад, внутри, номера что надо, а тот, что Керим занимает, вообще класс, высший сорт, однажды девочек пьяных помогал оттуда выводить!

– А клопов там нет? – Малыш пытливо осматривал здание, прикидывая, что там может быть внутри, и как попасть туда, минуя центральный вход. Потом вспомнил парней-рэкетиров на рынке и поинтересовался:

– Вот ты говоришь, что таксисты знают все. Тогда ответь мне на такой вопрос: а рэкет разве этого туза не трогает?

– Ха, – таксист даже хлопнул в ладоши, – да Керим сам рэкет! Всех обирает! Даже с нас пытался драть, но потом понял, что себе дороже обойдется.

Малышу стало понятно все. Имя «Керим» он не раз слышал в клинике, теперь увидел главаря местных бандитов воочию. Махнул таксисту:

– Поехали обратно, спасибо за экскурсию.

– Слушай, что-то ты слишком умные для своего возраста вопросы задаешь, – таксист хитро посмотрел на Малыша в зеркало. – Тебя кто-то послал? Что, опять будет война? Кто-то решил наехать на Керима?

– Тебе же сказано: я сам по себе, – ответил Малыш.

– Не пудри мне мозги, сынок, – таксист остановил машину. – А что, если я сейчас сдам тебя людям Керима? Тут их, возле рынка, как собак нерезанных.

– Смотри, – Малыш взял литую, из оргстекла, фигурку черепахи, которая болталась перед лобовым стеклом. Фигурка была прочная, впору бить молотком. Малыш подбросил ее вверх и резко, с обеих сторон одновременно ударил ребрами ладоней – фигурка разлетелась, только брызнули осколки.

– Я тебе сломаю хребет одним ударом, понял? Если станешь болтать языком.

И, оставив изумленного таксиста сидеть с разинутым ртом, Малыш вышел из машины. Он был в приподнятом настроении: теперь у него имелась определенная цель. У Керима есть целая организация, которую надо использовать в своих целях. А для начала – как следует напугать туза. Чтобы он потом не слишком капризничал.

До утра Малыш мог себе позволить не появляться в клинике. Что ж, этим надо воспользоваться. «Сперва рынок, а вечером я схожу в тот ресторан, куда любит ходить Керим».

Он прошелся по рынку, выискивая знакомые лица. Наконец набрел на тех парней, которые собирали дань с мелких торговцев.

«Вот с их помощью и возьму его на испуг, – мысленно Малыш прикинул, куда бы заманить парней. – Рэкет его? Был его, станет мой!»

– Привет! – он подошел к таджику, которого еще с утра расспрашивал насчет Керима. – Что смотришь, не узнаешь, что ли?

Таджик испуганно смотрел на незнакомца, потом все-таки узнал Малыша и радостно заулыбался:

– Тебя не узнать. Час назад совсем грязный был, сейчас совсем красивый стал! А я думал, опять эти шайтаны за деньгами пришли! – таджик смачно сплюнул заложенный под язык насвай. – Совсем надоели, очень много берут, на следующий год больше сюда не приеду, совсем здесь плохо стало, невыгодно.

– Хочешь, чтобы они больше к тебе не приходили? – спросил Малыш.

– Что за глупости ты говоришь, – развел руками таджик. – Совсем несерьезно. Как это не придут? Так не бывает. Не они придут – другие придут, я первый год торгую, что ли? Пусть приходят, но берут пусть по-божески.

– Я и говорю, что с тебя станут брать по-божески, – уточнил Малыш. – Я тебе помогу.

– A-а, что ты можешь, ты еще совсем пацан, – таджик с сожалением посмотрел на Малыша.

Откуда ему было знать, что Малыш только выглядит подростком, а на деле он взрослый мужчина.

– Но ты же можешь передать им, что там, – Малыш кивнул в сторону огромного, заглубленного в землю погреба – когда-то в нем хранили мясо, а теперь он был полуразрушен и пустовал, – с ними хочет поговорить человек. Он, мол, сказал, что отныне платить все будут ему, а не им.

Таджик посмотрел на Малыша, как на больного, покачал головой.

– Ты сам не понимаешь, что говоришь, но раз просишь, я сделаю, пожалуйста. Только потом не говори, что это я виноват.

Таджик подошел к трем парням, которые лениво развалились на стульях, вынесенных из небольшого уличного кафе; перед каждым стояло по бутылке пива, лежало по начатому шампуру шашлыка. Он склонился к уху одного из них, что-то прошептал и кивнул в сторону погреба-холодильника. Парни озадаченно переглянулись, потом поднялись и с улыбочками двинулись в указанном направлении. Таджик, держась в десятке шагов, последовал за ними.

Между тем, Малыш уже поджидал парней. Он не готовил себе выгодную позицию, мысли его были об одном: надо сделать так, чтобы они от страха потеряли рассудок. Вспомнились слова одного циркача, работавшего с дикими зверями. Тот всегда говорил: «Надо быть жестоким, тогда тебя боятся, но надо быть и добрым, тогда тебя начинают уважать».

Малыш решил быть предельно жестоким. Он стоял посреди помещения, терпеливо поджидая, пока рэкетиры войдут во внутрь.

– Эй, малый, ты что, один здесь? – спросил у него первый из вошедших, недоуменно оглядывая голые стены.

– Я этого чернозадого таджика убью, – сказал другой. – От пива оторвал, гад!

– Слышь, ты, тут кто-нибудь был? – повторил вопрос первый, подходя к Малышу. – Ты что, онемел, что ли? Тебя спрашивают, огрызок!

И он замахнулся, чтобы дать Малышу подзатыльник. Тот перехватил руку и крутанул ее так, что звучный треск ломаемой кости смешался с ревом несчастного, который тут же потерял сознание от боли.

А Малыш сквозь стекла темных очков уже смотрел на второго рэкетира, который, онемев от неожиданности, наблюдал, как разделываются с его приятелем. Малыш не стал медлить, сделал шаг в сторону и нанес ему удар в живот сжатыми пятью пальцами – точно в прореху рубашки, где светилось тело. Это был особый удар, его применяли, когда хотели для противника мучительной и устрашающей смерти. Это был удар настолько стремительный, что мышечные ткани разошлись, и Малыш, погрузив пятерню в кишки, нагреб их в горсть и вытащил наружу. И лишь после этого отпустил жертву. Но не для того, чтобы дать бандиту упасть. За доли секунды он успел поймать раскачивающийся в воздухе ржавый крюк, на который в добрые времена цепляли мясные туши, и, сунув его в широко разинутый в крике рот, вонзил острие в нёбо. Потянул на себя переброшенную через блок веревку, и бедолага повис на крюке.

Третий рэкетир, сделавшись бело-зеленым, неудержимо блевал. Его выворачивало наизнанку от увиденного, выпитое пиво, съеденный на халяву шашлык – все вылетало из него, как газированная вода из свежезаправленного сифона.

Малыш терпеливо дождался, пока фонтан иссякнет, потом брезгливо ткнул парня ногой в грудь:

– Чтоб я тебя больше на рынке не видел! Иди расскажи своему Кериму о том, что тут случилось, подробно расскажи, и передай, что скоро весь рынок будет мой. Ты меня понял?

Но парень с перепугу не мог даже членораздельно ответить. Он лишь мелко кивал головой, давая понять, что передаст.

– Пошел! – Малыш еще раз пнул его ногой, и парень кубарем вылетел из погреба, чем привел в изумление таджика, который стоял поодаль и с тревогой ждал, когда же вынесут мертвого Малыша.

– Ну, ты даешь… – сказал таджик, когда вслед за вылетевшим парнем спокойно вышел Малыш. – А что остальные два?

– Можешь посмотреть, – сказал он таджику, указав большим пальцем через плечо. – И расскажи другим. Теперь вы будете платить мне, но я не буду брать лишнего. Все хорошо в меру.

Малыш отправился в свою штаб-квартиру, чтобы переодеться к вечернему визиту в гостиничный ресторан, а таджик с опаской вошел в погреб и выскочил оттуда, испуганно держась за сердце. Он был бледен, словно увидел собственную смерть.

– О, черт! – вытирал холодный пот со лба. – Надо скорее уезжать, здесь живут настоящие звери!

* * *

Майор Морозов терялся в догадках. Недавно ночью в доме известного балетмейстера, слава которого давно перешагнула границы города да и всей страны, произошло ЧП: был убит его отец. Сам балетмейстер с женой задержался в гостях и вернулся лишь под утро. Его жену чуть не хватил удар, когда она увидела мертвого старика. Издав громкий крик, она рухнула рядом.

Прибежавший на ее крик муж, который только и умел-то в жизни, что разбираться на сцене с девочками из кордебалета: скачи туда, подними ножку так, подставься эдак, – чуть не последовал за женою в обморок, но вовремя одумался и бросился к телефону.

Куда звонить сначала: в милицию или в «скорую помощь»? Решив, что отцу уже не поможешь, а жена выйдет из обморока сама, позвонил в милицию.

Разбираться поручили майору Морозову, такой уж он был невезучий. Как только мертвое дело, так Морозову подсовывают. Он уже забыл, когда в последний раз рапортовал о раскрытии серьезного преступления.

Прибыв на место происшествия, майор сразу же понял, что сынок пострадавшего – тряпка, что жена его – стерва, и что нервы ему тут подпортят основательно. Так оно и случилось.

Балетмейстер только и говорил, что о шуме в прессе, который он непременно подымет, а жена честила на чем свет страну и мужа, который не уехал до сих пор за границу, хотя его, дурака отпетого, и приглашали.

Майор не стал напоминать им, что папаша балетмейстера в прошлом отсидел солидный срок за мошенничество и до последнего времени поддерживал отношения с авторитетами преступного мира, он просто попросил не мешать ему, из-за чего сразу же стал для супругов врагом номер один.

Старика убили ударом ножа в горло, причем нож был с узким лезвием, типа стилета и удар нанесли нетрадиционно, что не позволяло вычислить, какого примерно роста был преступник, левша он или правша. Создавалось впечатление, будто нож просто влетел в горло убитого. Не менее загадочной оказалась и другая смерть – огромного дога. Справиться с такой псиной голыми руками практически невозможно. Майор не мог припомнить случая, когда бы преступник, а здесь явно действовал одиночка, рискнул проникнуть в квартиру, находящуюся на попечении столь грозного стража, как этот тигровый дог. Морозову в порядке информации коллеги-кинологи сообщили, что с помощью таких зверюг в цирках загоняют в клетки тигров.

– Фантастика, – бормотал приглашенный для консультации врач-ветеринар. – Собака задушена, но еще есть и рана на животе – очень странная по конфигурации, как будто она нанесена огромной вилкой. Если бы я состоял в обществе уфологов, то позволил бы себе предположить, что пес погиб в стычке с агрессивным инопланетянином.

Выругавшись про себя, майор отправил ветеринара домой, потребовал от группы четкого ответа: каким образом преступник попал в квартиру?

– На подоконнике обнаружены следы, – доложил один из оперативников. – Преступник влез в форточку, но там лишь узкий карниз вдоль стены, всего сантиметров десять – пятнадцать, и до пожарной лестницы не менее десяти метров. Обыкновенному человеку такое не под силу.

– Будем считать, что имеем дело с человеком необыкновенным, – невозмутимо констатировал Морозов. – Так ты считаешь, что преступник добрался до форточки именно по этому узкому карнизу?

– Это единственное объяснение, – развел руками оперативник. – Больше версий нет.

– А в отношении пса? – оглядел своих людей майор.

– По всей вероятности, пес первым заметил преступника, напал на него и был убит.

На страницу:
3 из 7