Битва над бездной

– Вы меня обижаете своим недоверием, мой дорогой папин друг, – промурлыкала Елена, прижав его локоть к груди. – Поймите, я просто хотела понять, как вы относитесь к тому, что говорил Антон.

– Елена, должен признать, что вы действовали правильно, когда заставили таксиста разговориться, – заметил Эди, не реагируя на ее «мурлыканье».

– И он разговорился, так как ответственности никакой не чувствовал за свой длинный язык. Раньше за такое его к стенке поставили бы или в каталажку отправили лет на двадцать, – серьезным тоном сказала она.

– Елена, его и сейчас можно бы приструнить, но стоит ли, вот в чем вопрос, ведь Антон не митинговал и не призывал к свержению власти, которой, точнее сказать, отдельной категории людей во власти, он не доверяет, – спокойно заметил Эди. – Поэтому, я думаю, нам надо терпеливо относиться к его высказываниям. К тому же придется обращаться к нему, когда понадобится куда-нибудь подъехать.

– Хорошо, я согласна, вижу, что погорячилась и все оттого, что во мне в таких случаях пробуждаются папины гены. Он тоже не соглашался, когда кто-нибудь при нем страну или власть ругал. Помню случай, как папа отчитал своего хорошего знакомого из ЦК партии, когда тот стал поносить политбюро.

– Из ЦК и ругал политбюро? – спросил Эди, отметив для себя, что Иуда не рассказывал ему о таком своем непростом знакомом. «Может, не вспомнил или мы так его затюкали, что забыл. Но, как бы то ни было, надо будет узнать и выяснить, кто он и не является ли связью Моисеенко или Сафинского», – решил Эди.

– Еще как ругал, но это было перед взлетом Горбачева на самый верх, – уточнила Елена. – Говорил ему, вот только забыла его имя и отчество, что из-за чрезмерной любви того к виски, валюте и несдержанности в политических оценках можно залететь, и тогда всем мало не покажется.

– Он часто бывал у вас?

– Не часто, но бывал.

– Он что, из тех, кто на трибуне по праздникам бывает? – пошутил Эди, чтобы придать своим вопросам непринужденный характер.

– Нет, но на каких-то переговорах, то ли с американцами, то ли с немцами, которые освещали в новостях, видела.

– О-о, этот знакомый вашего папы действительно серьезный деятель, если его в новостях показывали, – улыбнулся Эди.

– Он не единожды проводил переговоры с представителем иностранной фирмы даже у нас дома…

– В семейном кругу и с вашим участием? – прервал ее Эди.

– Не-ет, я, как обычно, находилась в школе. Мне потом мама рассказывала.

– Она тоже участвовала в переговорах?

– Что вы, даже папа в них не участвовал, а вместе с мамой пил кофе на кухне, пока переговорщики лясы точили, – пояснила Елена.

– Странные переговоры, когда хозяева квартиры не участвуют в них, – вновь удивился Эди, подумав при этом, что хозяева Иуды, скорее всего, использовали его квартиру для встреч со своим человеком, каковым мог быть друг отца Елены.

– Вот и мама сказала об этом же папе и попросила его прекратить такие переговоры у нас.

– И прекратились? – спросил он, будучи уверенным, что это требование жены Иуды явилось сигналом к необходимости ее ликвидации. Видно, хозяева Иуды были уверены, что она не станет работать на них, и потому отравили ее.

– По крайней мере, мама больше об этом не говорила и вообще она скоро умерла, – всхлипнула Елена и прижала голову к его плечу.

– Леночка, не надо о грустном, жизнь продолжается. В ней столько прекрасного, а вы молоды, красивы и поэтому обязательно должны быть сильной и успешной. Верьте, это наверняка будет радовать душу вашей мамы, – промолвил Эди. Ему искренне жалко было Елену и ее мать, убитую моисеенками по вине отца и мужа-предателя.

– Эди, вам бы духовником работать, такие слова сказали, что сердце сильнее стало биться, – мило улыбнулась она.

– Сейчас только этого мне не хватает, а так вроде все нормально складывается. И вообще непонятно, как наш таксист не узрел во мне будущего духовника и стал ругать мое высшее партийное руководство, – заявил Эди, еле сдерживая себя, чтобы не улыбнуться.

– Эди, вы зря так, я с уверенностью могу сказать, что он относится к вам с большим уважением, – отпарировала Елена.

– Я заметил, он действительно к нам обоим хорошо относится, – поправил ее Эди, одобрив про себя наблюдательность и сегодняшнее поведение Елены.

За разговором на эту тему они пришли к гостинице, а затем проследовали в ресторан. По указанию метрдотеля, как уже примелькавшимся посетителям, для них освободили от таблички «заказан» один из столов у фонтанчика и почтительно обслужили.

После обеда Эди и Елена, обмениваясь мнениями о просмотренных в музее картинах великих мастеров живописи, прогулялись по проспекту Маркса и вернулись в гостиницу.

Скоро в номере раздался звонок. Это был Моисеенко.

– Привет, позвонил так на всякий случай, а вдруг вернулись, – почти пропел он в трубку. – Надеюсь, экскурсия понравилась?

– Добрый день, только что пришли, музей словами не описать. Особенно в восторге Елена, – ответил Эди, сделав вывод, что моисеенки плотно отслеживают его передвижения по городу.

– Передавайте ей мои пожелания добра и всяческих удач. Если она рядом, можете передать ей трубку, я это сделаю сам.

– Спасибо, обязательно передам, когда выйдет из ванной, она будет рада узнать о ваших пожеланиях, – сказал Эди, решив пока исключить их прямое общение.

– Понял, понял, выходит, она к вам надолго приехала? – хихикнул Моисеенко.

– Андрей Ефимович, я не спрашивал, как-то неудобно, – заметил Эди, чтобы дать понять Елене, с кем он разговаривает.

– А знаете что, возьмите ее с собой на нашу встречу, – предложил Моисеенко.

– Я только за, но надо спросить, какие у нее планы, ведь помнятся ваши слова о душе, – сыронизировал Эди, намекая, как тот предостерегал его о неискренности Елены в отношениях с ним.

– Да, вы правы, надо спросить, тогда буду ждать вашего звонка. Было бы неплохо поужинать вместе.

– С ужином вы хорошо придумали, но в этот раз ресторан я сам подберу, да и стол оплачу, а то получается нехорошо, вы все время угощаете, – подчеркнул Эди, чтобы послушать, как резидент отреагирует на его предложение.

– Понимаю вас и потому не против такой инициативы, лишь просьба – подберите что-нибудь в центре, – неожиданно согласился Моисеенко. – И еще, заранее блюда и напитки не заказывайте, по крайней мере для меня, я люблю это делать сам.

– Хорошо, что предупредили, а то по привычке шашлык из баранины мог заказать, – пошутил Эди, а у самого мелькнула мысль: «Резидент осторожничает, так и быть, учтем и эту его привычку», – решил он.

– Можно бы и шашлык, но на ночь предпочитаю чего-нибудь проще, – в тон ему заметил Моисеенко, а затем, будто неожиданно вспомнив, спросил: – Скажите, а с билетами решили?

– Еще нет, но решу сегодня или завтра в первой половине дня.

– Хорошо, только не откладывайте, иногда в ту сторону билеты сложно бывает купить.

– Если что, я своего таксиста попрошу, и он достанет, – усмехнулся Эди, найдя возможность на перспективу охарактеризовать Антона перед резидентом.

– Смотрите, чтобы он вас не подвел, я вам в прошлый раз говорил об этом ушлом народце в машинах с клетками на боках, – предостерег Моисеенко.

– Мне с ним детей не крестить: я попросил – он сделал, не сделал – до свиданья. Вот и все отношения, но пока не подводил.

– В таком случае присмотритесь, может, этот – исключение из правил и для чего-нибудь сгодится, – смягчился Моисеенко.

– Я так и сделаю.

– Прекрасно, уверяю вас, при таком подходе не ошибетесь, – менторским тоном произнес Моисеенко, а затем, спешно протараторив: – Ой, как же я увлекся, совещание в верхах, нельзя опаздывать, звоните, – прервал связь.

Эди, услышав короткие гудки, вернул трубку на аппарат.

– Теперь вы свободны? – успела спросить Елена, как послышался легкий стук в дверь, вызвав недоумение на ее лице.

– Если этот стук не по наши души, то да, – сказал он и пошел открывать.

Как только открылась дверь, в прихожую шагнул Володя и буквально вполголоса выдохнул:

– Эди, надо идти, Люба уже ждет. Елена, а вы остаетесь здесь, будут звонки, действуйте по обстановке.

– А где она ждет? – спокойно спросил Эди.

– Около лестничного пролета, – шепнул Володя, уже прикрывая за собой дверь.

– Что значит по обстановке? – смущенно спросила Елена у Эди.

– В этой ситуации, – улыбнулся Эди, – во-первых, отвечать на все звонки. Они могут быть от Моисеенко, которого вы знаете, а также от незнакомых людей. Моисеенко нужно ответить, что Эди занимается рестораном и билетами, а другим – скоро вернется, что передать. Как общаться с моисеенками знаете: вопрос – ответ, вопрос – ответ, и не более того. Во-вторых, достаньте из ящика стола буклет гостиницы. В нем найдете справочник телефонов администратора ресторана, в котором мы только что были, и представителя авиа- и железнодорожных касс. В ресторане закажите стол на четыре человека, желательно на веранде. Для этого назовете номер, в котором находимся, и телефон, а у представителя касс забронируйте два билета на поезд до Минска с выкупом сегодня, – не торопясь, наблюдая за тем, как Еленой воспринимаются его просьбы, промолвил Эди и направился к выходу, чувствуя устремленный ему в спину взгляд. В этот момент он думал, а до конца ли она поняла его и сможет ли в точности их выполнить.

– Не беспокойтесь, я все сделаю как надо, – неожиданно услышал он голос Елены.

– Хорошо, не забудьте, пожалуйста, закрыть за мной дверь на замок, – попросил он в ответ и вышел в коридор.

Как и сказал Володя, Люба встретила его у лестничного пролета и повела в явочный номер.

– Какие впечатления от музея? – спросила она, на первом же шаге взявшись за его локоть.

– Хорошие, – сдержанно улыбнулся он в ответ.

– Вы зря сердитесь, я больше не буду, – сыронизировала Люба.

– Надеюсь, – в том же тоне ответил Эди.

– Признаюсь, мне удалось справиться с той женщиной, и вы мне помогли в этом.

– Ее я понимаю, но вас лично – нет, – сказал Эди, вспомнив, как она помогала выстраивать отношения с Еленой.

– Эди, уверяю вас, мне и на самом деле удалось с ней справиться.

– Спасибо, Любонька, вы настоящий друг, – заметил Эди и легонько коснулся ее руки.

Со стороны их диалог вполне мог сойти за общение увлеченных друг другом молодых людей.

Неожиданно понизив голос, Люба спросила:

– Не догадываетесь, почему Володя сам к вам примчался?

– Нет, но это меня удивило, так ведь можно все запороть.

– До прихода главного оставались какие-то пять минут, вот и…

– Зря, шеф опытный человек и понял бы ситуацию, – сохраняя на лице подобие улыбки, прервал ее Эди.

– Не знаю, но они с Артемом так решили, – объяснила она, открывая дверь в номер, где их ждал Володя, во всей фигуре которого ощущалось напряжение.

– Они уже там, – взволнованно сообщил он.

– Володя, рад тебя видеть, я не успел об этом сказать, настолько быстро ты ретировался, – спокойно сказал Эди. Затем, не дожидаясь его ответа, кивнул на дверь комнаты совещаний и попросил: – Доложи, пожалуйста, а то неудобно вламываться без разрешения.

– Я тоже рад, извини, что так получилось, докладывать не надо, генерал сказал, чтобы сразу заходил, – пояснил Минайков.

Глава VIII

Подняв взгляд на Эди, который, войдя в комнату, закрыл за собой дверь и начал докладывать о своем прибытии на совещание, начглавка прервал его, доброжелательно произнеся:

– Заходи, заходи, почитатель высокого искусства, и присаживайся к нам, надо поговорить о неотложных делах.

При этом протянул ему руку, уже присевшему было за приставной стол напротив Артема. Правда, последний отчего-то не решился повторить маневр шефа, а лишь приветствовал Эди кивком головы.

– Ну как там наш знаменитый музей, многое ли успели посмотреть со своей красавицей? – продолжил генерал. – К сожалению, мне никак не удается туда вырваться, хотя жена и пилит постоянно, мол, давай сходим и поглядим, послушаем лекции знатоков исскусства.

– Не много, товарищ генерал, времени было мало, всего два с половиной часа.

– Да, два с половиной часа – это действительно мало для такого тонкого дела. Но не горюй, вот выведем на чистую воду этого хитреца, и тогда можно будет выкроить побольше времени на все эти высокие материи, но пока, подполковник, надо активизироваться и активизироваться. Время, скажу откровенно, работает не на нас. Противник поджимает по всем направлениям, и складывающаяся в стране и вокруг нее политико-экономическая ситуация позволяет ему это делать успешно, но об этом позже. Сейчас же прошу подробнейшим образом рассказать о встрече с Моисеенко, не на блины же так хитро-мудро он втаскивал тебя в эту затрапезную гостиницу. К сожалению, лишь с середины вашего разговора технарям удалось оживить прослушку, так как о месте встречи узнали слишком поздно. Понимаешь, хитрец так мастерски сыграл свою партию, что всех обвел вокруг своего жирного носа: мотнулся то в одну, то в другую, то в третью гостиницу. Не сам, конечно, а его люди, которых мы знаем. И самое интересное – во всех трех бронировал номера с предварительной оплатой. Но номер в «Минске» для него снял какой-то неизвестный двумя днями раньше по паспорту, владелец которого, как оказалось, умер три года тому назад, – на одном дыхании произнес Маликов и глубоко вздохнул, чтобы продолжить.

– Это мог сделать Гриша, который участвовал в той встрече, – вставил свое слово Эди, воспользовавшись возникшей паузой. – Если он не входит в число тех, кого сегодня отслеживали по другим гостиницам, то об этом можно говорить с уверенностью.

– Что скажешь, полковник? – спросил Маликов, глянув на Артема.

– На выходе этого типа сфотографировала наружка, и он не был в числе тех, кто разъезжал по гостиницам, – ответил тот.

– А кто он вообще?

– Ранее не попадал в поле зрения.

– Надеюсь, отследили и установили?

– Сейчас занимаемся этим, одновременно анализируем сводку встречи, где он рассказывает о себе, отвечая на вопросы Эди.

– Понятно, – недовольным голосом выдавил из себя генерал, а затем, переведя взгляд на Эди, спросил: – Что ты можешь сказать о нем?

– Первым делом предлагаю показать его фото администратору гостиницы, чтобы выяснить, он ли снимал номер, а что касается этого типа, то в разговоре с Марком мне удалось выяснить, что он вовсе не Гриша, а Гюнтер.

– Вот как, давай-ка с этого момента самым подробным образом, – потребовал генерал, после чего Эди в деталях рассказал о своем разговоре с Марком.

– Так-так, – произнес Маликов, еле дождавшись окончания рассказа Эди. – Ковалев, немедленно из здешней приемной организуй работу по фотографии Гриши-Гюнтера. Плюс сегодня же проверь его по фототаблицам установленных сотрудников спецслужб, пусть обязательно покажут розыскникам. Допускаю, что Моисеенко или Джон могли подтянуть для своего очередного острого мероприятия кого-нибудь из нелегалов. По крайней мере, так они ранее поступали.

– Товарищ генерал, может, фотографию направить в Алма-Ату и Берлин, пусть посмотрят. Если он эмигрировал из Казахстана, то там на него наверняка имеются подробные анкетные данные, – предложил Эди.

– Правильно мыслишь, так и поступим, – согласился генерал, кивнув в сторону Артема, который спешно делал заметки в блокноте. – Но немцев, с учетом того, что там сейчас происходит, не будем информировать, по крайней мере с ходу, а потом видно будет. – Затем, проводив взглядом быстро идущего к выходу полковника, спросил у Эди: – Ты уверен, что они вновь хотели применить против тебя спец-препарат?

– Нет никаких сомнений, особенно старался этот самый Гриша-Гюнтер.

– Понятно, с данным эпизодом вчерне вроде разобрались. Посмотрим, что дадут проверочные мероприятия, и тогда определимся с дальнейшими действиями. Должен сказать, что с Марком ты поступил великолепно. Надо же, поймал на простом «Ги» и «Гю». Вот что значит уметь своевременно заметить и оценить прокол противника, а затем еще суметь легализовать его. Кстати, это действительно серьезный промах для профессионального разведчика, каковым Марк на самом деле является. Считайте, что в работе с ним у вас имеется в запасе козырь, но пока использовать его не будем, дождемся нужного часа и выбросим напоказ Моисеенко, мол, смотри, Марк-то наш, он вас всех с потрохами давно продал, а вы кочевряжитесь. Обязательно об этом расскажу Иванкову, пусть порадуется, – весело заключил Маликов. – Да, насчет отравления тоже было неплохо придумано. Но есть ли уверенность, что вас не заподозрили в симуляции?

– Каких-либо признаков этого я не заметил.

– Но как поняли, что они задумали такую акцию?

– Я всегда помню ваши слова о том, что резидент при каждом удобном моменте может повторить свой эксперимент с психотропным веществом, – ответил Эди, решивший порадовать генерала, что его инструктаж не ушел в песок.

– Все правильно, так оно и есть, – оживился Маликов, но тут же, широко улыбнувшись, добавил: – Теперь говори по существу.

– Когда к скорректированному дважды за день месту встречи подкатил не Моисеенко, как это было условлено с ним по телефону, а Марк, у меня, естественно, возникли сомнения. И потому я решил сыграть роль больного. Остальное было делом техники: пока ехали, рассказал ему о своих проблемах с желудком и всячески подкреплял эту легенду в период нахождения в номере.

– Разговора на эту тему не зафиксировала и наша прослушка, правда, резидент на хорошем английском языке ругал Гришу за его русский с немецким акцентом, – расхохотался Маликов. – Для нас это стало открытием, так как до того ни разу не фиксировали его разговор на иностранном языке.

– Товарищ генерал, а наши лингвисты анализировали сводки с его русской речью? – воспользовавшись небольшой паузой, возникшей после заключительной фразы Маликова, спросил Эди.

– В каком смысле? – вопросом на вопрос ответил генерал.

– Я не раз замечал, что он не понимает значения фразеологических оборотов, употребляемых в обычной русской речи.

– Думаешь, он обязан все их знать?

– Если рос и воспитывался в СССР, то по определению должен был впитать вместе с речью.

– Насколько я помню, он выходец из какого-то украинского села, – задумчиво промолвил Маликов.

– Тогда тем более должен знать, – не сдавался Эди.

– А может, ему это просто не нужно было? – напрягая голос, заметил Маликов.

– Даже не русский по происхождению, но выросший в русскоговорящей среде, и то знает обыденные фразеологизмы, а он русский человек и путается в них. Такого не должно быть, а если оно имеет место быть, то возникает вопрос – где он рос и воспитывался?

– Стоп, стоп, не уходи в сторону, подполковник, – взмахнул пару раз рукой перед своим лицом Маликов, словно освобождаясь от какого-то наваждения. – Главное состоит в том, что мы знаем – он резидент и координирует разведывательную работу против нашей страны. Поэтому мне наплевать, знает он или не знает русские фразеологизмы. Передо мной стоит задача заставить противника окончательно поверить в нашу дезу с вытекающими отсюда последствиями, доказательно разоблачить подрывную деятельность Моисеенко против нашей страны и примерно наказать. В нынешних условиях нет времени заниматься качеством русского языка резидента. Надеюсь, подполковник, ты это понимаешь?

– Понимаю, – коротко ответил Эди, хотя не был согласен с доводами заслуженного генерала, так как был уверен, что контрразведке придется выходить на вербовку Моисеенко, чтобы спасти операцию, и поэтому знание деталей его биографии может сыграть хорошую службу в таком деле. Об этом свидетельствовал богатый чекистский опыт.

– Тогда надо действовать, – сухо скомандовал Маликов.

– Есть действовать, товарищ генерал, жду ваших указаний, – отчеканил Эди, решив более не надоедать занятому решением глобальных задач генералу своими инициативами второстепенного порядка.

– Указания будут, – уже несколько примирительно сказал Маликов, – ладно уж, говори, чего ты добиваешься?

– Товарищ генерал, одно дело судить советского гражданина, вставшего на путь предательства, и совсем другое – если придется судить иностранного разведчика, реально покусившегося на государственную безопасность страны. И к тому же надо будет не сегодня, так завтра определяться, будем ли выходить на вербовку этого типа. Если нет, то надо разработать и срочно реализовать комбинацию по выводу меня из разработки, иначе можно сорвать операцию, – на одном дыхании произнес Эди, словно боясь, что тот не даст ему вновь договорить.

– Эди, откровенно скажу, – начал Маликов, бросив почему-то взгляд на дверь, – сегодня утром я докладывал Иванкову, чтобы потом всяких там вопросов не возникло, мол, почему не сразу и тому подобное. И знаешь, к моему большому удивлению, он заинтересовался твоим предложением и сказал, чтобы срочно и всесторонне его рассмотрели и доложили мысли, мол, какие могут быть плюсы, а какие – минусы. При этом поручил организовать ему встречу с тобой до Минска. Так что сможешь ему лично высказать все свои соображения, в конечном итоге он будет принимать решение, это его прерогатива, – заключил он.

– А неизвестно, когда?

– Завтра, на Лубянке, во сколько – ребята дадут знать. Пойдем вдвоем, но предварительно еще раз сверим часы у меня, чтобы дудеть в одну дуду, а то я тебя знаю, – улыбнулся Маликов.

– А Ковалев… – начал Эди.

– Ему сейчас не до посиделок наверху, надо подгребать все, что есть на этого хитреца и его подшефных, да и ты, что ни встреча, подкидываешь ему новые хлопоты. Так что пойдем вдвоем, пусть уж лучше займется конкретным делом, пока мы будем лясы точить.

– Вам виднее, товарищ генерал, но мне бы не хотелось напряжения в наших с ним отношениях даже на психологическом уровне. Он и так вольно или невольно ревнует.

– Вот ты какой, а я подумал было, что промолчишь со смыслом, – усмехнулся генерал.

– Товарищ генерал, нет мне смысла молчать, мы с ним вместе под вашим руководством выполняем трудную работу, я только поэтому… – не договорил Эди.

– Молодец ты все ж таки, подполковник, будь иного кроя, наверно, не восстал бы и против Бузуритова. Уважаю. Так и быть, возьмем с собой Ковалева, хотя я ему уже объявил о другом своем решении, – не спеша вымолвил Маликов, пристально глядя в лицо Эди.

– Благодарю вас, товарищ генерал, что не приструнили за настойчивость, – уважительно промолвил Эди.

– Ладно, сочтемся при подведении итогов, – развеселился Маликов, но, бросив взгляд на часы, уже серьезно произнес: – Время бежит, давай вернемся к нашим баранам.

– Вы, наверно, уже знаете, что Моисеенко хочет новой встречи… – начал Эди.

– Да, мне доложили, – прервал он его. – И поддерживаю твою инициативу с рестораном и дочерью Иуды. Гляжу, помаленьку приучаешь хитреца правильно реагировать на свои предложения. Похвально. Кстати, где запланировал званый ужин?

– Здесь, в гостинице.

– Вопрос уже решен?

– Им занимается Елена, перед самым приходом сюда поручил.

– Справится?

– Елена – смышленая девушка, полагаю, что справится, по крайней мере потренируется.

– Она сейчас в твоем номере?

– Прикрывает, если позвонит Моисеенко или кто-нибудь от него, – пояснил Эди.

– Учишь – это правильно, активней работай с ней, нужно за короткое время подготовить для самостоятельной работы. Курсы – хорошо, но практика во все времена являлась квинтэссенцией любого учения. Вон я в свое время на второй день, как выдали удостоверение и пистолет, участвовал в реальных мероприятиях, в которых ощущался запах смерти, я не шучу, и по сей день помню ее вкус. Но, слава богу, пронесло, – вернулся из прошлого генерал и на короткое время умолк, глянув в самые зрачки Эди, будто хотел увидеть в них, какое впечатление произвели его слова.

Эди, естественно, не обманул ожиданий и выразил искреннее восхищение заслугами генерала в деле борьбы с иностранными разведками, что не являлось секретом для всех контрразведчиков страны.

– Я о себе так к слову сказал, но, что касается практики, еще раз повторю – обучай ее на конкретных примерах, если надо – проводи эксперименты, подключи к этой работе минчан, но к возвращению в Москву она должна быть готова идти в бой. Ты меня понял, подполковник? – спросил Маликов.

– Будет сделано, товарищ генерал, – коротко ответил Эди.

– Не сомневаюсь. Кстати, билеты заказали?

– Этим она же занимается.

– Ничего себе устроился, – рассмеялся Маликов, – и любовница, и секретарша, и агент в одном лице. Как это тебе удается?

– При таких учителях удается без проблем, товарищ генерал, – сдержанно ответил Эди.

– Не напрягайся, ты же понимаешь, я без подковырки, а если что, не забывай наш разговор по случаю с Бузуритовым, – тепло произнес Маликов. – Так что расслабься.

В этот момент открылась дверь, и в комнату стремительно вошел Артем, а за ним медленно, толкая вперед тележку с кофе и десертом, вошла Люба.