Битва над бездной

– Сюда следует приплюсовать и то, что, помня твое участие в облегчении своей участи, он наверняка захочет продолжения, так сказать, приятельских отношений, – вставил слово Маликов.

– Но сейчас с ним работает сотрудник Тарасова, – уточнил Артем.

– Кто именно и какую задачу решает? – резко спросил Маликов.

– Рожков, недавно переведен в контрразведку из наружки, – начал объяснять Артем.

– Но почему я об этом узнаю только сейчас? – недовольным голосом спросил Маликов, уставившись тяжелым взглядом в Артема.

– Это технический вопрос, поэтому решил не отвлекать вас на детали, – аргументировал он, растерянно посмотрев на Эди, мол, видишь, как шеф меня растирает по столу.

– Ничего себе технический вопрос, из семерки и сразу к шпиону, – недоуменно произнес Маликов, продолжая держать того под тем же взглядом.

– Его к нему определил Эди накануне своего отъезда из Минска, – выпалил Артем, глянув на коллегу, мол, пусть и тебе достанется, ведь это ты подтянул Юру к разработке шпиона.

– Почему новичка, а не опытного контрразведчика? – возмутился генерал, устремив взгляд на Эди.

– Рожков работал в связке со мной по Иуде, – пояснил Эди, вспомнив о своем докладе Маликову о Юре после возвращения из Минска, но, рассудив, что генерал из-за титанической загруженности мог просто забыть о такой детали, вновь пояснил: – Он примелькался рядом в разных ситуациях, как мой минский товарищ по научной деятельности. Проявил себя с лучшей стороны: быстро обучаем, легко ориентируется в обстановке, коммуникабелен, способен строго следовать отработанной линии поведения.

– А-а, вот вы о ком, – несколько успокоился генерал, очевидно вспомнив о докладе Эди, но тем не менее спросил: – Это же он предупредил тебя о бандите с ножом?

– Можно сказать, даже спас предупредительным криком, – улыбнулся Эди.

– Хорошо, понял, будем надеяться, что не подведет.

– Не подведет, товарищ генерал, – заверил Эди, а потом, после короткой паузы, добавил: – К тому же в той ситуации другого варианта и не было, ведь на заботливого нелегала никто из контрразведки выхода не имел, а оставлять его в свободном плавании при таком благополучном раскладе было неразумно. Вот и пришлось определять к нему Рожкова.

– А он каким образом получил выход на того? – удивился Маликов.

– Я познакомил, когда Постоюков приходил ко мне в гостиницу с просьбой помочь Шушкееву выживать в местах отсидки.

– Ну и? – не выдержал Маликов.

– Рожков удачно оказался рядом, вот и представил его как человека, который может решать такие вопросы. И, как мне известно, вроде неплохо справляется с поставленной задачей, – пояснил Эди, глянув на Артема.

– Он дважды ездил в ИТК, по одному разу встречался с Шушкеевым и Постоюковым.

– И что? – спросил Маликов.

– Шушкееву объяснил, что он с местным начальством решил вопрос обеспечения его защитой. После этого виделся с Постоюковым и передал ему записку от сидельца, в которой, кроме слов благодарности за заступничество, ничего не было.

– Надо полагать, нелегал доложился своим шефам, что ему ценой огромных усилий удалось защитить своего коллегу на зоне, – усмехнулся Маликов.

– По крайней мере, хитрую телеграмму тому же Владимиру он отправил в тот же день, – пояснил Артем.

– Но шпион действительно защищен от беспредела блатных?

– Да, в установленном порядке Рожков наладил контакт с начальником оперслужбы ИТК, и тот принял меры через свои служебные возможности.

– Но в нашем плане, конечно, со шпионом никто не работает, – задумчиво произнес Маликов.

– Рожков работает, есть некоторые подвижки, буквально на днях ожидаем доклада.

– Выходит, подполковник, ты попал в десятку с этим парнем? – улыбнулся Маликов, взглянув на Эди.

– Он перспективный, – подчеркнул тот коротко.

– Хе-хе, а я сначала подумал, что он из семерки сразу подался окучивать нелегала, – холодно обронил генерал и тут же примирительно добавил: – Ну ладно, с этим вроде разобрались, давайте продолжим. Так на чем мы остановились?

– Эди излагал мысли о… – несколько поспешно начал Артем.

– Не мысли, а предложения, – прервал его Маликов и знаком руки призвал Эди к продолжению. По всему было видно, что подсказка подчиненного вызвала у него недовольство, словно тот хотел уличить его в забывчивости, отчего Артем сразу сник и уткнулся в лежащую перед ним рабочую тетрадь.

«О-о, Маликов действительно взъелся на Артема, интересно, какая кошка пробежала между ними за эти две недели, что меня не было в Москве. Надо будет спросить у полковника», – подумал Эди и не спеша стал излагать свое видение ситуации и возможной тактики действий в отношении Шушкеева.

– Правильно рассуждаешь, Шушкеева надо держать в постоянном напряжении, тогда будет податливым и скорее станет умолять наладить его отношения с Иудой, как заступником перед Джоном, – подытожил Маликов. Затем, внимательно посмотрев на Артема, спросил: – А как ты думаешь?

– Так же, как и вы, – встрепенулся Артем. – У меня нет сомнений в том, что Шушкеев в поиске собственного спасения наверняка кинется к Эди. Парамонов докладывал, что шпион сутками не спит, боясь, как бы кто-нибудь его не пришил.

– С одной стороны, это, конечно, хорошо, но с другой – плохо, – многозначительно заметил Маликов, – так как Шушкеев имеет много времени для дум и возможных действий. Поэтому, товарищи, надо быть уверенными, что его превратившиеся в конкретику мысли не станут тайной для нас, как и его контакты с тамошними сидельцами. Вы же понимаете, что шпиона окружает своеобразная и готовая за деньги сослужить любую службу публика. Необходимо еще раз проверить, насколько плотно он обставлен нашими ушами и глазами. Возможно, путем проведения какого-нибудь эксперимента или комбинации. Так что продумайте меры, а с Тарасовым я сегодня или завтра с утра переговорю и заодно сообщу, что ты, Эди, прибудешь к нему на днях.

Генерал после затяжной паузы, широко улыбнувшись, заметил:

– Ты хотел еще что-то сказать, связанное с Джоном и его сотоварищами, говори, а то я не даю тебе высказаться до конца.

– Товарищ генерал, я хотел сказать, что хроническую боязнь Шушкеева за свою жизнь можно использовать, во-первых, для формирования основы к серьезному в нашем плане разговору с ним. Во-вторых, для пресечения возможной с его стороны активности по поиску связи с волей, объяснив это тем, что он может наткнуться на людей кума[2] и свести на нет наши усилия по обеспечению его выживаемости.

– Логично, продолжай, – вставил слово Маликов.

– Насколько я почувствовал Шушкеева, это может оказать на него требуемое воздействие, – заключил Эди, но тут же, сделав короткую паузу, как бы в ожидании возможной реакции со стороны Маликова и не дождавшись ее, продолжил: – При этом на встречу с Шушкеевым предлагаю идти, только опросив Иуду о сильных и слабых сторонах его характера, а также насколько реально в сложившейся ситуации, что Джон может отменить свой приговор нелегалу. В данном случае важно узнать мнение Иуды о целесообразности заступаться за Шушкеева…

– Эди, хорошо, что ты затронул эти вопросы, – задумчиво промолвил Маликов, уважительно глянув на него. – Несомненно, этого сидельца нужно будет прощупать со всех сторон. Если на него хозяева махнули рукой – это одно, если рассчитывают и далее его использовать – это другое. Поэтому в дальнейшей работе по нему и с ним будем исходить из ответов на эти вопросы. Так что я полностью разделяю твое предложение, – утвердительно заметил генерал и умолк, уставившись в глаза Эди внимательным взглядом.

Восприняв этот взгляд как сигнал к продолжению разговора, Эди произнес:

– Мы к тому еще не знаем, какую судьбу Шушкееву реально приготовили Джон и Моисеенко и что они поручат мне относительно его. А что такое поручение будет, я не сомневаюсь.

– Правильно, к тому же нам неизвестно, будут ли тебе поручения по Постоюковым и Золтикову, – развил эту мысль Маликов. – А это станет ясно только после встречи с Моисеенко. Но тем не менее необходимо срочно приступить к подготовке плана действий с учетом уже известных обстоятельств, недостающие звенья по ходу подтянете. Или кто иначе думает?

– Задачу поняли, начнем готовить, – бодро выпалил Артем, бросив быстрый взгляд на Эди, который кивнул в знак согласия.

– Хорошо, тогда давайте о главном, – начал генерал, – в первую очередь нужно срочно оживить связь Иуды с Моисеенко, без этого не приходится ожидать существенного позитива. При этом крайне важно закрепить достигнутый успех новыми вкраплениями в подсунутую противнику в пробнике дезу по части противоракетной обороны. О том, что натовцы серьезнейшим образом ухватились за нее, нет никаких сомнений. На то имеются веские основания, – констатировал Маликов, подкрепив свои слова самодовольной улыбкой. – Так, по данным ГРУ[3] и ПГУ[4], противник реально заглотил дезинформационный крючок и принимает активные меры по доразведке и расширению полученных данных, используя в этих целях как агентурные, так и технические возможности. Но самое важное то, что он уже начал вносить реальные корректировки в планы применения стратегических ракетных сил на центральном театре военных действий. Это совсем свежие данные наших разведчиков и сил космической разведки. Иначе говоря, осуществляются очень серьезные материальные затраты и перегруппировка сил и средств. – Затем, бросив в сторону Артема: – Почему не несут кофе? – и, дождавшись в ответ короткой его фразы: «Будет через минуту», – продолжил свой монолог: – Кроме того, натовцы и особенно румовцы[5] прикладывают недюжинные усилия, чтобы добыть информацию о тактико-технических характеристиках ракеты «Тополь»[6] и районов ее базирования. И что интересно, западные немцы неожиданно активизировали интерес к продукции Кировского завода в Ленинграде, а это наше ноу-хау в танкостроении. Поэтому допускаем, что Моисеенко и его коллеги будут пытаться задействовать твои возможности ездить под видом научной деятельности в различные регионы страны для сбора разведывательной информации. Конечно, сначала втемную, а когда посчитают, что втянулся на уголовную ответственность, откинут забрала и в открытую предложат сотрудничество. А если надумаешь отказаться, приведут аргументы, которые должны сделать тебя сговорчивым, чтобы вновь не оказаться за решеткой.

Тем временем дверь комнаты открылась, и в нее вошла Люба, катя перед собой тележку с кофе и десертом.

Дождавшись, когда она, расставив чашки с кофе и тарелки с десертом перед участниками совещания, уйдет, Маликов, продолжил:

– Противостоять этому натиску весьма сложно, особенно в условиях, когда утечка информации может произойти, в том числе невероятным образом из самых различных кабинетов власти. Я это вам, ребята, говорю, чтобы вы знали и придерживались в работе самых строгих правил конспирации. И чтобы к тому, что делаете, никого на километр не подпускали. Для этого круг сотрудников, осведомленных в работе по Иуде и его связям, Иванковым сужен максимально. Если кто будет пытаться его разорвать, сразу ко мне, будем…

Но, заметив некоторое недоумение на лице Эди, который, как и все другие контрразведчики знал, как следует поступать, если кто-либо из коллег проявляет, как говорится в чекистской среде, не мотивированный служебными функциями интерес к содержимому чужого сейфа, генерал прервался и несколько раздраженно заметил:

– Именно так, а не иначе. Надеюсь, повторять не надо?

– Не надо, все понятно, – невозмутимо произнес Эди, а в голове в этот миг пронеслась мысль: «Надо же, не понравилось, что не козырнули на исторгаемую им прописную истину. Лучше бы о деле говорил, чем тратить время на лекцию о политической бдительности. Мы не хуже знаем, что жизнь усложнилась, в том числе и на Лубянке, куда все более явно стали просачиваться идеи о необходимости участия чекистов в либеральных процессах.

– Вот и хорошо, а то мне показалось… Ну ладно, поймите, если бы только это, мы, несомненно, справились, – ухмыльнулся генерал, отчего-то остановив взгляд на глянцевой столешнице и начав лениво размешивать ложкой сахар в кофе, а потом, вновь напрягши голос, выдавил из себя: – Беда в том, что перестроечные мужики из табакерки начали госбезопасности руки за спину заламывать, приговаривая при этом, мол, спокойнее, товарищи, железный занавес рухнул, у нас нынче врагов нет, все разом стали друзьями. Но мы-то знаем, кто есть кто, и нас демагогией в заблуждение не введешь и…

Но неожиданно он вновь оборвал себя на полуслове и лишь спустя секунд десять, по-прежнему глядя на столешницу, продолжил:

– Слава богу, они, я имею в виду мужиков из табакерки, еще не додумались ноги нам путать да напяливать на нос розовые очки, но, не ровен час, и до этого можем дожить в скором времени при таких делах. Но должен вас предупредить, что контрразведка при любом развороте должна действовать, как часы, и я буду от вас требовать такой работы, иначе нельзя. Вы это понимаете?

– Так точно, товарищ генерал, – дружно ответили Артем и Эди, бросив друг на друга понимающие взгляды.

– Вот и хорошо, будем целенаправленно делать свое дело, наперед зная, что враг хитер и коварен, но и мы не лыком шиты, – молодецки бодро произнес Маликов, наконец-то оторвав взгляд от столешницы. – Но коли так, то тебе, Эди, нужно возвращаться в номер, чтобы не прозевать звонка, а то и неурочного, как в прошлый раз, прихода в гости Моисеенко. Кстати, всегда помни, что этот хитрый лис будет неустанно пытаться проверить тебя на надежность, в том числе и психотропными препаратами. Ведь резидентом, как мне представляется, сделана на тебя большая ставка, так что будь всегда готов.

– Может, этого хитрого лиса нам самим распотрошить спецпрепаратом? – широко улыбнулся Эди. – Я смог бы его под благовидным предлогом заманить, например, на квартиру Елены.

– Хочешь отомстить? – рассмеялся Маликов.

– Не дождусь, товарищ генерал, когда начнем раскатывать его на подписку о сотрудничестве.

– Рановато еще, но, когда натовцы углубятся в перекройку своих планов, вот тогда и испробуем на нем твои вербовочные чары. Конечно, если дашь слово, что справишься с первого захода, чтобы не дать ему времени на раздумья и возможные ответные действия, – пошутил Маликов.

– Если поручите, постараюсь, – в тон ему сказал Эди, а затем, бросив взгляд на пригорюнившегося Артема, продолжил: – Будь моя воля, товарищ генерал, я не стал бы ждать, ведь он уже много серьезных ошибок допустил, за что американцы могут десять раз изжарить его на электрическом стуле, а он жизнь любит и надеется дожить до глубокой старости. Эти аргументы весомы и, на мой взгляд, заставят резидента быть покладистым…

– А ты не торопишься с выводами? – прервал его Маликов, упершись ему в переносицу острым взглядом поверх чашки, которую только что пригубил.

– Я много думал над этим, – ответил Эди, спокойно выдержав генеральский взгляд.

– Вот как, а мы по своей наивности полагали, что ты просто загораешь, – сыронизировал Маликов, глянув на Артема, как бы призывая поддержать его иронию, но тот лишь слегка улыбнулся.

– Одно другому не мешало, – несколько сухо заметил Эди и умолк, решив более не проявлять инициативы.

– Не ершись, подполковник, не с Моисеенко разговариваешь, – растянул Маликов губы в подобие улыбки.

– Я только констатирую, товарищ генерал, не более того, – так же сухо произнес Эди.

– Ну что ж, констатируй тогда свои аргументы, но прежде глотни кофе, чтобы придать ясность мыслям, – предложил Маликов, в одно мгновение согнав с лица улыбку. По всему было видно, что слова Эди и тон, каким они были произнесены, вызвали у генерала некоторое недовольство, но выражать его явно он по каким-то соображениям не стал.

«Так-то оно будет лучше, а то вздумал подтрунивать, как над провинившимся школьником. И вообще, надо будет спросить у Артема, чем объясняется сегодняшняя раздраженность Маликова, чего еще несколько недель назад не наблюдалось. Только ли напряженностью обстановки в стране?» – подумал Эди до того, как начал говорить. При этом он не посчитал нужным реагировать на слова генерала о кофе, тем более чашка была уже пуста.

– Товарищ генерал, все эти аргументы нам хорошо известны, но я сгруппировал их по принципу максимальной ответственности резидента перед своими хозяевами за его провальные действия.

– О-о, это уже интересно, – не выдержал Маликов, – давай излагай.

– Первое и главное – Моисеенко добыл и толкнул наверх генштабовскую дезу, которая противником оценена как развединформация стратегического уровня, если меняет свои планы в привязке к возможному театру военных действий. Второе – засвечены Джон, по всему главный человек в московской резидентуре, имеющий право отдавать команду о физической ликвидации агента, а также Марк, используемый резидентурой в мероприятиях по вербовке и связи с агентурой. Третье – расшифрованы агенты-нелегалы Постоюковы и Шушкеев, парочка сотрудников наружного наблюдения, присматривавшая за мной в Москве и по дороге в Белоруссию, минский фотограф, делавший фотографии следователя по уголовному делу на Иуду и Шушкеева, так называемые ремонтники, побывавшие на квартире Елены и работающие на противника отец и сын Сафинские. Четвертое – своими письмами с тайнописью дал возможность контрразведке документально закрепить преступную деятельность вышеуказанных людей. Кроме того, ему можно будет предъявить обвинение в убийстве жены Иуды. При последней встрече сам Иуда рассказал, что не он лично отравил ее, а сделал это кто-то из людей Моисеенко.

В целом же в разговоре с Моисеенко ключевым аргументом может явиться то, что благодаря его ошибкам советской контрразведке удалось выявить и обезвредить разветвленную разведывательную сеть натовских спецслужб…

– Впечатляет, впечатляет, ты как всегда логичен в своих рассуждениях, – неожиданно заметил Маликов, – но это годится лишь для атаки на резидента, чтобы попытаться его ошеломить и заставить с нашей помощью искать выхода из создавшегося положения. Но в твоих рассуждениях нет мыслей, а что делать, если он окажется крепким орешком и наши доводы воспримет как комплименты, а в итоге не подпишется на сотрудничество. Ты же понимаешь, какие в таком случае действия предпримет противник?

– Понимаю, как и то, к чему приведет утеря инициативы и темпа наших действий, – отпарировал Эди и тут же начал аргументировать озвученную позицию: Иуда в отсидке, реального доступа к секретоносителям не имеет, чтобы добывать новые вкрапления в дезу. В это время противник предпринимает активные меры по перепроверке и доразведке полученных разведданных. Насколько они могут быть эффективны, невозможно даже предположить. Конечно, можно постараться подсунуть ему нужные нам вкрапления по другим каналам, если таковые имеются, но, как я понял, вы хотите двигаться по опробованной колее…

– А если задействовать вариант, когда Иуда передает тебе контакты со своими приятелями-секретоносителями, и ты начинаешь действовать, – прервал его Артем, глядя на сохранявшего отчего-то молчание Маликова.

– Работу по связям Иуды, конечно, необходимо вести, чтобы перекрыть на будущее возможные каналы утечки закрытой информации, но мои контакты с ними вряд ли окажутся полезными, так как он получал от них секреты втемную. И к тому же непонятно, как противник отнесется к стратегической информации, полученной его агентом из мест лишения свободы.

– Надо полагать так же, как и в первый раз, – заметил Артем.

– По легенде она была получена и переведена им на микропленку еще до тюрьмы, поэтому и не вызвала больших подозрений, – отпарировал Эди, удивляясь тому, что Маликов продолжает молчать.

– А в этот раз кто-то из его приятелей передаст ее тебе, как человеку Иуды, – настаивал Артем.

– В таком случае этот приятель должен быть как минимум торговцем секретной информацией или агентом Иуды. Иначе все это будет выглядеть неубедительно.

– А почему бы и нет, ведь Иуда весьма подготовленный в разведывательном плане человек и мог создать такие позиции в среде своих связей, – настаивал на своем Артем.

– Товарищ полковник, Станиславский в таком случае сказал бы: «Не верю», – улыбнулся Эди и тут же продолжил: – Пойми, если Иуда создавал такие позиции, о них наверняка знали бы его хозяева.

– Необязательно, он мог по своей инициативе расширять свои разведпозиции.

– Подбирать и проверять – да, но вряд ли мог вербовать без ведома резидента. Тем более это влекло за собой расходы из бюджета резидентуры.

– Но согласись, это неплохой вариант, но только нужно его подработать.

– Согласился бы, если мой герой состоял в агентурном аппарате противника и его хозяева поручили бы ему проведение такой работы, а в данном случае он даже не знает, что имеет дело с иностранной разведкой. И вообще непонятно, с чего этот далеко не глупый, но своенравный молодой человек, а резидент именно таким его воспринимает, послушно попрется к связям Иуды за секретной информацией. При этом не следует забывать, что всего три недели назад Иудой он втемную был использован для доставки в Москву пробника с секретами, – вновь отпарировал Эди.

– А если задействовать в этот процесс дочь Иуды, с которой Моисеенко пытается выстроить доверительные отношения?

– На это потребуется определенное время, а вопрос закрепления дезы через новые вкрапления требует скорейшего решения. Поэтому нужны опережающие противника хоть на шаг темповые действия…

– Хорошо, Эди, я услышал тебя, – не дал ему договорить, неожиданно вклинившись в происходящий между коллегами диалог, Маликов. – Мы к этому разговору вернемся после твоей встречи с Моисеенко. Если удастся, постарайся пообщаться с ним сегодня, время действительно торопит, – тепло произнес генерал, поднимаясь из-за стола. – Да, что касается дочери Иуды, надо активизировать ее подготовку. Есть ли мысли на этот счет?

– Может, направить ее на базу, где была? – спросил Артем, обращаясь к генералу.

– Лучше в Минск, а то резидент начнет ее искать, как это было в прошлый раз, – предложил Эди, пока Маликов не сказал своего слова. – К тому же это можно объяснить тем, что она поехала увидеться с отцом.

– Логично, хорошая задумка, созвонитесь с Тарасовым, – бросил Маликов, направляясь к двери.

– Сегодня же сделаю, – отрапортовал Артем, шагая рядом с ним.

– Да, вот еще что, – произнес генерал, развернувшись в середине комнаты к вышедшему из-за стола, чтобы идти за ним, Эди, – отработай ей линию поведения с Моисеенко, чтобы не попасться на его хитроумные уловки. И еще, продумай, так сказать, алгоритм ее совместной работы с отцом, в смысле он – в тюрьме, а она – на воле и готова выполнять его поручения. Имей в виду, главное в этом деле, не торопить события, чтобы ненароком не зародить у резидента подозрения, мол, отчего это все как по маслу идет. Лучше уж пусть будет с какими-то трениями и вопросами, а для чего и почему. Думаю, ты понимаешь, чего я от тебя хочу.

– Понимаю, все так и будет сделано, – ответил Эди и торопливо обронил: – Но самый главный аргумент необходимости нашего ускорения в работе с резидентом я не успел привести.

– Вроде обо всем сказано, – улыбнулся Маликов.

– Не все, товарищ генерал, я еще не сказал о том, что моя легенда в скором времени может затрещать по швам, если они получат источник информации по республике.

– Знаю, мы уже кое-что сделали в этом направлении, но об этом и другом поговорим после твоей встречи с резидентом. Сейчас мне надо торопиться, время поджимает, до совещания у главного какие-то минуты остались, – пояснил он и ушел в сопровождении Артема, который перед самим выходом в коридор успел шепнуть Эди:

– Я жду твоего звонка по итогам встречи.

Минут через пятнадцать Эди и Люба тоже покинули явочный номер и, неспешно пройдясь по коридорам, спустились в кафе, а после ужина вернулись в свои номера: Эди ждать звонка Моисеенко, а Люба – для обеспечения связи с Лубянкой.

Глава V

Эди привычно включил телевизор и присел в кресло, чтобы обдумать детали предстоящей встречи: телевизионный шум в таких случаях его нисколько не отвлекал от дум и анализа. Однако спустя некоторое время обнаружил, что не может сосредоточиться – в голове неотступно кружил рой непослушных мыслей, навеянных общением с Маликовым…

Когда, заглушая ворох этих мыслей, неожиданно послышался телефонный звонок, он даже обрадовался ему и сразу потянулся за трубкой, которая ожила вкрадчивым голосом Моисеенко:

– Ал-ло, мне бы…

– Андрей Ефимович, здравствуйте, – перебил его Эди.

– Привет, но почему на работу не позвонил?

– Не хотел вас отрывать от дел, ведь ничего срочного нет.

– Узнаю беззаботную молодежь, наверно, с Леночкой в кино ходили, – пропел в трубку Моисеенко.

– В кино нет, а вот пообедали исправно, – пошутил Эди.

– Она с вами?

– Нет, уехала, у нее дела.

– О-о, дорогой Эди, не прозевайте эту красавицу, – смеясь, произнес Моисеенко, – а то охочие до таких девиц мужики уведут, глазом моргнуть не успеете. Я же говорил вам, что она в тот раз душу с кем-то отводила.