Унесенные в сети

– Да, похоже, ты прав! Эмили забрала Блюза, – вынуждена была признать Галина.

– Я поеду за ним! Ты закройся и никуда не выходи!

– Нет! Прошу тебя, не делай этого! Эмили любит эту собаку и не причинит ей вреда. Если бы она что-то хотела сделать с Блюзом, чтобы тебе было очень больно, она отравила бы его прямо здесь, безо всякого похищения! Ей надо, чтобы ты к ней приехал и пообещал вернуться.

– Я не вернусь! Даже когда ты уедешь, – Пьер-Анджело подошел к Гале и нежно ее обнял.

– Хорошо! Не звони ей. Тебе нужно сегодня на работу?

– Нет! У меня сегодня нет пассажиров. К тому же безветрие. Я вчера перед сном посмотрел метеопрогноз и карту направления воздушных потоков. Я даже один не полетел бы. Если бы не было тебя и не надо было бы спасать Блюза, я занялся бы ремонтом парусов. У меня остались невыполненными два заказа. Но я никому и не обещал сделать их быстро.

– Вот, уж, не думала, что безветрие такой же неподходящий для парапланеристов погодный параметр, как и ураганный ветер и снежная буря.

– Это так! Может быть, ты и права. И мне не стоит участвовать в игре, которую затеяла Эмили. Не будем играть по ее правилам! Хочешь, поедем в город?

– Я уже, и сама не знаю, что делать в этом Турине. Мы там все посмотрели.

– А пойдем в лес! Поднимемся в гору… Подышим горным воздухом и полюбуемся пространством и простором!

– Просто так бесцельно бродить по лесу и смотреть на гору? У вас в лесу хотя бы есть какие-нибудь грибы?

– Грибы, возможно, есть, хотя сезон почти закончился. Думаю, сейчас их можно найти повыше в горах, но мы туда вряд ли доберемся. Или ты хочешь? – с надеждой в голосе спросил Пьер-Анджело.

– Нет! Высоко в гору я точно не полезу.

– Можно собирать каштаны, сейчас как раз сезон и их очень много. За ними не надо лезть высоко.

– Отлично! А что потом делать с этими каштанами? Есть?

– Мы их пожарим на обед! Это очень вкусно! Ты когда-нибудь пробовала жареные каштаны?

– Да. Немного и давно! Кажется, в Париже.

– Я тоже был в Париже. Летал. Там красиво… неподалеку от города, в небе.

Пьер-Анджело и Галина отправились в лес собирать каштаны. На земле валялись потрескавшиеся колючие мячики, из них надо было выковыривать орехи и складывать в пакет. Колючки впивались в пальцы, как занозы, но было терпимо.

– Когда я собиралась в Пьемонт, – разоткровенничалась Галина, – посмотрела на карте – до Франции тридцать пять километров, до Швейцарии – примерно столько же. Вот, думала, здорово, съездим с Пьер-Анджело на машине и туда, и сюда… А теперь понимаю, что это по прямой тридцать пять километров – а по горным опасным дорогам надо ехать много часов и уже не хочу никуда.

– До Франции двадцать минут, столько же до Швейцарии, – усмехнулся итальянец, – Я часто летаю туда, это по воздуху. Но ты же боишься! Хочешь, завтра полетим во Францию – час туда и обратно! Там очень красиво! Сверху все всегда очень красиво! Ну, как ты не понимаешь!

«Сверху есть сверху, подумала женщина, когда ты в небе, какая разница, Франция это или Италия. Все одинаково: горы, лужайки, речушки и малюсенькие разноцветные домики, а больше ничего и не различишь, и не разглядишь. Я, наверное, действительно Галина-курица… А он герой-пилот, ну прямо орел!»

– А какой самый дальний беспосадочный перелет у тебя был? – спросила Галя.

– Я отсюда и в Монте-Карло летал, и в Сербию. Пожалуй, самый дальний – отсюда до Сицилии. Через всю Италию! Но это лет пять назад было.

Вернувшись в дом, Пьер-Анджело надеялся, что Эмили отдаст ему собаку, она же не может не понимать, как тяжело болен Блюз и как нуждается в своем хозяине. Но экс не подавала никаких знаков. Хорошо, что и страшных угроз тоже с ее стороны больше не было. Даже по телефону.

Итальянец ножом надрезал сверху каждый каштан и долго жарил их на тяжелой чугунной сковороде с дырками в дне. Подкидывал и перемешивал лопаткой. Запах был на любителя, об этом хозяин предупредил свою гостью заранее. Галина в первый раз присутствовала при жарке каштанов, и ей все было интересно. Наконец, раскаленные и почерневшие от долгой жарки каштаны были вывалены из сковороды на мокрое разложенное на столе полотенце. Пьер-Анджело приподнял углы полотенца и сложил их в центр, получился мокрый кулек. Итальянец налил в стаканчики привычные для себя тридцать граммов красного вина, и они приступили к трапезе.

Было вкусно и калорийно. Пьер-Анджело несколько раз порывался позвонить Эмили, но каждый раз Галина его отговаривала.

– Ты хотела узнать, что такое кухня Пьемонта – вот каштаны! Это типичная кухня Пьемонта! Каштаны с вином, с медом, сушеные, мука из каштанов.

– А еще? Что еще? Не могут же быть только каштаны? – не унималась москвичка.

– Ну, еще спагетти с грибами. И полента! Ты любишь поленту?

«Единственное из еды, что я терпеть не могу, так это любая каша, даже полента, да еще, пожалуй, суп-минестроне», – подумала Галина, а вслух сказала:

– Не очень! Я рыбу разную люблю! И морепродукты. И улиток… Но ничего этого в свежем виде в Москве не купишь. Или за безумные деньги.

– А я поленту очень люблю. А рыбы и морепродуктов у нас тут тоже своих нет – все привозное, мороженое… Я тебе говорил уже об этом. Слушай, а у меня идея! Давай я тебя сегодня на ужин отвезу в самый лучший ресторан Пьемонта, где подают только местные блюда! Тем более, мне нужно встретиться с его хозяином. Он однажды летал со мной на параплане и обещал разрешить разложить мои рекламные листовки в его ресторане.

– Конечно, поехали! – обрадовалась Галя, предполагая, что она опять, наконец, наденет платье, чулки и туфли на каблуках. И не подозревая, что ехать придется высоко в горы, по опасным горным дорогам-тропинкам.

Как и прежде, ей было всю дорогу жутко и хотелось вернуться домой, ужинать чем угодно – каштанами, салатом, и даже полентой, лишь бы не замирать в кромешной темноте от ужаса на каждом повороте и не вздрагивать при приближении встречных автомобилей, слепящих своими фарами.

Ресторан был большой. Возрастная итальянка – в одном лице официантка, метрдотель и, как выяснилось, к тому же хозяйка заведения, спросила, заказывали ли гости столик заранее и, получив отрицательный ответ, посетовала на то, что свободных мест, возможно, не будет. Придется либо часик подождать, либо приехать в другой раз. Пьер-Анджело догадался сказать хозяйке, что он знает ее мужа, так как катал его на параплане.

– Так вы тот знаменитый-пилот? Пьер-Анджело? – рестораторша в минуту сменила равнодушие на восторг и усадила посетителей за лучший столик.

В меню ресторана были только спагетти с грибами и полента. Поэтому выбор блюд для наших героев был очевиден: итальянец заказал поленту, его русская гостья спагетти с грибами. Вино было вкусным, пьемонтским, и его было вдоволь. Десерт в виде тирамису призван был загладить незатейливость локальной кухни, но и он не отличался каким-то уникальным способом приготовления.

Обратная дорога домой была чуть спокойнее для Галины – она, хотя и возвращалась практически голодная из ресторана, наконец-то выпила вина намного больше, чем тридцать граммов, и оттого ей было не так страшно.

Галя даже была готова съесть дома собачью ветчину, но втихаря, чтобы Пьер-Анджело в очередной раз не загрустил о Блюзе.

Он все равно грустил. И не находил себе места. Всю ночь Галина ворочалась и думала о том, что итальянец, наверняка, вынашивает мысль – как бы поудачнее и повыгоднее обменять ее на Блюза у Эмили. Гале было противно после спагетти с грибами, даже после вина, и тем более тирамису, после горной дороги и ее не сложившегося полета и пустой жизни, где скоро ей опять придется начинать все сначала. По крайней мере, поиски новой работы и любимого мужчины.

Утром ее разбудил радостный возглас Пьер-Анджело, который проснулся раньше и пошел на улицу с надеждой, что ему за ночь вернули Блюза. Собаки не было. Но в компостной яме он обнаружил розу. Мужчина бережно отмыл ее и положил отмокать в тазик.

– Надо же, она столько времени пролежала в компостной яме и совсем не засохла! Там было достаточно холодно и темно.

Галина равнодушно посмотрела на цветок.

– Сегодня я летать! – объявил Пьер-Анджело. – Погода отличная! Ты со мной или в город?

– Я в город! – ответила Галина. А послезавтра домой! – подбросишь до вокзала?

– Конечно! Ты уверена, что не хочешь летать! Попробовать, хотя бы один разок? – уговаривал итальянец.

– Рожденный ползать, летать не может, – сказала Галина по-русски, вспомнив строчку из школьной программы по литературе.

Она на минуту задумалась, стоит ли переводить такие важные строчки на итальянский, ведь мужчина все равно не знает, кто такой Максим Горький. Он не знает, кто такой Маугли, кто такой «Данди по прозвищу крокодил» – а ведь это все герои вроде него.

Турин и вправду был в очередной раз не интересен. Галина сходила в музей египетских мумий, а потом три с половиной часа бесцельно бродила по городу.

На следующее утро случилось долгожданное чудо – Эмили вернула Блюза – также просунула пса в дырку в заборе. Пьер-Анджело радовался как ребенок. Он целовал и обнимал собаку и готов был скормить ей всю оставшуюся ветчину. Роза отдохнула в тазике, выглядела опять свежо, и заняла свое место на обеденном столе в бутылке из-под выпитого вина.

А еще вечером в гости к Пьер-Анджело зашел старый сосед-пилот. Он недавно перенес то ли инсульт, то ли инфаркт и неуклюже передвигался с помощью одного костыля и ходунков. Сосед приоткрыл Галине еще один любопытный аспект жизненной философии пилотов:

– Я лучше бы разбился, чем умереть от рака или другой какой немощи на земле! Пилоты никогда не уходят на пенсию и не перестают летать, пока могут хотя бы едва-едва передвигаться. Вот я все прошу Пьер-Анджело поднять меня в облака по старой памяти, да там и оставить, чтоб я здесь не мучился, а он ни за что не соглашается! То же мне, друг! Вот будет он старым и немощным, не сможет уже тогда летать, вот и вспомнит, как поступил жестоко со мной… Что на земле нам, пилотам, делать то! Не умеем мы жить на земле! Только страдать!

Ну, вот, а ведь где-то в глубине души Галя надеялась, что Пьер-Анджело, достигнув пенсионного возраста, который, как говорится, уже не за горами, угомонится и перестанет летать. В этом случае, пока чисто гипотетически, они могли бы жить вместе, как нормальные люди – хоть в Москве, хоть в Турине.

Ждать, пока Пьер-Андреа превратиться в немощного старика у нее не было никакого желания.

В Москву

Галина улетала в Москву еще через день. Они почти не разговаривали с Пьер-Анджело в машине по дороге в аэропорт. Рейс был ранним, они очень торопились, но все равно опаздывали и немного нервничали. Пьер-Анджело был вынужден превышать разрешенную скорость, даже не взирая на плохую видимость – туман стелился почти по всей трассе. Уже проехав шлагбаум зоны отправления аэропорта, он сбивчиво принялся быстро говорить Галине, что она очень хорошая и красивая, но они как две разные горы, которые изо всех сил тянутся друг к другу, но никогда не сойдутся. Да, именно так воспринимала их отношения Галина. Италия – прекрасно, но только не Пьемонт! Горы – это катастрофа. Летать ей совсем не интересно. В этом доме жить невозможно. Даже если купить новую мебель или купить другой дом ближе к железнодорожному вокзалу. Единственная женщина, которая сможет быть счастливой рядом с пилотом и любить его безоговорочно – это безумная Эмили.

– Можно я приеду к тебе зимой? Я не уверен пока, что смогу выделить время на отпуск, но вдруг у меня получится, и я захочу приехать в Москву? – прощаясь, неожиданно спросил Пьер-Анджело. – Мы разные горы, но я привязался к тебе и буду скучать по тебе очень! Особенно первое время. По крайней мере, ты мне будешь писать? И мы будем продолжать говорить с видео? Мне так скучно бывает вечерами. Придешь уставший домой, покормишь Блюза, и все… делать нечего! Да Блюз все равно долго не протянет.

– Да, конечно, приезжай! – ответила Галина, ей в тот момент показалось, что в принципе, если бы она когда-нибудь захотела сюда вернуться – ей уготована роль той же самой собаки, которая целый день ждет хозяина в доме.

Она так только подумала, а вслух сказала:

– Мы потом обсудим, как и когда это лучше сделать! Потом… не сейчас. Я тоже буду скучать! Ты замечательный мужчина! Может быть, самый лучший на земле! Нет… в небе!

– Да, потом! Сейчас сразу из аэропорта поеду в клуб и буду летать. Долго-долго! Я пропустил на этой неделе много времени. Буду наверстывать!

Самолет с Галиной летел над Альпами. В голубом небе плавали редкие облачка. Внизу холмы и луга, крошечные шляпки домиков и неизвестные речушки. То ли еще Италия, то ли уже Швейцария. Но она точно знала, что именно в этом единственном над всей землей пространстве висит сейчас где-то маленький кокон под огромным желто-черно-белым парусом с трогательным и милым человеком-птицей. С Пьер-Анджело, который живет только в небе, а на земле готовится к полету. Который не знает, зачем нужны города, телевизоры, магазины, политика. Зачем люди ссорятся, портят друг другу нервы и даже жизнь. Зачем ходить по земле и строить сложные отношения, если можно просто летать – днем над пропастью, ночью с любимой женщиной… Только вот где она, любимая.

Ответы в конце задачника

Маменькин сынок

Марина овдовела три года назад, тяжело переживала смерть мужа, с которым прожила без малого тридцать лет. В какой-то момент, выплакав едва ли не все слезы, она перестала себя жалеть и решила, что теперь в жизни она обязана ценить каждый день и каждый миг. И должна быть счастливой, и будет обязательно! Только пока неизвестно, каким образом.

Большую часть жизни Марина проработала риэлтером, впрочем, в последние годы ее трудовая деятельность явно буксовала – сделки постоянно срывались, она несколько раз меняла агентства недвижимости, доходы становились все меньше и меньше. Случалось, что за целый месяц и даже два совсем ничего не удавалось заработать.

Хорошо, что в свое время они с мужем обзавелись просторным таун-хаусом в Петербурге и успели купить двухкомнатную квартиру для сына в новостройке. Сын Сергей долго оставался холостяком и не торопился съезжать от маминой заботы в самостоятельную жизнь. Благоразумно купленная «двушка» регулярно сдавались в аренду.

Хорошее знание английского языка и экономическое образование позволили Сергею найти неплохую работу в Петербургском филиале американской компании. Маринин сын даже купил подержанную иномарку.

Все у них, у мамы с сыном, вроде бы, было хорошо, кроме личной жизни.

Про себя Марина не расстраивалась, выбирать не из кого, да и прошло, похоже, ее золотое время. А вот за сына тревожилась всерьез. Ему уже тридцать один, а он не женат.

Подружки подшучивали: «Настоящая итальянская семья! Мама с великовозрастным сыном!». А вот Марине было не до смеха.

Был в прошлом за ней грешок, впрочем, все не так однозначно. Это как посмотреть. Она всегда все делала, как считала нужным.

Когда её мальчишка учился на первом курсе университета, случилась у него трагическая от неразделенности любовь. Сергей очень переживал, но мама его утешала и успокаивала:

– У тебя таких девушек-блондинок, знаешь, сколько будет! Не переживай, мой родной! Ты у меня самый лучший!

Потом, тоже еще студентом, но уже перед выпуском, сын положил глаз на смазливую секретаршу в агентстве недвижимости, где работала Марина.

– Она глупенькая, бестолковая, без образования, и главное, без малейшего желания его получить! И страшненькая, и неаккуратная! – нашептывала сыну Марина.

Не могла же она рассказать, что эта девчушка к тому же еще и спит с их директором. Женатым, между прочим. Вроде, и не понадобилось рассказывать, Сергей и сам быстро потерял интерес к секретарше.

Закончив университет, сын привел в дом гренадера. Так окрестила Марина его очередную пассию и даже произнесла это слово вслух. Не в присутствии гренадера, разумеется, а оставшись с сыном наедине. Сергей был среднего роста и телосложения, а девушка слишком высокая и полная. И тоже не особо образованная, как показалось маме.

То ли новая подружка почувствовала, что она не ко двору, то ли сын вслед за мамой разглядел в ней гренадера, но и в этот раз молодые люди быстро расстались.

Марина и сама искала для сына невесту! Сколько прекрасных и достойных девочек, на ее взгляд, было вокруг. Дочки подружек. Их приглашали в гости на праздники. Но все было тщетно. Дочкам подружек Сергей очень даже нравился, а они ему, почему-то, нет.

Марина решила, что, если она попробует построить новые любовные отношения для себя, то и сын последует ее примеру.

Сергей после работы и до поздней ночи просиживал в Интернете. Увы, это были не сайты знакомств – он играл. В танки, в стратегии, в карты… А для матери это времяпрепровождение оценивалось как прожигание молодости! Формально, за что его ругать – сын работал, неплохо зарабатывал. Но весь круг интересов молодого человека сузился до экрана компьютера. А еще до сигарет и пива. И это уже было сродни зависимости и болезни.

– Как же ужасно ты расходуешь драгоценное время и свою молодую жизнь! Тебе бы влюбиться! Внуков мне нарожать! Как можно жить без любви! Это серая и убогая жизнь! – затягивала время от времени свою материнскую песню Марина.

– Мне и так хорошо! Ты себе женихов ищи! – отшучивался сын.

И вот ему уже тридцать два. Марина только и думает, что о гипотетической невестке. И дает себе зарок, что в следующий раз она не будет вмешиваться, что-то комментировать и тем более давать советы. Он большой мальчик и, возможно, всё сделает правильно.

Она вообще свела свое общение с сыном до чисто бытовых вопросов. Пусть живет, как знает!

Здравствуй, Флоренция!

Итальянским языком Марина начала заниматься, чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей и не сойти с ума от безысходности. Параллельно заново и с любопытством открывала для себя итальянскую литературу и кино. Но самый большой интерес вызывала итальянская живопись. Пьеро-делла-Франческа, Боттичелли, Микеланджело, Рафаэль – это же уму непостижимо, какие шедевры создавались пятьсот лет назад!

С Андреа Марина познакомилась в соцсетях. У них был общий друг – преподаватель итальянского языка, у которого Марина брала уроки по скайпу. Андреа первым проявил интерес к знакомству, и поначалу женщина воспринимала общение с ним как дополнительные практические занятия по итальянскому языку.

Про Андреа было известно, что ему шестьдесят два, он живет один в ближайшем пригороде Флоренции, работает инженером, и две разные женщины от него имеют по дочке.

Марина приняла приглашение Андреа приехать во Флоренцию без колебаний. Даже если по каким-либо причинам они не понравятся друг другу, Марина, как минимум, сможет побывать во Флоренции и в галерее Уффици. К тому же, во Флоренции столько работ Боттичелли и других великих итальянцев. Любительнице прекрасного давно пора посмотреть на них в подлиннике.

И вот уже Марина спускается по трапу самолета на летном поле Флоренции. Конечно, волнуется. Но ослепительное тосканское солнце придает бодрости и уверенности в себе. Кто ждет ее здесь, уже более или менее известно, а вот, что – нет!

Андреа оказался даже чуть более симпатичным, чем выглядел на фото и на видео в скайпе. Действительно – высокий, стройный, подтянутый. При этом одет в невзрачный бесформенный коричневый костюм – пиджак и мятые вытянутые на коленках брюки. «А где ваша хваленая итальянская стильность, – разочарованно отметила про себя Марина, – где обязательный галстук или шарфик на шее, где модные солнцезащитные очки?» Но вовремя опомнилась, она же в Италии, рядом с мужчиной, и повесила на свое лицо профессиональную риэлтерскую доброжелательную улыбку.

Машина, к которой они подошли на парковке аэропорта, тоже в целом не произвела благоприятного впечатления на русскую гостью – Peugeot 306 с механической коробкой передач, старый и слегка подмятый, или, как говорится, видавший виды. При этом давно не видавший мойки.

Русская гостья не случайно в эту минуту вспомнила, как тщательно она готовилась к встрече с итальянцем. Несколько раз сходила к косметологу на дорогущие омолаживающие процедуры, сделала ламинацию волос и модную стрижку, купила новое красивое платье, и бежевые лодочки на каблуках, и джинсы, и чулки, и дорогое белье. Потратилась на качественный маникюр-педикюр… А этот Андреа даже машину не догадался помыть!

Уже в автомобиле Андреа все-таки надел какой-то бордовый потрепанный шарфик и солнцезащитные очки классической формы, и стал чуть больше похож на итальянца.

Андреа принялся расспрашивать Марину, как она долетела, сколько дней намеревается провести в Италии, и что хотела бы повидать, кроме Флоренции.

Марина четко отвечала на вопросы, стараясь соблюсти структуру предложения – местоимение опускаем, обязательное сказуемое в личной форме, а потом дополнительные члены. Все, как учил Антонио, педагог по итальянскому языку. С ним втроем они намеревались поужинать вместе в центре города в этот же субботний вечер.

Дом Андреа представлял собой типовую пятиэтажку с лифтом. Впрочем, в терминологии, связанной с жильем, в Италии все оказалось не так просто.

– Вон мои окна, с бордовыми портьерами! – припарковавшись под навесом дома, итальянец показал пальцем куда-то вверх.

– На четвертом этаже? – подсчитала этажи и уточнила Марина.

– Я живу в четырехэтажном доме, но на третьем этаже, – настаивал хозяин, – считай внимательнее: терра пьяна (этаж на земле), потом первый этаж, второй, третий и четвертый. Над ним, если тебе так нравится, – техническое пространство, там только чердак.

Открыв дверь в подъезд своим ключом, итальянец пропустил гостью вперед, к лифту. Сам направился к почтовому ящику.

Свежевымытый подъезд имел нежный аромат парфюмерного магазина.

– Какой необыкновенно приятный запах в вашем подъезде, – похвалила Марина.

– Они здесь не очень хорошо моют, зато используют много ароматизаторов, чтобы казалось чисто, – усмехнулся Андреа, на которого в эту минуту из открытого почтового ящика посыпались какие-то письма.

– У нас в России давно уже никто не отправляет писем по почте, – сочла необходимым заметить и сообщить Марина.

– В Италии тоже никто не пишет частных писем. Это реклама и квитанции за коммунальные услуги.

В тесном лифте Андреа плотно закрыл механические двери, нажал кнопку третьего этажа и обнял Марину.

– Лифт – это лучшее место для поцелуев! Ты знаешь? – Андреа приобнял плечи своей гостьи, и сверкнул искрами черных глаз.

– Да! – смутилась женщина, пока еще не готовая к поцелуям.

Хорошо, что третий этаж – это быстро, и они уже выходят на площадку этажа. На ней всего две квартиры – слева и справа от лифта. Посреди подставка с зонтами. «Кажется, – вспомнила Марина, – в Италии плохая примета заносить в жилище зонт.»

Андреа открыл очередным ключом из связки дверь квартиры, и они оказались в маленькой прихожей, которая имела выход в кухню и заканчивалась просторной гостиной.

Марина при входе хотела снять обувь и надеть тапочки, предусмотрительно привезенные из дома, ноги устали после дороги, но хозяин не разулся, и она не стала спешить.

– Вот, здесь кухня, она небольшая, конечно, но есть все необходимое, чтобы готовить еду. Я люблю готовить и делаю это превосходно! У тебя будет возможность оценить!

Холодильник и вся кухонная мебель была белого цвета, шкафчики немного старыми и из потертого пластика. Прямоугольный обеденный стол плотно придвинут к стене и накрыт яркой цветастой клеенкой. Диссонансом и чужеродным предметом на этом фоне выглядела бледно-серая мраморная столешница, которая была насажена на все кухонные тумбы от окна до двери. Марина не удержалась от того, чтобы прикоснуться к ней рукой и удостовериться, что это и в самом деле мрамор.

– Это настоящий мрамор из Керрары, – гордо подтвердил Андреа. И на всякий случай добавил: – Ты если сама когда-нибудь будешь здесь готовить, постарайся не проливать на него еду и особенно кофе. Все забивается в поры мрамора, невозможно отмыть. Понятно?

– Понятно! – безропотно согласилась гостья. А про себя подумала, она всегда считала, что мраморная столешница – особо прочный материал для использования на кухне, а тут, на тебе – и вправду ведь поры… Хорошо, что она в свое время пожмотничала, и заказала для своей кухни столешницу не из дорогущего мрамора, а из дешевого, но прочного пластика. Тоже иногда пятна остаются, но их хотя бы не так жалко травить химикатами.

У окна на самом видном месте стояли два огромных пластмассовых бака для мусора – белый и черный.

– Вот, смотри, – пояснил хозяин, – вы ведь в России, кажется, до сих пор не собираете мусор раздельно? Этот белый бак для бумаги и картона, все должно быть чистое и сухое. Черный бак – для пластика, металла и всего неорганического или из смешанных материалов. Но без остатков еды, все должно быть сухим и чистым! Пищевые и любые органические отходы – клади сюда!