Sabbatum. Инквизиция

– И купи себе духи, хорошие, качественные. – Реджина опять продолжила мою зарождающуюся мысль, будто снова заглянула в центр меня.

– Хорошо.

– Хорошо, мисс Реджина, – поправила она, но я увидела, как уголки ее губ слегка изогнулись в улыбке.

– Хорошо, мисс Реджина. – Я открыто ей улыбнулась, давая понять, что теперь принадлежу ей. У меня появился кто-то.

Через два часа мы уже подъезжали к школе Саббат, приехав из шумного Ливерпуля на лоно природы: поля, холмы, лес. Тишина и спокойствие. И ветер.

Школа предстала большим серым каменным замком – отличная иллюстрация средневековой архитектуры. Тут даже был ров, заполненный водой и кувшинками, сильно помельчавший и одичавший. К замку вела каменная дорога, которую когда-то расширили – наверное, чтобы дать понять, что здесь гостеприимны; а еще снесли и куда-то дели ворота и подвесную дверь, оставив большой дырой проход во двор, заглатывающий приходящих и приезжих. Словно в насмешку, тут и там стояли современные каменные вазы с цветами, которые пытались смягчить суровый вид замка, будто ворчливого старика украсили венком. Но все равно это впечатляло.

– Прям Хогвартс какой-то, – прошептала я.

– Ведьмы и колдуны прилагаются.

Реджина резко открыла дверь, наполнив салон машины звуками извне, и грациозно выпорхнула из машины. И чем ей не нравится милая сказка про Гарри Поттера?

Я робко сидела и боялась выйти, рассматривая Шабаш из окна машины, будто из бункера.

– Ты собираешься выходить? Или все-таки передумала?

Реджина сурово смотрела на меня с улицы. Глубоко вздохнув, я неуклюже выползла на дневной свет и сильный ветер, судорожно сжимая свой пакет, будто это могло защитить меня.

С улицы замок был еще суровей, теперь он представлялся замкнутой серой глыбой, сплошная стена с черными длинными окнами. Я так и не смогла посчитать, сколько здесь этажей, потому что окна везде располагались по-разному. Самое большое количество – в четыре этажа.

– Пойдем, – вывел меня из ступора командный голос Реджины.

Я обернулась и увидела, как она с интересом рассматривает меня, будто впервые видит.

И вот она с видом королевы развернулась и пошла к главному ходу с огромной дубовой двери главного входа.

Я поплелась за Реджиной, чувствуя себя неуютно, будто под прицелом. И тут, подняв глаза над дверью, я увидела на огромном балконе над входом несколько людей – это были преимущественно молодые мужчины. Они сурово смотрели на меня, а я почувствовала себя в ловушке, испугавшись их вида. Хотя они просто наблюдали с серьезными лицами. Что-то меня страшило в них, поэтому я рванула быстрей за Реджиной, чтобы скрыться из поля зрения.

Вбежав внутрь, я наконец-то сообразила: на балконе стояло две пары близнецов.

– Это мажордом Хью. Он немой, так что не требуй от него ответа.

Передо мной стоял лысоватый мужчина, который выжидательно замер возле Реджины. Прям, как по всем правилам: в замке с ведьмами есть тот, который ничего не расскажет. Интересно, они его сделали таким специально?

Вдруг Реджина обернулась на меня, словно прочитала последнюю мысль, и улыбнулась, как славной шутке.

– Пойдем, Мел, я тебя познакомлю с Артуром и мисс Татум.

Она с прямой спиной, будто вместо позвоночника у нее стальной стержень, стала подниматься по широкой каменной лестнице, извивающейся спиралью наверх.

На втором этаже, пройдя коридор, обитый темными деревянными панелями с картинами безликих сельских пейзажей, мы вошли в просторный кабинет, где первое, что бросалось в глаза – много света из-за огромных окон от потолка до пола.

Затем я увидела мужчину с седыми волосами, как у Реджины. Он повернулся, и изумление током прошло сквозь мое тело: мужчина был копией Реджины, скажем так, мужской версией. Те же глаза, тот же изгиб губ, такие же волосы.

– Артур, познакомься с нашей новой ученицей мисс Мелани Гриффит. – Он изумленно повел бровью. – Такое имя дали бедолаге в больнице. Она не фанатка этой актрисы!

– Очень приятно, мисс. Артур Хелмак. – Он протянул ладонь для рукопожатия. Рука у него была нежная и сухая, что не сочеталось с его образом.

– Вы очень похожи, – единственное, что смогла выдавить я из себя, услышав, как блеет мой голос от страха.

– Мы с Реджиной близнецы. – Он повел себя странно, будто я сказала самую глупую вещь. Здесь что, коллекционируют одинаковых людей? – Я слышал, что ты ничего не помнишь.

Он пригласил присесть напротив него за маленький кофейный столик, а тем временем Реджина практически рухнула в кресло, будто она не ехала пару часов в машине, а шла пешком на своих высоченных каблуках.

– Ничего, сэр.

– Ни откуда ты, ни воспоминания о детстве, ни о том, как ты оказалась здесь?

Перед глазами вспыхнул яркий колышущийся красный цвет и померк.

– Ничего. Говорят, амнезия.

– Я знаю, читал заключение врачей.

А зачем было спрашивать об этом? В этот момент кто-то вошел в комнату, и Реджина приказала принести нам чай.

– И никто тебя не навестил за все время в больнице?

– Никто.

Простой вопрос – простой ответ, но опять ввергнута в пучину одиночества и ненужности.

– Реджина тебе объясняла, что наша школа частная и закрытая? Поэтому тебе повезло оказаться тут. Ты осознаешь это?

– Да, – сказала я, почувствовав напряжённую тишину со стороны Реджины.

– У нас свои правила, и им должны все следовать. – Он сунул мне листок, лежащий рядом, где, как в договоре, были перечислены обязанности обоих стороны. Только я углубилась в чтение, как меня тут же прервали. – Потом прочтешь. Наверное, у тебя возникли вопросы?

Куча! Но я не знала с чего начать, поэтому начала с самого тупого.

– А где дети?

– Какие дети?

– Ну, ученики. – Перед глазами возник образ толкающихся школьников, спешащих на занятия.

– Наши ученики уже давно не дети. Хотя выросли тут. Обучают тут в частном порядке, так же и как дают высшее образование, поэтому в нашу школу очень трудно попасть. Следующий вопрос?

– А как будут учить меня?

– С тобой будут работать приезжие учителя. Я слышал, что амнезия сильно повредила твои способности к чтению и письму. Начнешь учиться со следующей недели – я думаю, этого времени тебе хватит, чтобы обосноваться и привыкнуть. – Он замолчал, ожидая очередного моего вопроса, но, не дав его озвучить, продолжил: – Я и мисс Реджина являемся директорами этой школы. Поэтому по пустякам нас лучше не беспокоить, все вопросы к мисс Татум или Норе. С ними ты познакомишься чуть позже. Понятно?

– Да. А что за работу я должна выполнять?

– Простую. Не думаю, что мисс Татум тебя сильно завалит. Наверное, это будут обязанности следить за домом. Это ты спросишь у нее сама.

Я замолчала, не зная, какой вопрос еще задать, чувствуя себя неуютно. Даже с неким теплом вспоминала свою обшарпанную палату, где все было просто и понятно. Тут же были рамки, обязанности и правила, а еще сквозняк и липкий влажный холод замка, несмотря на то, что за окном стоял разгар лета.

– Я думаю, на этом пока всё. Вопросов у тебя нет?

Я отрицательно закачала головой.

– Тогда пойду, позову мисс Татум.

Через мгновение появилась женщина, которая, вежливо улыбаясь, налила нам чая. Она загрузила мой мозг еще больше: в мои обязанности входило следить за порядком в главной гостиной, следить за кулерами с водой и звонить поставщикам, а также в определенный день звонить разным людям, чтобы вызывать их в замок. В принципе, ничего сложного, но список людей был внушительный: электрики, сантехники, трубочисты, горничные, повара и так далее.

– Дом должен содержаться в идеальном порядке, – произнесла она в заключение беспрекословным тоном.

Наверное, с этой фразой можно идти в бой и умирать под вражескими пулями.

– Я думаю, мы совсем запугали и вымотали девочку, – сказала Реджина, все это время внимательно слушавшая и наблюдавшая за мной. – Ингрид, будь добра, проводи ее.

Ингрид, вот как звали эту чопорную мисс Татум. Кивнув, она встала, дождалась меня и повела куда-то наверх.

Пока мы шли, я заметила, что замок слишком тихий и кажется пустым. Все-таки для шести учеников, ой, теперь семи, слишком велик. Пройдя пару коридоров, мы вышли к крылу с дверями.

– Здесь спальни учеников. Вот это будет ваша.

Она раскрыла пятую дверь справа, показывая обстановку в ней: широкая кровать с деревянными столбиками, на которой инородно лежал мой пакет с вещами, простая тумбочка с лампой и шкаф. На стене висел очередной нудный сельский пейзаж. Выглядело все аскетично и мрачно. «Келья», – пронеслось в голове, хотя я понимала, что кельи такими не бывают.

– Через полчаса жду вас внизу на ужине.

Она развернулась и гордо пошла по своим делам. Тут всех дрессируют ходить с такой горделивой осанкой? Я, словно обезьянка, также выпрямила спину, отведя лопатки и задрав подбородок.

– Через полчаса жду вас внизу, – передразнила я её вполголоса.

В этот момент за спиной послышался легкий шорох. Я обернулась и заметила, как дверь через две комнаты напротив с щелчком захлопнулась – кто-то подсматривал за мной. От этого стало не по себе, поэтому я попятилась и спряталась в своей комнате, закрыв дверь на замок.

Рэй

Я их всех увидела в первый же ужин. Шесть пар глаз неприятно, оценивающе шарили по мне от ног до головы. Выглядела, по сравнению с ними, ужасно: все та же Салемская кофта и платье медсестры. Их было шестеро, а также Артур и Реджина. И только двое отрезвляли от ощущения, что я в комнате с зеркалами: три пары похожих друг на друга людей.

Седовласые близнецы Артур и Реджина, молодые, светловолосые близнецы Ной и Ева с тонкими орлиными носами, рыжие Курт и Кевин, но, судя по небольшой разнице в возрасте, они просто братья. Завершали двое парней, но оба были не похожи друг на друга, сбивая эту двойственность в глазах – Рэйнольд и Стефан. За столом было шесть мужчин и две женщины. И кто-то из них снес своей машиной не только мне память, но и прошлую жизнь…

– Знакомьтесь, Мелани Гриффит. – Голос Реджины усилил желание убежать и спрятаться.

Тяжело быть под оценивающим взглядом, тяжелее, когда так смотрит одинаковая пара глаз, еще тяжелее, когда их три.

Я сажусь с края, уткнувшись взглядом в тарелку, в которую налито что-то белое. Все наблюдают за мной, после чего мерно продолжают есть.

– Ева, завтра с утра съезди с Мелани в Ливерпуль и купи ей одежду и другие принадлежности.

Голос Реджины звучит, как у матери, дающей указания. Я поднимаю глаза и встречаюсь с недоуменным взглядом Евы.

– Она из больницы. И у нее достойных вещей нет. Мы же не позволим ей ходить, как голодранке? – Реджина говорила это Еве, но складывалось ощущение, что объяснялось всем.

– Может, ей поехать с кем-то более старшим? Не думаю, что Ева – удачный вариант, – произнес Стефан, прожигая Реджину взглядом и вызывая у Евы беспокойство.

Мне кажется, я слышу, как все его существо противится моему присутствию за столом.

– Я могу поехать вместо Евы, – тихо произносит парень на конце стола, не отрываясь от своего супа.

Я снова переключаюсь на свою тарелку, пытаясь заглушить обиду и испуг перед этой кастовостью людей.

– Нет, Рэй. Мелани поедет с Евой. Или вы считаете, что она не справиться с походом в магазин? Чушь какая!

Реджина гневно звякает браслетами и приказывает всем не зацикливаться и принять меня в свою семью.

Все начинают есть. Суп, оказывается, просто пальчики оближешь: сливочный вкус и картошка с грибами. Но мое нервозное состояние сыграло злую шутку. Сколько бы я ни съедала, ощущение было противоположным – я становилась все более и более голодной. Практически накинувшись на блюдо, суп прикончила за считанные секунды. Ну как так можно?! Они что, не знают, как кормят в больнице? Доедая последние куски картошки, я уж было хотела попросить добавки, потому что мой желудок болезненно сжался от голода и заурчал, как меня пробудил окрик Артура:

– Стефан, прекрати сейчас же.

Я обернулась в тот момент, когда от меня отворачивался с недовольным видом Стефан. Кажется, он видел мое моральное падение в виде остервенелого поглощения супа. Стало не по себе… Все эти люди – отъявленные мажоры и брезгливые задаваки. И как я могла поверить в счастливую новую жизнь в кругу таких гадких воображал?

Тут мое запястье снова напомнило о себе зудом, и я опять начала сдирать кожу ногтями.

За ужином я старалась рассмотреть всех и подивиться на каждого. Эти люди были некой экзотичной коллекцией. Ева и Ной, два библейских имени, с соломенным цветом волос, как у ангелов, и тонкими орлиными носами, и серо-голубым цветом глаз. Они – сочетание несочетаемого, напоминавшие чем-то инопланетян с неспешными, размеренными движениями; если задержать на них взгляд, ты понимал, что они прекрасны. Вообще-то, тут про каждого можно сказать, что он прекрасен. Нет, эти люди не модельные красавцы, но в каждом было что-то магнетическое: через секунду ты осознавал, что они – произведение красоты от самой природы.

Следующей парой были рыжие братья Курт и Кевин. Курт был старше Кевина и коренастей, у него было мужественное лицо с квадратной челюстью и пухлыми губами, глядя на которые, задаешься вопросом, каково целоваться с ним. Кевин был более миниатюрной версией брата и не вызывал желания целоваться при взгляде на его губы, хотя они тоже были пухлыми, но не такими, как у брата, зато у него были живые карие глаза и милейшая улыбка. Поймав мой заинтересованный взгляд, он улыбнулся и подмигнул, отчего впервые вызвал прилив смущения и приятного щекочущего чувства. Он единственный, кто, кажется, был мне рад.

Далее были самые неприятные индивидуумы – Рэй и Стефан.

Стефан был брюнет с цепким взглядом карих глаз и острыми, как у эльфа, ушами. Его особенностью еще были красивые густые широкие брови, изящный изгиб которых подчёркивал взгляд. Рэй сидел дальше всех, я так и не смогла его подробно рассмотреть, потому что он все время откидывался на стул, прячась за собеседниками. Я видела лишь красоту профиля и длину ресниц. Он иногда делал изящное движение рукой, откидывая с глаз непослушную прядь. Я заметила, что парни все длинноволосые с густыми шевелюрами, ни одного гладко подстриженного или с лохматыми спутанными волосами: легкая небрежность придавала им всем шарма и сексуальности. Даже противному, но самому красивому Стефану.

Сочетание несочетаемого. Вот они кто.

Они говорили о каких-то знакомых, делах, переходя иногда на французский или латынь, подчеркивая свое различие между мной и ими. А я? Я – лишь непрекращаемый зуд в кисти до крови, до жил, до костей.

Происходит три смены блюд, пока приносят чай и разную выпечку, и Кевин протягивает мне блюдо с пирожными, улыбаясь: «Попробуй эти, они очень вкусные». Он очень мил. Мне кажется, я ему нравлюсь, от этого ощущения становится горячо щекам. Я ловлю себя на мысли, что мне хочется, чтобы именно он был водителем того «Шевроле Корвета», который оставил на память два уродливых шрама на ребре, но саму память отнял.

Я пробую пирожное, оно действительно вкусное. Практически шепотом благодарю Кевина. Вот только за одно пирожное или что-то большее, человеческое?

Я вышла из-за стола последней, направляясь тенью за ребятами и стараясь не смотреть на их широкие мускулистые спины. Кевин ушел вперед, громко хохоча и что-то рассказывая Ною и Курту. За ними шла Ева, набирая кому-то смс, за ней молчаливыми стражниками шли Рэй и Стефан. Кажется, эти двое объединились против меня, а может, и не объединялись, может, они давно дружили настолько, что у них было одно мнение на двоих.

При подходе к спальням они не свернули в коридор, а прошли вперед в большое залитое электрическим светом помещение – это была их комната отдыха, или гостиная. Я решила заглянуть: огромный плазменный телевизор, ноутбуки, диваны – всё выглядело очень по-современному, будто ты вовсе не в старинном замке.

Но не успела я войти внутрь, как дорогу мне преградил Стефан.

– Куда? – Я почувствовала, как все обратили внимание на нас, замерев. – Тебе сюда нельзя.

– Стефан, – неодобрительно окликнул его кто-то.

– Стеф, руку, посмотри её руку, – это был вкрадчивый голос Рэя за Стефаном.

Я почувствовала себя в ловушке; высокий и широкоплечий Стефан, словно скала, нависал надо мной, прожигая черными глазами.

Все случилось очень быстро, и в то же время будто в замедленной съемке: вот я смотрю на свои руки, все также рефлекторно расчесывая левое запястье, а вот теплая мужская ладонь с длинными, изящными пальцами накрывает его, посылая заряды электричества по всему телу, и грубо выпрямляет мою руку, чтобы вытащить на свет и на всеобщий обзор мое горящее, зудящее запястье, которое стало сплошной кровоточащей коркой.

Я поднимаю взгляд и впервые за все время смотрю в лицо Рэя, пугающе близкое к моему. Если я остальных находила красивыми, то Рэйнольд для меня самый красивый – он словно золотая середина их всех. Если Стефан пугал своей брутальностью, словно вырезанный из скалы, а Кевин был солнечным мальчиком-соседом, то Рэю никак не подходило ни одно сравнение. У него темно-русые волосы, острые скулы, так что кажется: проведи рукой – обрежешься, и грустные серьезные глаза, которым хочется довериться, но тебе не дадут. Он смотрит, держа меня за руку, а я чувствую, как ток течет через все тело, и мне хочется кинуться к нему, прося защиты.

Но с чего вдруг? Он же такой, как они.

– Что это? – Голос Стефана возвращает меня в позорную реальность, заставляя забыть весь этот романтический бред, который выбил почву из-под моих ног. – Что с рукой?

Стефан надвигается на меня, а Рэйнольд все еще держит мою руку, вытянув на всеобщее обозрение.

– Не лишай. Не беспокойся!

Я пытаюсь вырвать руку, но Рэй держит крепко, отчего ранки еще сильнее начинают кровоточить. Мне больно. Стыдно. Ненавистно.

– Хватит! Прекратите оба! – Кевин, словно лев, грозно кричит на Стефана и Рэя, отнимая мою руку и прекращая эту пытку. – Вы только делаете хуже.

Видно, обоим есть что сказать: они испепеляют и буравят друг друга взглядами.

– Иди, Мелани. – Кевин, не поворачиваясь ко мне, отсылает меня в свою комнату, как маленькую.

Я только «за». Мне противны эти люди, возомнившие себя бог знает кем.

– Мелани, – Рэй нежно протягивает мое имя, словно смакуя его, пробуя на вкус, неосознанно посылая по моему телу мурашки. Я поворачиваюсь к нему и понимаю, что нежность напускная, что будь его воля, он не только бы мне руку сломал, но и шею. – Мелани… Это же с древнегреческого означает «черная»? Сама выбрала или кто дал?

Я не понимаю, к чему это он. Но судя по тому, как все замерли, вопрос заинтересовал всех.

– Ага, увлекаюсь на досуге древнегреческим. – Моя попытка съязвить не прошла, оставив их все так же непробиваемыми. Видно, это свойство – дополнение к их осанке – входит в программу обучения здесь. – Назвали, как назвали. В больнице и похуже имена дают. Я не выбирала.

Мой ответ, видно, был правильным, потому что незаметно для глаза что-то изменилось в замерзших фигурах людей.

Кевин засмеялся, покровительственно положив мне руки на плечи. Но отчего его смех казался наигранным?

– Рэй шутит. Не обращай внимания. Он у нас странный немножко! Мелани, Мария, Меган, какая разница? Мелани Гриффит – в больнице люди с юморком, смотрю.

Пока он говорил, я видела, как Рэй смутился и прошел вглубь комнаты, снова уйдя на задний план.

– Да, в больнице те еще юмористы. Я их просила назвать Мэрилин Монро, но, кажется, поклонников не нашлось.

Кевин да Ева – единственные, кто рассмеялись в ответ на мою шутку.

– Пойдем, найдем тебе лекарство для руки. – Кевин подтолкнул меня к выходу.

Проводив меня в спальню, он ушел, чтобы вернуться с какой-то коробкой. Его не было пару минут, после чего раздался стук в дверь и, не дожидаясь ответа, Кевин вошел в комнату.

– Соскучилась?

Парень задорно улыбнулся, а я поймала себя на мысли, что он милый. Может, стоит в него влюбиться? И словно в насмешку, перед глазами возникло лицо Рэя.

– Здесь все такие милые? Или мне стоит искать друзей среди прислуги?

Кевин рассмеялся, сел рядом со мной и открыл большую деревянную шкатулку, в которой хранились бинты, пластыри, лекарства и прочее.

– Не обращай внимания. Они просто заносчивые, скоро привыкнут. Вот увидишь.

Он достал перекись и вылил мне на раны, та запузырилась с шипением, будто растворяя мою кожу. Можно желательно с костями? Достал этот зуд. Но перекись безболезненно растворила всю грязь, обезвредив ранки.

Кевин вынул какую-то мазь без этикетки в тюбике, похожую на крем для лица. Открыв тару, я почувствовала гадкий запах.

– Что это?

– Мазь на травах и жире, тебе поможет.

Я наблюдала, как он аккуратно и заботливо колдует над моей рукой. В этот момент я заметила, что у него тоже что-то на запястье на левой руке под часами. Приглядевшись, увидела черный виток узора – татуировка.

– У тебя там татуировка? – Я кивнула на его руку.

– Да, сделал по глупости. – Он как-то замялся, сдвинув часы, чтобы я не смогла разглядеть ее.

– А мне, наверное, теперь вряд ли светит сделать татуировку на запястье, если шрамы останутся.

Он натянуто улыбнулся, заглядывая в мои глаза своими ореховыми.

– Не останутся. Мазь поможет. – Он начал забинтовывать мое запястье.

Я обратила внимание, что зуд стал отступать, зато на передний план выдвинулась ноющая боль.

– Это все от таблеток, которыми меня пичкали в больнице. На какое-то лекарство пошла реакция…

– Понятно. Тогда бросай их пить.

Я засмеялась.

– То же самое сказала Реджина.

– Тогда тем более бросай. Она плохого не посоветует.

И Кевин уже завязывает бантик на запястье:

– Вот и всё.

– Спасибо. – Я смущена его заботой.

– А где твои вещи? – Он огляделся в поисках, самое меньшее, чемодана.

– Вот. – Я кивнула на пакет в углу.

– Шутишь? – Он недоверчиво уставился на меня.

Я пожала плечами.

– Я же из больницы. А до больницы ничего не помню. Все мои вещи были сильно испорчены во время аварии. Так что это всё, что у меня есть.

– Теперь понятно, почему Реджина отправляет тебя по магазинам.

Он озадаченно чешет голову, запуская руку в медные волосы. И только сейчас я понимаю, что у парня нет веснушек. Это так странно.

– Можно вопрос?

– Ну?

– Это ты был за рулем Корвета? – Я не удержалась и спросила то, что меня грызло изнутри с тех пор, как я увидела всех мужчин за столом на ужине.

– А ты хочешь, чтобы я был?

Что за странный вопрос? Он этому у Реджины научился?

– Ну, ты хотя бы милый, тебе простить проще, – брякнула я вслух. Это вызвало смех у Кевина.

– Ты забавная, ты знаешь об этом? Ну, если хочешь, пускай я буду за рулем. Так что прости меня, засранца, что был за рулем и не справился с управлением.

– Если я забавная, то вы все странные. У вас какая-то мания брать на себя чужую вину. А еще отвечать вопросом на вопрос или размыто.

И снова приступ смущенного смеха.

– Есть такое. Мы много чего переняли у Реджины, она многим здесь, как мать. Поэтому не удивительно, что мы становимся ее воплощением.

– Понятно.

Теперь все точки над i расставлены. От этого становится легче.

– Ладно, давай, отдыхай. Мазь и бинты оставь у себя, пригодятся еще. Как только почувствуешь зуд, наноси новую порцию. Завтра тебя ждет умопомрачительный день шопинга – вы, девочки, это любите.

– Я, к сожалению, не знаю – люблю я это или нет. Так что это не ко мне!

Он тепло улыбнулся. А я наконец-то нашла определение ему: теплый. Кевин был теплый, как нагретое дерево на солнце. Рыжина волос, ореховые глаза, добрая улыбка. Такие парни согревают в зимнюю стужу и не дают сникнуть.

Попрощавшись, он ушел, оставив меня в комнате с вонючей мазью и уже привычным запахом герани от кофты Салем. Завтра я обязательно найду свой аромат. Хватит. Пора искать себя в этой темноте.

***

– Что это было, Стефан, Рэй?

Курт орет на нас, и я его понимаю. Отчасти. А перед глазами все еще стоит, как Кевин любовно, практически в объятиях, уводит ее. Я все еще в шоке от произошедшего. Что это было сейчас?

Даю голову на отсечение, она тоже это почувствовала, когда я схватил ее за руку, будто шаровая молния пронеслась между нами. Чёрт-те что творится!

– Прекратите себя с ней так вести! Вы только делаете хуже.

– Хуже? Да ты знаешь, что она такое? – Стефан орет в ответ, сжимая кулаки.

– Вот именно мы знаем, что она такое. Но она не знает!

– Она, как бомба с часовым механизмом!

– Так давай этот механизм не заводить? Ладно?

– Тем более, это ваша с Рэйем идея, чтобы она была с нами. – Голос Ноя басист и уравновешенно медлителен. Скандинавская кровь в нем и сестре очень сильна в такие моменты напряжения между нами.