Узы

– Ты вообще ни о чем не просишь, – его голос дрожит.

– Бо. Тогда не сложно выполнить мою единственную просьбу. Ещё необязательно делать то, о чем я не прошу. Всё очень просто.

– Есть, мэм.

Короткая фраза обжигает меня и отрезвляет. Дело не в нем – дело во мне. Я должна извиниться, но меня разрывает от злости, и я боюсь открыть рот, потому что снова наору на него и наговорю обидных слов.

Молча ухожу в душ и долго стою под горячим потоком. Слезы бегут по щекам и кажутся холодными на фоне кипятка, в парах которого я стараюсь обуздать свои эмоции. Когда-нибудь это пройдёт. Когда-нибудь мне обязательно станет легче.

Зайдя в спальню в длинной футболке, обнаруживаю, что Бо уже лежит в моей кровати. Я спокойна, даже равнодушна. Злость прошла, я опустошена. Просто хочется спать. Возле кровати лежит Севен, он поднимает свою очаровательную морду и смотрит на меня красивейшими, почти человеческими глазами. Сажусь на пол рядом с ним и утыкаюсь носом в собачий затылок. Севен всегда чувствует моё настроение и реагирует соответственно. Сейчас спокойно сидит и ждёт, когда меня немного отпустит. Через какое-то время я поднимаю лицо, и он слизывает мои вновь выступившие слезы.

– Мой милый. Севен, ты лучший пес на свете. Ты ведь знаешь это?

Верный друг машет хвостом и ложится на свою подстилку. Перебираюсь на кровать и сразу оказываюсь заключена в объятия Бо. Вопреки всему, что я думаю обо всем этом, в окружении его тепла я успокаиваюсь. Снова чувствую себя живой. Может, поэтому я не могу отпустить его – потому что он напоминает мне, что я должна жить, что я нужна кому-то, что я не просто человеческая оболочка или робокоп. Судорожно вздыхаю, подумав о том, что занимаюсь самообманом. Дело не в Бо. На его месте с тем же успехом мог бы быть абсолютно любой человек. Я просто боюсь оставаться наедине с собой и своими мыслями.

Его руки скользят по моему телу и забираются под футболку. Мы начинаем целоваться, так нежно, словно он боится меня спугнуть. Чувствую себя Медузой Горгоной и испытываю стыд за свое поведение. Занимаясь любовью, он упивается мной, наслаждается, а я возвращаю свою надежду на лучшее. Может, даже веру в будущее. Вместе с оргазмом в мою голову врезается горькая правда – в моем будущем нет места для Бо. Засыпаю с мыслью, что завтра покончу с этим. Я не должна так с ним поступать.

***

На следующее утро мы с Патриком прогуливаемся и наблюдаем, как играют наши собаки. Я молчалива, поэтому он сам заводит разговор.

– Как прошел вечер?

– Даже не спрашивай. Я наорала на него, он обиделся, но остался у меня ночевать. Я хотела поговорить с ним сегодня утром, но, когда проснулась, он уже уехал на работу. И оставил мне завтрак. Представляешь?

– Наорала? За что?

– Он назвал меня солнышком, – раздраженно вздыхаю. – Я сто раз просила этого не делать.

– Вот черт. Он ведь не знает причины.

– И не узнает. Это не его дело. Он начал сильно меня раздражать, но не понимает этого. Видит, что я злюсь, но продолжает пытаться устанавливать у меня дома свои правила. А это бесит еще сильнее.

– Такими темпами ты скоро будешь орать на него за то, что он громко дышит. Что тебя держит с ним?

Я рычу от негодования, и собаки оборачиваются на нас.

– Ты слишком умен, Патрик. Ты копаешься в моих мозгах.

– Зато я делаю это бесплатно. Можешь идти к психоаналитику, и он скажет тебе то же самое, что и я. – Он останавливается, берет меня за плечи и поворачивает к себе. – Детка, я просто хочу помочь. Если я лезу, куда не нужно – так и скажи, я отвалю. Но я вижу, что ты мучаешь в первую очередь себя. Вешаешь на себя очередное чувство долга перед кем-то просто за то, что он милый. Поэтому важно, для тебя самой важно, чтобы ты разобралась, что именно держит тебя с ним.

– Я… не знаю. Чувство, что я кому-то нужна.

– Чушь! Ты нужна многим людям. Родителям, Севену. Мне, в конце концов. А как же все люди, которых защищаешь, когда работаешь?

– Это другое.

– Чушь. Что еще?

– Секс.

– Чушь. Ты говорила, он не затыкается даже в постели. К тому же, секс ты можешь получить и в другом месте.

Вздыхаю.

– Он заботлив.

– Чушь. Тебе на хрен не сдалась его забота. Он нарушает твои границы, а ты этого не хочешь.

Его слова как кнут хлещут меня. Он прав во всем. И я снова злюсь.

– Что ты хочешь от меня услышать?!

– Правду, мать твою! Хочу, чтобы ты призналась сама себе!

Вздыхаю и задумываюсь. Начинаю рассуждать вслух, сама того не замечая:

– Он милый, он очень уютный, такой теплый… очень мягкий и…

– Ты говоришь про диванную подушку или про своего парня?

Уставившись на него, пытаюсь сообразить, о чем он. И тут до меня доходит. Он видит это по моим глазам и невесело усмехается.

– Видишь? Послушай, ты жалеешь кошку и режешь хвост по кусочкам. Бо славный парень. Но он не тот, кто тебе нужен. Отношениями с ним ты просто себя угнетаешь. И его заодно. Хочешь, расскажу, как я это вижу?

– Конечно.

– Вы нравитесь друг другу. Но у вас разные характеры. Слишком разные. У вас нет ни одной точки соприкосновения. Он хочет дарить тебе заботу, но тебе это не нужно. Тебе просто жаль его. Чемодан без ручки, вот кто Бо. Тяжело нести, но бросить жалко. Ты переживаешь, что ему будет больно, когда ты пошлешь его. Но подумай – своим поведением, своим отношением, своими психами, срывами, криками и злостью ты делаешь ему лишь больнее. Он переживает это раз за разом, день за днем. А мог бы перестрадать всего один раз из-за расставания. Со временем он найдет себе другую девушку, которой будут по душе его забота и его сюрпризы. А ты найдешь себе парня, покрепче характером и способного тебя услышать.

– Ох, Патрик. Ты даже не представляешь, насколько ты прав. Я просто…

– Ты боишься остаться одна. Я понимаю. Ты не одна, Сэл. Я всегда рядом. Всего двумя этажами ниже. Ты в любой момент можешь прийти ко мне или позвать меня к себе. И мы будем с тобой разговаривать столько, сколько потребуется для того, – он легонько стучит пальцем мне по лбу, – чтобы в твоей красивой голове уяснилось – ты не одна. Пытаясь доказать себе что-то пустыми отношениями, ты лишь расковыриваешь дыру в своем сердце.

С этими словами Патрик прижимает меня к себе так крепко, что у меня скрипят ребра. Он гладит меня по голове и целует в макушку. Я прижата ухом к его широкой груди и слушаю, как спокойно стучит его сердце. Благодаря этому монотонному звуку в мою душу приходит умиротворение, а в голову – твердое решение. Отстранившись, уверенно заявляю:

– Я сегодня же покончу с этим. Хватит терзать нас обоих.

– И меня.

Я смеюсь и радуюсь звуку своего смеха.

***

Всю смену ерзаю и нервничаю.

– Что, забыла вытащить шило из задницы? – Джон смеется своей шутке, но видит, что я серьезна. – Что-то случилось?

– Мне нужно сегодня разобраться кое с чем неприятным.

– Парень?

Киваю. Джон не в курсе моей личной жизни, да это и ни к чему. Он знает лишь то, что у меня есть парень. В подробности я не вдаюсь, а он и не спрашивает.

– Не переживай. Разберешься.

– Каково это – давать советы, будучи не в курсе?

Он скрипуче посмеивается.

– Отлично. Тебе стоит попробовать. Если сочтешь нужным, расскажешь.

– В этом нет необходимости. Просто давай в перерыв заедем в одно место. Там ты сможешь пообедать, пока я буду разбивать чужое сердце.

Он кивает.

– Нет проблем, – без лишних вопросов, и спасибо ему за это. – Что там случилось у Мэтьюс? Она выглядит раздавленной, а Грин орал как сумасшедший на всю раздевалку. Он извергал очень много ругательств и обещаний кого–то пришить.

– Кайл проиграл триста баксов с очередной кредитки.

– Триста баксов?! Чертов ублюдок.

– Я дала ей успокоительное, чтобы она могла работать. Но было бы неплохо немного утихомирить Грина.

– Это точно. Может, нам следует скинуться всем вместе и оплатить ей хотя бы часть долгов?

Качаю головой.

– Не думаю, что она это примет. Однажды я попыталась предложить ей помощь. Ее очень это задело, она говорит, что не нищая, что сама со всем разберется. Что никто не обязан решать ее проблемы.

– Ожидаемо. Понятно, что не обязаны. Но мы хотим помочь. С ней не поспоришь, ладно уж. Буду уходить, поговорю с ней, не посмеет мне отказать. Мы отработали вместе десять лет.

– И всегда у них было так хреново?

– Нет, конечно. Стала бы она рожать второго ребенка. У Кайла была хорошая работа, он заботился о Фейт. А потом его фирма закрылась или что-то в этом роде, уже и не помню. И он скатился. Слабак.

– Знаешь, Джон, ведь вместе со мной ты тоже мог бы отработать десять лет.

– Нужно было раньше родиться, деточка.

Шипит рация, и диспетчер сообщает нам о новом вызове.

– За работу. Эх, пенсия моя, пенсия.

***

В обед встречаемся с Бо в кафе. Джон вежливо садится в противоположном от нас углу. Мой пока еще парень очень рад меня видеть, рад, что я пригласила его вместе пообедать, он буквально светится. В горле у меня встает ком. Сейчас мне придется стереть с его лица эту улыбку, сейчас его щеки снова вспыхнут. Он будет возражать мне дрожащим голосом. Думаю о разговоре с Патриком и о том, что нужно было послать смс. Хотя, конечно, с этим человеком такое не прокатит.

– Так что, милая, о чем ты хотела поговорить?

– Бо, я…. Мы… Нам нужно расстаться. – Вот так. Легче, чем казалось.

Лицо Бо претерпевает все те изменения, которых я и ждала. Он начинает заикаться.

– Ч-что? О ч-чем ты г-говоришь?

– О расставании. Между нами все кончено.

– Н-но почему? Почему, Салли?

– Потому что… потому что это честно по отношению к тебе. У меня нет к тебе чувств, мне не нужны отношения с тобой. А ты заслуживаешь взаимности.

– Скажи, что я делаю не так? Я сделаю все, что нужно, чтобы ты была довольна.

– Я буду довольна, когда мы расстанемся. Неужели ты не видишь, что я только злюсь на тебя? Я не хочу обижать тебя и причинять тебе боль. Пойми, Бо. Дело не в тебе. Дело во мне.

– Расскажи мне. Расскажи мне, что с тобой происходит, я помогу тебе.

Во мне начинает закипать раздражение. Разве можно быть таким назойливым?

– То, что происходит со мной, никого не касается, кроме меня. И помочь мне с этим никто не может. Дело в том, что мы с тобой очень разные. Мы не подходим друг другу. И…

– Ты мне подходишь!

– Бо, черт возьми, а ты мне нет. Ты не слышишь меня? Я не хочу продолжать наши отношения. Не хочу. Спасибо тебе за все, ты очень хороший. Но нам не по пути.

– Ты говоришь банальными фразами.

Что, простите?

– Я говорю то, что вижу и знаю. Жизнь вообще довольно банальна.

Джон с коробкой с обедом и стаканом кофе окликает меня:

– Сэл, я жду тебя в машине. Нам уже пора.

– Иду! – Встаю из-за столика. – Прости, что не смогла дать тебе того, что тебе нужно. Ты обязательно встретишь девушку, которая оценит тебя по достоинству. Но мне нужно другое.

– Салли, не уходи, пожалуйста, – он вскакивает и пытается преградить мне путь.

– Бо, прекрати. Все кончено. Не устраивай сцен. Твои вещи я привезу на днях тебе на работу, заодно заберу ключи от моей квартиры. Приготовь их, будь так добр.

С этими словами снова пытаюсь уйти, но он хватает меня и крепко обнимает.

– Не уходи, не оставляй меня.

Мне не жаль его, только хочется, чтобы он взял себя в руки и оставил меня в покое.

– Мне нужно на работу, Бо. Соберись, – стараюсь его оттолкнуть

– Ты не понимаешь, что делаешь мне больно? – выкрикивает он мне прямо в ухо.

Я пугаюсь и прихожу в бешенство.

– Да пошел ты! Ты ничего не знаешь о боли! Когда тебя бросает человек, который тебя не ценит – это не больно! Больно – это когда… – я осекаюсь, и понимаю, что по щекам текут слезы.

На нас смотрят все посетители кафе и весь персонал. Класс, офицер полиции устроила сцену в общественном месте. Бо смотрит на меня, и в его глазах застыл вопрос. Ему интересно, чем должна закончиться фраза. Но ему никогда не узнать.

– Прощай.

Выхожу из кафе и сажусь в машину.

– Поехали скорее отсюда. – Когда машина двигается с места, я, стараясь обуздать нервную дрожь, говорю, – пожалуйста, скажи, что где-то посреди Нью-Йорка взорвался вулкан, и нам срочно нужно всех спасать.

– Вообще-то есть вызов, семейная ссора. Я взял тебе обед. Перекуси, – Джон указывает на коробку и кофе.

– Спасибо, папочка.

– Иди ты, я хотел как лучше.

– Спасибо. Большое спасибо. Не дуйся на меня, я же шучу.

– Как тот парень?

– Закатил истерику. Не хочу об этом.

Мой напарник понимающе кивает. Засовываю в рот кусок сырного пирога и благодарю Бога за офицера Джона Хили. Жуя, набираю сообщение Патрику.

«Я покончила с этим. Бо отправился в прошлое».

«Он плакал?»

«Я не стала дожидаться этого момента».

«Как все прошло?»

«Хуже, но легче, чем я думала».

«Только ты умеешь объяснять все непонятными фразами, но при этом все понятно. Не грусти. Люблю тебя, моя роковая женщина».

Смеюсь с полным ртом и снова кусаю пирог. «И я тебя люблю, мистер». Чувствую, как Джон косится на меня. Не отрывая взгляд от телефона и не отвлекаясь от пирога, спрашиваю:

– В чем дело, напарник? Чего ты на меня уставился?

– Ты похожа на поросенка, – он хихикает. – Бросила парня и хохочет.

– Может, это истерика?

– Нет, ты выглядишь лучше, чем в начале смены. А я уж думал, у тебя начнется депрессия.

– Не дождешься. Просто эти отношения были обузой. А пирог восхитителен. Спасибо, Джон.

Мы разбираемся со скандалом в семье, затем ловим воришку, укравшего сумочку. Привезя его в участок, застаем встревоженного Гринелли.

– Диксон, Диксон! – он всегда зовет всех по фамилиям, кроме Мэтьюс. Диксон – моя фамилия. – Там Фейт, поговори с ней. Меня она посылает.

– И неудивительно.

Грин взволнован настолько, что пропускает мою шуточку мимо ушей.

– Ребенок в парке. Его подстрелили. Фейт не стала дожидаться скорую, и мы повезли мальчика в больницу. Он умер. Врач в больнице сказала, что мы должны были дождаться медиков. Это не из-за нее – пуля пришлась в сердце. Но она винит себя. Я попытался ее успокоить, она меня послала.

– Что за урод стрелял в ребенка?!

– Пока не знаем. Бандитские разборки, шальная пуля. Она рвется разобраться. Поговори с ней.

Его волнение передается мне.

– Хорошо, где она?

– Пытается смыть кровь с формы.

Я захожу в раздевалку, где напарница Грина плещется в холодной воде, смывая детскую кровь. Тошнота от ужаса ситуации подкатывает к горлу. Не представляю, какие слова я должна для нее найти.

– Фейт? Ты как?

Она резко оборачивается, у нее красные глаза, на щеках блестят слезы.

– Тебя Грин прислал?

– Он рассказал, что случилось. Ты в порядке?

Она отворачивается и продолжает тереть темно-синюю ткань под струей воды.

– Семилетний мальчик погиб, гуляя в парке. Я не смогла ему помочь. Я не в порядке, Сэл. Весь этот чертов мир не в порядке. Моему Джо шесть. Понимаешь?

– Понимаю. Ты сама мать, и боишься за своих детей. Поэтому ты здесь. Чтобы защитить как можно больше детей от шальных пуль. Ты не виновата, Фейт. Скорая тоже не успела бы.

– Я постоянно думаю над тем, какой мир останется моим детям?

– Фейт, ты делаешь для своих детей больше, чем все остальные родители. И не только для своих, для чужих тоже. Ты видишь тот мир, который не видит большинство горожан. Потому что мы фильтруем его для них. Ты видишь больше, поэтому переживаешь сильнее.

– Кровь нужно отстирать сразу. Я должна разобраться, кто стрелял. Случайно он попал в мальчика или нет – неважно, он должен ответить.

– Пусть этим займутся детективы.

– С этим должна разобраться я.

– Давай мы тебе поможем?

– У меня есть Грин, все в порядке. Правда. Спасибо.

– Он страшно переживает. Интересно наблюдать за тем, как он относится к тебе. Ты хорошо на него влияешь.

Фейт слабо улыбается. Наконец-то.

– Он хороший. Порой ведет себя как придурок и совсем не умеет себя контролировать. Но он хороший. Сегодня грозился пробить Кайлу череп.

– Я слышала. Может, стоит ему это позволить?

– Нет. Я разберусь.

Снова я задаюсь вопросом: «Что тобой движет? Вера в него? Любовь? Или глупость?».

– Фейт, как насчет того, чтобы выпить как-нибудь вместе? Я угощаю.

– Я бы не отказалась.

– Отлично. Когда будешь готова – в любое время.

– Договорились. Спасибо, Салли.

Мэтьюс возвращается к форме, а я – к Грину и Хили.

– Как она?

– Лучше. Немного успокоилась. Но все еще хочет разобраться, кто стрелял. Тут я бессильна, поэтому, Грин, следи, чтобы с ней все было в порядке. И чтобы она не наделала глупостей.

Он кивает и уходит в сторону раздевалки.

***

До конца смены мы реагируем еще на пять вызовов. Вечером я буквально выползаю из участка. Достаю телефон, чтобы позвонить Патрику, когда меня окликает знакомый голос. Голос, который я бы не хотела слышать.

– Салли? – Это Бо. Давно он тут? – Давай поговорим?

– Что ты тут делаешь? Какого черта ты приперся ко мне на работу?

Оглядываюсь по сторонам, чтобы удостовериться, что никто не видит. Облом. У депо стоит Догэн с сигаретой. Зачем курить возле депо, если ты тут же сядешь в машину и уедешь? Из участка выходят наши и смотрят на нас с любопытством.

– Мы должны поговорить.

– Идем к машине, – хватаю его за локоть и тащу подальше отсюда, но он вырывается как девчонка и повышает голос.

– Нет, давай поговорим здесь! Это из-за Патрика, да?

Неожиданность такого заявления приводит меня в замешательство. Он это серьезно? Несмотря на то, что устроенная сцена отвратительна, я вдруг начинаю хохотать.

– Ты что, спятил?

– Тогда, может, кто-то из тех, с кем ты работаешь? – Вдруг он оборачивается в сторону ребят и начинает орать, – ну-ка признавайтесь, кто из вас спит с моей девушкой?

– Бо, прекрати. Я вообще-то здесь работаю.

– Твоей девушкой? Парень, ты что-то напутал. Диксон лесбиянка. Так что, скорее всего она променяла тебя на какую-то девицу.

Закатываю глаза и с огромным трудом сдерживаю очередной приступ смеха.

– Заткнись, Догэн.

– Что? Ты лесбиянка?

– А ты осел. Я же рассказывала тебе о Джимми.

Бо продолжает вопить всякий бред, а я все больше теряюсь, не зная, что сделать, чтобы он убрался отсюда и перестал меня позорить. Внезапно на помощь приходит Мэтьюс.

– Сэр, вам лучше уйти.

– Не лезьте, я разговариваю со своей девушкой.

– Бывшей, – встреваю я.

– Во-первых, это не ваша девушка. Вы причиняете дискомфорт и мешаете девушке пройти, задеваете своим поведением ее честь и достоинство. Во-вторых, вы устраиваете беспорядки прямо перед входом в полицейский участок. Я могу вас упрятать в обезьянник по одной из этих причин, или по совокупности их обеих. Или же вы можете заткнуться и немедленно уйти.

Бо яростно пыхтит.

– Вы не можете…

– Мы можем, – позади моего неугомонного бывшего появляется Грин. – Давай, парень, проваливай отсюда. Чтобы я тебя тут больше не видел. И оставь Диксон в покое.

Бо поворачивается ко мне. Если бы можно было убить взглядом, я была бы уже мертва.

– Пошла ты. Ты черствая, бесчувственная эгоистка. Иди к черту.

Разворачивается и уходит. Я выдыхаю с облегчением.

– Спасибо, ребята.

– Не благодари. Мы все тут одна семья. И мы не дадим друг друга в обиду. Правда, матушка Фейт? – Грин обнимает Мэтьюс за шею одной рукой и звонко чмокает в макушку.

– Как ни страшно это признать, но мой сумасшедший напарник прав, – она смеется. – Отпусти меня! Тебя проводить, Сэл?

– Нет, все в порядке. До завтра.

После душа и прогулки с собаками, возвращаюсь в пустую квартиру. Севен устраивается поудобнее на своей подстилке, а я ложусь в кровать. Но сон не идет. Не могу выбросить из головы слова Бо. Отчаявшись уснуть, отправляю кодовое сообщение: «Жизнь отстой». Через пару минут телефон оповещает меня об ответе. «Жду».

Пока еду по ночному, притихшему, но так и не уснувшему городу, думаю о том, что все ведь могло быть иначе. Вся моя жизнь шла совсем по-другому, и всего одно мгновение перевернуло ее с ног на голову.

Стучусь в дверь, за которой меня уже ждут. Точнее, не совсем меня, а мое тело. Дверь открывается быстро. Меня встречает красивая, сладковато-хищная улыбка с ямочками на щеках.

– Привет, лесбиянка. Так и знал, что ты захочешь приехать.

Я еще не говорила? Я сплю с Джимми Догэном.

***

Позже, лежа в постели Догэна и слушая, как он восхищается тем, что только что между нами было, вспоминаю, как это у нас началось.

Мы не встречаемся. У нас нет чувств, эмоций, разговоров, заботы и всей этой сентиментальной чепухи. Мы просто занимаемся отличным сексом, когда кому-то из нас хреново. За последние пять лет это мои самые честные отношения с мужчиной. Я знаю, что ему нужен секс, потому что ему фигово на душе или потому что сегодня не удалось снять какую-нибудь пустоголовую девицу. Он знает, что мне нужен секс, потому что в жизни у меня не ладится ничего, кроме работы. Два неудачника, утешающих себя перепихоном с кем-то красивым и классным в постели.

Это началось год назад. Мы всей сменой выпивали в баре в честь юбилея 13-го участка – полицейская станция связана с пожарным депо и базой парамедиков. Поэтому мы все дружим между собой. Мы отлично проводили время, все знатно напились. Не знаю, как так вышло, но я и Джимми остались в баре вдвоем. Тогда у нас уже начались наши перебранки, но это не помешало задушевной беседе. Он жаловался на свой развод, на то, что не может видеть сына, на то, что нет нормальных девчонок. А я задавалась вопросом – как я здесь очутилась? Почему тут работаю, так живу, нет парня, нет счастья. В какой-то момент оба замолчали, а затем вдруг хором сказали: «Жизнь отстой». Мы хохотали над этим так, что стаканы звенели. А наутро я обнаружила себя голой у Догэна в квартире. Мы договорились сохранить это в секрете и забыть о произошедшем.

Я не желала это продолжать, и на работе мы просто прошли мимо друг друга как ни в чём ни бывало. Но спустя какое-то время от Джимми пришло сообщение: «жизнь отстой». Я задумалась лишь на мгновение и ответила: «Скоро буду». Затем этим кодом воспользовалась я. Так, примерно пару раз в месяц мы пользуемся друг другом, не придавая этому значения. Да, я ездила к нему, даже встречаясь с Бо. И мне не стыдно за это.

Догэн вырывает меня из раздумий.

– Хочешь чего-нибудь?

– Нет. Я поеду.

– Может, еще разок?

Прислушавшись к своим ощущениям, соглашаюсь и нападаю на Джимми. За этим разом следует еще один, а потом еще один. Я забываюсь в постели Догэна, и в данный момент меня это вполне устраивает. Вымотанные, мы засыпаем под утро.

Просыпаюсь от звонка Патрика.

– Где ты? Севен с ума сходит.

– Который час?

– Одиннадцать. Все в порядке?

– Черт! Да, Патрик, все в порядке. Прошу тебя, выгуляй пса. Скоро буду.

Вскакиваю с кровати и судорожно пытаюсь найти свою одежду.

– Эй, жеребец, вставай! Одиннадцать!

– До чего ты шумная по утрам, Диксон. Иди ко мне, давай позавтракаем друг другом.

– Отвали, мне некогда.

– Ладно, может, хочешь кофе? – Он жадно наблюдает за тем, как я одеваюсь. – Без одежды ты явно выглядишь лучше.

– Нет, спасибо, мне пора.

– Кто тебе звонил? Мне показалось, твоего чувствительного парня зовут Бо. Патрик – это тот, с которым ты изменяешь своему парню? Да ты просто стерва, Диксон. Не сказать бы хуже.

– Он не мой парень. А вообще, – мило улыбаюсь, – это не твое дело.

Патрик и Севен встречают меня на крыльце нашего дома.

– Жизнь отстой? – подкалывает меня друг. Да, он в курсе моих похождений с Джимми.

– О, заткнись, будь так добр. Привет, Севен, прости, что оставила тебя.

Глава 2

Спустя две недели наступает восьмое сентября. Этот день – самый значимый в моей жизни. Именно в этот день все изменилось.

Сегодня у меня выходной, как и каждый год. С утра я красиво укладываю волосы, делаю легкий макияж, надеваю превосходное платье. В этот раз оно прямое, до колен, без рукавов, с треугольным вырезом, из приятной черной блестящей ткани. Обуваюсь в босоножки на шпильке. Хожу в них по дому, стараясь вспомнить это ощущение. Я надеваю каблуки и платье раз в год, в остальные триста шестьдесят четыре дня отдаю предпочтение джинсам, футболкам, толстовкам и кроссовкам. Беру клатч и темные очки.

Стучусь к Патрику. Время около десяти утра, и он еще спит.

– Прости, что так рано, знаю, что у тебя выходной.

– Все в порядке. – Он обращает внимание на мой внешний вид. – Ох, детка, уже сегодня?

Грустно улыбаюсь.

– Я вчера не хотела напоминать, было неудобно.