Чистильщики пустошей-1

Во-вторых – Файри была лысой. Абсолютно голая кожа головы, покрытая вязью странно-ломанной, но красивой татуировки привлекала внимание даже больше, чем все остальное. Не говоря о ее лице с полными темными губами, тонким прямым носом и большими карими глазами с пушистыми ресницами. Енот невольно почувствовал, как сердце заколотилось сильнее, и чуть вспотели ладони. Судя по всему, он выглядел достаточно комично, так как женщина неожиданно прыснула со смеху, к ней присоединился, нисколько не смущаясь, оружейник Ган. Медовая недоуменно покосилась на них, потом посмотрела на парня, с которым проваландалась все утро и понимающе хмыкнула.

– Короче, други, вот это Енот. А это Ган, наш мастер-оружейник и, как ты уже, наверное, понял, наша красавица Файри.

– Здравствуйте. – Промямлил представляемый, стараясь не коситься в сторону высокого бюста женщины. Что оказалось очень сложно, потому что его так коварно подчеркивала кожа костюма. Почему-то ему стало стыдно перед своей сопровождающей, но пока Енот не понимал, почему?

– Так откуда костюм-то? – Поинтересовалась Медовая, вскарабкавшись на верстак, закуривая и непринужденно болтая ногами.

– Да это долгая история. – Файри подошла к одной из полок, накинув брезент на что-то, чего не успел рассмотреть Енот. – Ты, наверное, за мной?

– Ога. – Девушка старательно выпустила колечко. – Сергеич сказал брать тебя и идти в город. В морг, во как.

– А Фрост занят, что ли? – Недовольно поморщилась Файри. – Ненавижу за покойниками шляться…

– Эт точно. – Хохотнул Ган. – Делать ты их умеешь, а вот как возиться, то на-ка выкуси. Привыкай к ее манерам, парень. И заруби на носу, что наша красавица очень опасна, несмотря на то, что не носит оружие. Оба-на, землячок, а что это у тебя за кочерыжка такая, дай-ка посмотреть.

Енот не успел обидеться на такое пренебрежительное отношение к его оружию, как оружейник оказался рядом, сам снял с его плеча ствол, болтающийся на ремне и начал крутить в руках.

– А ничего так машинка. – Ган отвел затвор и заглянул внутрь. – Ты, вот что, оставь-ка его мне. Тебе, один хрен, щас придется на себе рюкзак тащить. А он тяжелый. Жук ведь не сделал «скаут», да, сестренка?

– Точно, брат. – Медовая затушила сигарету о верстак. – С утра ковыряется. Карбюратор не сосает, маховик земля бросает.

– Демон, а не механ. – Сплюнул Ган. – Придется идти помогать. Ладно, уважаемые други, пора собираться. Вы давайте-ка, выметайтесь уже из моей богадельни. Дядя Ган закрывает лавочку и идет спасать механа Жука от гнева Капитана, который наверняка скоро начнет карать Жука за то, что транспорт не на ходу.

– А чего вы тут делали, а? – Как бы невзначай, совершенно скучным тоном поинтересовалась девушка.

– Потом скажу. Много будешь знать, скорее морщинки появятся. Енот, твоим стволом займусь вечером. Надеюсь, что к тебе не придерутся твои командиры, если увидят без вверенного оружия. Если что, так скажи, что Капитан дал указание его сделать более хорошим, адаптировать, так сказать, под условия задания. А я из него тебе конфетку сделаю.

Через полчаса Енот, Файри и Медовая уже входили в городские ворота. На спине парня висел большой и действительно тяжелый рюкзак с контейнером. Его им выдал невозмутимый Фрост, так и не снявший маску. Провожаемые завистливыми взглядами караульных, косившихся на покачивающиеся под матовой черной кожей ягодицы Файри, они пошли по направлению к единственной на всю округу больнице.

Глава четвертая: странности, а также Мерлин, Варяг и другие

«Путь Воина подобен полету пули, ибо так же смертоносен.

Путь Воина подобен удару клинка, ибо также молниеносен.

Путь Воина подобен ласкам женщины, ибо также сладок.

Но более всего он подобен путям праведника и мученика,

Ибо также тяжел он и страшен»

Книга св. Мэдмакса (апокриф)

Желтое здание больницы уже виднелось в конце улицы, и это было хорошо. Хотя солнце даже и не подумало выглянуть из-за неожиданно плотных серых туч, накатила жара. Контейнер, казалось, все тяжелел, и Енот чувствовал, как по его спине расползается темное пятно от пота. Именно поэтому очень хотелось быстрее дойти и снять с себя эту тяжесть.

А еще приходилось старательно обманывать двух самых интересных женщин из всех, что пока встречались в его короткой жизни и пыхтеть потише. Страшно ведь представить: они могут посчитать его за слабака!!!

Потому приходилось идти с гордо выпрямленной спиной и не сделать ни одной остановки, хотя Файри, сразу ставшая неформальным лидером группы, уже два раза предлагала передохнуть. Он только отнекивался и вытирал пот на лице, а спорить женщина не стала.

Странно, но в лагере чистильщиков Енот пробыл всего несколько часов и уже успел отвыкнуть от давящей тяжести в городе. Встреченные прохожие торопливо шли по каким-то делам и даже сейчас, днем, постоянно озирались по сторонам с испуганным видом. Как уже успел понять Енот, ночью опять что-то случилось. Хотя по дороге им не попалось патрульных, после ночных нападений начавших ходить по улицам и при солнечном свете. В лагере этого не чувствовалось, и он уже забыл забыть это неприятное чувство. Да что говорить, у чистильщиков вообще все было странным и очень мало похожим на жизнь в городе. Как будто вынырнул из ниоткуда кусок прошлого, про которое так любили поговорить глубокие старики, еще помнившие свое детство, оставшееся сразу за Полуночной войной.

– У меня при себе предписание, с подписью кого-то из вашей администрации. – Файри повернулась к нему. – Но что-то мне не хочется ей сразу махать перед носом у ваших врачей. Кто там главный?

– Соленый, он главврач, и хирург. – Енот еле отдышался, прежде чем ей ответить. Медовая покосилась на него с неожиданной жалостью, что заставило его, в который уже раз за сегодня, заливаться краской.

«Что за напасть, – подумалось парню, – и почему я так на нее реагирую? Обычная девчонка, разве что одетая чересчур выпендрежно. Тьфу ты, пропасть».

– Разумный мужик? – Файри внимательно посмотрела на него.

– Да откуда же я знаю? – Он пожал, насколько позволяли лямки, плечами. – Говорят, что он очень жадный. Видел его всего несколько раз, потому что в страже и патруле осмотры проводит его зам.

– Понятно. – Женщина чуть прикусила губу. – Это плохо, что жадный.

– Почему?

– Да потому что хрен чего сделает просто так. Это, Енотище, жизненный опыт. Ему, скорее всего, глубоко наплевать на то, что мы собираемся делать и то, что творится на улицах по ночам. Есть такая порода людей, которым накласть на других, пока им самим жареный петух в зад не наподдаст как следует. Ладно, посмотрим.

В темном коридоре больницы, освещаемом только маслеными светильниками, толпилось много народа. В душном воздухе висели ароматы лука, конского пота, навоза и деревенской махорки напополам с перегаром. Ну да, фермеры и ранчеры, приехавшие на редкие приемы с кучей своих отпрысков. Было много беременных крестьянок, и Енот обратил внимание на то, что Файри покосилась на них с завистью в глазах. Это удивило, и достаточно сильно. Городских тоже толпилось немало, ему даже помахали соседи с улицы, на которой он раньше жил.

– А почему светильники на масле? – Поинтересовалась любопытная Медовая. – У вас разве нет электричества?

– Электростанция одна, мощности не хватает, и в основном работает на мастерские, склады администрации, операционные здесь и на шахты. Даже в казармах у нас в основном свет такой же, не говоря про дома и улицы.

– Мда уж. – Протянула девушка. – Это нехорошо.

– Какая нам разница, Хани? – Файри покрутила головой, пытаясь понять, кто сможет им помочь. – Про жителей администрация думать должна, а наше дело всяких уродов истреблять. Стойте здесь, я сейчас.

Она пошла к стойке регистратуры, за которой сидела одинокая пожилая медсестра, временами покрикивающая на наиболее напирающих больных. Толчком ладони подвинула в сторону нависавшего над теткой здоровенного и, судя по добротной одежде, зажиточного фермера в широкополой шляпе. Тот развернулся в ее сторону, готовясь открыть рот с явной охотой наехать на Файри. Краем глаза Енот заметил, как рука Медовой метнулась к кобуре, отстегнув лямку державшую пистолет. На его лбу мгновенно выступил только что пропавший пот, а перед глазами мелькнула картина пальбы, устроенной валькириями-чистильщицами.

К счастью обошлось. То ли детина успел сообразить, что не стоит связываться с лысой девкой с татуировкой на башке, то ли краем глаза увидел, что Медовая, стоящая напротив него, потянулась к пистолету. А может и понял, что толкнувшая его нахалка пришла с парнем в форме стражи. Кто знает? Во всяком случае, он не стал тянуться к рубчатой рукояти револьвера, висевшего на поясе, и подвинулся, пропуская Файри.

Женщина облокотилась на стойку, покрытую темными самодельными морилкой и лаком «под дуб». Медсестра подслеповато и недоуменно уставилась на нее:

– Мне нужно к главному врачу. – Голос чистильщицы разрезал повисшую тишину.

– Простите? – Медсестра удивленно подняла вверх бровь. – Господин Соленый принимает только в начале недели и по предварительной записи.

– А мы не на прием, дорогуша, – Файри мило и хищно улыбнулась. – Нас ваш мэр к нему послал. Так куда нам?

– По коридору и на второй этаж. – Голос тетки обиженно вздрогнул.

– Спасибо. – Файри повернулась к Еноту и Медовой. – Пошли, ребятки.

И пошла в указанную сторону, не обращая никакого внимания ни на ворчавшую за стойкой тетку, ни на крестьян, живо принявшихся обсуждать хамское поведение лысой лахудры. Следом за ней двинулись и «ребятки», причем Енот поневоле втянул голову, понимая, что ему то регистраторша точно припомнит все это позже.

В конце плохо освещаемого коридора с рядом стареньких дверей, скрипящими досками пола и с непонятными запахами от медикаментов, находилась лестница с растрескавшимися ступеньками. Бодро простучав по ней каблуками, Файри взбежала на второй этаж. Следом за ней, громко топая нерастоптанными ботинками, поднялся Енот. Ему хотелось ворчать и ругаться, так как радость от полученной обуви давно испарилась, оставив вместо себя только саднящие мозоли на ногах. Парень был готов побиться об заклад, что на пятках у него абсолютно точно есть большие, стертые до крови круги кожи. И это поневоле не поднимало настроения и заставляло игнорировать довольную юную чистильщицу, идущую следом. Медовая поднялась последней, очень довольная тем, что случилось внизу и насвистывавшая что-то себе под нос.

Обтянутая черной кожей фигура замерла возле самой представительной двери на втором этаже, украшенной блестящей медной табличкой с надписью, гласившей о том, что за ней находился главный врач. Чуть задержалась, отстучав по деревянному полотну быстрый и сильный ритмичный стук. И зашла, не дождавшись никакого ответа. Енот вздохнул очередному проявлению бесцеремонности и пошел следом.

Соленый, вольготно раскинувшийся в большом кресле, стоявшим за столом весьма солидного размера, взбешенно уставился на вошедших в его кабинет. И по большому счету Енот его понимал. Ну, а кто не разозлится, если к нему запрутся без разрешения в такой ответственный момент?

Когда Файри с сопровождающими зашла в кабинет, то главврач, высокий и уже успевший, к своим тридцати годами, заплыть солидным жирком мужик был очень занят. Он тискал какую-то дебелую девицу, откровенно смахивающую на тех, что работали в домиках с красными фонарями, расположенных на улице Роз. Свет электрической, как ни странно, лампы, хорошо освещал его вспотевший высокий лоб с большими залысинами, сильные волосатые руки и оттопыренные уши. Само же лицо полностью скрывали белые здоровущие груди, между которыми оно и находилось. Господин Соленый отвлекся от этого увлекательного занятия только после того, как Файри еще раз громко постучала, но теперь уже по косяку.

А теперь, после того как девица, нисколько не смущаясь, лениво сползла с его коленей и принялась прятать внушающий уважение бюст в лиф корсета, главврач начал наливаться нездоровым румянцем и явно собирался начать орать. Файри резко пресекла возможную попытку поднятия крика, с размаху шлепнув на стол бумагу за подписью мэра Бати. На что Соленый только и смог, что захлопнуть уже открывшийся рот, и сейчас сидел, ворочая глазами.

Проститутка, а сомнений это не вызывало, вопросительно посмотрела на него, величаво хлопнув пушистыми ресницами. Бедняга Енот, уже натерпевшийся за день от незнакомых и красивых женщин, старался не смотреть в ее сторону, дабы снова не залиться краской. Несмотря на внушительные габариты мадам, ее это либо не портило, либо грамотно и старательно скрывалось одеждой. Во всяком случае, парень успел разглядеть и большую, слегка отвисшую грудь с крупными сосками, и гладкие икры с широкими бедрами, затянутыми в сетчатые чулки, перед тем, как их скрыло зеленое с красными вставками платье. Но, учитывая глубокое открытое декольте на груди и высокие разрезы юбки, он старался не смотреть. К его счастью девица вышла, потрепав на прощание врача по плечу и все-таки подмигнув напоследок Еноту. Тот зарделся, а Медовая хмыкнула.

Проводив раздраженным взглядом роскошь в зеленом, Соленый развернулся в их сторону, нахмурив кустистые брови, еще раз пробежался взглядом по бумаге мэра. Открыл ящик стола и достал из него короткую и толстую сигару, откусил кончик. Сплюнув его куда-то в угол, прикурил, наполнив свой кабинет ароматом ванили и клубами сизого дыма:

– Ну и что я для вас должен сделать такого срочного, что терпежу не хватило подождать немного, а? Я к вам обращаюсь, госпожа не знаю, как по имени, но с тату на голове. Что надо?

Файри ногой пододвинула к себе один из стульев, стоявших у стола, уселась, откинувшись на спинку, закинув ногу на ногу и расстегнув клепки верхней части костюма. Соленый сглотнул слюну и занялся рассматриванием выцветшего натюрморта с битой дичью в охотничьем интерьере.

– У вас в морге находятся тела нападавших монстров. Так?

– С чего это вдруг? – Врач покосился в сторону женщины.

– Разве нет?

– Ну… – Соленый покопался и извлек из того же ящика стола стеклянную прямоугольную бутылку с плотной граненой пробкой. Поставил на стол, извлек из недр стола еще и два чуть запыленных стакана, досадливо поцокал языком, рассматривая их на свет. – Будете? Это виски, мальт… то есть, солодовый, очень хороший, привезенный по заказу.

– Мне известно, уважаемый эскулап, что такое односолодовый виски. Предпочитаю купаж. Нет, спасибо. – Файри отрицательно махнула головой. – Так что с телами?

– Как хотите… – Протянул врач. – От черт, сигара потухла. Сейчас, прикур…

Женщина нагнулась вперед, подняла руку под самый нос Соленого, и сотворила нечто: на кончике ухоженного, с аккуратно нанесенным красным лаком, пальца – вспыхнул огонек. Врач автоматически прикурил, после чего выпучил глаза и закашлялся, поперхнувшись дымом.

– Еще раз, господин главный врач… – Файри вернулась в прежнее положение. – Есть ли в холодильнике тела?

Енот, все это время терпеливо, в отличие от нахально плюхнувшейся на еще один стул Хани, стоявший в углу, почувствовал, как по спине вновь потек пот. Только на этот раз – от удивления, смешанного с испугом. Ему сейчас очень хотелось, чтобы все, что он видел, было лишь каким-то хитрым фокусом. Парню доводилось слышать про людей, обладавших необычными способностями, это после Полночной войны вовсе не в диковинку, но такое?! Чтобы зажечь огонь на пальце?!

В паре часов езды от города, находилось большое озеро и сложная система прудов карпятников. Владело всем этим семейство Бобров, большое и сильное. У них, в качестве работников, служили два брата, могущие часами находиться под водой. Их Енот видел в свою одну единственную поездку туда, когда еще был жив отец, купивший с друзьями лицензию на несколько часов рыбалки и вывезших семьи на отдых. Он помнил, как вместе со своим другом, Головастиком, до смерти перепугался, когда рядом с ними, ковырявшимися с песком на берегу, вынырнул один из этих парней. Худой, покрытой чешуйчатой зеленоватой кожей, с перепонками между пальцев на руках. Ноги его они так и не увидели, так как на их вопли прибежало несколько уже подпивших мужиков-шахтеров, сразу кинувшихся на существо. И как потом, довольно долго, пьяные шахтеры ссорились с примчавшимися охранниками, в конце концов, выпроводивших всю компанию и не вернувших денег.

В городе как-то раз даже казнили судом Линча одного из обслуги купеческого каравана, которого выдала проститутка, увидевшая его без одежды. Парень с плеч и до пяток зарос густыми черными волосами, которым не хватало лишь немного длины для того, чтобы их можно было называть шерстью. Его повесили за воротами, на специально сколоченном помосте, наплевав на то, что он просил сжалиться. Купцы же то ли не захотели вмешиваться, то ли побоялись гнева толпы, принявшей безобидного, в общем-то, парня, за оборотня.

А тут, на его глазах, Файри выдает такое…да уж. Есть от чего мгновенно вспотеть. Судя по забегавшим и испуганным глазам Соленого, тот подумал то же самое. Но Файри, развалившись в стуле, лишь улыбнулась, глядя на то, как на глазах белеет лицо врача.

– У меня лицензия, дорогой доктор, подписанная в Комитете внутренней безопасности Альянса пяти городов «Звезда». Так что не стоит вам нервничать. Показать документ?

– Нет, не стоит. – Он схватил стакан и выпил одним махом. – Так что вам нужно?

– Хм… вроде вы такой молодой, господин Соленый, а память уже отказывает, аяяй. – Женщина еще раз, ласково и обворожительно улыбнулась и наклонилась вперед, практически ложась грудью на стол. – Тела-а-а-а…

– А… да. – Соленый еще раз сглотнул, чуть отодвинувшись назад всей своей массивной тушей, но снова смотря на то, что виднелось в расстегнутом костюме чистильщицы. – Так это самое, сжечь их пришлось, да-да. Неожиданно начали это… разлагаться.

– Да что вы говорите? – В голосе женщины резко и четко осязаемо появились нотки недоверия. – В холодильнике морга? Разлагаться? Это как же так?

– А вот так. – Врач выпрямился в кресле. – Странно, что вам не рассказали этого в администрации. Аварийное отключение электричества, у нас ведь очень изношенное оборудование, знаете ли. И все, пришлось сжигать.

– Все полностью? – Файри чуть сжала кулаки.

– Именно. – Соленый грустно вздохнул и развел руками. – Так что, уважаемая, никак и ничем не смогу вам помочь. Если что-то другое, так мы, так сказать, завсегда пожалуйста.

– И неужели у вас не сохранилось ничего, что касается этого? Никто не делал вскрытие, не записывал результаты исследований?

– А-а-а… ну это есть, а как же. – Врач встал и прошел в сторону высокого бюро в углу. Открыл его резную крышку, чуть покопался и достал тонкую картонную папку. – Расписку напишете, о том, что взяли попользоваться? Даю только с возвратом.

И подвинул к сидящей женщине письменный прибор из малахита и лист бумаги. Гладкой, белой, с глубоким сливочным оттенком, дорогущей бумаги. Файри внимательно посмотрела на него, потом взяла ручку, макнула в чернильницу и что-то начала писать. Потом резко встала, взяла папку и направилась к двери.

– Э… уважаемая… – Протянул Соленый.

– Да? – Файри обернулась, чуть задев двинувшегося вперед Енота, и тот был готов провалиться под землю, потому как задело его то, что нисколько не скрывал расстегнутый верх костюма. Что за напасть-то такая сегодня?! – Вы что-то хотели еще, господин Соленый?

– М-да… – Он чуть помялся. – Может быть, мы могли бы с вами, ну…

– Не могли бы. – Женщина нахмурилась. – И лучше не продолжайте. Ведь вам куда как проще обратиться за подобными услугами к тем, кто ими зарабатывает. А если при встрече вне стен вашей больницы, будете также на меня пялиться, то я вам что-нибудь сломаю. Ясно?

И, не дожидаясь ответа, она вышла. Енот, перешагивая порог, оглянулся: Соленый смотрел в их сторону злыми и немного растерянными глазами.

– Хрень какая-то… – Файри ругалась себе под нос, стоя под козырьком из кровельной жести, что висел над входом больницы. Пока они находились внутри, снаружи неожиданно потемнело, пошел дождь. Судя по количеству и ширине луж, очень даже неслабый. Пришлось стоять под козырьком и терпеливо ожидать его окончания. Файри наотрез отказалась возвращаться внутрь, где воздух стал спертым, с устойчивым букетом запахов, принесенных с собой жаждавшими медицины сельскими жителями. – Подсунул полный фуфломицин какой-то, козлина жирный.

– Ты чего ругаешься, подруга? – Медовая, прислонившись спиной к столбу навеса и меланхолично курившая, заинтересованно посмотрела на женщину.

– Да потому что нет здесь ничего нужного! – Файри сплюнула. – Так…треп один и бла-бла-бла. Такое ощущение, что нагромождено одно на другое, и ничего больше. Покажу, конечно, Айболиту, пусть скажет, что думает. Странно…

– Что именно? – Енот непонимающе посмотрел на нее.

– Да так. Ладно, это я, скорее, сама с собой. Слушай, парень, а есть где поблизости пожрать? А то, ведь мы с Ганом с утра так и не поели.

– Есть, конечно. Вон на том перекрестке корчма Боровика, кормят там недорого и вкусно. Только вот…

– А? – Файри чуть приподняла одну бровь.

– Там шахтеры наверняка. Сейчас же уже далеко за полдень, так точно они там сидят.

– И что?

– Драться наверняка будут, и это… – Енот чуть замялся. – Приставать станут, стопудово.

– Удивил прямо. – Женщина улыбнулась, очень ласково и нежно. – Пусть пристают, лишь бы кабачок был застрахован…на случай пожара. Пошли, наш верный рыцарь, дождь закончился.

И они пошли в сторону перекрестка: обтянутая блестящей черной кожей, гордо выпрямившая спину Файри, неожиданно замолчавшая и ставшая задумчивой Медовая, и хромающий и матерящийся про себя Енот. Благо, что идти оставалось всего ничего, а у доброго толстяка Боровика всегда найдется пластырь. Аптечка в его заведении присутствовала постоянно, так как некуда деваться от того, что в нем любили подраться. С одной стороны сплошные убытки, а с другой постоянная клиентура.

Ага, именно так и есть… постоянная. Пусть, и любящая почесать кулаки друг о друга, но зато исправно оплачивающая ущерб любимому заведению, да и просто – самая денежная в городе. Так что на кусок пластыря можно надеяться. В голове Енота так и виделся благословенный миг, когда он сможет, наконец, снять ботинки и залепить многострадальные пятки. И еще нужно обязательно зайти на обратном пути в казарму и забрать свои старые сапоги. По барабану, что выглядят они не так хорошо, как те орудия пытки, что сейчас на ногах, зато в них можно спокойно ходить.

Эти мысли настолько забили ему голову, что он не обращал внимания ни на что вокруг, забыв про то, что ему говорили на инструктаже утром. И даже перестал обращать внимание на обеих особ женского пола, на которых утром смотрел без остановки. Они же, тем временем, шли бок обок, и о чем-то тихо разговаривали. Когда Енот очнулся от тягостных размышлений о своей нелегкой доле, и решил поравняться с ними, то услышал только обсуждение какого-то Чунга-Чанги. Кто это такой ему еще не было известно, и, соответственно, абсолютно неинтересно. И все же, на какой-то момент показалось, что перед этим в их разговоре промелькнуло упоминание его собственного имени и Соленого. Хотя, может быть, именно что показалось.

А дверь заведения Боровика, гордо именовавшегося салуном «Белая дикая лошадь», уже показалась впереди. Двухэтажный кирпичный дом стоял на самом перекрестке Тополиной и Третьей улиц. Третья, одна из самых первых в городе, уходила в его старую часть. Глядя на нее, Енот тихо вздохнул. Совсем недавно он жил там, только на Пятой, со своей семьей. После их смерти дом за долги забрал Тарантул, местный ростовщик, к которому матери пришлось влезть в кабалу после смерти отца.

Файри толкнула невысокую дверцу, сколоченную из грубо обструганных рубанком досок-горбылей, и первой вошла внутрь. Енот шагнул следом за Медовой, окунулся в густую смесь запахов, пригляделся, и понял, что его самые плохие предположения запросто смогут сбыться.

Почти все столы внутри большого прямоугольного помещения были заняты. И если в углу, бывшем самым ближним к двери, сидели обычные горожане, то остальные занимали горняки. Они бросались в глаза сразу: бледные лица, отстиранные рабочие комбинезоны, ставшие их второй кожей, тяжелые грубые ботинки на ногах. Хриплые и пьяные голоса, дым коромыслом и очень много бутылок на столах. Прислуга у Боровика уже давно состояла из молодых парней, чтобы снизить варианты пьяных домогательств, стриптизерши работали лишь вечером. Этот пункт по времени ввели недавно, согласно одного из распоряжений мэра, добивающегося хотя бы вида соблюдения нравственности, как того требовали предписания из Пяти городов. Стоит ли говорить, что появление их троицы, и в первую очередь Файри, застегнувшей лишь две самых нижних клепки, сразу же привлекло внимание?

Женщина окинула взглядом помещение, выискивая свободный стол. Еноту захотелось скрестить пальцы в надежде на то, что она выберет один из вроде бы освобождавшихся столов у входа. Не выгорело. Проигнорировав пьяные, липкие и жадные взгляды, она проследовала в самый центр зала, заприметив именно там свободное место. Медовая тронулась за ней, стараясь держаться также независимо. Но парень уже успел заметить, что она чуть согнула правую руку, готовясь одним движением выхватить пистолет из кобуры. Когда девушка расстегнула лямку, державшую его, Енот не заметил. Сам он запоздало подумал, ловя на себе оценивающие взгляды, что стоило сделать такую же вещь еще на улице. Раз уж не получилось отговорить чистильщицу от захода в салун. Теперь, скорее всего, придется расхлебывать неприятности.